Линетт основную часть времени проводила с девочкой, чувствуя, что с каждым днем привязывается к ней все больше и больше. Было понятно, почему хмурые монахини в приюте считали Мэри Маргарет несносной. Усмотреть за ней было нелегкой задачей и невозможно предвидеть, что этот бесенок сделает в следующий момент, какие фантазии его увлекут, где он окажется. Если Мэри Маргарет вдруг исчезала из поля зрения, Линетт начинала беспокоиться. Где она может быть, чем занимается? Вскоре она отправлялась на поиски и обычно заставала девочку, когда та засыпала вопросами членов команды или исследовала закоулки на корабле. Несколько раз она действительно пугала Линетт, пытаясь забраться в машинное отделение или спускаясь в темный трюм. Но девочка никогда не подозревала, что своим поведением вызывает волнение Линетт. Всегда ее непосредственная солнечная улыбка заставляла позабыть все строгие выговоры, приготовленные заранее, так как просто невозможно сердиться или обижаться долго на такого ребенка.К несчастью, с Хантером было намного труднее. Из-за сложившихся обстоятельств они вынуждены были почти все время находиться вместе. Как и опасалась Линетт, здесь его постоянное присутствие создавало ряд неудобств, даже больше, чем раньше, когда они жили в гостинице в Новом Орлеане. Становилось непросто избегать компании друг друга. Можно закрыться и не выходить из своей каюты. Но каюты совсем крошечные, так что никто не смог бы проводить в них все время. Приходилось часто встречаться на палубе. Иногда они сидели на раскладных креслах, иногда прогуливались по пароходу, время от времени стояли у перил, любуясь бескрайними морскими просторами. Что бы путешественники ни делали, всегда ощущали присутствие друг друга. Постоянно в памяти всплывало то, что было между ними раньше.Линетт не могла выбросить из головы ту ночь, когда они бросились в объятья друг друга на пути в Батон-Руж. Она очень боялась, что мысли отражаются на ее лице, но надеялась, что Хантер ничего не замечает, хотя в это было трудно поверить. Все ее воспоминания касались любовной страсти, независимо от того, как давно это произошло. Плохо удавалось заставить себя сосредоточиться на настоящем. Одно его присутствие разжигало живые, зудящие ощущения страстного желания. Все в нем привлекало, волновало: и его медлительная улыбка, и пронзительный зеленый взгляд, и обветренные загорелые руки.Однажды вечером Линетт и Хантер стояли на палубе, любуясь ночным небом и звездами. Воздух был свеж и пахло морем. Легкий ветерок ласкал их лица, развевая волнистые пряди волос Линетт. Хантер облокотился на перила, рассматривая больше Линетт, чем лежащий перед ними горизонт.Ведя обычный светский разговор, он вдруг приостановился.— Думаю, ты самая красивая женщина из всех, встречавшихся мне в жизни, — заявил неожиданно Хантер.Линетт ошеломленно взглянула на него.— Что?— Нет, серьезно.Потом она покраснела, не зная, что отвечать.— Хантер, ну, в самом деле… Он пожал плечами.— Я просто констатирую факт. Ты должна знать. Уверен, что не только я один тебе это говорил.— Чаще всего красота мешает в жизни. В молодости это доставляло мне удовольствие.На ее губах играла чуть заметная улыбка, а глаза будто видели вдалеке что-то, невидимое никому, кроме нее одной.— Мне нравилось ходить на балы, вечера и видеть, как мужчины оборачиваются на меня. Я любила флиртовать и слышать их комплименты.— Я помню.Взгляд Линетт остановился на его лице.— Ты не относился к числу тех, кто засыпал меня комплиментами.— Мне казалось, что ты в них не нуждаешься. Я уже тогда бросил свое сердце к твоим ногам.Ее взгляд оставался неподвижным.— Думаю, это тогда, когда я уже устала от восторгов.Воздух внезапно стал для них горячим. У Линетт появилось такое ощущение, будто кто-то выбрал у нее из груди весь кислород и она не может дышать. Она оторвала от Хантера взгляд. Какая-то маленькая частичка здравого смысла удержала ее от того, чтобы не прильнуть к нему. Но другая сила, такая же мощная, не позволяла и отвернуться.— Когда я был в тюрьме у янки, — глухим от переполнявших его чувств голосом произнес Хантер, — ты была той, о ком я только и думал. Ты была той, что не позволила мне сойти с ума. Я вспоминал каждый сантиметр твоего лица, перебирая в памяти, как ты улыбалась, как блестели при солнечном свете твои глаза — чистые, голубые, которые при свечах казались темными, загадочными и зовущими.— Хантер, — едва слышно запротестовала Линетт.— Я выносил все, твердя себе, что только так смогу увидеть тебя снова. Представлял, как буду целовать, раздевать, обнимать тебя в моей постели.Произносимые низким хрипловатым голосом слова вызывали внутри Линетт трепет. Нестерпимо захотелось поцеловать его, хотя она и понимала, что совершит тогда ужасную ошибку. Хантер просто снова отвергнет ее, как поступил после той ночи. Но тело упрямо не хотело прислушиваться к разуму, не думало о предстоящей боли. Ее тело только страстно желало удовольствия.Хантер протянул руку и тыльной стороной ладони нежно провел по щеке Линетт. Кожа была гладкой, точно атлас, а сама она выглядела такой красивой, что у него защемило сердце.— Когда я вернулся и узнал, что ты вышла замуж за другого, я чуть не сошел с ума от ревности, решив, что ты никогда не любила меня, что все эти годы я сам себя обманывал.— Я не переставала любить тебя, — прошептала Линетт, глядя на него блестящими глазами, и сама не понимала, как много раскрывает этими словами. На мгновение она замерла, боясь пошевелиться, боясь нарушить волшебство вечера.— Линетт… — он едва слышно выдохнул ее имя.Хантер сделал навстречу шаг, и руки крепко обняли ее за талию. Линетт слегка запрокинула голову, подставляя губы для долгожданного поцелуя.Губы Хантера коснулись их, и в этом поцелуе выразилась вся жажда и сдерживаемое желание, накопившиеся за последние дни. Губы его впились в ее рот, а язык нетерпеливо проник внутрь. Линетт пылко ответила на поцелуй.Вдруг они загорелись, точно кто-то зажег их изнутри. Тела напряглись в объятиях друг друга. Хантер запустил пальцы в ее волосы, которые, выскользнув, заструились по его руке. Ощущение шелкового прикосновения распалило еще сильнее. Он стал перебирать золотые роскошные пряди, наслаждаясь их мягкостью. Показалось, что он вот-вот упадет, потеряет сознание от нестерпимой страсти, навсегда затерявшись в ее глубине.Внезапно он резко отстранился.— Нет! Черт побери, — глухо прошептал мужчина.— Что? — не понимала Линетт.— Мы не можем себе этого позволить, — уже твердо продолжал Хантер. — Нет!С минуту он стоял неподвижно, все в нем ныло от неудовлетворенного желания и влекло вернуться вновь в объятия, снова почувствовать сладость ее губ. Но в его мозгу будто молоточками стучали все запреты и опасения, останавливая и сдерживая. Он зло отвернулся, сожалея, что не может швырнуть или сломать что-нибудь. Так разрядившись, ему стало бы легче.— Извини, — хрипло сказал он. — Мне не нужно так поступать.Он быстро зашагал прочь, оставив Линетт. Она прислонилась безвольно к перилам, молча кусая губы и глядя ему вслед.После этого вечера напряжение в отношениях между Линетт и Хантером усилилось. Уже не в первый раз из-за подобной непоследовательности в поведении мужчина и женщина поставили себя в неприятное положение. Вдвоем чувствовали себя неуютно, неловко и едва могли взглянуть друг на друга. В то же время один из них всегда ощущал присутствие другого. Каждый испытывал потребность знать, где находится, что делает и говорит другой. Вместе они постоянно испытывали стеснение от всякого неудачно сказанного слова, необдуманного жеста.Дни на корабле тянулись бесконечно долгов и нервы Линетт были натянуты, точно струны. Судя по молчанию Хантера и его скупым комментариям, Линетт подозревала, что его состояние ничуть не лучше. Даже Мэри Маргарет стало довольно трудно добиться от кого-либо из них ободряющей улыбки.Когда наконец корабль причалил в Галве-стон и они могли сойти на берег, для всех это стало желанным облегчением. Линетт и Мэри Маргарет, которые представляли себе Техас некой дикой, пустынной местностью, были удивлены после осмотра Галвестона, этого важного торгового порта. В городе проживало более четырнадцати тысяч человек. Деловой центр, известный под названием Стрэнд, был застроен многочисленными величественными зданиями. Большинство построек украшали массивные колонны и балконы с ажурными чугунными решетками.Стены домов выглядели свежевыкрашенными в светлые тона. В центральной части города располагались прямые и широкие улицы. Яркие витрины магазинов зазывали покупателей. Время от времени попадались небольшие уютные скверики. Прогулка по городу обещала приятность.Большую половину дня они провели, осматривая Галвестон, привыкая к неподвижной почве под ногами и наслаждаясь свободой передвижения, когда не мешает никакая качка. У всех троих было хорошее самочувствие.После спокойно проведенной в городе ночи их небольшая компания на следующее утро переправилась на пароме из Галвестона до основных земель штата Техас. Поездка в дилижансе по Техасу оказалась малоприятной. Над дорогой целый день стояла пыль. Было жарко. Казалось, странствию не будет конца.Перед глазами путешественников проплывали мили и мили прибрежной, ничем не примечательной равнины. Приходилось часто менять лошадей на станциях и ночевать в обшарпанных придорожных отелях. Линетт никак не предполагала, что последняя часть пути будет такой нудной и долгой. Раньше казалось, что главное — добраться до Техаса, а там рукой подать, там они сразу окажутся во Фредерик-сберге. Но вместо этого на завершающий переезд уходили долгие, однообразные дни. А то, что в дилижансе ей составляли компанию лишь Хантер да неунывающая Мэри Маргарет, только удлиняло путешествие.Несомненно, Хантер был прав, настаивая, что дилижанс будет самым подходящим для них способом передвижения из-за присутствия Мэри Маргарет.Линетт обнаружила, что начинает скучать по верховой езде. Свободу и скорость переезда верхом никак нельзя было сравнить с поездкой в громоздкой карете. Это ее утомляло и раздражало. В Сан-Антонио, куда они вскоре должны были добраться, Хантер планировал нанять лошадей на оставшийся путь к северу до Фредериксберга. Такое изменение в их средствах передвижения радовало: Линетт будет счастлива вновь скакать галопом. Она надеялась, что оставшуюся дорогу они преодолеют гораздо быстрее.В последнюю ночь перед прибытием в Сан-Антонио дилижанс остановился перед уютной гостиницей в местечке Седжуин. Отель оказался самым лучшим из всех остальных, в которых приходилось останавливаться на ночлег за все время пути. В фойе их приветствовала улыбающаяся молодая женщина и протянула Хантеру журнал для регистрации посетителей.— Так, мистер… Тиррел, — весело поздоровалась хозяйка, наклонившись, чтобы прочитать его имя в журнале. — Мы рады вас видеть.— Здравствуйте, — за всех ответил Хантер.— Меня зовут Джуль Браун. Я жена владельца этой гостиницы.— Миссис Браун, нам нужно две комнаты.— Да, да. Слава богу, у нас как раз найдется комната для вас и миссис, — быстро говорила хозяйка.Все, с кем им приходилось сталкиваться, принимали их за одну семью. Линетт и Хантер убедились, что намного удобнее все так и оставлять. Пусть считают их родственниками, тогда не нужно объяснять ситуацию и взаимоотношения между ними.Но при словах этой женщины Линетт невольно вздрогнула.— Что?— Я знаю. Это кажется почти невероятным. Не так ли?— Что именно?— Гостиница до отказа заполнена. Иногда мы рады, когда заняты хотя бы три комнаты.Сегодня же у нас занято все, — оживленно болтала миссис Браун.— Но что случилось?— О-о! Отчасти это оттого, что сегодня танцы. Некоторые люди приехали с дальних ранчо, поэтому вынуждены остаться здесь на ночь.— Ах, вот почему! — Хантеру едва удалось вставить слово.— Представляете, никто в округе не позволяет себе пропустить танцы. В такой вечер у нас всегда собирается очень много народу. И бывает очень весело. Настоящий праздник, — не умолкала хозяйка. — И вы тоже можете сходить потанцевать. Это тут, недалеко, у реки.Линетт и Хантер вопросительно посмотрели друг на друга, едва обращая внимание на безостано-вочный поток слов женщины. Хантер прокашлялся.— Знаете, вообще-то, нам надо две комнаты.— О-о. Для девочки? Тогда все в порядке. Она сможет находиться с моими детьми здесь же, в гостинице, в одной из наших комнат. Сейчас у нас остановились мой брат с женой, и маленькими детьми. Поэтому мы постелили всем малышам вместе в большой комнате. И знаете, малышам понравилось. — Миссис Браун перевела дыхание лишь на мгновение и, посмотрев на Мэри Маргарет, продолжала: — Ты хочешь к детям, милая? Немного поразвлекаешься с остальными.Лицо Мэри Маргарет просияло.— О-о, да, мэм! — Она взволнованно повернулась к Хантеру и Линетт. — Можно?— Э-э… — неопределенно промычала Линетт.— Пожалуйста, — продолжала просить Мэри Маргарет.— Я не знаю.— Я обещаю хорошо себя вести. Прошу.— Что будем делать? — Линетт повернулась к Хантеру.Но тот остался безучастным к обсуждению этой проблемы.Линетт было тяжело отказать девочке. У Мэри Маргарет сияли глазенки, и от нетерпения она слегка подпрыгивала на месте. Линетт никак не могла решиться. Без девочки им с Хантером пришлось бы ночевать вдвоем в одной комнате.— Как быть? — Линетт обдумывала еще.— Ну, можно?— Старшая дочь моего брата присмотрит за ней, — заверяла их жена владельца гостиницы. — Она рано уведет детей с танцев и уложит спать. В этом нет ничего страшного. — Пожалуйста, — Мэри Маргарет от нетерпения сжимала кулачки.— Хорошо.— Спасибо, — обрадовалась девчушка. Линетт не могла отказать ей. Но что делать им с Хантером?Миссис Браун повела гостей показывать комнату. Поднимаясь по лестнице, она продолжала болтать о сегодняшних танцах.— Вы придете, да? — спросила она еще раз у дверей в их комнату. В этот момент она наклонилась, чтобы вставить ключ в замочную скважину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41