Прядь испачканных волос упала ему на лоб, и Мередит невыносимо хотелось откинуть ее назад. Но нет, она не должна прикасаться к мужчине, который не принадлежит ей.
Ее взгляд упал на ссадину на подбородке Филиппа. Господи, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее! Он опять проявил себя таким же героем, как и в первый раз, когда Мередит увидела его на улице у мастерской мадам Рене. Неужели это было всего несколько дней назад? Не может быть. Ей казалось, что она знает его всю жизнь. И так же долго желает его. Как хочется ей сейчас стереть влажной салфеткой кровь и грязь с его подбородка. Но нет, она не должна ухаживать за мужчиной, который не принадлежит ей.
Теперь Мередит смотрела на его рот. Прекрасный, чувственный рот, который целовал ее с робкой нежностью и с горячей страстью. Никогда за всю свою жизнь не сможет она стереть из памяти эти поцелуи. Она замирала от жгучего желания прикоснуться к его губам. Но нет, она не должна целовать мужчину, который ей не принадлежит.
Мередит вздрогнула, когда влажная салфетка прикоснулась к ее нижней губе. Взгляд Филиппа был устремлен на ее рот. Мускул мелко дрожал на его щеке, и Мередит поняла, что их опасная близость волнует и мучает его не меньше, чем ее. Это наблюдение показалось ей не пугающим, а неожиданно приятным. Минутой позже Филипп отвернулся, чтобы положить испачканную салфетку на поднос. Он быстро протер собственное лицо и смазал мазью из голубой баночки свой подбородок, потом опять повернулся к Мередит, и их взгляды встретились. Несколько секунд они молчали, пристально глядя друг на друга.
– Я закончил, – сказал наконец Филипп хрипло. – Царапина на щеке и ссадина на виске скоро заживут. Синяк на подбородке тоже не очень серьезный. – Он протянул баночку Мередит: – Это снадобье Бакари делает сам. Оно способствует заживлению ран. Не знаю, из чего эта мазь состоит, но она творит чудеса.
Все еще стоя на коленях рядом с диваном, он бережно наложил мазь на ее раны. Сначала Мередит показалось, что средство жжет кожу, но скоро жжение прекратилось и осталось лишь ощущение комфорта.
– Как вы себя сейчас чувствуете? – спросил Филипп, отставляя баночку в сторону.
– Гораздо лучше, спасибо. – Мередит улыбнулась, чтобы доказать ему, что говорит правду. – А вы? Эта царапина на подбородке...
– Со мной все в порядке. Я... – Он вздохнул и запустил пальцы в волосы. – Нет, не в порядке. Я ужасно себя чувствую, когда думаю о том, что вас чуть не убили. Меня бесит мысль о том, что кто-то, стремясь навредить мне, причиняет страдания тем, кого я люблю. И я боюсь, что он успеет совершить еще что-то, до того как я его остановлю.
Он взял руки Мередит и прижал ее ладони к своей груди. Сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала, как сильно и быстро бьется его сердце.
– Я чуть не потерял вас сегодня, Мередит. Не успев даже сказать вам всего, что хочу. Я подумал о том, что мы ничего не знаем о своем будущем. Каждой минуте надо радоваться как подарку и дорожить ею, потому что она может оказаться последней. И я не собираюсь тратить ее зря. – Не отрывая от Мередит карих глаз, Филипп еще сильнее прижал ее ладони к своей груди. – Я люблю вас, Мередит. Всем сердцем. Вы окажете мне честь стать моей женой?
Глава 17
Она уже знала, что Филипп сделает ей предложение, и знала, что ответит ему. Но к признанию в любви Мередит не подготовилась. «Я люблю вас». От этих простых слов, сказанных серьезным и тихим голосом, у нее закружилась голова. К глазам подступили горячие слезы, и Мередит пришлось больно прикусить себе щеку, чтобы не дать им пролиться. Ей хотелось кричать и плакать, громко проклинать несправедливость судьбы, которая отнимает у нее единственную возможность счастья – мужчину, которого она любит. И который, как это ни удивительно, любит ее.
«Но ведь на самом деле он не тебя любит, Мередит. Не надо обманываться. Настоящую Мередит он совсем не знает. Ту Мередит, которая врала и воровала, ту, которая и сейчас прячется под маской респектабельной и добропорядочной свахи. Скажи ему правду – и увидишь, как быстро он передумает».
С отчаянием Мередит поняла, что ей действительно придется открыть ему правду, потому что подготовленные дома фразы о несходстве характеров не убедят Филиппа, как нисколько не убеждали они ее саму. Она уже хорошо знала его и понимала, что он никогда не откажется от нее, если будет верить, что она его любит. И еще она знала, что, пока сердце Филиппа отдано ей, он никогда не женится ни на какой другой женщине. Значит, ей придется самой доказывать Филиппу, что он ее не любит. Самой вернуть ему его сердце, чтобы он смог вручить его кому-нибудь другому.
– Я хочу сесть, – сказала Мередит, потому что чувствовала себя слишком уязвимой и беспомощной, полулежа на подушках.
Филипп помог ей, и тепло его ладоней на плечах она чувствовала еще долго после того, как он отнял руки. Он протянул ей стакан воды, и Мередит с благодарностью выпила весь. Потом она посмотрела на свое светло-зеленое платье и нахмурилась, обнаружив, что оно совершенно испорчено. Что-то подобное происходит и с ее жизнью.
Повернувшись наконец к Филиппу, Мередит обнаружила, что он смотрит на нее с тревогой и ожиданием. И с надеждой. Ей пришлось собрать все мужество, чтобы взглянуть ему прямо в глаза и выговорить слова, которые так тяжело было произносить:
– Я не могу стать вашей женой, Филипп.
– Могу я узнать почему?
Больше всего Мередит хотелось бы ответить: «Нет! Не можете», но она понимала, как несправедливо это будет по отношению к нему. Она должна сказать правду. Не в силах больше выносить его пристальный, испытующий взгляд, Мередит встала и глубоко вздохнула.
– Боюсь, я была не совсем честна с вами, Филипп. В моем прошлом есть много такого, о чем вы не знаете. И что не позволяет мне принять ваше предложение.
– Например?
Мередит начала расхаживать по комнате, преодолевая боль в ноющих мышцах. Сидеть она просто не могла.
– Дело не только в том, что мое положение в обществе сильно отличается от вашего, Филипп, – начала она. – Боюсь, что обстоятельства моей прошлой жизни такого сорта, что если когда-нибудь они станут известны, это навлечет неизбежный скандал на вашу семью, а мы оба станем париями в обществе. Я... я рано покинула дом. Я была очень несчастна в нем и с нетерпением ждала момента, когда смогу уйти. Я добралась до Лондона, но даже и не подозревала, какие трудности ожидают меня там. Денег у меня было не много, и они быстро кончились. Я была совсем одна, и мне пришлось сделать выбор: умереть с голоду или попытаться выжить. Я выбрала второе, и опять надо было выбирать: я могла торговать собой, что было для меня неприемлемо... – Мередит остановилась на мгновение и прижала руки к груди. – Значит оставалось одно – воровать. Это я и делала.
Она опять начала быстро ходить по комнате, боясь увидеть отвращение в глазах Филиппа.
– Я воровала все, что могла. Деньги, драгоценности, еду. Сначала я делала это плохо, и несколько раз меня спасало только умение быстро бегать. Но я быстро училась, потому что у меня не было выбора. Иногда я бывала такой голодной, что рисковала жизнью ради небольшого куска хлеба.
Воспоминания, которые Мередит так долго пыталась похоронить, захлестнули ее: темные улицы, мрачные закоулки и грязные подвалы. Голод. Встряхнув головой, она продолжала:
– Я стала очень ловкой карманницей. Я старалась промышлять в разных местах, чтобы меня не запомнили, и прятала каждый добытый фартинг, потому что мечтала как мож-но скорее расстаться с этим занятием. Я твердо решила, что когда-нибудь моя жизнь станет достойной и честной. Что она з будет совсем не похожа на ту, от которой я убежала. Когда я накопила достаточно денег, я купила приличную одежду и попробовала найти себе место. Мне повезло, и я встретила миссис Баркасл. Она была богатой вдовой, и я стала ее компаньонкой.
Мередит опять остановилась.
– Весь следующий год я путешествовала вместе с миссис Баркасл и обчищала карманы в Бате, Бристоле и Кардиффе и во множестве других мест, где мы останавливались.
– Вам повезло, что вас не поймали, – сказал Филипп, и Мередит на одну короткую секунду показалось, что он ей сочувствует.
– У меня были ловкие руки. И я умела быть невидимой. В том обществе, в котором мы вращались, на меня никто не обращал внимания – обычная наемная компаньонка. Белое пятно на белой стене. – Мередит набрала воздуха в легкие и продолжала: – Общаясь с миссис Баркасл, я смогла изменить к лучшему свой язык и манеры. К тому времени, когда мы вернулись в Лондон, у меня уже было достаточно денег, чтобы забыть о воровстве и начать новую жизнь. Мне всегда хорошо удавалось улавливать тайные симпатии и склонности других людей, и я решила стать свахой. Миссис Баркасл стала моим первым клиентом, и я очень удачно нашла ей мужа. Она рекомендовала меня своим друзьям, и мало-помалу я завоевывала себе репутацию. В конце концов мне удалось приобрести дом, в котором я сейчас живу, и зарабатывать достаточно, чтобы жить безбедно. Ваш брак с леди Сарой стал бы кульминацией моей карьеры и обеспечил бы мое будущее.
Мередит сжала руки и заставила себя смотреть Филиппу прямо в глаза:
– Мне не скоро удалось примириться с собственным прошлым, тем более забыть о нем. И я не настолько наивна, чтобы думать, что так же поступят другие. И разумеется, нельзя ждать подобного от членов высшего общества. Теперь вы знаете правду и, конечно, понимаете, почему я не могу принять вашего предложения. Не сомневаюсь, что вы никогда бы его не сделали, если бы знали все с самого начала.
Не сводя с нее глаз, Филипп поднялся. Он не сделал попытки прикоснуться к ней, и Мередит это не удивило, но все-таки задело. Стиснув кулаки, она ждала справедливых и неизбежных упреков. Но Филипп молчал, и тишина казалась такой оглушительной, что Мередит хотелось закричать.
– Спасибо, что рассказали мне обо всем, Мередит, – негромко сказал он наконец. – Я знаю, как тяжело вам было это сделать.
Господи, да он понятия не имеет, как это было тяжело. Как невыносимо было произносить слова, которые должны разлучить их и сделать его свободным.
– Пожалуйста.
– Но в одном вы все-таки ошиблись!
– В чем?
– В том, что я никогда не сделал бы вам предложения если бы знал правду. – Он бережно взял ее за плечи и сказал глядя ей прямо в глаза: – Я все знал, Мередит.
Ее сердце остановилось.
– Простите, что вы сказали?
– Я знал. Я знал, что вы были карманницей. Мередит подумала, что, наверное, упала бы сейчас, если бы он не держал ее за плечи. Она молча и непонимающе смотрела на Филиппа, не пытаясь разобраться в своих бессвязных мыслях. Из всех людей только Альберт и Шарлотта знали о ее прошлом, но они ни за что не стали бы ни с кем делиться.
– Как?.. – Больше она ничего не смогла произнести.
– Случайно, уверяю вас. В тот вечер, когда я пытался навести справки о Таггерте, я разговорился с неким Рамзи, владельцем таверны, который хорошо его знал. Он много рассказал мне об этом подонке. Среди прочего он вспомнил о том, как однажды тот бросил у дороги мальчика-трубочиста, как выбрасывают мешок с мусором. Рамзи видел все это из окна и вышел, чтобы помочь, но быстрее него оказалась какая-то молодая женщина, почти девочка. Она опустилась рядом с мальчиком на колени и взяла его на руки.
– Господи! – прошептала Мередит. – Ко мне и правда подошел тогда какой-то мужчина и спросил, не надо ли помочь. Я соврала ему тогда, что мальчик – мой брат. Я побоялась, что они отнимут его у меня и он опять окажется на улице. Или что они вернут его этому ужасному человеку, который так жестоко обошелся с ним.
– Рамзи сказал, что девушка показалась ему знакомой. Через несколько минут он вспомнил, что, когда она была гораздо моложе и грязнее, она воровала еду из его таверны и обчищала карманы посетителей. – Филипп усмехнулся: – В течение нескольких месяцев вы здорово отравляли ему жизнь.
Мередит била дрожь, и она никак не могла заставить себя поверить в только что услышанное:
– Вы знали. Вы все знали с того вечера, когда расспрашивали о Таггерте.
? Да.
– Вы все знали, когда приглашали меня на обед.
? Да.
– Когда задумывали всю эту еду и украшения.
? Да.
– И вы ничего мне не сказали.
? Нет.
– Почему? – Больше всего Мередит хотелось сейчас сесть, потому что ноги были ватными и не желали держать ее.
– Потому что я надеялся, что вы скажете мне сами. Я ужасно тронут вашим доверием. И теперь я знаю, что небезразличен вам, раз вы решились рассказать мне об этом.
Господи, все идет совсем не так, как она планировала! Мередит отступила назад:
– Я рассказала вам все не поэтому, Филипп. Я рассказала потому, что простое «нет» вас бы не устроило. Потому что вы должны сами понять, что мы совершенно не подходим друг другу.
– То есть вы считаете, что мы не подходим друг другу. Из-за вещей, которые вы делали, для того чтобы выжить, когда были еще ребенком. Что ж, я не согласен с вашим мнением, абсолютно не согласен. Я хорошо знаю, на что может подвигнуть людей голод, бедность или страх. И я не думаю о вас плохо из-за того, что вам удалось выжить. Напротив, я восхищаюсь вами и тем, что вы смогли все преодолеть и стать той умной, порядочной и доброй женщиной, какую я знаю. Несчастья либо ломают людей, либо закаляют их. И тем, кого они закаляют, часто дается особый дар сочувствия и сострадания. У вас есть такой дар, Мередит, и у вас есть сила духа. И за это – но не только за это – я вас люблю. И сейчас я спрошу вас еще раз. Вы окажете мне честь стать моей женой?
Господи, неужели он опять говорит ей эти слова? Но ведь вся правда ему еще не известна.
– Я не все рассказала, Филипп. Я ничего не сказала о том, почему ушла из дома. Помните, я рассказывала вам, что мой отец был учителем, а мать – гувернанткой?
– Да, конечно.
– Это была еще одна ложь. – Мередит облизнула губы, ставшие сухими, как пергамент. – Говорить об этом мне нелегко, поэтому я просто перечислю вам факты. Я понятия не имею, кто мой отец. Не знала об этом и моя мать. Он был просто одним из посетителей борделя, в котором она работала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43