Проходя по мосту Вздохов, они говорили об истории его сооружения и о пленниках, которые знали, что были обречены на долгие годы заточения, перейдя через него. Затронули в разговоре и знаменитых людей, которые побывали в упоминаемой тюрьме, в том числе и Казанову.
Джордан держалась впереди группы. Отчего-то ее охватила тревога, хотелось как можно быстрее добраться до Тиффани. Но когда они пришли, на стук никто не откликнулся.
Постояв немного, попробовали постучать еще — теперь стучал Джаред.
Опять никакого ответа.
Все чувствовали себя крайне неловко.
— Ну, здорово! Она всех нас пригласила, а самой дома нет. Ты уверена, что время правильное и день тот? — спросил Джаред, обращаясь к сестре.
— Перед балом у Анны Марии, — ответил за нее Рагнор. — Все верно.
Джаред еще раз постучал. Все ждали ответа.
— Ну просто ни в какие рамки не укладывается! — недовольно пробурчал Джаред.
— Я за нее беспокоюсь, — заволновалась Джордан.
— Она за нее беспокоится! Твоя подруга заставила нас прошагать пол-Венеции, а самой дома нет!
— Но разве ты не понимаешь, именно поэтому я и волнуюсь! Она действительно хотела нас видеть, — возразила Джордан. Она еще постучала в дверь, затем отошла и, задрав голову, крикнула: — Тифф!
— Джордан, если она не слышит стук медного молотка, то уж твой голос точно не расслышит, — объяснил Джаред. Он посмотрел на часы. — Даем ей пять минут.
Все четверо стояли, неловко переминаясь, у входа в палаццо.
— Я думаю, нам следует вызвать полицию, — решила Джордан.
— «Полицию»! — передразнил ее Джаред. — Из-за того, что она забыла о гостях, которых пригласила к себе?
— Она не могла забыть, я точно знаю, — уверяла Джордан.
— Подергай дверь, — предложила Синди. Джаред дернул за ручку.
— Заперто. Крепко.
— Я просто уверена, что она не могла забыть, — стояла на своем Джордан.
— Но ты сама сказала, что не получала сегодня от нее никаких вестей.
— У меня на руках много билетов на бал Анны Марии, — сказал Джаред. — Я не могу явиться слишком поздно, если она до сих пор нас даже не впустила…
— Послушайте, — предложил Рагнор, — почему бы вам троим не отправиться к Анне Марии? Я подожду здесь немного и посмотрю, не появится ли она.
— Я думаю, мне тоже следует остаться, — предложила Джордан.
Тут даже Рагнор потерял терпение.
— Иди, Джордан. Я подожду еще Тифф несколько минут, а потом вас догоню.
Джордан пожала плечами. Ну что же, если Тифф действительно вернется домой в ближайшее время, она будет в восторге, увидев Рагнора одного.
Самое уместное — удалиться.
Но Джордан чувствовала, что здесь что-то не так.
— Я буду здесь, — твердо заявил Рагнор.
— Хорошо, — наконец согласилась Джордан. Она пошла следом за Джаредом и Синди. Оглянувшись, она увидела, что Рагнор остался ждать: высокий, в черном плаще, со скрещенными на груди руками — словно часовой на посту.
— Джордан, пошли, — позвал ее Джаред.
Джордан споткнулась, и Джаред подхватил ее под руку. Они пошли по узким улочкам к остановке вапоретто, который должен доставить их на бал Анны Марии.
Рагнор смотрел им вслед. Дождался, пока они уйдут.
Когда они повернули за угол, Рагнор снова проверил замок. Дверь действительно заперта. Рагнор огляделся.
Темень, ни одного огонька.
И тогда он проник в палаццо.
В фойе пусто. Никаких следов борьбы. Мраморные полы блестели.
Тифф! — позвал он.
Он поднялся наверх, вышел на балкон, прошелся по комнатам. Зашел в спальню. Кажется, ничего не пропало. Огромая кровать тщательно застелена шелковым покрывалом. Он хотел развернуться и уйти, как почуял еле уловимый запах.
Кровь.
Он подошел к кровати и уставился на шелк.
Вот она, крохотная капля.
Возможно, Нари того и не хотела, но она оставила свою визитную карточку.
* * *
— Мариса, пойдем!
Мариса Косолович повернула голову и увидела, что ее друзья Джозеф, Эри и Лизабет ее ждут.
Она нетерпеливо тряхнула каштановой гривой роскошных волос. Они стояли у стойки траттории, и, пока ее друзья тратили собственные драгоценные деньги на кофе, ей удалось заполучить свою чашку, раскрутив высокого итальянца в красивом костюме. Он не был молодым, но и старым тоже не был. Где-то между тридцатью и сорока. Мужчина хоть куда, наверное, бизнесмен, с блестящими карими глазами и искрометной улыбкой. Она болтала с ним о приезде сюда с друзьями, и по ее рассказу выходило, что они прибыли на карнавал самолетом — небедные молодые люди, путешествующие по миру, но никак не оборванцы из страны, терзаемой войной, бедняки, чей автобус стоит припаркованным у железнодорожного вокзала. На самом деле у них почти не было денег, они спали в автобусе, который их и привез. Они приехали сюда, зная, что жить им будет негде, да и продукты из дома прихватить не могли, потому что взять там было нечего. И все ради того, чтобы полюбоваться Венецией во время карнавала.
Мариса вздохнула. Других такая ситуация, казалось, не угнетала. Но не ее. На самом деле она рассчитывала найти каких-нибудь американцев — у них, как правило, денег больше всего, и они легко поддаются влиянию любого иностранного акцента. Ей нравились американцы, и она очень хотела попасть в Америку. Когда солдаты прибыли в их деревню, чтобы раздавать еду, они все в нее влюбились. Тогда Мариса решила, что выйдет за одного из них замуж и уедет, но войска долго не простояли. Так ей и не удалось ни с кем из них по-настоящему познакомиться. Но они говорили тем не менее, что она красива. Их взгляды были красноречивее слов.
Больше всего на свете ей хотелось вырваться из своей бедной страны.
На карнавале всегда полно иностранцев, многие из них — американцы. Она уверена, что за двое суток, пока автобус стоит в Венеции, она найдет нужного человека.
Она сама выбирала тратторию, чтобы в ней покрасоваться, но, как назло, ни одного американца там не оказалось. Впрочем, итальянцы тоже славные ребята. Один из них купил ей эспрессо и предложил что-нибудь поесть. От кофе она не отказалась, но есть не стала, бог знает почему! Она чертовски проголодалась, но не хотела выглядеть голодной, вот почему. И она не хотела походить на женщину, которая через пару лет может стать круглой, как помидор.
Лизабет стояла в дверях и вид имела суровый. Эри просто не терпелось уйти оттуда. Джозеф был озабочен.
Они четверо были просто друзья. Приехали из одной деревни. Вернее, из того, что от нее осталось.
Она подняла палец, давая понять, что хочет еще поговорить с бизнесменом, но тот, к ее разочарованию, отвернулся к друзьям. По телевизору стали показывать какое-то спортивное соревнование, и он о ней забыл.
— Мариса! На площади начнется представление через пару минут! — сообщил Джозеф. Высокий, костлявый и нескладный, Джозеф производил впечатление юноши, который годами недоедал. Так оно и было.
Мариса отошла от стойки и пошла к двери.
— Мариса, так нельзя приставать к людям. У них может сложиться о тебе превратное представление. Эри и Лизабет уже шли впереди.
— И что ты понимаешь, Джозеф? — спросила она.
— Что ты доступна, что мы все доступны, что у нас ни гордости не осталось, ни достоинства.
— А что, не так? — с вызовом бросила она.
— Наша страна через многое прошла, но зато у нас выработался характер. Сильный характер.
— Наша страна — чертова дыра, и солдаты придут туда снова и снова. И снова будут рваться бомбы.
Джозеф покачал головой.
Нет, мир уже установился. И мы все отстроим заново.
— Ты будешь строить все заново. А я домой не вернусь. Джозеф смотрел на нее с нескрываемым удивлением.
— Что ты хочешь сказать?
— Я остаюсь в Венеции.
— Ты не можешь остаться в Венеции. У тебя нет документов. Ты не говоришь по-итальянски!
— Я научусь.
— И что ты будешь делать?
— Выживать.
— Как?
— Я заведу друзей.
— Ты будешь проституткой.
— Я заведу друзей, — зашипела она на него. — Послушай, Джозеф, ты все время говоришь мне, что я красивая. Я использую свою внешность.
— Для меня ты красивая. Здесь красивых молодых женщин полно. Для меня ты особенная. Для других…
— Для других — что?
— Ты слишком… распущенная.
— Я буду тем, кем я должна быть! — сердито ответила она. — Я привлекательна только для тебя, верно?
Она сердито пошла вперед. Мимо Лизабет и Эри.
— Эй! — окликнул ее Эри. — Что ты вдруг так заторопилась?
Она смогла сшить из старого тряпья костюм наложницы, но в старых тряпках она выглядела лучше, чем многие богатые туристы в дорогих, сшитых на заказ костюмах.
— Вы ведете себя как застенчивые маленькие беженцы! — сообщила она друзьям. — Я же собираюсь повеселиться сполна.
— Она решила остаться, — понуро уведомил друзей Джозеф. — Она собирается встретить богатого американца, чтобы он ее отсюда увез.
— Джозеф сказал, что я красивая только для него, — огрызнулась Мариса.
— Мы все красивые только для наших друзей, — нахмурилась Лизабет. Она молилась на полу автобуса целый час, перед тем как забраться на свое сиденье и залечь спать.
Мариса шла впереди друзей. Люди в костюмах и масках останавливались и кланялись ей. Один высокий и стройный мужчина в костюме и маске не только поклонился, он взял ее руку, низко склонился над ней и поцеловал, что-то сказав на итальянском.
Красивая. — оценил он по-английски.
Спасибо, — ответила она.
И куда вы идете? — спросил он.
— На площадь, послушать музыку.
— А, тогда, может быть, я снова вас найду, красавица.
Он прошел мимо. Эри, Джозеф и Лизабет нагнали ее.
— Вот, видели! — обратилась она к ним.
— Мы уже придем, наконец, на площадь? — спросила Лизабет. — Мы все знаем, что ты красивая и умеешь себя подать.
— И останешься в Венеции, — язвительно повторил Джозеф. Джозеф питал к ней более сильное чувство, думала Мариса. Увы, у Джозефа ничего не было за душой и перспектив тоже никаких. Если она совершит глупость и выйдет за Джозефа, каждый год у них будет рождаться по младенцу, она растолстеет, и всю оставшуюся жизнь проведет за стиркой белья, выпеканием хлеба и мытьем посуды в Богом забытой деревушке. Мариса не хотела обижать Джозефа, но она видела то, чего он видеть не мог. Война никогда не кончится. Солдаты снова придут, мужчины пойдут воевать, а деревня их останется слабой и беззащитной, и ничего они не смогут сделать, когда враг, который сильнее их, придет в их деревню и выгонит их оттуда. Когда враги буду насиловать женщин и жечь дома.
— Прости, Джозеф, — еле слышно произнесла она. Они не так далеко успели отойти от траттории, когда Джозеф решил, что они свернули не туда. Здесь почти не было людей.
— Нам надо возвращаться.
— У тебя есть карта? — спросил Эри.
Джозеф достал карту, Мариса огляделась. Здесь темно. Воды канала казались черными. Несколько фонарей отбрасывали черные тени на черный тротуар и черные стены домов.
— Сюда, — позвал Эри.
— Нет, я думаю, нам надо туда, смотри-ка на карту, — возразила Лизабет.
Мариса ни на кого не обращала внимания. Когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела мужчину, поднимающегося по ступеням дома, в плаще и маске. Она почувствовала, как сердце ее забилось. Может, тот самый, что поцеловал ее руку?
Он, словно почувствовав ее взгляд, обернулся и, приложив палец к губам, вернее, к тому месту, где должны быть губы — из-за маски лица не было видно, — поманил к себе.
И скрылся за дверью.
— Я иду туда, — сказала она.
— Мариса, оставайся с нами! — велел ей Джозеф.
— Я не могу остаться с вами, так я никуда не приду!
— Значит, так, — объяснил Джозеф. — Мы идем к тому мосту, переходим его и попадаем на площадь. Когда тебе надоест темнота, присоединяйся к нам.
Даже Джозеф повернулся к ней спиной, облегчив Марисе ее задачу. Они двинулись в путь, а Мариса прижалась к стене дома и стала ждать, пока не стихло эхо их шагов. А потом побежала вверх по ступеням.
Дверь была приоткрыта. Она распахнула ее пошире.
— Есть кто?
Внутри было темно, но кое-где горели свечи. Мариса прошла вглубь, оглянувшись на дверь — ей показалось важным, чтобы она осталась приоткрытой, — и пошла дальше по коридору, образованному колоннадой.
— Есть здесь кто? — еще раз громко спросила она. Стены отражали ее голос — эхо казалось зловещим шепотом. Мариса продолжала идти вперед. Церковь, наверное, с неким благоговейным страхом подумала она, но не такая церковь, как другие. Скамеек для прихожан она не увидела, и когда подошла к алтарю, то заметила, что над ним нет креста. Только рисунки. Один очень странный рисунок, на котором ангел рвал зубами жертвенного агнца. Рисунок висел как раз над алтарем на месте креста. Она огляделась. У церкви, как и везде, были боковые часовенки. Они тонули во мраке — одни занавешенные, другие открытые. Мариса заморгала. Ей показалось, что из боковых нефов вылетели тени.
Он что, играл с ней?
— Я знаю, что вы здесь! — произнесла она, проходя по левой стороне неф за нефом. Свечи горели. Странная черная ткань покрывала алтарь.
Она приостановилась, думая, что слышит шепот или шипение. Крылья трепетали вокруг нее. Она слышала звуки шагов — эхо от каменного пола.
Я не собираюсь играть с вами вечно, знаете ли! — опять произнесла она.
Перекрестившись, она пошла по правому центральному проходу, мимо маленьких боковых нефов, глядя на рисунок, висящий над покрытым черной тканью алтарем. Некто в терновом венце держал связку отрезанных голов.
Ей внезапно стало холодно в костюме наложницы. И снова ей послышался шепот или шипение. Звук катился по проходу.
— Эй, вы где? — позвала она, разозлившись и уже не на шутку испугавшись. — Если вы хотите, чтобы я осталась, покажитесь!
Пламя свечей на алтаре метнулось в сторону, воск затрещал. Что-то со свистом или шипением пронеслось мимо, коснулось волос.
Мариса медленно начала пятиться.
Вначале она едва расслышала скрип. Оглянулась — и увидела, как закрылась дверь. Медленно закрылась. И звук закрываемой двери отозвался в ее сердце ужасом.
Она помчалась к двери, но тут она с силой захлопнулась.
Мариса бросилась на дверь, принялась бить в нее кулаками, кричать, ругаться.
Наконец она вымоталась.
Она оглянулась на алтарь.
— Я пойду в полицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48