Около половины первого ночи вечер, такой же скучный, как и все подобные мероприятия, неожиданно перестал быть таковым. Один из телохранителей принца, дежуривший снаружи, вошел в зал и заявил, что должен передать своего венценосному хозяину важное сообщение.
Через несколько минут дом гудел, как улей. Ходсон, размахивая сигарой, поинтересовался:
— В чем дело, парни?
Коби, прекрасно знающий причину переполоха, покачал головой.
— Понятия не имею, Ходсон. Может, принц собрался уезжать?
— Нет, Грант, что-то случилось.
Ходсон отложил сигару и с сильным западным акцентом обратился к ближайшему джентльмену.
— Скажите, парни, что стряслось? Мы тоже хотим знать!
Желание поделиться плохими новостями оказалось сильнее раздражения, вызванного расспросами никому не известного американца. Рейни поприветствовал Коби, Артура Уинтропа и Ван Дьюзена и окинул недовольным взглядом Ходсона, с которым не был знаком.
— Разве вы не слышали? Полицейские устроили облаву в заведении мадам Луизы на Хеймаркете. Они захватили нескольких приятелей принца, члена Верховного суда, известного актера, и, самое ужасное, обнаружили в мансардах маленьких детей, которых держали там взаперти…
Он умолк, чувствуя, что пора остановиться.
На лицо Артура Уинтропа стоило посмотреть. Он взглянул на Коби, с интересом изучающего роспись на потолке.
— Член Верховного суда? — оцепенело переспросил Артур. — Это не тот самый Гасконец, с которым я недавно беседовал?
Рейни кивнул.
— Он их всех и повел туда. Я отказался. Мадам в последнее время меня не жалует.
Коби прекрасно знал, что причина заключается в его безденежьи.
— Какое счастье, что ты пригласил меня сыграть, — с жаром обратился Артур к своему шурину. Тем временем Белленджер Ходсон изводил милорда Рейнсборо ханжескими проповедями о падении нравов в Британии, а мистер Ван Дьюзен не отрывал глаз от Коби. Лицо его друга было таким же невинным, как у святого Антония на известной картине.
Артур, вне себя от радости, прервал игру и помчался делиться невероятной новостью с окружающими.
— Ты все знал заранее, хитрый дьявол, — прошипел Профессор. — Откуда?
— Я? — Выражение лица Коби стало еще невиннее, хотя это и казалось невозможным. — Откуда я мог узнать? Я весь вечер провел с тобой, занимался своими делами…
— Ну да, а как насчет вечеров, когда вместо своих дел ты занимался чужими? Сегодня ты из кожи вон лез, чтобы не пустить Уинтропа к мадам Луизе. Надеюсь, он понимает, что ты оказал огромную услугу ему лично, президенту и Конгрессу, и предотвратил скандал. Кого ты подкупил, во сколько тебе это обошлось… и главное, зачем все это?
— Право, Хендрик, ты меня переоцениваешь…
— Нет, Джейк, никогда не переоценивал. Скорее наоборот. Чего же ты добиваешься? Нет, не отвечай, я не хочу это знать. Тогда мне не придется лгать, когда тебя арестуют. Здесь полиция не та, что у нас. Они тут не такие продажные.
— Уж в этом, Хендрик, ты точно ошибаешься. Ничем не лучше наших. А что касается моих целей… — Коби пожал плечами.
На самом деле ему хотелось знать, попался ли в расставленную ловушку сэр Рэтклифф. Если да, то его цель выполнена. Но, скорее всего, нет. Такая лакомая новость распространилась бы мгновенно.
Дина, сидящая в своему углу, догадалась, что случилось нечто скандальное. Но, естественно, никто ничего ей не рассказал. Виолетта лишь отмахнулась от ее вопросов.
— Тебе еще рано это знать. Бери свой плащ и жди меня в вестибюле. Кенилворт домой собрался.
По пути в вестибюль Дина наткнулась на мистера Ван Дьюзена и мистера Гранта. Избежать встречи она не могла.
Они заметили ее и прервали разговор.
Девушка обратилась к мистеру Ван Дьюзену, нарочно не глядя на мистера Гранта, который прямо-таки глаз с нее не сводил.
— Мистер Ван Дьюзен, прошу вас, скажите, почему все так переполошились? Неужели принц заболел?
Ответил ей мистер Грант с такой любезностью, словно они не расстались злейшими врагами.
— Что ж, новость действительно его расстроила, но дело не в этом, леди Дина. Думаю, вы уже достаточно взрослая, и я смело могу сообщить вам о том, что некоторые известные особы были арестованы полицией в… скажем так… компрометирующих обстоятельствах.
Дина была не настолько юной и невинной, чтобы не воспользоваться его оговоркой.
Она ответила ему, не задумываясь, стараясь не вспоминать об их последнем, ужасном разговоре, потому что если бы вспомнила, то вообще не смогла бы к нему обратиться.
— Я рада, мистер Грант, что теперь вы считаете меня достаточно взрослой и не боитесь пошатнуть мою репутацию, разговаривая со мной на подобные темы. Вы недавно сказали мне, что внешность обманчива, и сегодняшние события это подтвердили. Также я убедилась в том, что вы, как обычно, точны в своих суждениях… или, по крайней мере, в некоторых из них.
Мистер Ван Дьюзен расхохотался. Мистер Грант был более сдержан и ограничился широкой улыбкой.
Он поклонился.
— А я рад, леди Дина, что вы так цените каждое мое слово. Жаль, что я не могу сказать этого об остальных моих друзьях.
Дина кивнула в ответ, прошла мимо него и перед самым входом в переднюю обернулась.
— Вы мне не друг, мистер Грант, и я не столько ценю ваши слова, сколько использую их как оружие против вас.
Ей следовало знать, что его невозможно вывести из равновесия.
Коби поклонился еще раз, прижал ладонь к сердцу и сказал:
— В яблочко, леди Дина. Могу лишь предложить, чтобы вы последовали моему примеру и держали ваше оружие наготове. Мой девиз — никогда не упускать возможностей.
Дина не удостоила его ответом, взяла у служанки плац и, проходя мимо них, кивнула еще раз.
За ее спиной Ван Дьюзен прошептал:
— Ей-богу, дружище, эта девушка — настоящее сокровище. Ей бы еще красоту под стать мозгам…
Коби окинул его ледяным взглядом.
— Будет и красота, Профессор. Подожди немного и сам увидишь.
Шестая глава
Вот уже несколько дней в лондонском высшем обществе только и разговоров было, что об облаве в ночном доме мадам Луизы и о крупных рыбинах, угодивших в сеть.
Пирсон тайком пронесла в дом бульварную газетенку, которую Дине ни за что не разрешили бы читать. И в ней были описаны все подробности события, о котором так сдержанно отозвался мистер Грант.
Комиссару пришлось отчитываться в своих действиях перед маленьким серым человечком, который на самом деле был весьма влиятельной персоной.
— Нет, что вы, — уверял он, глядя в глаза собеседнику с совершенно искренним видом. — Нет, мы не собираемся прочесывать все подобные заведения. Это понадобилось лишь потому, что мадам и ее люди стали слишком неосторожны. Одна девочка даже сбежала… подумать только! Представьте, что могло бы случиться, если бы об этом узнали. Зато остальным будет урок.
Естественно, он ничего не сказал о подозрительных типах, швыряющихся деньгами, словно мраморными шариками, которыми дети играют на улицах.
Серый человечек напомнил:
— Надеюсь, вы не забыли разослать несколько осторожных предупреждений… по некоторым адресам…
Комиссар отвернулся к окну и спокойно ответил.
— Естественно, нужные люди были предупреждены. В противном случае скандал стал бы… неуправляемым… правительство могло бы пасть…
Он умолк и ослепительно улыбнулся своему собеседнику… который неожиданно отвел взгляд.
Комиссар не упомянул о том, что сэр Рэтклифф Хинидж, министр и постоянный посетитель борделя мадам Луизы, оказался в числе тех немногих, которые нашли на своих письменных столах конверты, помеченные надписями «Срочно» и «Лично в руки», и обнаружили внутри написанные безликим каллиграфическим почерком сообщения:
«Рекомендуем на этой неделе избегать известного вам увеселительного заведения».
Из этого туманного сообщения сэр Рэтклифф извлек все, что ему необходимо было знать. В следующие несколько дней он часто появлялся на людях, а в ночь бала устроил домашнюю вечеринку для близких друзей. Услышав новость, он выразил подобающее случаю удивление, покачал головой и посетовал на падение нравов.
Этажом ниже Уокер и Бейтс трудились над словесным портретом мистера Хорна.
Уокер составил его утром после второй встречи. Получив приказ комиссара разыскать загадочного мистера Хорна, Уокер решил уточнить описание и теперь мучился, вспоминая приметы.
Бейтс, призванный на помощь, медленно произнес, стукнув себя по лбу:
— Да он же левша!
— И до тебя это неделю доходило? — рявкнул Уокер. — Ты уверен, Бейтс, или это очередные фантазии?
Зажмурившись, Бейтс сказал:
— Да. Он держал меня правой рукой, а в левой у него был нож. Я сразу понял, что в нем есть что-то странное.
— В леворукости нет ничего странного, Бейтс, но лучше такая примета, чем никакой.
Теперь Уокер тоже вспомнил, что мистер Хорн доставал кошелек из-за пазухи левой рукой. Жадность помешала ему заметить это сразу.
«Левша», — написал он, а затем спросил:
— А волосы, Бейтс? Ты видел его волосы?
— Ничего я не видел, шеф. — А затем неуважительно добавил, — Да и вы толком его не разглядели, верно?
— Я видел пару ярких голубых глаз… это немного, если учесть, сколько вокруг голубоглазых мужчин, но лучше, чем ничего.
Коби Грант, закрывшись в своей комнате, жонглировал перед зеркалом тремя, а затем и четырьмя шариками — этот трюк он не показывал никому, кроме Хендрика Ван Дьюзена.
В последние две недели он дважды видел Дину, и каждый раз ограничивался поклоном. Девушка отвечала ему с холодностью, граничащей с презрением. Она не знала, что «дело Дины Фревилль» движется полным ходом.
В начале недели профессору Луису Фабиану сообщили о приходе нежданного гостя.
— Мистер Джейкоб Грант желает побеседовать с вами по личному вопросу, сэр.
Профессор Фабиан вздохнул. Он надеялся провести приятное утро за изучением старинной рукописи. Непонятно, о каком личном деле можно говорить с совершенно незнакомым человеком?
И все же он согласился принять мистера Гранта, хотя бы из любопытства. Вероятно, это очередной недоросль, нуждающийся в репетиторе.
Но вошедший мужчина оказался не тем, кого ожидал увидеть профессор. Внешностью он напоминал не то Антиноя, не то Аполлона, был хорошо воспитан, безукоризненно одет, причем отлично скроенный костюм не скрывал атлетической красоты его тела. С виду ему было около тридцати лет.
Его голос оказался таким же приятным, как и манеры. Он поблагодарил профессора Фабиана и отказался присесть.
— Я предпочитаю изложить свое дело, стоя, сэр, — невозмутимо заявил он.
Со своей стороны Коби решил, что именно так и представлял себе отца Дины. Профессор Фабиан оказался очень привлекательным мужчиной. Коби подозревал, что Дина пошла в него, а не в семью Фревиллей, и оказался прав. Внешность профессора Фабиана подкрепила уверенность Коби в том, что со временем Дина затмит даже свою сестру.
Он сразу же приступил к делу.
— Вы не знаете меня, сэр, но я надеюсь быстро исправить это упущение. Я пришел, чтобы просить руки вашей дочери, леди Дины Фревилль. Прежде, чем вы ответите, я обязан сообщить, что могу обеспечить ее. Я гражданин Соединенных Штатов Америки, приемный сын мистера Джона Дилхорна, одного из крупнейших американских промышленников. Он брат Алана Дилхорна, о котором вы наверняка слышали. Мое личное состояние превышает состояния их обоих.
Луис Фабиан ошеломленно спросил:
— Почему вы обращаетесь ко мне, сэр? По закону я не имею никакого отношения к леди Дине Фревилль.
— Мне известно, что вы ее настоящий отец. Я не хочу обращаться к леди Кенилворт или к ее брату, так как знаю, что они мне откажут. Если бы я сделал предложение лично леди Дине, она бы тоже мне отказала. Она недолюбливает меня по причине, которую я вскоре изложу. Я собираюсь жениться на ней, потому что мне нужна жена, потому что я уважаю ее как личность и ценю ее ум и, наконец, потому что я верю, что вместе мы сможем быть счастливы. Боюсь, мне придется прибегнуть к хитрости, чтобы жениться на ней. Я готов пойти на это ради ее же блага. Ее положение в доме сестры невыносимо, а те мужчины, которых сестра прочит ей в мужья, не только недостойны ее, но и могут сделать ее жизнь еще более несчастной. Я уверен, что как отец, вы не желаете ей зла.
Он умолк и улыбнулся улыбкой победителя.
Профессор Фабиан медленно произнес:
— Вы не сказали о любви, сэр. Любите ли вы мою дочь?
Коби вскинул брови.
— Любовь, сэр? Какое она имеет отношение к браку? Кому как не вам это знать. Нет, я уважаю вашу дочь, хочу спасти ее и сделаю все, чтобы в браке со мной она была счастлива. Если вы согласны, я изложу вам свой план. Надеюсь, вы практичный человек и поймете, почему мне приходится действовать таким образом. Я пришел к вам, потому что нуждаюсь в поддержке человека, известного не только блестящим умом, но и здравым смыслом — качеством, которое крайне редко встречается в ученом мире.
Луиса Фабиана очень трудно было обескуражить. Но на этот раз он на несколько секунд лишился дара речи.
— Вы заинтриговали меня, сэр. Или вы законченный негодяй, или выдающийся филантроп. В любом случае ваш практичный подход удивил даже меня! Продолжайте. Я полагал, это будет обычное скучное утро, но вижу, что ошибался.
— С удовольствием, сэр. — Теперь улыбка Коби потеплела. — Думаю, мы найдем общий язык. Позвольте изложить вам свое предложение.
— Только после того, как вы сядете, мистер Грант, и выпьете отличного шерри. Не часто у человека просят руки его дочери… после такого интригующего вступления.
— Охотно, сэр. — Коби уселся в кресло, выпил вина и начал излагать свой план иронически улыбающемуся собеседнику.
Когда он закончил, Луис Фабиан расхохотался.
— И вы уверены, что сможете это осуществить?
— Конечно, сэр. А вся прелесть в том, что в конце концов выигрывают все, особенно я.
— Да уж. Особенно вы. Вы обещаете хорошо относиться к Дине и уважать ее. Она хотела поступить в Сомервильский колледж, но конечно, ей этого никогда не позволят. Если вы женитесь на ней, она распрощается со своей мечтой, но зато освободится от родственников…
Он отставил стакан, наклонился вперед и серьезно сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24