Утолив жажду, девушка умылась чистой и холодной водой.Это приободрило ее. Теперь оставалось найти укрытие, где можно было бы проводить ночи и прятаться в случае приближения прокаженных. Обходя каменную гряду, Лилиа заметила в отдалении множество хижин, сплетенных из прутьев и листьев. Какое-то время она наблюдала за местностью, но никто не появился возле этих примитивных сооружений. Возможно, они были давно заброшены, но, подумав о том, что когда-то в них жили прокаженные, Лилиа не отважилась подойти к ним.Несмотря на обилие фруктовых деревьев, плодов на них было очень мало. Наконец Лилиа увидела дерево, задушенное лианами-паразитами. Под сенью его ветвей, увешанных живыми гирляндами, она и решила укрыться. Неподалеку журчал ручей, и девушка дала себе слово поутру поискать скорлупу кокосового ореха и набрать воды про запас.Безмерно усталая, Лилиа надеялась быстро заснуть, но сон не приходил: она с ужасом ожидала появления кого-нибудь из обитателей мыса. Однако в конце концов девушка все же провалилась в сон, как в бездну.В последующие несколько дней Лилиа ходила повсюду в поисках пищи. То, что удавалось найти, спасало от голодной смерти, но не от голода. Размышляя, почему так скудна местная природа, девушка постепенно поняла, что, несмотря на кажущееся безлюдье, население Калаупапа велико и, кроме плодов, не имеет других источников пропитания.Постепенно прокаженные перестали прятаться от Лилиа, хотя и не пытались приблизиться к ней. Их отчужденность успокоила ее и навела на мысль, что проказа заставляет человека искать одиночества.Ужас перед прокаженными сменился у Лилиа глубокой жалостью к ним. Она осознала, что обитатели Калаупапа – не чудовища, а страдающие человеческие существа. Их облик был страшен, но в этих изуродованных телах жила душа, и они весьма болезненно переживали отвращение к себе.Девушка решила никогда больше не обращаться в бегство при встрече с этими несчастными и даже подумала, не помочь ли им чем-либо. Однако больных было слишком много, а она одна. У некоторых болезнь зашла так далеко, что они, уже не способные заботиться о себе, равнодушно ожидали смерти. Кое-кто из обреченных кончал жизнь самоубийством, бросаясь в море и разбиваясь о скалы.Между ними не было взаимопомощи. Территория, предоставленная прокаженным, была невелика. Смерть одного давала другим дополнительный шанс на выживание, так как одним едоком становилось меньше. Потому-то более крепкие и здоровые не заботились о слабых и умирающих.На пятый день своего пребывания на Калаупапа девушка забрела на то самое место, где боролась за жизнь в свирепом прибое. Надеясь хоть как-то разнообразить свой скудный рацион, она нашла в лесу длинный гибкий прут и сплела из прочных трав леску. Сомневаясь, что в таких высоких волнах ей удастся хоть что-то поймать, Лилиа все же забросила удочку.В этот момент она увидела, что к ревущим возле рифа волнам направляется большая лодка. Но ее радость сменилась ужасом, когда за борт стали сталкивать мужчин и женщин.Их оказалось более полудюжины в беснующемся море. Девушка беспомощно наблюдала, как отчаянно они борются за жизнь. Лилиа хотелось броситься на помощь, но здравый смысл удержал ее.Избавившись от людей, лодка быстро направилась прочь. Лишь троим из пловцов удалось преодолеть риф, но им предстояло еще выбраться на берег. Лилиа со страхом смотрела, как их несет на скалы. Один из пловцов ушел под воду, потом его тело с размаху бросило на утесы. Двое других еще боролись с волнами, но и их ожидала та же участь.Лилиа приблизилась к самому краю и начала кричать и размахивать руками, стараясь привлечь внимание пловцов к единственному месту, где у них был шанс на спасение. Рев волн совершенно заглушал звуки, но все же девушку заметили, и оба пловца повернули в указанном ею направлении.Еще несколько мгновений – и, подброшенные волной, они ухватились бы за протянутую руку Лилиа. Один из пловцов, мужчина, немного опередил другого и потянулся к девушке. Лилиа вдруг поняла, что второй пловец – женщина. Она не могла помочь обоим, а попытка была всего одна.Внезапно рядом с ней присел человек и тоже протянул руку. Девушка услышала:– Не волнуйтесь, я помогу ей!Волна окатила Лилиа и ее неожиданного помощника водой с головы до ног. Пловцы ухватились за протянутые руки.Вскоре два обессиленных пловца лежали на мокром камне. К своему облегчению, Лилиа не заметила у нагого туземца следов проказы. Однако его спутницу болезнь не пощадила.Добровольный помощник Лилиа склонился над женщиной, впавшей в забытье, и девушка увидела, что это вовсе не местный житель, а белый! Только тут Лилиа осознала, что несколько минут назад он обратился к ней по-английски.Судя по всему, незнакомец давно оторвался от цивилизации. Его волосы, полуседые и всклокоченные, космами падали на лоб и плечи, а борода достигала груди. На нем были только обрезанные выше колен брюки, босые ноги давно забыли об обуви. Хотя мужчина исхудал от недоедания так, что кожа обтягивала ребра, его загорелое тело явно не пострадало от проказы.Пока Лилиа размышляла о том, как оказался на Калаупапа белый человек, нетронутый страшной болезнью, тот выпрямился, со вздохом потер поясницу и устало улыбнулся. Его глаза, ввалившиеся и выцветшие до бледной голубизны, обратились к Лилиа.– Думаю, с ними все будет в порядке... – заговорил он на местном наречии. – Ну, что значит в порядке... Как это нелепо звучит! Прошу прощения, мисс, не говорите ли вы по-английски?Девушка молча кивнула.– Весьма кстати! – оживился незнакомец. – Боюсь, я не слишком хорошо владею языком островитян. Способностей маловато, знаете ли. Меня зовут Калеб Томас. Перед тем как оказаться здесь, я довольно долго жил в Китае, а по происхождению я американец, из Новой Англии.– А я – Лилиа Монрой, сэр. Перед тем как оказаться здесь, я некоторое время жила в Лондоне, а по происхождению островитянка, с Мауи.– Да что вы говорите! – Бледно-голубые глаза Калеба Томаса вспыхнули. – Мы с вами немало попутешествовали, и надо же, где столкнулись! Хотел бы я знать, какие перипетии судьбы привели вас сюда с Мауи таким сложным маршрутом, через Англию! Но с этим придется подождать, сейчас важнее заняться этими беднягами. Их надо бы забрать отсюда и чем-то накормить. Уж вы-то наверняка говорите на их языке. Лилиа кивнула.– В таком случае узнайте у этого человека, сможет ли он передвигаться сам. Женщину я понесу.На вопрос девушки спасенный ответил утвердительно, хотя и едва внятно. Калеб тем временем без малейшей брезгливости подхватил на руки хрупкую женщину и пошел прочь от берега. Лилиа помогла подняться мужчине и, поддерживая его, последовала за Калебом.– Я живу с другой стороны этой части суши, – сообщил Калеб. – Вы, видимо, там еще не бывали, иначе знали бы, что там легче удить рыбу.– А как вы здесь оказались? – спросила Лилиа. – И проказа вас как будто не коснулась.– Да, мне повезло... Иное дело – моя жена Мэри. У нее болезнь зашла так далеко, что она медленно умирает. Не в моей власти спасти жену, но я все же облегчаю ее страдания. Поначалу, когда мы только оказались в этом Богом проклятом месте, я лишь беспомощно наблюдал, как прогрессирует проказа, но постепенно научился разбираться в растениях и стал чем-то вроде местного лекаря. Здесь немало полезных трав, и я варю из них зелья. Представьте себе, некоторые снадобья замедляют течение болезни!– Давно ли вы здесь?– Так... Позвольте подумать... Дело в том, что в таких условиях перестаешь следить за временем. Полагаю, мы здесь уже три года.– И не заразились? – изумилась девушка. – Ведь проказа считается самой заразной болезнью.– Я и сам не понимаю, как избежал общей участи, но почему-то проказа обходит меня стороной. Знаете, порой даже становится не по себе. – Он иронически усмехнулся. – Вам, наверное, интересно, как мы здесь оказались. Вся моя жизнь связана с морем, я работал в одной крупной компании по перевозке грузов морем с представительствами чуть не по всему миру. Четыре года назад компания начала расширяться и решила открыть контору в Китае. Мне предложили наладить там дела. Бедняжка Мэри! Мы женаты двадцать пять лет, но побыть вместе нам удавалось раза два в год, не чаще, да и то недолго. Отправляясь в Китай и зная, что не скоро попаду домой, я решил взять жену с собой. Она так радовалась, и мы не подозревали, что совершаем страшную ошибку. Эта проклятая зараза идет именно из Китая, так что не прошло и года, как Мэри увидела на себе первое пятнышко. Ну потом было много разного, и все больше печального, так что в конце концов мы оказались здесь. А как это произошло с вами, Лилиа? – Он бесцеремонно оглядел девушку. – Я не вижу на вас следов проказы, если только они не скрыты под одеждой.– Я здорова и оказалась на Калаупапа совсем по другой причине. Но это долгая история. Скажу только, что здесь я всего пять дней. Все это время я пытаюсь не умереть с голоду. Вы, конечно, знаете, сколько здесь людей. Я их почти не вижу, но кто-то же съедает все фрукты!– Людей здесь меньше сотни. Представьте себе, только две трети из них больны, остальные добровольно разделили участь своих близких. Это так называемые кокуа , то есть не прокаженные на вашем языке.– Каким же мужеством нужно обладать... и как любить, чтобы последовать за кем-то в самый ад. Я преклоняюсь перед вами, Калеб, и перед подобными вам.– Должен разочаровать вас, Лилиа. Мужу или жене прокаженного не оставляют выбора и вынуждают следовать за супругом, даже если сами они не больны. Впрочем, я не покинул бы Мэри в любом случае.Мысли Лилиа невольно обратились в прошлое, и она взглянула с новой точки зрения на свой опыт общения с белыми людьми. Судьба сталкивала ее с худшими из них – Эйзой Раддом, Исааком Джэггаром, Морисом Этериджем. Все они были лишены человечности, совести, чести. И это заставило девушку думать, что большинство белых именно таковы, но как же отличался от них Калеб.А что же Дэвид? К кому он ближе, к Калебу или к тем троим? Как бы он поступил на месте этого человека? Мысль о Дэвиде пронзила Лилиа, как острый шип.Почему, что бы ни случилось, она всех сравнивает с ним? Дэвид остался в прошлом, и не только потому, что их разделял океан. Кавика на Мауи, но столь же недостижим для нее отныне. Лилиа обречена доживать жизнь на Калаупапа, а если бы снова оказалась на родном острове, от нее бы шарахались, опасаясь заразиться. Она навсегда стала изгоем, а значит, подлый план Исаака Джэггара вполне удался!Девушка вдруг поняла, что Калеб обратился к ней.– Простите, я задумалась.– Я говорил об иронии судьбы. Судите сами, подростком я мечтал стать врачом, потому что моя бедная матушка была слабого здоровья. В мечтах я видел себя даже не практикующим врачом, а великим исследователем, открывшим чудодейственное средство, панацею от всех болезней. Я воображал, что поставлю мать на ноги. Ничего подобного, конечно, не случилось. Прошли годы, и я снова оказался в точно таком же положении: на моих глазах медленно и мучительно умирает дорогой человек, а я бессилен помочь... – Он умолк, увидев людей, несущих самодельные носилки вверх по склону холма.– Что это? – спросила Лилиа.– Похоронная процессия, – горько усмехнулся Калеб. – Этот холм в незапамятные времена был вулканом, теперь же на дне кратера озеро, очень глубокое. Население Калаупапа делится на несколько групп, одна из которых хоронит своих мертвецов, сбрасывая в озеро. Я не одобряю этого, но и не вмешиваюсь.Когда похоронная процессия проходила мимо, Лилиа не удержавшись бросила взгляд на тело и содрогнулась.– Значит, здесь несколько групп, Калеб?– Да, примерно четыре. Самую многочисленную составляют те, кто принял свой ужасный жребий безропотно. Такие потеряли всякий интерес к жизни и просто ждут, когда смерть облегчит им страдания. Кое-кто спешит сам оборвать свою жизнь, бросаясь в волны или отказываясь от еды.Другая группа состоит из тех, кто встал на путь ярого фанатизма, полагая, что исступленная вера рано или поздно будет вознаграждена исцелением. На Калаупапа есть несколько священных мест – кажется, они называются хеиау , – и в каждом живет кахуна. Фанатики проводят все время в молитвах, доводя себя до полного истощения.Третья группа, напротив, утратила веру и отвернулась от богов. Эти люди считают, что, раз уж смерть все равно неизбежна, нужно взять от жизни как можно больше, пока это еще возможно. Они делают какой-то опьяняющий напиток и живут в свальном грехе. Те, что попались нам по дороге, принадлежат как раз к этой группе. Когда один из них умирает, они уносят его к озеру, исполняют примитивный обряд погребения и спешат вернуться к веселой жизни...– Но это значит, что буквально все здесь примирились со своей судьбой, – перебила его Лилиа. – То есть даже не пытаются лечиться.– Вовсе нет. Я как раз собирался перейти к четвертой и самой малочисленной группе, к которой и сам принадлежу. Туда входят люди, не теряющие надежду – впрочем, не знаю, на что. Взять, например, меня. Мэри умирает, и этого не изменишь. Но все мы готовы бороться с болезнью до последнего просто потому, что негоже человеку, созданному по образу и подобию Божьему, складывать руки и ждать худшего. До последнего дыхания, до последней минуты жены я буду делать что смогу, и кто знает... – Он оборвал себя и сказал совсем другим тоном: – Вот и наше жилище!Последнюю четверть часа они шли по тропинке, вьющейся в густых зарослях. Внезапно впереди показалось открытое пространство, где стояли хижины, сплетенные из трав и прутьев. Вдали открывался вид на безбрежную океанскую гладь. Одно строение отличалось от других тем, что было сооружено из бревен и каких-то деревянных обломков.– Это ваш дом? – спросила Лилиа.– Мой, – не без гордости откликнулся Калеб. – Я построил его своими руками из даров моря. Возможно, вам это кажется нелепым – к чему настоящий дом в таком жарком климате? Но у всех свои привычки, и я бы не чувствовал себя дома в плетеной хижине. Таковы уж мы, янки. Все-то нам хочется строить основательно, на века!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51