Взяв кружку и сделав хороший глоток, он произнес:
— Ну?
— Все путем. Сколько заплатишь?
Уокер назвал сумму. Осведомитель презрительно рассмеялся.
— Мало. Хотя бы десятку.
— Десятку! Ты шутишь. В Скотланд-Ярде деньги не печатают.
— Такая уж цена, парень. Я всю его подноготную узнал. Не ты один интересуешься его прошлым. Есть люди, которые заплатят гораздо больше. Но если тебе это не нужно… — и он сделал вид, будто собирается уходить.
— Отлично. Я дам тебе десятку. Но только если твой рассказ того стоит.
— Этот мистер Грант очень странный малый. Он считается приемным сыном Джека Дилхорна, богатого, как Вандербильт или Рокфеллер. Однако, ходят слухи, будто он незаконный сын Дилхорна и его жены Мариетты Хоуп, рожденный незадолго до их свадьбы. Ее отца звали Джейкоб Хоуп… сечешь? К тому же, он вылитый Джек Дилхорн, хотя папаша так его и не признал.
— Дилхорн, — буркнул Уокер, думая о мистере Дилли и мистере Хорне. — Продолжай, интересно.
— Его растили как богатого наследника. Он выучился в Йеле на горного инженера, и, по слухам, собирался занять теплое местечко на отцовской фирме. Вместо этого он неожиданно все бросил, уехал в Аризону и устроился работать на шахту в городке под названием Братт-Кроссинг. Месяцев через шесть он исчез и еще через полтора года объявился в Нью-Йорке уже с небольшим состоянием, которое здорово преумножил на Уолл-Стрит… к отцовским денежкам, как мне говорили, он даже не притронулся.
— Откуда он взял эти деньги? — спросил Уокер.
— Кто знает? Недавно Пинкертон отправил в Аризону своего агента, но Братт-Кроссинг уже несколько лет как заброшен, и теперь там ничего путного не узнаешь. Примерно через год после исчезновения Гранта шахту взорвали бандиты. Местного землевладельца Бленкайрона, бывшего управляющего шахтой, убили в перестрелке. Его охранника Грира, известного негодяя, ранили, но он выжил и сумел скрыться. После уничтожения шахты городок опустел. Грант мог найти работу где-нибудь еще, но единственной действующей в то время шахтой была шахта в Сан-Мигеле, в Нью-Мексико. Когда агент Пинкертона попытался расспросить местных жителей, оказалось, что никто и слыхом не слыхивал о Гранте. Самое забавное, что шахта в Сан-Мигеле тоже была взорвана во время стычки с бандитами, но ее смогли восстановить. Что бы там ни было, Грант осел в Нью-Йорке и начал зарабатывать себе состояние. Первым делом он захватил «Юго-западную горную компанию» и отправил бывшего президента в тюрьму за мошенничество. Шахта в Сан-Мигеле тоже принадлежала компании, а теперь принадлежит Гранту. Но чем он занимался эти полтора года? Как получилось, что обе шахты были взорваны… совпадение это или нет?
— Все возможно, — сказал Уокер. — Все это очень интересно. Но бесполезно для меня. Он честный человек?
Капитан Легг рассмеялся.
— Честный! Бог знает как сколотил себе состояние, превратился в мультимиллионера, стал еще богаче, чем папаша… с которым-то и дела иметь не хочет… А сам ты как думаешь?
— Я думаю, — сказал Уокер, — что он прикидывается святошей, а я таким людям никогда не доверял. Агент Пинкертона считает, будто он имеет какое-то отношение к Сан-Мигелю?
— Да, но ничего не может доказать. Хотя я видел Гранта пару раз в Лондоне, и, по-моему, он выделялся бы в том занюханном городишке, словно хрен посреди чистого поля.
Уокер вспомнил грязного мистера Дилли/Хорна, растворяющегося в лондонской толпе, набрасывающего удавку на ни в чем не повинного полисмена и умеющего изобразить любой акцент.
— С тех пор лет десять уже прошло, — жизнерадостно заявил капитан Легг, — а теперь он стал любовником леди Кенилворт, женился на аристократе и подружился с принцем Уэльским. С чего ты взял, будто он планирует какую-то авантюру?
— Есть причины, — мрачно ответил Уокер. Он верил, что мистер Дилли способен на любые фокусы.
Дина Грант понятия не имела о фокусах мужа. На следующий день после приема у Хертфордов она спросила, как бы между прочим:
— Почему ты женился на мне, Коби? Я же знаю, что не из-за любви.
Если Коби и был застигнут врасплох, то не выдал замешательства.
Он медленно ответил:
— Я женился на тебе, Дина, по многим причинам. Я уверен, что ты станешь хорошей женой и матерью моих детей. Знай, что я всегда буду уважать тебя, даже если не смогу любить. Думаю, в отличие от большинства женщин, ты не захочешь, чтобы я тебе лгал.
Дина молча кивнула. Ничего другого она и не ожидала. Неужели он действительно не способен любить? Сначала ей казалось, будто Коби сказал это, чтобы ее утешить, но теперь девушка чувствовала, что он говорил правду.
— Тяжело, наверное, знать о себе такое, — сказала она. — Что ты не можешь любить.
— Лучше уж так, — ответил Коби. — Мне было бы спокойнее, если бы и ты меня не любила. Женщины, у которых хватало глупости любить меня в прошлом, дорого платили за это.
Память о Белите, погибшей по его вине, всегда жила в его сердце. Были еще Джейн и Сюзанна с ее отчаянием. Насколько было бы лучше, если бы она никогда не встретила и не полюбила бы Коби Гранта!
Коби не хотел, чтобы любовь испортила дружеские отношения между ним и его молодой женой. Он чуть было не сказал и это, но вовремя прикусил язык. Как и Мариетта, его мать, Коби беспокоился о том, как Дина сможет с ним ужиться.
Что ж, время покажет.
Об этом же Дина размышляла неделю спустя, слушая серенаду. Было четыре часа пополудни, и они с Коби лежали в постели… вернее, на постели. Все утро и начало дня они провели в зоопарке.
— Неужели ты никогда там не была? — в притворном ужасе воскликнул Коби. Он сразу же велел подать экипаж, и следующие несколько часов они провели, гуляя по аллеям и рассматривая животных, о которых Коби знал практически все. Дину это не удивляло: она уже успела привыкнуть к его поистине энциклопедическим познаниям.
После этого они поехали в ресторан и пообедали на террасе с видом на Темзу. Дина никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Когда после прогулки по Лондону они возвращались на Парк-Лейн в открытом ландо, муж тихо спросил:
— Чем дальше займемся, Дина? Раз уж сегодня мы празднуем, давай…
Он выгнул бровь, оставив фразу недоговоренной, и Дина невольно захихикала.
— Почитаем сборник проповедей, — закончил Коби с серьезным видом. — Он как раз у меня в комнате завалялся.
Как ни странно, такое же невинное выражение на его лице Дина видела сегодня в зоопарке. Они резко завернули за угол и едва не столкнулись с крупным мрачного вида мужчиной.
— Ой, прошу прощения, — воскликнул Коби с точно таким же выражением лица. — Мы вас не заметили, не так ли, дорогая? Примите наши извинения за доставленные неудобства. Приятный день выдался, как вы считаете? Вам тоже нравятся животные?
— Вовсе нет, — пробормотал незнакомец, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — То есть…
— Настоятельно рекомендую посмотреть львов, — жизнерадостно продолжил Коби. — Скоро их будут кормить. Не христианами, и не преступниками, конечно. Слава Богу, эти ужасные времена давно миновали. Не смею больше вас задерживать.
Они направились дальше, но какой-то порыв заставил Дину обернуться. Мужчина так и не сдвинулся с места и с ошеломленным видом глядел им вслед.
— Этот человек знаком с тобой, Коби? — спросила она. — Он странно на тебя смотрит.
— Какой человек, дорогая? Ах, этот. Нет, не думаю, что он меня знает.
Впоследствии Дина решила, что это было очередное из его двусмысленных и ничего не объясняющих высказываний.
Зато в постели все было четко и ясно. Коби был совершенно голым после приятно проведенного часа, а Дина в небрежно наброшенном японском кимоно слушала, как он играет на банджо.
Пел он низким и горловым голосом, не похожим на его обычный мягкий баритон; лежа рядом с ним, Дина чувствовала себя счастливой грешницей.
— Есть хоть что-нибудь, чего ты не умеешь? — спросила она, когда песня закончилась.
Коби кивнул и, не задумываясь, ответил:
— Рожать детей.
Дина толкнула его ногой.
— Я не о том, глупенький.
— Хотя я могу сделать ребенка тебе, — продолжил Коби. — Разве это не приятно? А как насчет ванны? Я весь мокрый.
— Я тоже, — согласилась Дина. — Я могу вернуться в свою комнату и позвонить Пирсон, чтобы она приготовила ванну.
— Я сам приготовлю, — пообещал он, заиграв снова. — Незачем беспокоить Пирсон. Мы примем ванну вместе. — Теперь он играл популярную песенку, оканчивающуюся словами: «Хочешь знать, который час, спроси у полисмена».
Неожиданно Дину осенило.
— Так вот на кого был похож тот человек в зоопарке. На полицейского.
— Умница, — лениво протянул Коби. — Я тоже так подумал. И кого он собирался арестовывать? Львов… или тигров? Тебя, меня?
Дина вспомнила его слова перед тем, как речь зашла о полицейском.
— Ты в самом деле… хочешь принять ванну… со мной?
— Почему бы нет? В ванне мы сможем побеседовать о смысле жизни.
— А он действительно собирался кого-то арестовать? Я ни разу не видела, как арестовывают людей.
Дина ни с кем и никогда не вела таких странных разговоров, как с мужем. Он еще ни разу не сказал ей: «Дина, не глупи», как делали все остальные, кроме Па, когда она давала волю фантазии.
— Возможно.
Коби поднялся с постели одним плавным движением и направился к двери роскошной ванной комнаты, которую оборудовал после покупки дома.
— Скажи, — обратился он к Дине, заглянув обратно в спальню, — ты веришь в переселение душ? Неплохая тема для начала.
Она все никак не могла забыть того полицейского.
— Он же не меня собирался арестовывать.
— Кто? Ах, полицейский. Слушай, Дина, нечего ждать, пока вода остынет, а не то он точно явится за тобой
Коби сгреб ее в охапку, окунул прямо в кимоно в теплую воду, и сам залез следом.
— Как хорошо, что я заказал такую большую ванну, — заявил он. — Наверное уже тогда подумывал о тебе… Позволь, я сделаю с тобой нечто ужасное, леди Дина…
Кончилось тем, что вся ванная комната была забрызгана водой, а Дина завизжала:
— Коби, ты же меня утопишь!
— Не утоплю, — задыхаясь, ответил он.
— Нет, нет, не останавливайся…
— И не собираюсь, — выдохнул он. — Здорово, правда?
Так оно и было.
Позже Дина поинтересовалась с некоторой робостью, поскольку такого рода вопросы бестактно задавать даже собственному мужу:
— Коби, а ты раньше это делал? — И рассмеялась. — Какая же я глупая! Конечно, делал.
— Да, — мягко сказал он, поглаживая ее мокрые волосы.
— С Виолеттой? — не удержалась Дина и тут же подумала: «Господи, только бы не с Виолеттой».
— Нет, — ответил Коби, — не с Виолеттой. Всего один раз и очень давно. Ты была тогда совсем еще маленькой.
Он вспомнил Дженни, хозяйку борделя в Братт-Кроссинге и подумал, что так и не смог ее отблагодарить. Она вернула ему мужество после стычки с Гриром. Она сумела восстановить его веру в себя, а он даже не вспомнил о ней до тех пор, пока какой-то порыв не заставил его залезть в ванну вместе с Диной.
— Очень давно… — повторила Дина, а затем неожиданно добавила, — Когда тебя… когда тебя избили?
Коби застыл в удивлении.
— Да, — медленно произнес он. — Это помогло мне исцелиться.
— А. — Дина села, ее лицо оживилось, глаза сияли, как звезды. — Наверное, ты очень устал. Теперь моя очередь любить тебя.
Впервые девушка взяла на себя инициативу в любовной игре. Она склонилась над ним, нежно поцеловала его в губы и принялась ублажать его своими руками и своим телом, как он ублажал ее. Она смеялась, дразнила его, а он удивлялся произошедшей в ней перемене.
Затем мысли ушли, и теперь Дина зажимала его рот ладонью, чтобы заглушить его стоны.
Они вылезли из ванны, когда вода окончательно остыла. Коби завернул Дину в полотенце, и они уснули прямо на полу, счастливым, мирным сном людей, испытавших величайшее наслаждение.
Джилс взглянул на часы. Хозяин предупредил, что они с леди Диной приглашены на ужин к мистеру Ван Дьюзену, и приказал явиться в шесть часов. Но Джилс медлил. Он знал, что хозяин с хозяйкой заперлись в спальне и не вышли даже к вечернему чаю, поданному в гостиной.
Часы пробили шесть, но звонка от мистера Гранта не было. Джилс послал Гортензию в комнату леди Дины.
— Ее там нет, — вернувшись, ответила камеристка. — Наверное, она у него.
В половине седьмого Джилс заглянул в спальню хозяина. Комната оказалась пустой, и вокруг стояла полная тишина. Камердинер подкрался к двери ванной комнаты и тихонечко приоткрыл ее. Они спали, завернувшись в полотенца, на залитом водой полу. На цыпочках Джилс вышел, и его улыбка была понимающей, но добродушной.
Коби, который после своих похождений на юго-западе привык спать очень чутко, услышал, как скрипнула дверь. Он сел, взглянул на спящую жену, очень быстро постигающую искусство любви, и разбудил ее поцелуем.
— Пора вставать, — сказал он. — Нас ждут великие дела.
— Мы только зря теряем время, шеф, — заявил Бейтс. — Он смеется над нами. Вчера сам подошел ко мне в зоопарке под ручку со свой леди. Пока мы следили за ним, он не сделал ничего незаконного.
Уокер мрачно уставился на подчиненного. Сегодняшним утром комиссар вызвал его к себе и сурово сказал:
— Я знаю, что вы до сих пор следите за тем парнем, Уокер, но не нашли против него никаких улик. Я приказываю вам оставить его в покое.
— Дайте мне еще неделю, — ответил инспектор. — А потом я забуду о нем.
Конечно, это была ложь. Уокер вовсе не собирался забывать о мистере Дилли.
— Нет, Уокер. Прекращайте немедленно. Я прослежу за этим.
Уокер подчинился. Еще угрюмее, чем раньше, он спустился в свой кабинет и сообщил новость Алькотту и Бейтсу.
— Больше не будет подарков, — пробормотал Бейтс, — зато и торчать на холоде не придется.
Они с Алькоттом не единственные получили подарки. Однажды, вернувшись домой, Уокер обнаружил, что его жена разрезает огромный ананас, настоящее сокровище. Записка на доставленной днем корзине с фруктами гласила: «От поклонника». Жена была так рада, что Уокеру пришлось принять этот ананас и даже попробовать, хотя при виде этого фрукта его рот наполнялся желчью.
— Тем более, если он такой умный, — сказал Бейтс Алькотту, — то запросто избавится от нас, когда захочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24