Покупал тут магазин Wodolei
Над ней простиралось бескрайнее небо, раскрашенное всеми цветами радуги, и луна заливала своим светом пустынный пейзаж.
Неожиданно пустыня исчезла, Дина бежала по узкой аллее, спасаясь от кого-то… сама не зная, от кого… а затем вдруг оказалась в комнате, и собиралась на что-то взглянуть, но голос в глубине ее души воскликнул: «Нет!»…
Она вновь оказалась в постели рядом с Коби, и он с тревогой спросил:
— Дина, тебе плохо? Мне показалось, будто ты потеряла сознание. Наверное, я был слишком груб с тобой, — и в его голосе звучало раскаяние.
Дина села и с жаром ответила:
— Нет, Коби. Все было чудесно. Так замечательно, что я на мгновение забыла себя.
Почему-то ей не хотелось рассказывать мужу о своих видениях. Теперь, вспоминая, она подумала: «Но мои ли это видения? Или его?»
Она помнила, как нежно Коби поцеловал ее в тот раз. Но видения остались, и каким-то образом они еще крепче привязали ее к нему. Потому что какие бы чувства не испытывал к ней муж, Дина знала, что в нем заключается весь ее мир.
Двенадцатая глава
— Я пришел, чтобы предупредить вас.
Серый человечек, стоящий у окна кабинета сэра Рэтклиффа Хиниджа, отвернулся и взглянул на улицу.
— Мои хозяева не хотят скандала. Они защитят вас в любом случае… по причинам, которые хорошо вам известны.
Сэр Рэтклифф попытался изобразить безразличие. Он холодно сказал:
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Нет? А мне кажется, понимаете. В последнее время вы не были ни сдержанны, ни осторожны. Вы зря выбрали тот притон для своих удовольствий. В отличие от дома мадам Луизы, он не охранялся.
— А дом мадам Луизы охранялся?! — Голос сэра Рэтклиффа зазвенел от ярости. — И как же это он охранялся? Мне очень повезло, что я не оказался там во время облавы.
— Это не везение, — возразил безымянный серый человечек. — Вам было послано особое предупреждение… я лично позаботился об этом. Если бы мы знали, что девочка сбежала по вашей вине, вас не предупредили бы.
— Не я виноват, — огрызнулся сэр Рэтклифф, — а Хоскинс.
— И он поплатился за это своей жизнью. Он достал для вас эту девочку, и он же похитил ее во второй раз на прошлой неделе. Подумать только, ваша мерзкая похоть привела к убийству ребенка!
Сэр Рэтклифф изменился в лице.
— Вы не знали, что тело девочки нашли на следующее утро? Что Хоскинс мертв, а его бордель подожгли?
— Вы уверены? — ужаснулся сэр Рэтклифф.
— Вы принимаете меня за такого же дурня, как вы? Конечно, уверен, и я знаю, кто спас девочку в первый раз и отправил ее в приют. Именно он устроил поджог, и наверняка убил Хоскинса, когда узнал, что тот причастен к ее смерти. Следующей его целью станете вы.
— Полиция, — прохрипел сэр Рэтклифф. — Не станут же они прикрывать убийцу. Если вы знаете, кто убил Хоскинса и собирается убить меня, почему он все еще на свободе?
— Потому что у полиции нет доказательств. По моим сведениям, он так обставил это дело, что против него нет прямых улик. Множество свидетелей подтвердили его алиби в ту ночь. Я прошу вас быть осторожнее…
— Назовите его имя, — грубо приказал сэр Рэтклифф.
Человек в сером костюме пожал плечами.
— Это не в моей власти. Могу лишь предупредить вас. Я бы посоветовал вам вести честную жизнь, но сомневаюсь, что вам это удастся. Да и вряд ли вас это спасет.
— Все, что угодно. Я дам вам все, что угодно, — лихорадочно забормотал сэр Рэтклифф, зная, что когда его охватывает желание, он не в силах себя контролировать. В отчаянии он добавил, — Я знаю, что поступил опрометчиво, но клянусь, это не повторится.
Серый человечек глядел на него с отвращением.
— Надеюсь, вы говорите искренне, — сказал он. — Вы вели себя так безрассудно, что трудно поверить, будто в будущем вы сможете измениться. Запомните. Мои и ваши хозяева многое вам простят, но не потерпят поведения, компрометирующего страну и правительство.
Сэру Рэтклиффу пришлось проглотить горькую пилюлю и выслушать упреки от человека более низкого положения, но для себя он решил во что бы то ни стало найти своего преследователя и избавиться от него.
Коби, не подозревающий о том, что Уокер сообщил о своих подозрениях комиссару, а тот передал их более высокому начальству, продолжал вести себя как ни в чем не бывало.
Он понял, что сильно недооценивал свою молодую жену. Она училась очень быстро. Он знал, что Дина повзрослеет после замужества, то такого не ожидал.
Как ни странно, Дина сразу догадалась о том, что они с Хендриком совершили нечто противозаконное в ночь гибели Хоскинса. Но ради ее же блага, она не должна узнать, что случилось на самом деле. Мысль о том, что она может стать очередной жертвой сэра Рэтклиффа, бросала Коби в дрожь и подталкивала его к решению покончить с ним как можно быстрее.
С Хендриком он тоже не откровенничал, да Хендрик и сам не пожелал знать причину поджога борделя и предполагаемого убийства Хоскинса.
— Нет, не говори мне, Джейк, — сказал он после ухода из Скотланд-Ярда. — Меньше знаешь — крепче спишь. Главное, будь осторожен, а если еще раз потребуется помощь, ты знаешь, где меня искать.
Уокер не знал, а комиссар не счел нужным ему сообщить, что «высокое начальство» отнеслось к его отчету со всей серьезностью, несмотря на приказ прекратить слежку за подозреваемым.
— Вот черт, — сказал Бейтс Алькотту, — он как с цепи сорвался с тех пор, как ему велели забыть о Гранте. Чуть голову мне не оторвал из-за твоей книжки. Он бы ее выбросил, если бы я не сказал ему, что она твоя.
После разговора с комиссаром Уокер обнаружил, что Бейтс тайком читает книжку в мягкой обложке, привезенную из Америки.
— Какого дьявола ты вытворяешь, чертов лентяй? — рявкнул Уокер, вырвав книжку у Бейтса из рук. — Занимайся тем, за что тебе платят.
— Это не моя, — испуганно сказал Бейтс. — Ее мне Алькотт дал.
— Значит, он тоже почитывает эту дрянь в рабочее время. И за что меня Бог наказал такими глупыми подчиненными?
Он швырнул книжку себе на стол. На кричащей обложке были изображены двое мужчин, стреляющие друг в друга на фоне пустыни. Заголовок гласил: «Дикий, дикий запад».
Уокер сразу вспомнил рассказ капитана Легга: молодость Коби Гранта прошла в Нью-Мексико. Он не забывал эти сведения, хотя они и были бесполезными для текущего расследования.
Он снова взял книгу и начал перелистывать страницы. В основном это были старые байки о Дэви Крокетте и Аламо, Большом Билле Хикоке и Буффало-Билле.
Последняя глава называлась: «Молодые стрелки запада: Билли Кид и другие, а также тайна Джейка-Попрыгунчика Кобурна и его захват Сан-Мигеля».
Сан-Мигель! Тот самый город, где, по рассказу Легга, побывал Коби Грант. Заинтересовавшись, Уокер заглянул в конец главы и прочел, что Кобурн, молодой человек лет двадцати, появился в Нью-Мексико Бог знает откуда. Он стал правой рукой главаря одной из банд, обосновавшейся в долине, которая носила красочное название «Чертов конец». Банду возглавлял знаменитый Блейк Андервуд. Кобурн грабил банки, спустил с рельс поезд и убил Большого Бена Хоука, преступника, заправлявшего всеми делами в Сан-Мигеле. Он занял его место и фактически правил городом, пока в одно прекрасное утро не уехал навсегда.
И его прошлое, и его будущее оставались загадкой. Он исчез, не оставив следов. Ходили слухи, будто он умер в пустыне. Писатель подметил странную особенность: как и Билли Кид, Кобурн был левшой.
Левша! Грант левша, вернее, одинаково хорошо владеет обеими руками. Его полное имя — Джейкоб. Мог ли он называть себя Джейком? Фамилия Кобурн звучит почти как Коби, а прозвище Джейк-Попрыгунчик очень подходит Гранту, когда тот не строит из себя безукоризненного английского аристократа!
И двадцать лет… а ведь десять лет назад Гранту было около двадцати, и он находился в Нью-Мексико. Все сходится, не так ли?
Уокер разглядывал изображение грубого, молодого, длинноволосого бандита. Может, он сходит с ума, раз Грант мерещится ему в каждом встречном и поперечном? Бейтс и Алькотт давно считают его сумасшедшим, а теперь и комиссар пришел к такому же выводу.
И все же… Уокер покачал головой. К черту комиссара, к черту всех остальных — он, Уокер, продолжит свое расследование, пусть даже в свободное от основной работы время.
Сэр Алан Дилхорн пригласил чету Грантов на обед в свой роскошный дворец на Пикадилли. Этот сезон был последним сезоном сэра Алана в Лондоне. Два года назад умерла его любимая жена, и теперь он решил навсегда вернуться в Йоркшир.
Кроме Коби и Дины сэр Алан пригласил Хендрика Ван Дьюзена и Белленджера Ходсона с супругой. Любознательный мистер Ван Дьюзен успел выяснить, что отец сэра Алана был в свое время выслан в Австралию, где впоследствии приобрел огромное состояние и основал династию.
В гостиной он с любопытством разглядывал портрет некоего сэра Бьючампа Хаттона, выполненный в 1780 году и висящий на почетном месте над камином. Самым примечательным, с точки зрения мистера Ван Дьюзена, было поразительное сходство его друга Джейкоба Гранта с красивым и надменным мужчиной, жившим более ста лет назад.
Сэр Алан обратил внимание на любопытство мистера Ван Дьюзена. Тот, в свою очередь, заметил, что несмотря на весьма преклонный возраст, сэр Алан отличается незаурядной наблюдательностью. И это также было свойственно Джейку.
— Вижу, вам понравилась картина Гейнсборо, — сказал сэр Алан. — Это один из портретов предка моей жены. Еще один, побольше, висит в моем Йоркширском доме. Пусть вас не обольщает его красота. Этот человек отнюдь не был женоподобным: он отличался крутым и даже жестоким нравом. — Говоря, он поглядывал на своего непризнанного племянника.
«Так что же связывает, — размышлял Ван Дьюзен, — сэра Бьючампа и сэра Алана с Коби Грантом, который так удивительно похож на них обоих?» Но проявлять любопытство считалось неприличным, в соответствии со странными нравами тогдашней английской аристократии.
Вместо этого Ван Дьюзен принялся осторожно расспрашивать сэра Алана о его отце, бывшем каторжнике.
— Мы называли его Патриархом, — признался сэр Алан. — Но в этом прозвище была лишь доля шутки. Это был поистине выдающийся человек.
Заметив, что его рассказ привлек внимание всех присутствующих, он продолжил:
— Незадолго до смерти моя мать рассказала мне правду об их браке. Несмотря на благородное происхождение, она была очень бедна, и отец, женившись на ней, спас ее от нищеты. Но из-за разницы в возрасте и положении их брак некоторое время оставался фиктивным. И все-таки это был союз по любви — редкость даже в те времена, а сейчас и вовсе нечто исключительное.
Он умолк, задумавшись: его мысли блуждали в далеком прошлом.
— Твоя жена похожа на нее, Джейкоб, — медленно произнес сэр Алан и удивился, наткнувшись на странный взгляд Коби — взгляд, напомнивший ему Патриарха.
Старик был себе на уме, как и этот молодой человек, похожий на него и лицом, и характером. Однажды младший брат Джек с некоторой горечью сказал о своем незаконнорожденном сыне:
— Смотрю я на Коби, и кажется, будто это Патриарх воскрес из мертвых. Хотя таким хитрым и безжалостным даже он не был.
Значит, род продолжается. Ни один из сыновей и внуков сэра Алана не унаследовал сходство с Патриархом, но незаконнорожденный внук пошел в него.
— Мой отец жил по собственным правилам, — задумчиво сказал сэр Алан, — но в наши цивилизованные дни это гораздо труднее. Ему было проще, ведь восемьдесят лет назад в Австралии закон было легче обойти. Как я слышал, до недавнего времени подобная ситуация сохранялась и на юго-западе Америки.
— Верно, — согласился Коби, потягивая бренди. — Но, по-моему, любой человек обязан жить по своим собственным правилам.
— Это опасно, — мрачно возразил сэр Алан, — и лучше об этом не забывать, молодой человек. Моему отцу повезло. Многим другим, которые слишком близко подлетели к солнцу, повезло гораздо меньше.
Мистер Ван Дьюзен перевел взгляд с одного собеседника на другого и сказал с многозначительной улыбкой:
— Нечто из разряда стариковских поучений.
Сэр Алан рассмеялся.
— Это правда, годы учат нас осторожности. Я в молодости тоже походил на отца. Но здесь, в Англии, власть закона гораздо сильнее, чем в Австралии или в Соединенных Штатах.
Коби решил воспринять это как предупреждение, третье по счету. «Сначала капитан Армии спасения, затем Хендрик, а теперь и мой дядя. Нельзя забывать, что сэр Алан целых пятьдесят лет находился в числе сильных мира сего и до сих пор поддерживает с ними связь. Он знает больше, чем говорит.
Значит, придется послушаться и впредь быть осторожнее. Впрочем, я все равно добуду скальп Рэтклиффа Хиниджа, хотя и не знаю как. Надо набраться терпения, — сказал себе Коби, — и ждать подходящего случая. Раньше мне везло, повезет и на этот раз».
— Естественно, вы должны погостить у нас в Мурингсе сразу после окончания сезона. Кенилворт настаивает на этом.
«Бог знает почему», — мысленно добавила Виолетта.
— Затем мы присоединимся к принцу в Сандрингхэме. Вскоре после этого все гости, включая принца, отправятся в Маркендейл, наше северное имение, — сказала Виолетта Коби и Дине на балу у Леоминстеров. — Я и вас приглашаю.
Бал у Леоминстеров считался одним из самых престижных, и проводился регулярно в последние сто лет. Леди Леоминстер сильно напоминала свою знаменитую предшественницу, которая задавала тон в высшем обществе во времена Регенства и умела запугать кого угодно. Однажды Коби сказал в шутку, что в доме Леоминстеров какая-то особая атмосфера, превращающая женщин в мегер.
Мегера воскликнула, обращаясь к Дине:
— Моя дорогая, вы стали украшением сезона… и все потому, что вышли замуж за такого красавца! — Подобные бестактные замечания сходили с рук только ей.
— Он тоже так говорит, — усмехнулась Дина, получив в ответ очередной радостный вопль и удар веером по правому плечу.
— Вот видишь, Дина, — сказал ей Коби, когда к ним подошла Виолетта, желающая погреться в лучах славы своей младшей сестры, — если хочешь прослыть оригиналкой, нужно все доводить до абсурда. Веди себя, как леди Леоминстер, и тебя будут обожать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Неожиданно пустыня исчезла, Дина бежала по узкой аллее, спасаясь от кого-то… сама не зная, от кого… а затем вдруг оказалась в комнате, и собиралась на что-то взглянуть, но голос в глубине ее души воскликнул: «Нет!»…
Она вновь оказалась в постели рядом с Коби, и он с тревогой спросил:
— Дина, тебе плохо? Мне показалось, будто ты потеряла сознание. Наверное, я был слишком груб с тобой, — и в его голосе звучало раскаяние.
Дина села и с жаром ответила:
— Нет, Коби. Все было чудесно. Так замечательно, что я на мгновение забыла себя.
Почему-то ей не хотелось рассказывать мужу о своих видениях. Теперь, вспоминая, она подумала: «Но мои ли это видения? Или его?»
Она помнила, как нежно Коби поцеловал ее в тот раз. Но видения остались, и каким-то образом они еще крепче привязали ее к нему. Потому что какие бы чувства не испытывал к ней муж, Дина знала, что в нем заключается весь ее мир.
Двенадцатая глава
— Я пришел, чтобы предупредить вас.
Серый человечек, стоящий у окна кабинета сэра Рэтклиффа Хиниджа, отвернулся и взглянул на улицу.
— Мои хозяева не хотят скандала. Они защитят вас в любом случае… по причинам, которые хорошо вам известны.
Сэр Рэтклифф попытался изобразить безразличие. Он холодно сказал:
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Нет? А мне кажется, понимаете. В последнее время вы не были ни сдержанны, ни осторожны. Вы зря выбрали тот притон для своих удовольствий. В отличие от дома мадам Луизы, он не охранялся.
— А дом мадам Луизы охранялся?! — Голос сэра Рэтклиффа зазвенел от ярости. — И как же это он охранялся? Мне очень повезло, что я не оказался там во время облавы.
— Это не везение, — возразил безымянный серый человечек. — Вам было послано особое предупреждение… я лично позаботился об этом. Если бы мы знали, что девочка сбежала по вашей вине, вас не предупредили бы.
— Не я виноват, — огрызнулся сэр Рэтклифф, — а Хоскинс.
— И он поплатился за это своей жизнью. Он достал для вас эту девочку, и он же похитил ее во второй раз на прошлой неделе. Подумать только, ваша мерзкая похоть привела к убийству ребенка!
Сэр Рэтклифф изменился в лице.
— Вы не знали, что тело девочки нашли на следующее утро? Что Хоскинс мертв, а его бордель подожгли?
— Вы уверены? — ужаснулся сэр Рэтклифф.
— Вы принимаете меня за такого же дурня, как вы? Конечно, уверен, и я знаю, кто спас девочку в первый раз и отправил ее в приют. Именно он устроил поджог, и наверняка убил Хоскинса, когда узнал, что тот причастен к ее смерти. Следующей его целью станете вы.
— Полиция, — прохрипел сэр Рэтклифф. — Не станут же они прикрывать убийцу. Если вы знаете, кто убил Хоскинса и собирается убить меня, почему он все еще на свободе?
— Потому что у полиции нет доказательств. По моим сведениям, он так обставил это дело, что против него нет прямых улик. Множество свидетелей подтвердили его алиби в ту ночь. Я прошу вас быть осторожнее…
— Назовите его имя, — грубо приказал сэр Рэтклифф.
Человек в сером костюме пожал плечами.
— Это не в моей власти. Могу лишь предупредить вас. Я бы посоветовал вам вести честную жизнь, но сомневаюсь, что вам это удастся. Да и вряд ли вас это спасет.
— Все, что угодно. Я дам вам все, что угодно, — лихорадочно забормотал сэр Рэтклифф, зная, что когда его охватывает желание, он не в силах себя контролировать. В отчаянии он добавил, — Я знаю, что поступил опрометчиво, но клянусь, это не повторится.
Серый человечек глядел на него с отвращением.
— Надеюсь, вы говорите искренне, — сказал он. — Вы вели себя так безрассудно, что трудно поверить, будто в будущем вы сможете измениться. Запомните. Мои и ваши хозяева многое вам простят, но не потерпят поведения, компрометирующего страну и правительство.
Сэру Рэтклиффу пришлось проглотить горькую пилюлю и выслушать упреки от человека более низкого положения, но для себя он решил во что бы то ни стало найти своего преследователя и избавиться от него.
Коби, не подозревающий о том, что Уокер сообщил о своих подозрениях комиссару, а тот передал их более высокому начальству, продолжал вести себя как ни в чем не бывало.
Он понял, что сильно недооценивал свою молодую жену. Она училась очень быстро. Он знал, что Дина повзрослеет после замужества, то такого не ожидал.
Как ни странно, Дина сразу догадалась о том, что они с Хендриком совершили нечто противозаконное в ночь гибели Хоскинса. Но ради ее же блага, она не должна узнать, что случилось на самом деле. Мысль о том, что она может стать очередной жертвой сэра Рэтклиффа, бросала Коби в дрожь и подталкивала его к решению покончить с ним как можно быстрее.
С Хендриком он тоже не откровенничал, да Хендрик и сам не пожелал знать причину поджога борделя и предполагаемого убийства Хоскинса.
— Нет, не говори мне, Джейк, — сказал он после ухода из Скотланд-Ярда. — Меньше знаешь — крепче спишь. Главное, будь осторожен, а если еще раз потребуется помощь, ты знаешь, где меня искать.
Уокер не знал, а комиссар не счел нужным ему сообщить, что «высокое начальство» отнеслось к его отчету со всей серьезностью, несмотря на приказ прекратить слежку за подозреваемым.
— Вот черт, — сказал Бейтс Алькотту, — он как с цепи сорвался с тех пор, как ему велели забыть о Гранте. Чуть голову мне не оторвал из-за твоей книжки. Он бы ее выбросил, если бы я не сказал ему, что она твоя.
После разговора с комиссаром Уокер обнаружил, что Бейтс тайком читает книжку в мягкой обложке, привезенную из Америки.
— Какого дьявола ты вытворяешь, чертов лентяй? — рявкнул Уокер, вырвав книжку у Бейтса из рук. — Занимайся тем, за что тебе платят.
— Это не моя, — испуганно сказал Бейтс. — Ее мне Алькотт дал.
— Значит, он тоже почитывает эту дрянь в рабочее время. И за что меня Бог наказал такими глупыми подчиненными?
Он швырнул книжку себе на стол. На кричащей обложке были изображены двое мужчин, стреляющие друг в друга на фоне пустыни. Заголовок гласил: «Дикий, дикий запад».
Уокер сразу вспомнил рассказ капитана Легга: молодость Коби Гранта прошла в Нью-Мексико. Он не забывал эти сведения, хотя они и были бесполезными для текущего расследования.
Он снова взял книгу и начал перелистывать страницы. В основном это были старые байки о Дэви Крокетте и Аламо, Большом Билле Хикоке и Буффало-Билле.
Последняя глава называлась: «Молодые стрелки запада: Билли Кид и другие, а также тайна Джейка-Попрыгунчика Кобурна и его захват Сан-Мигеля».
Сан-Мигель! Тот самый город, где, по рассказу Легга, побывал Коби Грант. Заинтересовавшись, Уокер заглянул в конец главы и прочел, что Кобурн, молодой человек лет двадцати, появился в Нью-Мексико Бог знает откуда. Он стал правой рукой главаря одной из банд, обосновавшейся в долине, которая носила красочное название «Чертов конец». Банду возглавлял знаменитый Блейк Андервуд. Кобурн грабил банки, спустил с рельс поезд и убил Большого Бена Хоука, преступника, заправлявшего всеми делами в Сан-Мигеле. Он занял его место и фактически правил городом, пока в одно прекрасное утро не уехал навсегда.
И его прошлое, и его будущее оставались загадкой. Он исчез, не оставив следов. Ходили слухи, будто он умер в пустыне. Писатель подметил странную особенность: как и Билли Кид, Кобурн был левшой.
Левша! Грант левша, вернее, одинаково хорошо владеет обеими руками. Его полное имя — Джейкоб. Мог ли он называть себя Джейком? Фамилия Кобурн звучит почти как Коби, а прозвище Джейк-Попрыгунчик очень подходит Гранту, когда тот не строит из себя безукоризненного английского аристократа!
И двадцать лет… а ведь десять лет назад Гранту было около двадцати, и он находился в Нью-Мексико. Все сходится, не так ли?
Уокер разглядывал изображение грубого, молодого, длинноволосого бандита. Может, он сходит с ума, раз Грант мерещится ему в каждом встречном и поперечном? Бейтс и Алькотт давно считают его сумасшедшим, а теперь и комиссар пришел к такому же выводу.
И все же… Уокер покачал головой. К черту комиссара, к черту всех остальных — он, Уокер, продолжит свое расследование, пусть даже в свободное от основной работы время.
Сэр Алан Дилхорн пригласил чету Грантов на обед в свой роскошный дворец на Пикадилли. Этот сезон был последним сезоном сэра Алана в Лондоне. Два года назад умерла его любимая жена, и теперь он решил навсегда вернуться в Йоркшир.
Кроме Коби и Дины сэр Алан пригласил Хендрика Ван Дьюзена и Белленджера Ходсона с супругой. Любознательный мистер Ван Дьюзен успел выяснить, что отец сэра Алана был в свое время выслан в Австралию, где впоследствии приобрел огромное состояние и основал династию.
В гостиной он с любопытством разглядывал портрет некоего сэра Бьючампа Хаттона, выполненный в 1780 году и висящий на почетном месте над камином. Самым примечательным, с точки зрения мистера Ван Дьюзена, было поразительное сходство его друга Джейкоба Гранта с красивым и надменным мужчиной, жившим более ста лет назад.
Сэр Алан обратил внимание на любопытство мистера Ван Дьюзена. Тот, в свою очередь, заметил, что несмотря на весьма преклонный возраст, сэр Алан отличается незаурядной наблюдательностью. И это также было свойственно Джейку.
— Вижу, вам понравилась картина Гейнсборо, — сказал сэр Алан. — Это один из портретов предка моей жены. Еще один, побольше, висит в моем Йоркширском доме. Пусть вас не обольщает его красота. Этот человек отнюдь не был женоподобным: он отличался крутым и даже жестоким нравом. — Говоря, он поглядывал на своего непризнанного племянника.
«Так что же связывает, — размышлял Ван Дьюзен, — сэра Бьючампа и сэра Алана с Коби Грантом, который так удивительно похож на них обоих?» Но проявлять любопытство считалось неприличным, в соответствии со странными нравами тогдашней английской аристократии.
Вместо этого Ван Дьюзен принялся осторожно расспрашивать сэра Алана о его отце, бывшем каторжнике.
— Мы называли его Патриархом, — признался сэр Алан. — Но в этом прозвище была лишь доля шутки. Это был поистине выдающийся человек.
Заметив, что его рассказ привлек внимание всех присутствующих, он продолжил:
— Незадолго до смерти моя мать рассказала мне правду об их браке. Несмотря на благородное происхождение, она была очень бедна, и отец, женившись на ней, спас ее от нищеты. Но из-за разницы в возрасте и положении их брак некоторое время оставался фиктивным. И все-таки это был союз по любви — редкость даже в те времена, а сейчас и вовсе нечто исключительное.
Он умолк, задумавшись: его мысли блуждали в далеком прошлом.
— Твоя жена похожа на нее, Джейкоб, — медленно произнес сэр Алан и удивился, наткнувшись на странный взгляд Коби — взгляд, напомнивший ему Патриарха.
Старик был себе на уме, как и этот молодой человек, похожий на него и лицом, и характером. Однажды младший брат Джек с некоторой горечью сказал о своем незаконнорожденном сыне:
— Смотрю я на Коби, и кажется, будто это Патриарх воскрес из мертвых. Хотя таким хитрым и безжалостным даже он не был.
Значит, род продолжается. Ни один из сыновей и внуков сэра Алана не унаследовал сходство с Патриархом, но незаконнорожденный внук пошел в него.
— Мой отец жил по собственным правилам, — задумчиво сказал сэр Алан, — но в наши цивилизованные дни это гораздо труднее. Ему было проще, ведь восемьдесят лет назад в Австралии закон было легче обойти. Как я слышал, до недавнего времени подобная ситуация сохранялась и на юго-западе Америки.
— Верно, — согласился Коби, потягивая бренди. — Но, по-моему, любой человек обязан жить по своим собственным правилам.
— Это опасно, — мрачно возразил сэр Алан, — и лучше об этом не забывать, молодой человек. Моему отцу повезло. Многим другим, которые слишком близко подлетели к солнцу, повезло гораздо меньше.
Мистер Ван Дьюзен перевел взгляд с одного собеседника на другого и сказал с многозначительной улыбкой:
— Нечто из разряда стариковских поучений.
Сэр Алан рассмеялся.
— Это правда, годы учат нас осторожности. Я в молодости тоже походил на отца. Но здесь, в Англии, власть закона гораздо сильнее, чем в Австралии или в Соединенных Штатах.
Коби решил воспринять это как предупреждение, третье по счету. «Сначала капитан Армии спасения, затем Хендрик, а теперь и мой дядя. Нельзя забывать, что сэр Алан целых пятьдесят лет находился в числе сильных мира сего и до сих пор поддерживает с ними связь. Он знает больше, чем говорит.
Значит, придется послушаться и впредь быть осторожнее. Впрочем, я все равно добуду скальп Рэтклиффа Хиниджа, хотя и не знаю как. Надо набраться терпения, — сказал себе Коби, — и ждать подходящего случая. Раньше мне везло, повезет и на этот раз».
— Естественно, вы должны погостить у нас в Мурингсе сразу после окончания сезона. Кенилворт настаивает на этом.
«Бог знает почему», — мысленно добавила Виолетта.
— Затем мы присоединимся к принцу в Сандрингхэме. Вскоре после этого все гости, включая принца, отправятся в Маркендейл, наше северное имение, — сказала Виолетта Коби и Дине на балу у Леоминстеров. — Я и вас приглашаю.
Бал у Леоминстеров считался одним из самых престижных, и проводился регулярно в последние сто лет. Леди Леоминстер сильно напоминала свою знаменитую предшественницу, которая задавала тон в высшем обществе во времена Регенства и умела запугать кого угодно. Однажды Коби сказал в шутку, что в доме Леоминстеров какая-то особая атмосфера, превращающая женщин в мегер.
Мегера воскликнула, обращаясь к Дине:
— Моя дорогая, вы стали украшением сезона… и все потому, что вышли замуж за такого красавца! — Подобные бестактные замечания сходили с рук только ей.
— Он тоже так говорит, — усмехнулась Дина, получив в ответ очередной радостный вопль и удар веером по правому плечу.
— Вот видишь, Дина, — сказал ей Коби, когда к ним подошла Виолетта, желающая погреться в лучах славы своей младшей сестры, — если хочешь прослыть оригиналкой, нужно все доводить до абсурда. Веди себя, как леди Леоминстер, и тебя будут обожать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24