Никогда прежде ему не было так чертовски хорошо. И вот теперь все это в прошлом. В прошлом. И ему этого всего, черт побери, не хватает! Не хватает шума, неразберихи, вечного кавардака, царившего в доме Хейли. Не хватает смеха и дружеских улыбок за столом во время завтрака. Не хватает маленькой ручки Келли… которую он держал во время молитвы перед вечерними трапезами. И больше всего ему не хватает Хейли.Видит Бог, как ему не хватает ее. Ее доброты и приветливости, прикосновения ее рук, вкуса ее поцелуев, ощущения ее тела, прижимающегося к нему вплотную. Любви и восхищения, сияющих в ее выразительных глазах.
— Вы скучаете по ним.
Слова Джастина так точно выражали его чувства, что Стивен не смог удержаться от горького смеха. Сглотнув, он кивнул:
— Да.
Это одно-единственное слово признания он едва сумел произнести, потому что в горле у него застрял огромный ком, Допив свое бренди, он осторожно поставил графин на столик рядом со стаканом. Потом наклонился вперед, уперся локтями в колени и уронил голову на руки. Он чувствовал себя пустым, несчастным, страшно виноватым и перепившим.
— Она сказала, что любит меня, — проговорил он грубым и невнятным голосом, будучи не в состоянии молчать. — Она сказала, что мне не нужно уезжать, что я могу найти место учителя в Холстеде и стать членом их семьи. — Он провел руками по лицу, потом зажал их коленями и понурил голову, жалкий и несчастный. Внезапно он поднял голову и устремил мутный взгляд на Джастина. — Вы знаете, что я сделал, когда она сказала, что любит меня? Вы знаете, как я отплатил ей за всю ее доброту? За спасение моей жизни? За любовь? — Горький, невеселый смех сорвался с его губ. — Я скажу вам, что я сделал, как я ей отплатил. Я лишил ее невинности, а наутро уехал. Не сказав ни слова. Нет, не совсем так. Я оставил записку, в которой посоветовал ей найти и полюбить другого.
Джастин смотрел на него, лишившись дара речи.
— Вы скомпрометировали мисс Олбрайт?
— Да, я это сделал.
Джастин широко раскрыл глаза. Потом открыл рот, но ничего не сказал.
— Вам нечего сказать? — с невеселой улыбкой спросил Стивен. — Неужели мне удалось вас удивить?
— По правде говоря, удалось, — согласился Джастин. Немного помолчав, он спросил: — А вы подумали о том, что она может оказаться в положении?
Стивену показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Хейли в положении? Господи, почему же он об этом не подумал? Потому, что был слишком несчастен, чтобы рассуждать здраво.
— Нет, об этом я не подумал.
— А если все так и есть?
Под воздействием бренди Стивен быстро пьянел.
— Не знаю. Я тайком наведу справки через некоторое время и узнаю, как она…
— Боже мой, Стивен, я считал вполне вероятным, что мисс Олбрайт влюбится в вас, но признаюсь: мне в голову не приходило, что вы можете полюбить.
— Она ангел, — сказал Стивен; язык у него заплетался, и он едва мог говорить. Глаза сами собой закрывались. — Прекрасная Хейли, с покосного луга. Боже, как я скучаю по ней… — Стивен умолк, голова его свесилась на грудь.
Джастин смотрел на него в изумлении. Невероятно, чтобы Стивен дошел до такого жалкого состояния. А то, в чем ему только что признался захмелевший друг, действительно потрясло его. Нужно привести его в чувство и не давать больше пить, иначе убийца наверняка преуспеет в своем замысле. Джастин схватил Стивена за руки и поставил на ноги. Господи, да он весит целую тонну! Когда Стивен немного пришел в себя, Джастин, поддерживая друга за плечи, повел его вверх по лестнице. Наверху он завел Стивена в одну из гостевых спален и без всяких церемоний толкнул на кровать. Джастин смотрел на друга, и сердце у него ныло от сострадания. Судя по словам Стивена и его нынешнему, несвойственному ему поведению, можно было заключить, что он действительно влюблен. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы Стивен понял это? Оставалось только надеяться, что это произойдет не слишком поздно. Виктория Мэллори не могла уснуть. Она ушла к себе вскоре после обеда, надеясь, что в ее отсутствие Джастин, вероятно, сумеет вызвать Стивена на разговор и выяснить, что его тревожит. Брат сильно беспокоил ее. Он разительно изменился с того времени, как вернулся в Лондон. Прежний Стивен был циничен, пресыщен, надменен, но при этом умел быть очаровательным и беспечным, и у него всегда находилось для нее доброе словечко. Теперь же он почти не разговаривает с людьми, а если это и случается, то фразы его отрывисты и немногословны. Если он и произносит больше трех-четырех слов кряду, они сопровождаются таким холодным взглядом, что разговор тут же обрывается. И он много пьет. Но больше всего беспокоило Викторию выражение усталой покорности в его взгляде. Казалось, его абсолютно не интересует никто и ничто. Пролежав в постели почти целый час, Виктория больше не могла вынести бездеятельности. Она про-
сто обязана узнать, что происходит. Накинув халат, графиня тихо выскользнула из комнаты. У входа в гостиную она остановилась и приложила ухо к двери. Тишина. Она осторожно повернула ручку и увидела, что в комнате никого нет. Тогда она пошла по коридору к библиотеке. Она ступала бесшумно, потому что шаги ее заглушала толстая персидская дорожка. Остановившись у двери, она, не испытывая никаких угрызений совести, опустилась на колени и заглянула в замочную скважину. Темнота. Проклятие! Наверное, ключ не вынут из замка. Она прижалась ухом к двери, но слова, доносившиеся из библиотеки, звучали глухо и неотчетливо. Виктория не собиралась сдаваться. Она поспешила в кабинет. Между кабинетом и библиотекой была дверь. Если ей повезет, дверь окажется незапертой. Войдя в кабинет, она осторожно прошла по нему, стараясь не опрокинуть какой-нибудь столик. Подойдя к двери в библиотеку, она затаила дыхание и чуть-чуть повернула ручку. По счастью, ручка повернулась. Виктория осторожно приоткрыла дверь и прижалась ухом к щели. До нее донесся . голос Джастина:
— …Неужели вы не можете придумать ничего лучше, чем напиваться до бесчувствия? Учтите: убийца, кем бы он ни был, все еще на свободе и выжидает удобного момента. В пьяном состоянии вы не сможете себя защитить.
Кровь застыла в жилах Виктории, и она, чтобы не закричать, поспешно прикрыла рот ладонью. Боже мой, неужели кто-то пытается убить Стивена? Снова прижавшись ухом к щели, она дослушала весь разговор до конца, причем с каждой минутой потрясение ее нарастало. Потом разговор прекратился. Она посмотрела в щель и увидела, что Джастин пытается поставить на ноги Стивена, который, судя по всему, был в полубессознательном состоянии. Осторожно прикрыв дверь, Виктория направилась к себе. Через холл она буквально неслась вихрем, что совершенно не пристало графине. Потом прибегла к способу передвижения, который привел бы в негодование светских дам, — задрала ночную сорочку и халат и помчалась ввер по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Добравшие до своей кровати, графиня спряталась под одеялом. Закрыв глаза, она старалась отдышаться — ведь скоро должен явиться Джастин. Он, конечно же, знал, что ей н терпелось расспросить его о Стивене. Вскоре графиня услышала, как открывается дверь, соединяющая ее комнату с комнатой мужа. Виктория почувствовала, как кровать прогнулась под тяжестью Джастина, когда он присел с краю. Она открыла глаза и улыбнулась ему в полумраке.
— Так я и знал, что вы еще не спите, — сказал он, и по голосу его было ясно, что он доволен.
— Я с нетерпением жду, что вы мне расскажете о Стивене, — отозвалась она и села. — Он сказал вам, что его беспокоит?
Джастин колебался некоторое время, а потом ответил:
— Боюсь, что Стивен слишком много выпил. Я помог ему подняться наверх и уложил в гостевой спальне.
— Понятно, — сказала Виктория. Очевидно, Джастин не собирается пересказывать ей свой разговор со Стивеном. Мужской кодекс чести велит хранить в тайне то, о чем говорится в подпитии. К счастью, она не нуждается в пересказе Джастина. И конечно же, Джастину незачем знать об этом.
— А я так надеялась, что вам удастся выяснить причину его озабоченности, — сказала Виктория, постаравшись как можно убедительнее вздохнуть с печальным видом. — Мне так хочется помочь ему.
Джастин привлек к себе жену и поцеловал в макушку.
— Со Стивеном все будет хорошо. Поверьте мне. Но вы ничего не можете сделать, чтобы помочь ему, разве что быть с ним терпеливой. Скоро он снова станет самим собой.
Виктория покрепче прижалась к груди мужа; тайная улыбка изогнула ее губы. Вот как, она ничего не может сделать?..«Это мы еще посмотрим».
Глава 24
Хейли шла по лесной тропинке; шаги ее на упругой земле были не слышны. Сквозь листву пробивалось солнце, согревая еще прохладный воздух. Дойдя до озера, она нашла травянистое местечко и села, потом оперлась на руки и устремила взгляд на мерцающую темно-синюю воду. «Боже мой, неужели я больше никогда не буду счастлива?» Она взяла камешек, бросила его в воду и смотрела, как по голубой глади расходятся круги. Обычно у озера она обретала покой — сидела в тени, где пахнет мхом и тихо шелестят листья. Но сегодня Хейли не могла успокоиться. Она не могла успокоиться уже две недели — с тех пор, как он уехал. У нее было время, чтобы обрести мужество, собраться с мыслями и преодолеть недомогание, не оставлявшее ее с самого отъезда Стивена. И она потерпела полное поражение. Дышать все еще было трудно. Внутри у нее все болело, сердце казалось разбитым, душа — израненной, словно дикие лошади втоптали ее в грязь. После появления Стивена почти все в ее жизни изменилось. Хейли даже не могла взглянуть на свой цветник. Это было невыносимое зрелище — в особенности анютины глазки. И она не спала в своей постели, с тех пор как он уехал. Она не смела лечь туда, где они провели ночь любви. Хейли вообще не могла спать, поэтому ночи по большей части проводила в отцовском кабинете, до рассвета склоняясь над своими писаниями. Когда солнце показывалось над горизонтом, она ложилась на диванчик в кабинете и забывалась на несколько часов. Зная, что родные тревожатся за нее, Хейли последние дни заставляла себя появляться перед ними с веселым лицом, чтобы убедить их, что с ней все в порядке. Сочувственных взглядов Памелы она просто не могла выносить. За прошедшие две недели ее чувства прошли все стадии — от взрыва негодования до глубокой печали. Порой ее охватывала ярость; она злилась на Стивена и на себя. Злилась на себя за то, что полюбила его. Иногда же она чувствовала себя до такой степени опустошенной, что ей не хотелось жить. Колени у нее слабели от стыда всякий раз, когда она вспоминала о своей распущенности в ту ночь. Хейли вся замирала при мысли о том, что открыто сказала ему о своей любви. В первую неделю после его отъезда она боялась, что забеременела, но это не подтвердилось.
«Мне некого обвинять, кроме самой себя. Я отдала ему все, что у меня было — сердце, душу, невинность, — но этого оказалось недостаточно». Раз сто она перечитывала его записку, пока больше не могла видеть ее, и в конце концов вчера вечером бросила ее в камин. У нее на руках семья, на ней огромная ответственность; об этом и нужно думать. Забота о близких придает смысл ее жизни. Хватит барахтаться в жалости к себе; пора вернуться к прежней жизни.
Как это сделал, судя по всему, Стивен.
— Да-да, кто там? — спросил Гримзли, отворяя входную дверь. Он жмурился на солнце, ослепленный ярким светом. — А вы кто? Я вас знаю? Где же мои очки? — Он хлопнул рукой себя по лбу и вздрогнул, потому что проволочная оправа впилась в кожу.
Пристроив очки на кончике носа, он снова посмотрел перед собой, и на сей раз глаза его расширились от изумления. У дверей стоял человек, облаченный в ливрею, лучшую из всех, когда-либо виденных Гримзли.
В этот момент Уинстон появился в холле.
— Кто вы такой, черт побери, и чего вам тут надо? — рявкнул он.
— Я должен передать записку мисс Хейли Олбрайт, — сообщил посыльный, сохраняя на лице бесстрастное выражение. — Она дома?
Гримзли смущенно одернул свой сюртук.
— Да, мисс Олбрайт дома. Подождите здесь.
Уинстон смотрел на посланца с явным подозрением.
— Ступай-ка, поищи мисс Хейли, Гримзли. А я присмотрю за этим красавцем. Если что, я живо с ним управлюсь.
Стараясь сохранить достоинство, Гримзли вышел из холла и отправился на поиски мисс Хейли. Он понятия не имел, где она может быть.
Чтобы найти ее, ему потребовалось почти двадцать минут. После усиленных поисков он в конце концов обнаружил ее в огороде, где она вместе с Келли и Памелой полола грядки. Выслушав его сообщение о появлении странного человека, сестры пошли к дому вслед за ним.
— Мисс Хейли Олбрайт? — осведомился посыльный, переводя взгляд с Хейли на Памелу.
— Это я, — сказала Хейли, выступая вперед.
Он подал ей сложенный и запечатанный восковой печатью лист веленевой бумаги.
— Я должен передать вам письмо от графини Блэкмор. Графиня просила подождать ответа.
— От графини Блэкмор? — переспросила Хейли в полной растерянности. Она повертела в руках толстый лист бумаги. — Я никогда не слышала о такой. Вы уверены, что это письмо для меня?
— Совершенно уверен.
— А что там написано? — спросила Келли, дергая сестру за юбку.
— Давай посмотрим. — И, сломав печать, Хейли прочла записку. — Как странно…
— Что? — спросили Келли и Памела вместе.
— Эта графиня Блэкмор приглашает меня к себе, в свой лондонский особняк, завтра на чай. Она пишет, что, хотя мы никогда не встречались, она недавно узнала, что у нас есть общие друзья, и ей очень хотелось бы со мной познакомиться.
— Какие это общие друзья? — спросила Памела, заглядывая через плечо Хейли, чтобы прочесть послание.
— Она не пишет.
Келли восторженно захлопала в ладоши.
— Чай у графини? А мне можно пойти? Ну пожалуйста, Хейли!
Хейли покачала головой в полном смущении.
— Нет, милочка, полагаю, что нельзя. — Затем она обратилась к человеку в ливрее с вопросом: — Графиня ждет моего ответа?
— Да, мисс Олбрайт. Если вы примете приглашение графини, за вами будет прислана карета, чтобы отвезти вас в Лондон и обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38