Он наклонился, когда они делали поворот, и прошептал ей на ухо:— Не искушай меня…Этот шепот она восприняла как ласку, на которую отозвалось все ее тело.— Я бы должна обидеться.— Но ты не обидишься.— Ты ведь знаешь, это выше моих сил…Продолжать такой разговор было не в интересах Алатеи — он только возбуждал и будоражил ее.Ей все было приятно в нем — его язвительные замечания, прикосновение его руки, прожигавшее кожу сквозь шелк платья, ощущение его силы и власти над ней и это бесконечное кружение по залу.Ей не хотелось думать о том, что ее жизнь стала намного счастливее с возникновением их новых отношений, но она не могла избавиться от этой мысли.После танцев, когда они с трудом пробирались обратно, им то и дело приходилось приостанавливаться, чтобы поболтать со знакомыми. Не было ничего удивительного в том, что Джерард Деббингтон окликнул Габриэля и приветливо улыбнулся Алатее.Она ответила ему лучезарной улыбкой, совершенно забыв, что не видела его, встречая прибывающих гостейКогда Габриэль представил их друг другу, Джерард значительно посмотрел на него:— Мне надо тебе кое-что сообщить. Наедине.Габриэль указал ему кивком на Алатею:— Она знает обо всех моих делах и о Кроули. Можешь говорить при ней.— О… — Джерард улыбнулся, чтобы скрыть свое изумление. — В таком случае… я вчера покидал аукцион Таттерсоллз и буквально столкнулся с ним. Он был с джентльменом, которого Вейн назвал лордом Дугласом. К сожалению, Вейн и Пэйшенс стояли у меня за спиной, и она трещала без умолку. Из разговора Кроули мог понять, что она моя сестра. Вейн посоветовал рассказать тебе об этой встрече и узнать твое мнение.— Я думаю, — протянул Габриэль, нахмурился и покачал головой, — мы с Вейном должны обсудить все возможные варианты. Где он?— Вон там, далеко от нас и много левее. — Джерард указал в глубь зала.Алатея разглядела пунцовое перо, венчавшее прическу Пэйшенс Кинстер.— Они возле второго зеркала.Габриэль сразу направился туда, пробираясь сквозь плотную толпу, Джерард и Алатея следовали за ним.— Боюсь, Джерарду угрожает опасность, — произнес Габриэль на ходу.Алатея с испугом посмотрела на него:— Со стороны Кроули?— Да. Нужно отвлечь Пэйшеис, пока я буду говорить с Вейном.— А почему ты не можешь сделать это в присутствии Пэйшенс? В конце концов, Джерард ее брат.— Именно поэтому и не могу. Вейн, конечно, не захочет расстраивать беременную жену.— Так ты хочешь, чтобы я отвлекла ее? Послушай, а нет ли угрозы для Чарли и Джереми? Или, если она появится, ты тоже не скажешь мне об этом?Губы Габриэля сжались, превратившись в тонкую линию, и это было достаточно красноречивым ответом.Алатея посмотрела на него, прищурив глаза:— О, вы, мужчины! Почему, черт возьми, вы воображаете…— Ответь мне только на один вопрос: кто хочет, чтобы Кроули остановили?Она недоуменно заморгала:— Ну разумеется, я хочу.— А кого ты попросила о помощи?— Тебя.— Раз мне доверено это дело, то я ставлю условия, а ты должна им подчиняться. Ясно?— Да, но…— Перестань спорить со мной. Мне надо поговорить с Вейном, и я не желаю доставлять Пэйшенс ненужные волнения.— Ладно. Но я этого не одобряю.Как только они наконец вынырнули из толпы, Алатея с уверенной улыбкой увлекла Пэйшенс в сторону и принялась что-то говорить ей. Это был прекрасный предлог, чтобы отделиться от остальных и исключить их участие в чисто женском разговоре.Мужчины тут же быстро образовали свой кружок.— Ну и что ты думаешь? — спросил Вейн.— Это весьма опасно. Кроули скорее всего вытянул все сведения из Арчи Дугласа, все, что тому было известно.Габриэль бросил взгляд на Вейна:— Я полагаю, Арчи был в состоянии узнать тебя?— Безусловно, он выглядел на удивление трезвым.Габриэль посмотрел на Джерарда:— Сведения малоутешительные. Ты должен скрыться.Тот пожал плечами:— Я могу на время уехать домой, в Дербишир.— Нет, это слишком далеко. Тебе следует оставаться в пределах досягаемости, вблизи от Лондона — ты нам понадобишься в качестве свидетеля, чтобы подтвердить детали предложения компании инвесторам.— И как, по-твоему, будет действовать Кроули?— Я думаю, что он сделает паузу и соберет все, что у него есть, все обязательства. Он слишком хороший игрок, чтобы действовать опрометчиво, и очень близок к пониманию происходящего. У него достаточно оснований думать, что Джерард консультировался со мной после их встречи, но нет причины считать, будто я знал о готовящейся встрече прежде. Представьте ход его мысли: если бы Джерард рассказал мне все заранее, я попытался бы его отговорить, и встреча бы не состоялась. Поэтому он сочтет, что наш разговор произошел после и я отсоветовал Джерарду вкладывать средства в этот проект. Он не получал с тех пор никаких сведений от Джерарда и теперь знает почему. Кроули был так близок к тому, чтобы наложить лапу на хорошенькое небольшое состояние, что постарается проявить максимум осторожности, чтобы сильно не раскачивать лодку без крайней необходимости. Вряд ли он сделает попытку сейчас разыскать Джерарда, но зато может предпринять что-нибудь из мести, когда узнает о поданной нами в суд петиции, направленной против него.— И насколько он опасен?Габриэль невольно поморщился.— Этот человек способен убить не моргнув глазом. Информация, которая стала мне доступной, свидетельствует о том, что он вложил в эту авантюру все свои деньги до последнего пенни. Если его компания проиграет, он банкрот. По всей вероятности, на него сразу набросится куча обманутых и обозленных кредиторов. Откровенно говоря, я считаю Кроули опаснее бешеной крысы, загнанной в угол.— Гм… — Взгляд Вейна. переместился на лицо жены, оживленно болтавшей с Алатеей. — Я беспокоюсь за Пэйшенс. Она несколько бледна. Ты не находишь?Габриэль считал, что прелестное личико Пэйшенс просто лучится здоровьем.— Да, пожалуй. Недолгий отдых в Кенте поможет ей — свежий воздух и солнце необходимы будущим матерям… Как любящий брат ты будешь сопровождать туда сестру.Джерард ухмыльнулся:— К тому же там я смогу точно так же рисовать, как и здесь.Вейн сделал знак Пэйшенс и Алатее приблизиться.— Сообщить вам новости?
Десятью минутами позже Габриэль и Алатея снова смешались с толпой.Алатея улыбнулась:— Как разумно со стороны Вейна проявлять такую заботу о Пэйшенс даже без всякой надобности. Она чувствует себя превосходно.— Да, мужья делают то, что положено делать мужьям, особенно если они носят фамилию Кинстер. — Габриэль посмотрел на нее: — Удалось тебе узнать что-нибудь важное?— Мы говорили о беременности.— Знаю.Алатея сделала еще шаг вперед, потом остановилась как вкопанная и стремительно повернулась к нему.— Что ты вообразил? Уж не думаешь ли ты…Он широко раскрыл глаза:— Не думаю чего?Музыканты снова заиграли. Он мгновенно заключил ее в объятия и повлек на площадку для танцев.Глядя прямо через его плечо, Алатея с трудом переводила дух. Не обращая внимания на то, что щеки ее пылают от смущения, она уверенно заявила:— Я не беременна.От его глубокого вздоха локоны возле ее уха затрепетали, и он прошептал:— Будем жить надеждой.Его рука легла ей на спину и принялась незаметно описывать круги. Алатея прикусила губу — ее вдруг охватило отчаянное желание сказать правду: в действительности она не была уверена…Но нет, она решительно не собирается обсуждать подобные темы, а уж с ним в особенности.— Наступит день, когда ты будешь носить моего ребенка. Ты ведь знаешь это, правда?Она закрыла глаза — она бы закрыла и уши, если бы это было возможно, чтобы не слышать его слов, проникавших, казалось, прямо в ее мозг, в сердце, в ее жаждущую душу.— Ты любишь детей и наверняка хочешь иметь собственных. И я дам их тебе столько, сколько ты пожелаешь.Алатея затрепетала. К ее огромному облегчению, больше он не сказал ничего, и они просто продолжали кружиться в вальсе. Ко времени когда музыка перестала играть и он выпустил ее из объятий, она уже взяла себя в руки.— Я должна поговорить с Сириной…— Все в порядке. Она просила передать, чтобы ты ни о чем не беспокоилась.В этот момент рядом с ними остановились лорд и леди Коллинридж, их соседи по имению. Коллинриджи знали их обоих с детства, но не видели Габриэля уже много лет. Алатея с удовольствием предоставила возможность леди Коллинридж пощебетать с Габриэлем.В конце концов он придумал отговорку — сказал, что его срочно зовет мать, — и отступил вместе с Алатеей.Почти тотчас же они встретили леди Албемарль, дальнюю родственницу Кинстеров, и остановились поболтать с ней.Потом на их пути оказалась леди Горация Кинстер.— Не представляю, — сказала она в ответ на вопрос Габриэля, — вернутся ли Демон и Фелисити в Лондон до конца сезона. Они веселятся и наслаждаются вовсю. Последние сведения от них поступили из Челтенхэма.Они поговорили еще несколько минут, потом продолжили свой путь. Когда следующая дама, встретившаяся им, оказалась тоже дальней родственницей Кинстеров, Алатея перестала чему бы то ни было удивляться — Кинстеров было так много, и у всех повсюду находились близкие или дальние родственники. И все же…Когда им удалось возобновить продвижение вперед, она поймала взгляд Габриэля.— Ты, случайно, не пытаешься втянуть меня в лоно своей семьи?— Конечно, нет, ведь они и так знают тебя. Даже те, кто не был тебе представлен, когда ты встречала прибывающих гостей.Алатея не без раздражения вздохнула. Выражение его глаз, то, как он сжимал челюсти, яснее ясного дало ей понять, что любая ее попытка воспрепятствовать ему будет бесплодной — его намерение оставалось незыблемым. И сейчас вожжи находились у него в руках, и он мог натягивать их сколь угодно сильно, неудержимо увлекая ее к браку.Она покачала головой:— Ты просто невозможен!— Это ты невозможна, а я тверд. Она попыталась скрыть улыбку, вызванную двусмысленностью ответа, но не смогла.— Леди Алатея! — Лорд Фолуорт пробирался к ней сквозь толпу, чтобы поздороваться. — Моя дорогая леди, я упорно ищу вас. — Он бросил неодобрительный взгляд на Габриэля. — И теперь, когда мне это удалось, как раз играют котильон. Не окажете ли честь протанцевать его со мной?Алатея кивнула. При всей своей фатоватости Фолуорт был славным и любезным джентльменом и замечательным партнером в танцах.— Право же, сэр, это вы оказываете мне честь.Наконец-то настало время, когда она может отдалиться от своего «тюремщика».— Вы меня извините, мистер Кинстер?Кивнув Габриэлю, она подала руку Фолуорту и позволила ему увлечь себя туда, где уже формировались фигуры.Но как только начался танец, ее мысли снова вернулись к Габриэлю, и она почти забыла о своем партнере Фолуорте. Ни один джентльмен не мог изменить того, что было предначертано судьбой. Существовал единственный предназначенный для нее мужчина, который всю ее жизнь стоял к ней ближе всех. Теперь он хотел жениться на ней. Она была ему небезразлична, но все же это не являлось достаточным основанием для брака.Алатея не имела представления о том, как ей вести себя, как выбрать наилучший выход для них обоих из этой щекотливой ситуации. С каждым днем его напор становился все ощутимее. Он пытался заставить ее сдаться, капитулировать. Единственное, что еще спасало ее, был страх, непобедимый и необъяснимый страх боли, столь глубокой и сильной, которую она не смогла бы пережить. Боли, которую она уже сейчас ощущала, точнее сказать, представляла. Она знала, что страдания такого рода ни один здравомыслящий человек не станет навлекать на себя. И все же боялась, что сдастся в конце концов на его уговоры и согласится на брак с ним, несмотря на то что он к ней питал всего лишь преходящее желание и некоторую привязанность.Алатея кружилась под музыку котильона, и ей открывалась печальная правда: она никогда не станет его женой, никогда не родит ему ребенка. И вообще у нее никогда, никогда, никогда не появится собственных детей. Так было решено еще одиннадцать лет назад. Но судьба, должно быть, хотела испытать крепость ее воли.
Габриэль издали наблюдал за грациозными движениями Алатеи. Она о чем-то думала, пока танцевала котильон, но никак не о танце. В глазах ее было странное выражение, какая-то отрешенность, холодное спокойствие. Он не сомневался, что она думала о нем, и все же боялся, что сейчас ее мысли совсем не таковы, какими, по его представлению, им следует быть. Инстинкт подсказывал ему, что он не должен оставлять ее в покое, — в этом случае ему удастся подстеречь момент, когда ее воля к сопротивлению ослабеет.Сейчас его кампания осады увязла в болоте, а добыча ускользнула. Каждый раз, когда он считал, что добился цели и держит ее крепко, Алатея вырывалась — слегка озадаченная, но не убежденная, пробуждая в нем чувства, весьма далекие от того, что должен испытывать цивилизованный человек. Габриэль прокрался вдоль края площадки для танцев, надеясь на то, что никто не помешает ему не терять ее из виду, и это действительно удалось, но зато на пути его внезапно оказался Чиллингуорт. Граф стоял, преграждая ему дорогу.Их взгляды скрестились, как шпаги. По молчаливому взаимному согласию они наблюдали за танцами.— Я удивлен, — процедил Чиллингуорт сквозь зубы, — что ты не устал от этой игры.— Какой игры?— Игры в рыцаря и защитника, не подпускающего к ней остальных. Я понимаю, почему ты считаешь, что обязан это делать, но не кажется ли тебе, что все зашло слишком далеко?— Почему же? И кстати, тебе-то что до этого?Неожиданно Габриэль почувствовал, будто стальные пальцы сжали его затылок.— Я думаю, тут все совершенно ясно, — ничуть не смутившись, ответил Чиллингуорт, жестом указывая на Алатею. — Она привлекательная невеста, особенно для меня.Каждое его слово наполняло Габриэля ледяным холодом. Человек, плохо знающий Чиллингуорта, мог бы заподозрить, что он подумывает о том, как соблазнить Алатею, потому что сейчас случайно оказался свободным от амурных похождений, но Габриэль понимал, что это не так. Граф происходил из того же социального слоя, что и он сам, был его сверстником и придерживался похожих взглядов. Он при любых обстоятельствах оставался верен неписаному закону, который и Габриэль чтил всю свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39