Джордан допила кофе, напомнив себе, что костюм дотторе — самый распространенный в Венеции и нет никаких причин полагать, будто он — тот самый.
Тем не менее она быстро вышла из бара и пошла туда, где заметила мужчину в маске.
Но, выйдя из кафе, она его не нашла. Он исчез. Джордан огляделась. Слева от нее находился маленький мост над узким каналом. Пути до него примерно полквартала. Там она заметила его — человека в черном плаще. Он обогнал пару в костюмах Викторианской эпохи. Джордан поспешила за ним.
Не вполне понимая, что заставляет ее так упорно преследовать его, она прошла еще один квартал вдоль канала.
Она не упускала его из виду и заметила, как он свернул за угол.
Джордан проходила мимо магазинов, где продавались товары от Версаче, Диора и Ральфа Лорена, магазинов с богатыми витринами, расположенных в домах с нарядными фасадами. Она опять оказалась в толпе туристов. Те, кто гулял накануне ночью, уже проснулись и вышли подышать свежим воздухом. Кто-то надел костюмы, кто-то нет. Джордан пребывала в приподнятом настроении. Она не испытывала страха и не видела причин для него. До наступления сумерек оставалось еще несколько часов.
Как бы быстро она ни шла, мужчина в плаще все время оставался на несколько шагов впереди, и между ними все время оказывались люди. Джордан вновь ускорила шаг, завернула за угол и прошла через арку между двумя домами.
Балконы с горгульями и львы на постаментах внезапно показались ей знакомыми. Джордан поняла, что уже проходила здесь ночью.
Джордан приостановилась и огляделась. Она старалась не упускать из виду того, кто шел впереди.
В конце улицы, в стороне от торной дороги, полной людей, показался еще один мост. Человек в черном плаще стоял на мосту и смотрел на нее.
— Эй! — крикнула Джордан. — Вы кто?
Очевидно, он ее не услышал, поскольку повернулся к ней спиной и продолжил путь.
Еще один мост — и все, сказала она себе. Пора прекращать глупую погоню.
На следующем мосту Джордан остановилась. Мужчины нигде не было. Впереди, сразу за мостом, находилась небольшая площадь. В дальнем конце площади стояла красивая старая церковь. Стены облупились, витражные стекла разбиты, оконные проемы кое-где заколочены досками. Однако строение само по себе привлекало своей красотой, мраморными ступенями и каменными ангелами, сторожившими вход. Деревянные двери украшала резьба. В свое время, очевидно, еще и позолота.
Забыв о таинственном человеке в плаще, Джордан подошла к церкви. И вдруг услышала, как кто-то окликнул ее.
— Синьорина!
Она оглянулась. Гондола вот-вот готова была нырнуть под мост. Она узнала красивого гондольера, того, с кем разговаривала два дня назад.
Он сказал, что его зовут… Сальваторе Д'Онофрио, кажется. Он еще сказал, что она должна обратиться к нему, если решит покататься на гондоле. Он так красиво пел тогда, когда она заметила его у отеля. Но сейчас, когда пассажиров в его гондоле не было, он выглядел очень мрачным и усталым.
— Привет, — откликнулась она, еще раз бросив взгляд на церковь и окинув глазами площадь — нет ли где фигуры в плаще. Но мужчина исчез. Глупо идти за ним. Вероятно, он и не смотрел на нее вовсе. Увидеть его глаза сквозь щели в маске с такого расстояния все равно невозможно.
Гондольер покачал головой.
— Красивая леди, вы не должны здесь бродить. В таком районе людей немного, да и смотреть тут особенно не на что.
— Разве вы не слышали, что туристы всегда хотят увидеть то, что другие не видят?
Он не засмеялся, он даже не улыбнулся.
Он покачал головой и с помощью шеста причалил к невысокой стене парапета, ограждавшего площадь.
— Венеция — красивый город. Но сейчас вам надо возвращаться туда, где много людей, на Святого Марка. Покормите голубей. Все туристы кормят голубей.
— Я не очень-то представляю, где нахожусь.
— Я привезу вас на площадь.
— Вы знаете, я на самом деле хочу покататься на гондоле. И я действительно думаю, что вы — самый лучший гондольер. Но только мне бы хотелось совершить прогулку ближе к закату…
— Я не возьму с вас денег, синьорина. Я просто привезу вас к отелю, и все.
— Уверена, что смогу найти дорогу.
— Пожалуйста, позвольте мне вас проводить.
— Здесь нет причала.
— Вы могли бы спрыгнуть с парапета.
— Но здесь нельзя садиться…
— Нет… Но пожалуйста, я вас прошу. Тут не место для прогулок.
— Я думала осмотреть церковь…
— Нет, — он отчаянно замотал головой, — теперь это больше не церковь. Понимаете, о чем я? Пожалуйста, дайте мне отвезти вас в отель.
Он был таким серьезным и встревоженным. Он так искренне волновался за нее, что Джордан сдалась.
— Забирайтесь на парапет.
Она сделала так, как он просил. Сальваторе обладал великолепной координацией и потрясающей ловкостью. Он подал ей руку и, подхватив за талию, опустил в гондолу.
Гондола слегка покачнулась, но Сальваторе не дал Джордан упасть. С явным облегчением он усадил пассажирку в гондолу и оттолкнулся шестом от берега.
Сальваторе то и дело отталкивался шестом, разгоняя гондолу что есть сил.
Только когда они оказались на большой воде, он обернулся к пассажирке.
— Венеция — хорошее место, действительно хорошее. Преступности мало, но когда сюда приезжает так много народу, людей с деньгами, драгоценностями… Всегда найдутся те, кто захочет получить им не принадлежащее.
Спасибо вам за заботу, — ответила Джордан. Она пристально смотрела на парня, и вдруг ей пришло в голову, что она сваляла дурака. Он вполне мог оказаться одним из таких вот любителей поживиться за чужой счет. Возможно, он хотел отвезти ее куда-нибудь подальше, на какой-нибудь пустынный канал, отнять сумочку, дать шестом по голове и сбросить в воду.
Нет, не может быть. Сальваторе не пел, не рассказывал ей о городе, он быстро греб, стараясь как можно скорее добраться до района, где много людей. Вскоре она поняла, что они находятся позади собора Сан-Марко — места, которое Джордан знала. Здесь много магазинов, ресторанчиков и людей.
— Вы сегодня такой серьезный. Что-то случилось? — спросила она.
Он не торопился с ответом, но потом улыбнулся и покачал головой.
— Нет, ничего. Но вы должны быть осторожны. Здесь так много людей. Не все люди хорошие. Среди них встречаются воры, а бывает и похуже.
— Я очень осторожна.
— Будьте еще осторожнее. Пожалуйста. Держитесь рядом с теми, кого вы знаете.
Он говорил так торжественно и серьезно, что она кивнула без улыбки. Ей совсем не хотелось ответить ему дерзостью.
А гнаться за незнакомцем в маске и плаще — осмотрительно? — насмешливо напомнила она себе.
— Я буду еще осторожнее, Сальваторе. Обещаю. Перед тем как гондола нырнула под мост, Джордан заметила Рагнора. Она увидела его сразу, потому что он отличался от всех своим ростом и светлыми волосами, словно маяк белевшими на черном фоне его одежды.
Он стоял не один и не заметил ни Джордан, ни гондолы. Джордан улыбнулась. Тифф нашла объект своей страсти. Американка без комплексов просто заступила ему дорогу. Она так серьезно с ним говорила, так трогательно положила руки ему на грудь.
— Я буду осторожна, — повторила Джордан, почувствовав, как волоски зашевелились у нее на затылке. Рагнор предупреждал ее об опасности. Теперь то же самое делал гондольер. А Джаред считал, что она сходит с ума. Возможно, он прав. Она узнала в манекене мертвого Стивена. Она видела волков. Она слышала шепот крыльев в ночи.
Надо лететь домой. Такое решение, пожалуй, самое разумное.
Нет…
Она не могла лететь домой. Не могла, пока не выяснит, что тут происходит.
Да, она здорово испугалась. Тогда, на балу, да и вчера тоже. Но вместе со страхом она испытывала странное чувство, будто ею манипулируют. Будто она игрушка в чьих-то руках. В ней крепла решимость во что бы то ни стало создать заслон чужой воле.
Ее вовлекали в игру? Ее соблазняли?
Тифф уже употребляла это слово. Для Тифф Венеция полна соблазна. Джордан готова остаться здесь по той же причине. Она будет осторожной, как обещала Сальваторе, потому что по собственному опыту знала, что в жизни случаются плохие веши. Не во сне. В реальном мире.
— «Даниэль», — объявил Сальваторе, причаливая к входу в отель. — Прошу нас, не гуляйте одна. Обещаете?
Портье протянул ей руку, чтобы помочь выйти. Джордан поцеловала Сальваторе в щеку.
— Обещаю вам, я буду держаться с друзьями. И спасибо вам большое. Вы — самый лучший гондольер. Он улыбнулся ей.
— Спасибо. До свидания, красавица.
— Чао, Сальваторе.
Джордан поблагодарила портье и вошла в отель. В вестибюле, как обычно, было много людей. Кто-то смеялся, слышалась речь на разных языках, продолжалась карнавальная суета, связанная с выбором костюмов и обменом впечатлениями. Джордан остановилась у входа, блаженно улыбаясь.
Люди вокруг такие красивые.
И все так славно проводили время.
Джордан испытывала странное чувство, словно она должна защитить Венецию от зла. Если здесь происходило что-то такое, что могло замарать репутацию красивейшего города, она должна положить этому конец.
* * *
Сальваторе Д'Онофрио с помощью шеста выводил гондолу из узкого канала, огибая вапоретто, ждавший пассажиров у отеля. Он проехал мимо собора Сан-Марко и Дворца дожей и вошел в Большой канал. Он никому из своих друзей не стал рассказывать об утренней находке, он просто доставил ее в полицейский участок, своему приятелю Роберто Капо. А сейчас…
Ему все еще не хотелось петь. Он ехал домой. Утром, как следует отдохнув за ночь, он снова станет самим собой.
В такой час гондол на канале было полно. Сальваторе проплыл мимо одной из стоянок. Джузеппе Донати, приятель-гондольер, помахал ему. Он только что взял на борт пару в карнавальных костюмах. Сальваторе помахал в ответ. Джузеппе указал на мужчину в плаще и маске, очевидно, желавшего покататься в гондоле.
Сальваторе жестом поблагодарил приятеля. На самом деле он не собирался брать пассажиров, но, быть может, работа поможет ему развеяться. Сальваторе причалил к берегу. Он делал над собой усилие, чтобы выдерживать жизнерадостный тон.
— Хотите покататься, синьор? — спросил он на английском.
Мужчина в маске лишь мрачно кивнул в ответ. Он прыгнул в гондолу ловко. В помощи он не нуждался. Мужчина говорил низким голосом, объясняя маршрут на английском с акцентом, но с каким — Сальваторе не понял. Сальваторе был рад — пассажира он высадит недалеко от своего дома и немного заработает.
Они плыли по каналу, глядя на пешеходов, владельцев магазинов, детей, собак и тех, кто их выгуливал.
Они двигались в стороне от торных путей. Здесь мало туристов, в основном местные жители. Старик, направлявшийся в трактир или бар, женщина в черном, возвращавшаяся со службы из церкви. Молодая домохозяйка с коляской.
Еще один поворот, и они уже в самом сердце рабочего города. Смеркалось. В окнах зажигали свет — отцы семейств возвращались с работы, некоторые чтобы поужинать и лечь спать, многие — чтобы перекусить и снова на улицу — успеть заработать, пока в городе много туристов.
Это был его, Сальваторе, родной город. Ласковый и теплый. Такой щемяще родной. Такой узнаваемый трудовой город.
Впереди был широкий мост, соединяющий два острова. Достопримечательностей тут не было — на островах жили местные трудовые люди. Отсюда рукой подать и до острова, на котором жил сам Сальваторе.
Гондола нырнула под мост.
Сальваторе не услышал, как пассажир встал.
Ему показалось, что пассажир что-то шепнул ему, и Сальваторе повернул голову.
Он почувствовал ладони у себя на плечах. Сильные руки, которым ничего не стоит сломать шею. Он открыл рот, чтобы закричать, но захлебнулся в собственной крови.
Он даже не заметил лезвия бритвы, тускло блеснувшего у горла, прежде чем погрузиться в плоть.
* * *
Нари была в центре площади, в маске, в окружении веселящейся толпы. Она тихо стояла, уставившись в небо, ожидая, пока угаснет день. Ночь… Скоро наступит ночь. Она слышала смех, обрывки разговоров на разных языках. Она слышала музыку — на площади играл ансамбль. Но, если напрячь слух, она могла расслышать и нечто другое.
Биение пульса.
Тук-тук… Удар за ударом. Какой сладкий, какой изысканный звук.
Дыхание…
Жизнь… Сущность живого… Эликсир жизни…
Сегодня ночью. Это может случиться сегодня ночью. У нее был план, и незначительные отступления от него ее не пугали. Даже наоборот, разнообразие веселит душу. Как игра. Игра в кошки-мышки. Погоня, рождавшая сладостное чувство страха. Вкус страха…
Нари вздрогнула от прикосновения чьей-то руки и в ужасе повернулась.
— Хватит, — отчеканил он.
Она хотела гневно стряхнуть его руку, но знала, что не сможет.
— А если я не хочу останавливаться, что ты намерен предпринять? Убить меня?
— Убрать тебя, — тихо ответил он.
— Ну, у тебя всегда было такое желание. — Все равно Нари не могла от него сбежать. Так почему бы не насладиться моментом близости? Она провела по его щеке тыльной стороной ладони.
— Рагнор…
Он отвел ее руку. Она улыбнулась дразнящей улыбкой.
— Ты думаешь, я могу забыть? — спросила она.
— Ты думаешь, я могу забыть? — хрипло спросил в ответ он. — Говорю тебе, Нари, пора тебе прекратить. Я предупреждаю тебя. Угрожаю, если так тебе больше нравится. Ты можешь иметь все, что захочешь. Красивую жизнь, роскошное палаццо, титул, положение. Ты…
— Ты забываешься, Рагнор. Забываешь, кто ты есть, верно? Я знаю легенды, я знаю, что ты считаешь себя другим, но, если честно, так ли ты далеко ушел от нас всех?
— Всех? Многие живут…
— Как куры в курятнике. Запертые в своем мире как в клетке.
— Будь рациональной, Нари. Оглядись вокруг — у тебя есть все!
Она внимательно смотрела на него несколько долгих мгновений и лишь затем веско сказала:
— Нет, не все, Рагнор. Но я знаю, кто я такая.
— Ты могла бы быть лучше, чем есть.
Она поднялась на цыпочки и шепнула ему в ухо:
— Мне нравится то, что я есть.
— Последний раз предупреждаю. Я могу…
— Что ты можешь? Уничтожить меня здесь и сейчас? На глазах у людей? Они арестуют тебя, посадят в тюрьму. Конечно, ты сбежишь… но тогда… Ты потеряешь лицо, Рагнор, а ведь для тебя так важно не потерять лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48