Марка и беззаботный счастливый смех, парящий над людской суетой. Да, вновь подумала Джордан, карнавал бывает не только в Венеции, но то, что происходит здесь, воистину неповторимо. Венеция уникальна в своей любви к замысловатой элегантности нарядов, когда местные жители и гости города состязаются в стремлении к совершенству.
Джаред вел их к пристани прямо перед площадью Св. Марка. Джордан обернулась. Ей показалось, что за ней наблюдают. Она подняла голову. Венецианский лев восседал на мраморном пьедестале, глядя на нее снизу вверх. Она оглянулась на собор Сан-Марко и Дворец дожей. Сейчас, с наступлением ночи, тени встрепенулись, отделились от предметов, их отбрасывающих, обрели способность двигаться сами по себе, зажили собственной, независимой от своих дневных хозяев, жизнью. Но стоит взглянуть на них, как они замирают, притворяясь бездушными, прячутся за горгульями, гордыми конными изваяниями и прочими архитектурными украшениями, сотворенными величайшими гениями человечества.
Зазвонил церковный колокол.
Потом другой, третий. И вот уже десяток колоколов раскололи небо звоном. Джаред покрепче взял Джордан под руку. Уверенным шагом он вел ее к пристани, где ждал катер. Один шаг и они на борту. Загудел мотор, и катер отошел от берега. С натужным гулом судно тронулось в путь, разрезая воды канала. Пассажиров — полное судно. И здесь толпа — не менее густая, чем на улицах города.
— Смотрите, там впереди наш дворец.
Джордан старалась припомнить все, что ей довелось узнать о сегодняшнем мероприятии. Бал давала графиня Триесте. Нари Триесте — женщина, чье состояние сопоставимо с богатством всего города. Несколько раз она очень удачно выходила замуж и, будучи изначально далеко не бедной, сумела преумножить состояние за счет имущества мужей. Однако ничто и никого в жизни она не любила так, как искусство. Палаццо Триесте с самого начала строилось скорее как дворец, призванный радовать глаз, чем как замок, предназначенный быть укрепленной крепостью. Изящные кованые решетчатые ворота украшали вход во дворец прямо с каналов. Причудливые полукруглые лестницы парадного входа радовали глаз. Лакеи в маскарадных костюмах помогали дамам сойти на берег. В величественном фойе, сверкающем мрамором, гостей встречала сама хозяйка.
Женщина среднего роста, чей возраст можно определить очень приблизительно — дама средних лет, — была необыкновенно красива. Белоснежный наряд графини украшали громадные белые перья. Ослепительно белые, касающиеся мраморного пола, они венчали подол и испанский воротник, в котором любая женщина невольно держалась бы с королевским величием. Те же перья, еще более длинные, украшали и маску, которую графиня носила с изяществом и непринужденностью. Графиня небрежно отодвинула маску, радушно улыбнулась пришедшим ранее гостям и поприветствовала новоприбывших.
— О, Джаред, бенвенуто! Синди, чао, моя дорогая!
Графиня подплыла к ним и расцеловала, затем взяла Джордан за обе руки, широко развела их в стороны, любуясь новой гостьей.
— О, Джаред, твоя кузина просто красавица! Вы говорите по-итальянски? Немного? Грацие, спасибо, что пришли на мою маленькую вечеринку. Благодарю.
— Спасибо большое, — по-итальянски ответила Джордан.
— Вы говорите по-итальянски!
— Нет, совсем чуть-чуть. Увы.
— Не важно. Танцуйте, веселитесь. Английский язык здесь в ходу, и к тому же, согласитесь, иногда гораздо лучше, когда вы не понимаете того, что говорит мужчина?
Графиня многозначительно усмехнулась, скользнула взглядом по Синди и Джареду, и Джордан вдруг испытала странное чувство дискомфорта. Ей вдруг почудилось, что хозяйка бала знакома с ее кузеном гораздо ближе, чем он хотел показать. Джордан постаралась поскорее избавиться от странной мысли. Джаред и Синди выглядели любящей красивой парой, и не хотелось думать, что их семейная идиллия — всего лишь видимость.
— Буфет наверху, а шампанское подают и здесь, уведомила их графиня, взяв бокал с подноса проходящего мимо официанта. — Танцевать можно повсюду — и здесь, и наверху.
Задерживаться, не рискуя создать затор, они не могли: прибывали новые гости. Едва они расстались с графиней, Джаред виновато произнес:
— Прости меня, Джордан, за ужином, обещаю, ты одна не останешься, а пока мне надо поговорить кое с кем из деловых партнеров. Так что, надеюсь, вы меня извините…
— Передо мной он не счел нужным извиниться, лишь перед тобой, — с шутливой обидой высказалась Синди.
— Ты здесь многих знаешь.
— Разве в масках можно кого-то узнать? — протянула Синди, оглядываясь по сторонам. Костюмы поражали своей пышностью. Гости бала в своей массе были одеты много лучше тех, кто праздновал на улице. Каждый из нарядов тянул на несколько тысяч долларов, а иногда и на несколько десятков тысяч. Джордан чувствовала себя бедной родственницей в своем наряде с фестонами и фальшивыми драгоценностями. Платья большинства дам сверкали настоящими рубинами и жемчугами, и сшиты они были из драгоценного бархата. Какая-то дама в средневековом наряде прошла мимо, сверкнув огнями дюжины изумрудов. Настоящих, не поддельных.
Джордан, видишь ту павлиниху с круглой попкой и громадным веером? Это миссис Мерони. Я должна переброситься с ней парой слов. Пойдем со мной…
— Не беспокойся. Я тут сама поброжу. Иди, поболтай.
Но…
— Со мной все будет в порядке.
— Берегись хищников.
— Если какому-нибудь волку удастся завладеть моим вниманием, не сомневайся — он будет из числа очень состоятельных хищников.
— И нестарых, — посоветовала Синди. — Или, наоборот, пусть он будет очень старый волк, такой старый, чтобы умер сразу после свадьбы, без промедления, и оставил тебя очень и очень богатой вдовой.
— Учту твои пожелания.
Синди весело помахала рукой и удалилась.
Он видел, как она шла к буфетной стойке. Миниатюрная и изящная, превосходно сложенная, она сразу же привлекала внимание. От этой маленькой женщины с темными волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам крупными кольцами, невозможно было отвести глаз. Чтобы волосы не падали на лоб, она заплела у висков две тонкие косы — по моде эпохи Ренессанса и в полном созвучии с нарядом из темно-малинового бархата, соответствовавшего той же эпохе. Конечно, многие одеты куда роскошнее, но ни одна из дам не выглядела здесь в своем платье так естественно и органично, как она.
В руках у нее, как и у большинства присутствующих, была маска, сверкающая из золотистой и серебряной фольги. Маска крепилась на тонкой деревянной ручке. Девушка попала в затруднительное положение. Отодвинув маску от лица, она глотнула шампанского и, озадаченно взглянув на блюдце с креветками, очевидно, задумалась над решением непростой проблемы — как удержать в руках одновременно маску, шампанское и креветку.
Он слетел с балкона на террасу, ни на миг не упуская ее из виду. Подойдя к ней, он присел рядом за стойку и стал говорить по-итальянски. Заметив ее смущение, немедленно перешел на английский.
— Добрый вечер. Извините мою дерзость. — Он сделал паузу и, слегка понизив голос, добавил: — Наверное, здесь положено представлять гостей друг другу, но поскольку у вас, кажется, проблема, я рискнул предложить свою помощь, не дожидаясь официального представления.
Он протянул руку, предлагая взять бокал, маску либо то и другое.
Девушка подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Зеленые глаза, способные посрамить чистотой и яркостью все изумруды, украшавшие платья некоторых гостей, зажглись интересом. Она улыбнулась. Дерзко. Насмешливо.
Джордан приняла условия игры и ответила ему в том же тоне и с теми же вкрадчивыми интонациями.
— Не уверена, что должна принимать вашу помощь. Жена моего кузена строго-настрого наказала мне избегать крыс и волков, а также прочих ночных хищников.
— Да, но только если они не богаты, как дожи, — пробормотал он.
Она засмеялась несколько виновато и, оглядевшись, чуть нахмурила лоб.
— К несчастью, вас я должна избегать, — заключила Джордан, пристально глядя на собеседника. — Вы — волк.
— Волк? — с шутливой обидой переспросил он. Джордан имела в виду его костюм. Черная кожаная маска с волчьим оскалом. Черный плащ, а под ним виднелись полоски серого меха.
— Но, быть может, я молодой и очень, очень богатый волк. Рискните. Потанцуйте со мной. Доешьте креветку, допейте шампанское, а потом потанцуйте со мной.
—Да, но…
— Живите легко. Вы в Венеции. И сегодня карнавал.
Джордан улыбнулась без прежней скованности, протянула ему маску и быстро доела креветку. Одним глотком допив шампанское, она кивнула.
Через минуту они уже находились на танцевальной площадке, расположенной за буфетной, на террасе, выходящей на другую сторону канала. Лунный свет струился по воде, в которой отражались танцующие. Играли вальс.
Джордан предупредила, что будучи американкой, она многого не знает и не умеет, но она кокетничала: вести ее было легко, словно они танцевали вместе не один год. Она плавно скользила, смеясь, но вдруг споткнулась и скорчила рожицу.
Вы слишком высокий, — заявила она ему.
А вы немного мелковаты. Но ничего, мы справимся.
— Вы не итальянец? — Вопрос ее звучал как утверждение, даже скорее как упрек.
Увы, я волк, и к тому же не итальянец, — признался он.
— Но вы и не американец.
— Я гражданин мира, — сообщил он. — А вы, разумеется, американка.
— Но я могла бы быть и англичанкой.
— Никогда.
— Или канадкой.
— Вы самая типичная американка, — решительно заявил он.
— Разве так заметно? — Но он прав. Отчего-то американцев здесь все узнавали за версту еще до того, как они открывали рот. Словно национальность была написана у них на лбу.
— Я из Чарлстона, Южная Каролина, — сообщила она. — А вы?
— Италия — мой дом, когда я вдали от дома. И является моим домом в настоящий момент. На земле мало таких дружелюбных и приветливых людей, как итальянцы.
— Но ведь вы же где-то родились? Где? — спросила она. Ее зеленые глаза светились любопытством.
Он улыбался. Он уже решил, что ничего ей не скажет. Не надо было вообще с ней заговаривать из-за того, что неизбежно должно случиться. Но она заставила его обратить на себя внимание, она затронула его чувства или, возможно, инстинкты.
А душу?
— Сэр? Сэр Вулф? Вас так зовут? Откуда вы родом?
— Издалека. Из очень далекого далека, — игриво проговорил он и закружил ее. Затем кто-то похлопал его по плечу, и он остановился.
— Синьор, прошу прощения, позвольте потанцевать с вашей дамой, — обратился к нему некий джентльмен, скорее всего англичанин.
Он не стал возражать.
— Берегите себя, американка, — уступил он ее с почтительным поклоном. — Чао, белла. Чао, белла.
Она улыбнулась ему, в глазах ее читалось сожаление. Так ему подумалось. Или он увидел то, что хотел увидеть? Он смотрел, как ее закружил в танце другой.
Ноги болели. Джордан привыкла ходить на каблуках, но эти оказались слишком уж высоки. И бал никак нельзя назвать скучным. Вначале — волк. Загадочный, очень высокий, такой очаровательный волк. Она не имела ни малейшего представления о том, как он в действительности выглядел. Он носил маску. Но такой рост не спрячешь. Узнает ли она его, если увидит вновь? Она подумала, что узнала бы его запах. В самом деле. Такой приятный запах. Одеколон с запахом свежести и свежеструганного дерева и… с такими чувственными мускусными обертонами.
После волка англичанин.
Затем арлекин или джокер.
Он сделал комплимент ее наряду, потом — ее глазам, потом — волосам. Затем — ее длинной и стройной шее.
Она засмеялась и чуть отодвинулась, насколько позволял танец.
— Вы слишком цветисто выражаетесь, сударь.
— Что вы, я нисколько не преувеличиваю. Такая красивая белая кожа. И жилка на шее… Как трепетно бьется.
И вот с этого момента она начала испытывать некое беспокойство. Джек Потрошитель в костюме из коричневой кожи и шелка подхватил ее и закружил в танце. Высокий, импозантный, он представился испанцем и помог ей избавиться от чувства тревоги, зарядил ее энергией — словно солнечный луч пробился сюда сквозь пелену ночи. И все стало на свои места.
Она поблагодарила его. Лицо его, согласно образу испанца, было в сером гриме, но глаза, очень темные и лучистые, притягивали к себе своей необыкновенной красотой и чувственностью, подумала она.
Синди права. Здесь полно хищников. Искушенных хищников, которые в совершенстве овладели искусством охоты.
Когда они с Потрошителем остановились, чтобы отдышаться и поговорить, на террасу вышел мужчина в костюме шута — в малиновом трико и малиновой куртке, в колпаке со звенящими бубенцами. Следом за ним появилась карлица. Она хлопала в ладоши.
Он произносил фразы на итальянском, тут же переводя их на английский, учитывая интернациональный состав гостей.
— Слушайте, слушайте! Маскарад начинается! Когда-то давным-давно во дворце жил Одо, граф Кастелло. Сыновей у него не было, но зато он произвел на свет дочь. Он ничего для нее не жалел, и такая она была красотка, что самые знатные из господ считали его счастливчиком. Еще бы — обладать таким сокровищем! Но Одо все не мог утешиться. Наследника-то у него не было. И вот он схватил свою жену…
Фигляр подхватил женщину средних лет с прической по моде двенадцатого века и тихо спросил ее, согласна ли она ему подыграть. Она, смеясь, закивала. Игра ей нравилась.
— Схватив свою жену, он так начал трясти бедняжку! — Шут притворился, что трясет женщину. — И подарил ей поцелуй смерти!
Со стороны казалось, будто он что-то прошептал ей на ухо, и женщина, обмякнув, опустилась на пол. Шут выпустил ее, оставив лежать на полу без движения, а сам весело запрыгал по кругу.
— Итак, — продолжал шут, — Одо женился вновь! Но и вторая жена не смогла подарить ему сына! — Из толпы, которой все прибывало, актер выудил матрону в средневековом костюме, охотно закивавшую в ответ на его предложение сыграть роль второй жены Одо. Фигляр что-то шепнул и ей, и та обмякла. Он осторожно опустил ее на пол.
— И вновь он решил жениться!
Фигляр потащил за собой еще одну женщину, которая захихикала и закивала, не дожидаясь приглашения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48