В его тоне она почувствовала угрозу.— Я хочу сказать, что и сама еще не знаю.— Зато я знаю. Я знаю это еще и по тому, какой ты была в моих объятиях. Можешь ты себе представить, чтобы это оказался не я, а кто-то другой?Алатея смотрела на него не отрываясь. Сама мысль об этом казалась ей чудовищной и настолько нелепой, что она потеряла нить, забыла, о чем хотела сказать.— Я — да… нет…Ей с трудом удалось собраться с мыслями. Он увел ее от главного и привел к заключению, что уж если она его любит, то он женится на ней независимо ни от чего. Осознание этого вызвало в ней взрыв эмоций, в котором в равной степени были перемешаны надежда и разочарование — ведь так и не удалось пробить броню и заставить его сказать то, чего она так жаждала.Алатея невольно сжала руки в кулаки.Ей хотелось потребовать от него прямого ответа, откровенного признания. Посмотрев ему в глаза, она отчеканила:— Я не выйду за тебя замуж, пока ты не скажешь мне причины, по которой хочешь жениться на мне.Те, кто знал Габриэля как воплощение цивилизованного и хорошо воспитанного джентльмена, не поверили бы своим глазам, если бы увидели его сейчас. Перед ней был грубый и примитивный воин. К счастью, она его встречала достаточно часто и видела в разных настроениях.— Почему ты так упряма? — Казалось, воздух задрожал от этого сгустка чувств, подавленных страстей, гнева, разочарования…Алатея и глазом не моргнула.— Потому что мне надо знать.Он бесконечно долго выдерживал ее взгляд, и у нее закружилась голова. Потом Габриэль отвернулся и порывисто поднялся. Теперь он смотрел на лужайку. Его лицо стало непроницаемым. Щелкнув пальцами, он бросил веточку жасмина ей на колени.— Тебе не кажется, что мы слишком много лет растратили впустую?Его взгляд охватил ее всю, потом он повернулся и пошел вниз по ступенькам.Оставшись в беседке, Алатея мысленно возвратилась к их разговору, гадая, в чем она ошиблась, что сказала не так, как следовало. Вероятно, она должна была повести разговор как-то иначе?По истечении некоторого времени она подняла брошенную им веточку жасмина, поднесла к лицу и вдохнула сладкий аромат, потом с еле заметной улыбкой заткнула ее за вырез платья.«На счастье», — подумалось ей.Она бросила вызов судьбе и выиграла — добилась счастья для своих сестер, но о собственном счастье, о своем будущем пока не узнала ничего. Наверное, для этого у нее не хватило напористости? Что ж, она и так рискнула всем. И при первой же возможности повторит это.Придя к такому заключению, Алатея со вздохом поднялась и направилась к дому. Глава 19 Войдя в дом в воскресенье вечером, Габриэль сразу же наткнулся на Чанса, вышедшего на шум из глубины холла, и без лишних слов вручил ему свою шляпу и трость.— Есть в гостиной бренди?— Есть, милорд, как не быть…Габриэль махнул рукой.— Сегодня вечером мне ничего больше не понадобится. Хотя… — Он остановился, держась за дверную ручку. — Фолуэлл принес свой отчет?— Да, милорд. Он на каминной полке.— Отлично.Войдя в гостиную, Габриэль закрыл за собой дверь и направился прямо к буфету. Он налил себе бренди и со стаканом в руке принялся изучать послание Фолуэлла, взяв его с каминной полки и усевшись в свое любимое кресло.Он отхлебнул изрядный глоток, скользя взглядом по еще не развернутой бумаге, потом, поставив стакан и положив послание на низенький столик, прижал руки к глазам.Боже, как он устал! За последнюю неделю, не считая времени, проведенного в обществе Алатеи, и нескольких часов беспокойного сна, каждую минуту своего бодрствования он посвятил тому, чтобы раздобыть официальные заключения, имеющие юридическую силу, от по крайней мере двух дюжин государственных служащих, не считая дипломатов, послов и их помощников. И все же… Нельзя было сказать, что все эти джентльмены не хотели ему помочь, — просто государственная машина работала очень медленно. Все проверялось и перепроверялось по нескольку раз, а потом сведения передавались на отзыв в более влиятельные властные структуры. Казалось, что в Уайтхолле и в дипломатических кругах время измерялось по иной шкале, чем в обычном мире.Глубоко вздохнув, Габриэль вытянул ноги и откинул назад голову. Больше всего его беспокоило вовсе не фиаско на дипломатическом фронте. Днем он нанес визит Алоизиусу Стратерсу. Короткий разговор с капитаном убедил его в том, что тот может стать их спасителем, и именно таким, каким его представляла Алатея. Его свидетельские показания даже при отсутствии каких-либо других фактов вкупе с теми, что им по крупицам удалось собрать самим, могли бы подвигнуть самого нерешительного судью на принятие благоприятного для них решения. Проблема заключалась в том, что бойкий капитан уже ринулся в бой с поднятым забралом.Он сразу связался со своими знакомыми, надеясь найти точные и достоверные карты и документы, подтверждающие аренду земель и копей.Однако Габриэль вовсе не был уверен в том, что это поможет им затянуть петлю на шее Кроули, — осторожные действия могли бы оказаться куда более плодотворными.Он потерял полчаса, убеждая Стратерса проявлять осторожность, но упрямец не желал ничего слушать. Этот человек был просто одержим идеей низвергнуть Кроули в бездну. В конце концов Габриэль смирился и покинул старика, стараясь отогнать тяжкое предчувствие, предощущение опасности, не покидавшее его ни на минуту. Все же ему хотелось верить, что, как только Стратерс появится в Чансери-Корт во вторник утром, все пойдет на лад. Однако до этой минуты само расследование и его нервы будут балансировать на грани срыва, на острие ножа. Один неверный шаг…Габриэль выпрямился, потянулся за своим стаканом и мрачно сделал еще один глоток бренди. Сегодня вечером он ничего больше не мог предпринять, чтобы послужить делу Морвелланов. Следовательно, пора было уделить внимание и другим вопросам.Он оказался трусом.Признать этот факт представителю семьи Кинстеров было нелегко, но она не оставила ему выбора.Габриэль не видел Алатею с их встречи в беседке накануне днем. По правде говоря, он и не хотел ее видеть до тех пор, пока не решит, как ответить на ее ультиматум. Она заставила его почувствовать себя пещерным человеком, внезапно узнавшим, что рай существует не на небе, а на земле. Если ему и не удалось убедить ее, то сам он понял, как отчаянно желал того, что так эмоционально живописал ей.Прежде Габриэль не задумывался о деталях: просто знал, что хочет взять ее в жены, и этого было достаточно. Однако теперь видения их будущей жизни представали перед ним во реей своей красочности: он будто вызвал их из небытия своими заклинаниями.И что же? Неужели он был готов рискнуть этим лучезарным будущим, их совместной счастливой жизнью просто потому, что не мог найти слов и сказать ей то, что она так желала знать?Однако как, черт возьми, он мог ей рассказать об этом?Габриэль глотнул еще бренди. Все-таки он должен сказать ей хоть что-то, ответить на ее ультиматум, и ему следует поспешить с этим. Терпение никогда не входило в число его достоинств, тем более терпение, которое могло повлечь за собой вынужденное воздержание. Он пробыл без нее уже больше недели и не мог допустить, чтобы в случае благоприятного решения их дела она ускользнула от него к себе в деревню, — иначе ему придется гнаться за ней на виду у всего светского общества. Он должен поговорить с ней до вторника.Никто не мог бы предсказать, как повернется их дело, сыграет свою роль Стратерс или нет, если по какому-то дьявольскому капризу судьбы все пойдет вкривь и вкось и решение окажется неблагоприятным для них. Вероятно, прежде чем ему удастся убедить ее в своих чувствах, он сойдет с ума. Лучше решить все теперь же, пока есть основания надеяться на положительное решение вопроса.Габриэль не мог себе представить, что это произойдет во время его формального утреннего визита или что он попы тается поговорить с ней в парке, — это было бы чистейшим безумием.Он пробежал глазами список дел Алатеи и ее светских визитов. Судя по всему, их следующая встреча должна была состояться уже назавтра вечером, на балу у Мальборо, а затем им предстояло увидеться в Чансери-Корт.Габриэль поморщился. Как и когда он сумеет между этими двумя важными событиями сделать ей официальное предложение и, главное, сказать о своих чувствах?
— Пришлите ко мне Нелли, Крисп. Уже пора одеваться.— И правда, леди Алатея. Сейчас скажу ей.Проводив взглядом Криспа, Алатея поднялась по лестнице, стараясь не замечать бурливших в ней чувств. С одной стороны, она испытывала безмерное облегчение, граничившее с легкомыслием, оттого, что грозившая ее семье все эти месяцы опасность рассеялась. Свидетельство капитана станет приговором Роналду Кроули.Она мельком упомянула в разговоре с отцом и Сириной, что положение, кажется, выправляется, но суеверный страх удержал ее от полной откровенности, и она не стала говорить им, что они спасены. Это, решила Алатея, она сделает неделей позже, когда судья вручит ей решение в письменном виде.К несчастью, сердце ее было не только способно радоваться победе — имелось нечто еще, омрачавшее ее радость от предполагаемой победы. Как она с изумлением убедилась, это нечто оказалось для нее важнее благополучия семьи и вообще всего на свете.Добравшись до верхней площадки лестницы, Алатея опустила юбки и вздохнула.Она не видела Габриэля с тех пор, как он покинул беседка буркнув на ходу: «Тебе не кажется, что мы слишком много лет растратили впустую?»Что он имел в виду? И что теперь? Неужели Габриэль воображает, что она покорно согласится на все его условия?За спиной Алатея услышала торопливые шаги Нелли.— Мне нужно платье цвета слоновой кости с золотом, то, что я берегла для особого случая, — бросила она не оборачиваясь.Нелли метнулась к гардеробу.— А что это за особый случай?Алатея села на пуфик, и воинственный блеск ее глаз отразился в зеркале.— Я еще не решила.Проявить мягкотелость и сдаться на милость победителя — ну уж нет! Она будет упрямой, настойчивой, настоящим воплощением воли и решительности. До сих пор рисковала одна она — пора было и ему сыграть свою роль, сказать ей всю правду.Стук в дверь означал, что ей принесли горячую воду для ванны. Пока Нелли занималась приготовлениями, Алатея вынула шпильки из волос и принялась расчесывать их щеткой. Потом она уложила волосы простым узлом на затылке. Нелли принесла ее любимые соли для ванны. Минутой позже по комнате распространился изумительный тонкий и экзотической запах, напоминавший о канувшей в вечность графине.Лицо Нелли сияло. Без дальнейших указаний она достала и разложила то, что было нужно Алатее. При этом она выбрала все самое дорогое и лучшее.Прошел час, прежде чем приготовления подошли к концу. Когда Нелли водружала золотую шапочку на голову Алатеи, та любовалась своим отражением в зеркале, пытаясь увидеть себя глазами Габриэля.Волосы ее казались ослепительными, кожа, на которую, по правде говоря, она редко обращала внимание, безупречной. Лицо и фигура, хотя уже не юные, оставались тем не менее совершенными. Алатея осторожно поднесла кончики пальцев к губам и улыбнулась своему отражению.Мысленно благословляя Сирину за ее подарок, она встала. При этом платье зашуршало, складки тяжелого шелка распрямились, и теперь оно сидело безупречно. Золотое шитье у ворота сверкало и переливалось.Если она правильно разобралась в характере Габриэля, то следующий шаг должен был исходить от него.Алатея не собиралась подталкивать его к объяснению, напротив, это он должен был заставить ее поверить, убедить в своих чувствах, и так, чтобы у нее не оставалось ни тени сомнения.Услышав стук в дверь, Алатея обернулась.Нелли почтительно рассматривала бело-золотистую шкатулку, потом, сияя, перевела глаза на Алатею:— Это для вас, и вот записка!Сердце Алатеи вздрогнуло, и она опустилась на пуфик перед туалетным столиком. Когда Нелли вручила ей шкатулку, Алатея подумала, что никогда в жизни не видела ничего более красивого и изящного. Что же там внутри? Сквозь прозрачную крышку было видно, что на дне, на подстилке из белого шелка лежит букет — такой дамы прикалывают к корсажу бального платья, — пять белых цветков, скрепленных золотой лентой.Букет покоился в складках белого шелка, и из-под него торчал уголок записки. Лепестки были сочными, плотными, бархатистыми, а зеленые стебли оттенялись белизной цветов. Самый изящный, самый изысканный, самый дорогой букет, какой ей доводилось видеть в жизни.Повернувшись на своем пуфике, Алатея поставила шкатулку на туалетный столик и подняла крышку. Густой чувственный аромат поднимался от цветов. Вздохнув, она уже не могла избавиться от него, догадываясь, что теперь он будет ее преследовать постоянно.Осторожно скользнув пальцами под цветы, Алатея приподняла букет и отложила его в сторону, потом взяла в руки записку и развернула.Записка была короткой и состояла из одной фразы, начертанной столь хорошо знакомым ей твердым почерком:«Ты владеешь моим сердцем — не разбей его».Она трижды перечитала эту записку. Слезы затуманили ее глаза. Алатея смахнула их и с трудом сглотнула. Руки у нее дрожали. Она положила записку на туалетный столик.— О Господи! Что же мне делать?— Конечно, приколоть его к платью, что же еще? Это будет очень мило.— Нет, Нелли, ты не понимаешь.Алатея поднесла руки к пылающим щекам.— О, как это похоже на него — так все усложнить!— На кого? На мистера Руперта?— Да, на Габриэля. Теперь его принято называть так.Нелли фыркнула:— И все-таки я не понимаю, почему вы не можете носить его букет, если он сменил имя.Алатею душил истерический смех.— Дело не в имени, Нелли, дело во мне самой. Я не могу носить букет, предназначенный для девушки на выданье.Она никогда не появлялась на балу с таким букетом и никогда в жизни не получала ничего подобного.— Черт бы его побрал!Алатея чувствовала, что готова разрыдаться.— Что же мне все-таки делать?Никогда в жизни она не была так взволнована и так нерешительна. Ей хотелось носить его цветы, приколоть их к платью, ринуться из двери своей спальни, как нетерпеливая юная девушка, помчаться на бал, чтобы показать ему, своему любовнику, что она поняла… Но если сегодня она появится на балу с его букетом, сплетникам хватит разговоров на весь сезон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39