круглое зеркало с подсветкой в ванную комнату
У мужа всегда был такой вид, когда что-то ему не нравилось.Она убедилась, что ее подозрения были ненапрасными, на следующее утро. За завтраком Бентон объявил, что собирается вывезти Розмари и Линетт на прогулку.— Прогулка? — выдавила Розмари. — Но я… я собиралась пойти в библиотеку.Бентон повернулся.— Думаю, один день библиотека обойдется без тебя, верно?— Да, конечно, просто я… — начала было Розмари, но тут же остановилась, встретившись с помрачневшим взглядом отца.— Хорошо, папа.— И зачем это надо? — спросила Линетт. — У меня есть дела по дому.— Какая примерная хозяйка, — саркастически произнес Бентон. — Я уверен, что твои «дела» могут подождать. Да и потом у тебя предостаточно слуг. Они наняты, чтобы заниматься именно домашней работой. Ты должна поехать. У меня есть сюрприз специально для тебя.От таких слов у Линетт появилось дурное предчувствие. Бентон не выглядел бы таким довольным и ироничным, если бы не приготовил какой-нибудь план, чтобы так или иначе расстроить жену. Уже несколько лет их взаимные отношения представляли собой тихую, негласную войну.Но она ничего не могла предпринять, кроме как внутренне подготовить себя к тому, что еще могло произойти. Линетт и Розмари поднялись наверх надеть шляпки и перчатки.Когда они вышли, Бентон уже нетерпеливо ждал их у коляски. Он помог женщинам устроиться, затем забрался сам, и они поехали.Пайн-Крик был маленьким сонным городком, одним из таких мест, где каждый знает друг друга. Располагался он слева от дельты реки Миссисипи, как раз на краю равнинных земель Арканзаса. Во время осенних дождей улицы города чаще всего утопали в грязи, но благодаря этим же дождям повсюду цвели яркие весенние цветы и зеленели деревья. Позже, летом, наступит жара и будет душно, но сейчас стояло тепло, а воздух освежался легким ветерком. Скоро еще появится сладковатый запах жимолости и гардений Гардения — южное вечнозеленое кустарниковое растение. (Прим. редактора.)
.Возле большинства построек стояли строительные леса. Почти все дома нуждались в ремонте, как и заборы. Но времена были слишком тяжелые, чтобы позволить тратиться хотя бы на покраску. С наступлением весны и лета яркие цветы и цветущие кустарники немного смягчали это жесткое лицо бедности. Облезлые стены домов скрывались в тени раскидистых зеленых деревьев.Они выехали за город и направились на запад. Стоял солнечный, ясный день, и поездка могла бы стать приятной, если бы Линетт не чувствовала себя такой разбитой.Вскоре они добрались до усадьбы Уиткомбов, где когда-то жили Уилл и Мэгги. После того, как Мэгги вышла замуж за доктора Прескота и переехала к нему в город, Хантер Тиррел стал разводить и содержать здесь породистых лошадей. К ужасу Линетт, Бентон повернул коляску к этой усадьбе.Линетт напряглась и услышала, как рядом испуганно шептала Розмари.— Он привез нас к Хантеру!Сердце Линетт сжалось. Она не могла даже предположить, что Бентон способен на такое. Какой муж привезет свою жену в дом ее бывшего жениха?Она обернулась к Бентону. Он, сощурившись, наблюдал за ней, губы его слегка кривила насмеш-ливая улыбка. Линетт знала, что он сделал это, чтобы унизить и причинить ей боль. Вот почему он и Розмари взял, чтобы был еще один свидетель ее реакции. Каких действий он ожидал от Линетт: чтобы она разрыдалась, убежала, или что? Но она не собиралась доставить ему удовольствие увидеть униженной миссис Конвей.Она бросила на Бентона холодный, безразличный взгляд и отвернулась, обратив все внимание на дом.— Дом Мэгги выглядит ухоженным, — заметила она.— Да, похоже, он в хорошем состоянии, — выдавила из себя Розмари.Линетт мысленно поблагодарила девушку за попытку поддержать.Старый дом, такой же, как и все остальные в этой местности.Дом двухэтажный, с парадным крыльцом, двумя белыми колоннами и кирпичными трубами. В недавнем прошлом он был выкрашен в белый цвет, а ставни — в цвет сочной зеленой листвы. На заднем дворе находился большой загон. Немного присмотревшись, они увидели, что рядом недавно выстроили еще два маленьких. В большом загоне в данный момент бегали по кругу несколько лошадей.Вдалеке, на лугу, который отделял усадьбу от леса, объезжал лошадь Хантер Тиррел. Когда лошадь приближалась к краю леса, Хантер натягивал поводья и разворачивал ее назад. Лошадь была крупной и иссиня-черной масти. Издали Хантер походил на какого-то страшного хищника, крепко вцепившегося в гриву живого существа.Увидев Бентона и сидящих рядом с ним в коляске женщин, наездник выпрямился и натянул поводья. От этого лошадь взвилась, встав на дыбы. Хантер резко опрокинулся назад и удержался на крупе животного только благодаря тому, что еще сильнее натянул поводья. Когда он пытался усмирить лошадь, мускулы на его спине и руках напрягались и вздувались. Во всей этой сцене виделось что-то слишком первозданное: борьба человека и дикого зверя. И человек, пытающийся подчинить себе это неприрученное животное — выглядел первобытно: крепкий, сильный, полный жизни. В нем чувствовалось какое-то невыразимое мужское начало.Лошадь, наконец, опустилась на все четыре копыта, но продолжала мотать головой, будто бы все еще сопротивлялась воле человека.Хантер на какую-то минуту замер, пристально глядя на непрошенных гостей. Затем, ударив пятками по бокам лошади, он не спеша направился к их коляске. На его голове отсутствовала шляпа, и черные, густые, немного длинноватые волосы Хантера отливали на солнце. Лицо мокрое от пота, сам весь в пыли. На лице пот смыл всю грязь и оно влажно блестело. На нем была надета рубашка, расстегнутая до половины так, что обнажала загорелую и влажную грудь.Линетт осторожно перевела дыхание. Она уже почти забыла, какой Хантер сильный и мужест-венный. Давно уснувшие чувства вновь ожили, и она бессознательно подалась вперед.Хантер подъехал к ним со стороны, где сидел Бентон, даже не взглянув на нее. Он вопросительно поднял черные брови, глядя на неожиданного визитера. Линетт обрадовалась, что он занят Конвеем, это давало возможность наблюдать за ним, не будучи замеченной. Сколько же времени прошло с того дня, когда они виделись в последний раз? Сразу после возвращения из Техаса Хантер неожиданно ночью пришел к Бентону. Линетт же увидела его, когда он уже уходил. Было довольно темно, и она не смогла ничего рассмотреть.Но она прекрасно все помнила еще с довоенного времени. Она знала его лицо, его тело так же хорошо, как и он всю ее. Сейчас бросалось в глаза, что его внешние черты лица уже не такие яркие и живые, как в молодости. Но все-таки он оставался красивым. Лицо Хантера было загорелым, у уголков глаз и рта появились неглубокие морщины — следы прожитых лет. Все еще ярко-зеленые глаза прекрасно контрастировали со смуглой кожей, и в них сохранялась та же прежняя напряженность. Но теперь в выра-ясении глаз еще добавились усталость и цинизм, чего не было раньше. Он казался старше и жестче. Не вспыхивала немного насмешливая улыбка, которая всегда могла очаровать любую женщину, независимо от ее возраста.Хантер скрестил руки на груди и молча смотрел на Бентона, ожидая, когда тот заговорит и объяснит причину их появления здесь.— Доброе утро, Хантер. Кажется, ты уже знаком с моей женой Линетт. Линетт, поздоровайся с мистером Тиррелом.Хантер бросил в ее сторону быстрый взгляд и слегка поклонился.— Миссис Конвей.— Мистер Тиррел.Боже, когда-то он прижимал эту женщину к своей груди и ее обнаженная кожа касалась его. Сейчас же они обращаются друг к другу «мистер» и «миссис». Это было нелепо, но заставило скорее почувствовать боль утраты, чем вызвать смех.Бентон перевел взгляд с Хантера на жену и опять на Хантера. Казалось, он не в силах решить, кто же из них представляет больший интерес. Хантер взглянул на сидящую за Линетт Розмари и еще раз поклонился.— Мисс Конвей.— Здравствуйте, — едва дыша, ответила девушка. Про себя Линетт отметила и удивилась напряженности, которая появилась в поведении падчерицы. То ли это было вызвано стесненным состоянием всех присутствующих, неестественностью, повисшей в воздухе, или из-за мужественной внешности Хантера. Он всегда производил сильное впечатление на женщин.Хантер снова перевел взгляд на Бентона.— Что тебе здесь нужно, Конвей?— Ай-ай-ай, Хантер, разве так разговаривают с покупателями? — спросил Бентон, разыгрывая забавное удивление. — Думаю, ты должен научиться быть более обходительным, если хочешь, чтобы твой конный бизнес процветал.— Ты сказал, что ты покупатель? — губы Хантера скривила недоверчивая усмешка.— Да, конечно. А по какой другой причине я оказался бы здесь?— Не знаю. Вот ты мне и скажешь.— Я здесь, чтобы взглянуть на твой молодняк. Я собираюсь купить для прогулок лошадей для дочери и жены.Бентон обернулся к Линетт. Хантер машинально тоже посмотрел на нее. Взгляд его задержался на миссис Конвей какую-то долю секунды, затем снова вернулся к гостю.— Я не имею дел со скалавагами, Конвей, — ровно сказал он. — Вы хищники, питающиеся падалью. Ты зря теряешь здесь время.— Ох-ох-ох, должно быть, ты процветаешь или страшно богат, если можешь позволить себе отказаться от выгодного предложения, — насмешливо проговорил Бентон.— По крайней мере, я спокойно сплю ночами.— В самом деле? — Бентон прищурился и положил руку на бедро Линетт.— А мне казалось, что это мне спится ночами лучше, чем тебе.Линетт съежилась, а лицо ее залила краска стыда. Так откровенно напоминать об их близких отношениях было верхом грубости со стороны мужа. Он мог с таким же успехом просто сказать Хантеру, что имеет ее. Линетт почувствовала себя такой униженной, будто ее раздели перед всеми. И в то же время не могла ничего возразить. Любая попытка остановить издевательства мужа только ухудшила бы ситуацию.Хантер посмотрел на руку Бентона, затем взглянул в лицо. На мгновение в его глазах ярко блеснуло что-то мрачное. Бентон бросал ему вызов. Это понимали все. Никто из Тиррелов никогда ни перед кем не отступал, тем более Хантер.— По-моему, ты прав, — сказал он холодно сдавленным голосом, словно лезвие ножа полоснуло его горло. Затем он спрыгнул с лошади. — Нельзя отказываться от сделки. И не важно, кто ее предлагает.Он легко обошел их коляску и остановился рядом с Линетт.— Какие лошади вас интересуют, мэм?Линетт не хотела подавать руку Хантеру, выходя из коляски. Она боялась, что, почувствовав его прикосновение, начнет дрожать. Но выбора не было. Единственная возможность сохранить остатки гордости виделась в том, чтобы делать вид, будто ни поступки Бентона, ни поведение Хантера ее не смущают. Она положила ладонь в руку Хантера. И хотя на руке была надета перчатка, Линетт не смогла сдержать охватившего ее трепета. Но ничего никто не заметил.Линетт вышла из коляски, и Хантер отпустил ее руку, не задержав ни на секунду дольше, чем того требовала обыкновенная вежливость. Пока они шли к загону, лицо его ничего не выражало, а взгляд был отсутствующим. Бентон нахмурился и вылез из коляски. За ним беспомощно последовала Розмари.— Пап, я не хочу лошадь. Мне она не нужна, — повторяла она, спеша за Бентоном. Он обернулся.— Не говори чепухи. Тебе она нужна больше, чем кому-либо.— Нет, ну честно. Ты же знаешь, я не умею ездить верхом, — тихо добавила она, когда они догнали Хантера и Линетт, бросив на них смущенный взгляд.— Значит, пришло время преодолеть твою глупую боязнь, — резко ответил ей Бентон, а повернув-шись к Хантеру, произнес:— Боюсь, Розмари испытывает страх перед лошадьми.Хантер посмотрел на девушку, и в первый раз его губы тронула теплая улыбка:— Многие боятся, — по-доброму сказал он. — Вам, мисс Конвей, нужна хорошо выезженная лошадь, смирная и надежная.Он легко перепрыгнул через забор загона, взял висевшую тут же узду и набросил ее на небольшую серую кобылку, которая пряла ушами и косила одним глазом на Хантера. Он погладил ее по лбу, и она ткнула его мордой в грудь. Он засмеялся и похлопал животное по спине.— Эй, Прима!Голос его был ласковым, отчего у Линетт защемило сердце. Она понимала, что больше никогда не придется слышать этот голос.Хантер потянул за поводья и подвел кобылку к забору.— Подойдите сюда, мисс Конвей, — позвал он Розмари. — Это самая славная и послушная лошадь, которую можно найти. Идите…Он взял руку Розмари и погладил ею лоб Примы.— Просто погладьте ее. Она ничего вам не сделает.Внутри Линетт тихо закипала ревность, пока она наблюдала за Хантером и Розмари. С ней он больше не был так добр.Было больно видеть, как он прикасается к другой женщине или обращает на кого-то внимание, хотя с его стороны не было ни малейшего любовного интереса. Столько лет прошло, а это все еще продолжало волновать.Линетт отвела глаза от Хантера и Розмари. Вдруг она увидела, что Бентон, сощурившись, наблюдает за всеми. И можно было с полной уверенностью утверждать, что он заметил на ее лице вспышку ревности. Сейчас она ненавидела мужа.Хантер подвел к ним другую лошадь, вороного жеребца такой красоты, что у Линетт перехватило дыхание.— О, Хантер, — прошептала она, моментально забыв обо всем на свете при виде такого животного, и только смогла вымолвить. — Красавец!Она протянула руку и погладила жеребца между ушей. Хантер смотрел на нее, глупо похлопывая коня по крупу.— Я привез его с собой из Техаса, — сказал он. — Рубио в нашей округе самый породистый, но вы можете взять его.Линетт почувствовала, что после такого пояснения Хантера заливается краской. Хотя это ничего не значило. Он просто говорил правду.— Я… я последнее время мало ездила верхом. Спартан умер год назад, а до того уже был слишком стар, чтобы на нем выезжать.— Очень жаль. Спартан был хорошим конем.Он должен был помнить Спартана. На этом коне она всегда ездила верхом во время совместных прогулок. На какое-то время их окутала аура близости, даже интимности, и общего прошлого.— Он выглядит немного норовистым для дамы, — вмешался Бентон, становясь между ними.Хантер взглянул на Бентона, и в его глазах промелькнула легкая ирония, показывавшая, насколько мало он ценит мнение Бентона о лошадях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
.Возле большинства построек стояли строительные леса. Почти все дома нуждались в ремонте, как и заборы. Но времена были слишком тяжелые, чтобы позволить тратиться хотя бы на покраску. С наступлением весны и лета яркие цветы и цветущие кустарники немного смягчали это жесткое лицо бедности. Облезлые стены домов скрывались в тени раскидистых зеленых деревьев.Они выехали за город и направились на запад. Стоял солнечный, ясный день, и поездка могла бы стать приятной, если бы Линетт не чувствовала себя такой разбитой.Вскоре они добрались до усадьбы Уиткомбов, где когда-то жили Уилл и Мэгги. После того, как Мэгги вышла замуж за доктора Прескота и переехала к нему в город, Хантер Тиррел стал разводить и содержать здесь породистых лошадей. К ужасу Линетт, Бентон повернул коляску к этой усадьбе.Линетт напряглась и услышала, как рядом испуганно шептала Розмари.— Он привез нас к Хантеру!Сердце Линетт сжалось. Она не могла даже предположить, что Бентон способен на такое. Какой муж привезет свою жену в дом ее бывшего жениха?Она обернулась к Бентону. Он, сощурившись, наблюдал за ней, губы его слегка кривила насмеш-ливая улыбка. Линетт знала, что он сделал это, чтобы унизить и причинить ей боль. Вот почему он и Розмари взял, чтобы был еще один свидетель ее реакции. Каких действий он ожидал от Линетт: чтобы она разрыдалась, убежала, или что? Но она не собиралась доставить ему удовольствие увидеть униженной миссис Конвей.Она бросила на Бентона холодный, безразличный взгляд и отвернулась, обратив все внимание на дом.— Дом Мэгги выглядит ухоженным, — заметила она.— Да, похоже, он в хорошем состоянии, — выдавила из себя Розмари.Линетт мысленно поблагодарила девушку за попытку поддержать.Старый дом, такой же, как и все остальные в этой местности.Дом двухэтажный, с парадным крыльцом, двумя белыми колоннами и кирпичными трубами. В недавнем прошлом он был выкрашен в белый цвет, а ставни — в цвет сочной зеленой листвы. На заднем дворе находился большой загон. Немного присмотревшись, они увидели, что рядом недавно выстроили еще два маленьких. В большом загоне в данный момент бегали по кругу несколько лошадей.Вдалеке, на лугу, который отделял усадьбу от леса, объезжал лошадь Хантер Тиррел. Когда лошадь приближалась к краю леса, Хантер натягивал поводья и разворачивал ее назад. Лошадь была крупной и иссиня-черной масти. Издали Хантер походил на какого-то страшного хищника, крепко вцепившегося в гриву живого существа.Увидев Бентона и сидящих рядом с ним в коляске женщин, наездник выпрямился и натянул поводья. От этого лошадь взвилась, встав на дыбы. Хантер резко опрокинулся назад и удержался на крупе животного только благодаря тому, что еще сильнее натянул поводья. Когда он пытался усмирить лошадь, мускулы на его спине и руках напрягались и вздувались. Во всей этой сцене виделось что-то слишком первозданное: борьба человека и дикого зверя. И человек, пытающийся подчинить себе это неприрученное животное — выглядел первобытно: крепкий, сильный, полный жизни. В нем чувствовалось какое-то невыразимое мужское начало.Лошадь, наконец, опустилась на все четыре копыта, но продолжала мотать головой, будто бы все еще сопротивлялась воле человека.Хантер на какую-то минуту замер, пристально глядя на непрошенных гостей. Затем, ударив пятками по бокам лошади, он не спеша направился к их коляске. На его голове отсутствовала шляпа, и черные, густые, немного длинноватые волосы Хантера отливали на солнце. Лицо мокрое от пота, сам весь в пыли. На лице пот смыл всю грязь и оно влажно блестело. На нем была надета рубашка, расстегнутая до половины так, что обнажала загорелую и влажную грудь.Линетт осторожно перевела дыхание. Она уже почти забыла, какой Хантер сильный и мужест-венный. Давно уснувшие чувства вновь ожили, и она бессознательно подалась вперед.Хантер подъехал к ним со стороны, где сидел Бентон, даже не взглянув на нее. Он вопросительно поднял черные брови, глядя на неожиданного визитера. Линетт обрадовалась, что он занят Конвеем, это давало возможность наблюдать за ним, не будучи замеченной. Сколько же времени прошло с того дня, когда они виделись в последний раз? Сразу после возвращения из Техаса Хантер неожиданно ночью пришел к Бентону. Линетт же увидела его, когда он уже уходил. Было довольно темно, и она не смогла ничего рассмотреть.Но она прекрасно все помнила еще с довоенного времени. Она знала его лицо, его тело так же хорошо, как и он всю ее. Сейчас бросалось в глаза, что его внешние черты лица уже не такие яркие и живые, как в молодости. Но все-таки он оставался красивым. Лицо Хантера было загорелым, у уголков глаз и рта появились неглубокие морщины — следы прожитых лет. Все еще ярко-зеленые глаза прекрасно контрастировали со смуглой кожей, и в них сохранялась та же прежняя напряженность. Но теперь в выра-ясении глаз еще добавились усталость и цинизм, чего не было раньше. Он казался старше и жестче. Не вспыхивала немного насмешливая улыбка, которая всегда могла очаровать любую женщину, независимо от ее возраста.Хантер скрестил руки на груди и молча смотрел на Бентона, ожидая, когда тот заговорит и объяснит причину их появления здесь.— Доброе утро, Хантер. Кажется, ты уже знаком с моей женой Линетт. Линетт, поздоровайся с мистером Тиррелом.Хантер бросил в ее сторону быстрый взгляд и слегка поклонился.— Миссис Конвей.— Мистер Тиррел.Боже, когда-то он прижимал эту женщину к своей груди и ее обнаженная кожа касалась его. Сейчас же они обращаются друг к другу «мистер» и «миссис». Это было нелепо, но заставило скорее почувствовать боль утраты, чем вызвать смех.Бентон перевел взгляд с Хантера на жену и опять на Хантера. Казалось, он не в силах решить, кто же из них представляет больший интерес. Хантер взглянул на сидящую за Линетт Розмари и еще раз поклонился.— Мисс Конвей.— Здравствуйте, — едва дыша, ответила девушка. Про себя Линетт отметила и удивилась напряженности, которая появилась в поведении падчерицы. То ли это было вызвано стесненным состоянием всех присутствующих, неестественностью, повисшей в воздухе, или из-за мужественной внешности Хантера. Он всегда производил сильное впечатление на женщин.Хантер снова перевел взгляд на Бентона.— Что тебе здесь нужно, Конвей?— Ай-ай-ай, Хантер, разве так разговаривают с покупателями? — спросил Бентон, разыгрывая забавное удивление. — Думаю, ты должен научиться быть более обходительным, если хочешь, чтобы твой конный бизнес процветал.— Ты сказал, что ты покупатель? — губы Хантера скривила недоверчивая усмешка.— Да, конечно. А по какой другой причине я оказался бы здесь?— Не знаю. Вот ты мне и скажешь.— Я здесь, чтобы взглянуть на твой молодняк. Я собираюсь купить для прогулок лошадей для дочери и жены.Бентон обернулся к Линетт. Хантер машинально тоже посмотрел на нее. Взгляд его задержался на миссис Конвей какую-то долю секунды, затем снова вернулся к гостю.— Я не имею дел со скалавагами, Конвей, — ровно сказал он. — Вы хищники, питающиеся падалью. Ты зря теряешь здесь время.— Ох-ох-ох, должно быть, ты процветаешь или страшно богат, если можешь позволить себе отказаться от выгодного предложения, — насмешливо проговорил Бентон.— По крайней мере, я спокойно сплю ночами.— В самом деле? — Бентон прищурился и положил руку на бедро Линетт.— А мне казалось, что это мне спится ночами лучше, чем тебе.Линетт съежилась, а лицо ее залила краска стыда. Так откровенно напоминать об их близких отношениях было верхом грубости со стороны мужа. Он мог с таким же успехом просто сказать Хантеру, что имеет ее. Линетт почувствовала себя такой униженной, будто ее раздели перед всеми. И в то же время не могла ничего возразить. Любая попытка остановить издевательства мужа только ухудшила бы ситуацию.Хантер посмотрел на руку Бентона, затем взглянул в лицо. На мгновение в его глазах ярко блеснуло что-то мрачное. Бентон бросал ему вызов. Это понимали все. Никто из Тиррелов никогда ни перед кем не отступал, тем более Хантер.— По-моему, ты прав, — сказал он холодно сдавленным голосом, словно лезвие ножа полоснуло его горло. Затем он спрыгнул с лошади. — Нельзя отказываться от сделки. И не важно, кто ее предлагает.Он легко обошел их коляску и остановился рядом с Линетт.— Какие лошади вас интересуют, мэм?Линетт не хотела подавать руку Хантеру, выходя из коляски. Она боялась, что, почувствовав его прикосновение, начнет дрожать. Но выбора не было. Единственная возможность сохранить остатки гордости виделась в том, чтобы делать вид, будто ни поступки Бентона, ни поведение Хантера ее не смущают. Она положила ладонь в руку Хантера. И хотя на руке была надета перчатка, Линетт не смогла сдержать охватившего ее трепета. Но ничего никто не заметил.Линетт вышла из коляски, и Хантер отпустил ее руку, не задержав ни на секунду дольше, чем того требовала обыкновенная вежливость. Пока они шли к загону, лицо его ничего не выражало, а взгляд был отсутствующим. Бентон нахмурился и вылез из коляски. За ним беспомощно последовала Розмари.— Пап, я не хочу лошадь. Мне она не нужна, — повторяла она, спеша за Бентоном. Он обернулся.— Не говори чепухи. Тебе она нужна больше, чем кому-либо.— Нет, ну честно. Ты же знаешь, я не умею ездить верхом, — тихо добавила она, когда они догнали Хантера и Линетт, бросив на них смущенный взгляд.— Значит, пришло время преодолеть твою глупую боязнь, — резко ответил ей Бентон, а повернув-шись к Хантеру, произнес:— Боюсь, Розмари испытывает страх перед лошадьми.Хантер посмотрел на девушку, и в первый раз его губы тронула теплая улыбка:— Многие боятся, — по-доброму сказал он. — Вам, мисс Конвей, нужна хорошо выезженная лошадь, смирная и надежная.Он легко перепрыгнул через забор загона, взял висевшую тут же узду и набросил ее на небольшую серую кобылку, которая пряла ушами и косила одним глазом на Хантера. Он погладил ее по лбу, и она ткнула его мордой в грудь. Он засмеялся и похлопал животное по спине.— Эй, Прима!Голос его был ласковым, отчего у Линетт защемило сердце. Она понимала, что больше никогда не придется слышать этот голос.Хантер потянул за поводья и подвел кобылку к забору.— Подойдите сюда, мисс Конвей, — позвал он Розмари. — Это самая славная и послушная лошадь, которую можно найти. Идите…Он взял руку Розмари и погладил ею лоб Примы.— Просто погладьте ее. Она ничего вам не сделает.Внутри Линетт тихо закипала ревность, пока она наблюдала за Хантером и Розмари. С ней он больше не был так добр.Было больно видеть, как он прикасается к другой женщине или обращает на кого-то внимание, хотя с его стороны не было ни малейшего любовного интереса. Столько лет прошло, а это все еще продолжало волновать.Линетт отвела глаза от Хантера и Розмари. Вдруг она увидела, что Бентон, сощурившись, наблюдает за всеми. И можно было с полной уверенностью утверждать, что он заметил на ее лице вспышку ревности. Сейчас она ненавидела мужа.Хантер подвел к ним другую лошадь, вороного жеребца такой красоты, что у Линетт перехватило дыхание.— О, Хантер, — прошептала она, моментально забыв обо всем на свете при виде такого животного, и только смогла вымолвить. — Красавец!Она протянула руку и погладила жеребца между ушей. Хантер смотрел на нее, глупо похлопывая коня по крупу.— Я привез его с собой из Техаса, — сказал он. — Рубио в нашей округе самый породистый, но вы можете взять его.Линетт почувствовала, что после такого пояснения Хантера заливается краской. Хотя это ничего не значило. Он просто говорил правду.— Я… я последнее время мало ездила верхом. Спартан умер год назад, а до того уже был слишком стар, чтобы на нем выезжать.— Очень жаль. Спартан был хорошим конем.Он должен был помнить Спартана. На этом коне она всегда ездила верхом во время совместных прогулок. На какое-то время их окутала аура близости, даже интимности, и общего прошлого.— Он выглядит немного норовистым для дамы, — вмешался Бентон, становясь между ними.Хантер взглянул на Бентона, и в его глазах промелькнула легкая ирония, показывавшая, насколько мало он ценит мнение Бентона о лошадях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41