Но все было лучше, чем способ «бросить куда попало», которым пользовался капитан при хранении своих книг. Сухопутные и морские карты были аккуратно свернуты и сложены рядом со столом, поверхность которого стала теперь видна.
Вообще ей удалось много сделать, и эти хлопоты отвлекали ее от мыслей о том, что Джеми Маккейд повернул шлюп в сторону Нью-Провиденса.
Не то чтобы она не обдумывала, как заставить его изменить свое намерение. Но она ничего не смогла придумать, кроме того, чтобы бросить ему вызов и открыть команде, кто она такая. А капитан убедил ее, что этого делать не стоит.
Энни покусывала нижнюю губу. Пока она сегодня прибиралась, ей не давала покоя еще одна мысль. Почему Стими так избил Джо? Она могла лишь надеяться, что это не имело отношения к тому, что Джо рассказал капитану. Энни качнулась назад, обхватив руками колени и уткнув в них подбородок. Ей надо поговорить с капитаном. И с Джо.
Но никто из них не появлялся внизу с тех пор, как капитан с ревом ворвался в каюту несколькими часами раньше. Вообще никто не приходил. Это означало, что еды тоже не было. Энни вздохнула, укладываясь на недавно приведенной в порядок койке.
Не собирается же капитан заморить ее голодом? С этой мыслью Энни уснула.
И проснулась из-за громкого стука, от которого она рывком села. У нее сердце ушло в пятки, когда она поняла, что в комнате есть еще кто-то. Кто-то большой, шумный и рассерженный.
– Черт побери, женщина! Я вам сказал не трогать мои вещи! – Джеми наклонился потереть ушибленное колено. – Что это такое? – спросил он сквозь зубы.
Энни никогда не умела просыпаться легко и быстро. Она позволяла себе одну роскошь – медленное, постепенное осознание наступившего утра. На этот раз подъем был внезапным и неприятным… и утро совсем еще не настало. Спустив ноги с койки, она несколько мгновений сидела, приходя в себя. Пока она спала, шапчонка свалилась, и она пальцами пригладила спутанные кудри.
Когда она подняла глаза, то в луче лунного света увидела капитана, который, напрягаясь, всматривался в нее. Она перевела взгляд с него на еще недавно аккуратную стопку книг, теперь как попало разбросанных по полу. Со вздохом она поднялась на ноги.
– Смотрите, что вы наделали.
– Что я наделал? – Когда она наклонилась, чтобы поднять одну из книг, Джеми рывком схватил ее за плечо. – Я наделал?! – повторил он, на этот раз громче. – По-моему, милочка, это вы делали больше, чем следовало.
Исключительно терпеливо – во всяком случае, по сравнению с тем, как она могла бы, – Энни сказала:
– Я просто навела порядок в ваших вещах.
– Вот как. – Джеми угрожающе наклонился к ней. – Значит, вы признаете, что это мои вещи.
– Конечно. – Она оказала ему услугу, хоть это совсем не было ее целью. – Я не могла бы жить в таком хлеву.
– Хлев? – Он приблизил к ней лицо почти вплотную. – Моя каюта была такой, как меня устраивало.
– В ней был ужасающий беспорядок.
– Беспорядок или нет, это был мой беспорядок, такой, какой мне нравится.
Его глаза были так близко, что даже в почти полной темноте Энни могла видеть зеленые и синие прожилки, делавшие их такими загадочными. Такими завораживающими.
– И неудивительно.
– Ах, неуди… – Он помолчал. – Какого черта это должно значить?
Энни чуть пожала плечами. Его волосы, посеребренные слабым лунным светом, проникавшим сквозь обросшие солью решетчатые окна, беспорядочными волнами спадали к плечам. Ей не требовалось смотреть, чтобы убедиться, что его рубашка расстегнута. Жара от его груди было вполне достаточно.
Энни сглотнула.
– У вас есть туалетное зеркало, хоть оно всего-то чуть больше чешуйки. Наверняка вы в него заглядывали. – Она знала, что заглядывал. Она видела, как он брил бороду, которая теперь снова вылезла в виде щетины, очерчивавшей его челюсти более темными контурами, чем осветленная солнцем грива на его голове.
– Если это сомнение в моей чистоплотности, то получается как в истории со сковородкой, которая обзывала горшок грязнулей. – Он провел пальцем по ее щеке. Ошибка, которую он осознал сразу, как только почувствовал шелковистость кожи. Он почти испытал облегчение, когда она оттолкнула руку.
– Вы отлично знаете, почему я грязная. И мне это отвратительно. – Энни прикусила губу, пожалев о сказанном. Это слишком походило на ослабление ее решимости. Ей даже показалось, что прежде, чем он отвернулся, она заметила промелькнувшее по его лицу выражение сочувствия.
– Ну, насколько мне помнится, вы это сами себе устроили. И вам придется терпеть, пока мы не дойдем до Нью-Провиденса.
Его слова заставили ее задуматься. Они напомнили Энни, что задуманный ею план действий терпел неудачу, а она оказалась неспособна разработать новый. Она глубоко вздохнула:
– Я прошу прощения.
– Конечно, вы и должны… – Джеми смолк, внимательно разглядывая ее чумазое, с тонкими чертами лицо.
Она его озадачила. Энни поторопилась закрепить успех, не дожидаясь, пока он снова заговорит.
– С моей стороны было неверно наводить порядок в вашей каюте. Теперь я понимаю, что вы – человек, которому доставляет удовольствие немного… – Она порылась в памяти в поисках подходящего слова для описания такого кавардака, в каком он жил. Слова, которое устроило бы его и которое он не счел бы оскорбительным. – … беспорядка. По-видимому, вы находите, что так уютнее. – Она улыбнулась ему, надеясь, что успокоила его задетую мужскую гордость.
Уютнее, как же! Просто так было проще. Но он все равно кивнул, раздумывая над тем, с чего бы это ее вдруг охватило желание не перечить ему. Конечно, у него была вполне убедительная догадка, и не потребовалось много времени, чтобы она ее подтвердила.
– Ну, во всяком случае я снова все тут переверну для вас… я хочу сказать, утром я снова приведу каюту в состояние уютного беспорядка. – Энни почувствовала, что непроизвольно сжала челюсти, и постаралась расслабиться.
– Буду очень вам благодарен.
– Конечно, я не хотела причинять какие-то неудобства. – Хотя она не могла видеть его лицо настолько хорошо, чтобы различить его выражение, Энни была уверена, что его бровь дернулась. – Так что, я думаю, вы могли бы не беспокоиться насчет того, чтобы побыстрее вернуть меня в Нью-Провиденс.
Джеми отошел от нее и уселся на койку. Он не мог не заметить, что одеяло и простыни были подвернуты. И лежала подушка. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал с чем-то мягким под головой, и удивился, что Энни ее где-то нашла. Но еще больше он удивился, когда она решила помочь ему снять сапоги.
Энни опустилась на колени и стала тянуть.
– Мне действительно хочется, чтобы вы еще раз подумали и решили искать де Порто. Ничего страшного не будет, если я окажусь рядом. – Прижав к своему боку сапог, она стиснула зубы и дернула. С третьего раза сапог слетел… и Энни еле удалось не растянуться на полу.
– С вами все в порядке? – послышался насмешливый вопрос с койки, и Энни ясно представила себе ехидную усмешку и морщинки в уголках его глаз.
Она уселась и потянулась за другим сапогом.
– В полном порядке. – Этот снялся легче, и ей удалось удержаться на коленях. Она встала, отряхивая бриджи, что было излишне, учитывая их сомнительную чистоту. Повернувшись к нему, она уперлась ладонями в бедра. – Ну и что же вы думаете?
– Из вас вышел бы приличный вестовой, – сообщил Джеми, нарочно делая вид, что не понял вопроса.
– Я говорю о том, чтобы мне остаться на борту, пока вы не найдете де Порто. – Ее голос утратил примирительный тон.
– Ах, вот вы о чем. – Джеми заложил руки за голову и зевнул. – Может, я еще подумаю сегодня об этом. – После чего он встал, снял рубашку, стал было снимать бриджи, передумал и забрался под простыни.
А Энни осталась стоять в темноте, держа его сапоги и раздумывая, где, по его мнению, должна спать она. С одной стороны, она пыталась не причинять беспокойства. С другой, он уже храпел. Но по крайней мере он сказал, что подумает насчет того, чтобы оставить ее на борту. От этой мысли пол показался мягче, когда она на него улеглась.
К утру он казался почти удобным.
Энни вздохнула, глубже зарываясь в его мягкость, и вдруг открыла глаза, сообразив, что палуба никак уж не могла быть мягкой.
Она лежала на койке, слава Богу, одна, под чистыми простынями, которые вчера нашла в одном из капитанских рундуков. Рядом с подушкой была свалена груда грязной одежды. Позевывая, Энни оглядела каюту.
Через окно лился солнечный свет, расплескиваясь о видавшую виды мебель. Этим утром в каюте не было темных углов. Капитана Маккейда тоже не было. По-видимому, ей придется подождать его ответа насчет ее дальнейшего пребывания на корабле.
Конечно, если он уже не принял решение и не направил корабль к Сан-Пальма. Энни не спеша слезла с койки, размышляя, когда это капитан уложил ее туда, и подошла к окну. Но, как ни старалась, она не могла увидеть солнца, чтобы определить, куда они направляются.
Когда она снова повернулась лицом к каюте, то увидела кое-что, чего не заметила раньше. На столе стояла деревянная тарелка с горкой риса и рыбы. Рядом – кружка рома. Даже не задумываясь о том, что это мог был завтрак капитана, Энни подтянула единственный стул к столу и ухватила полную горсть.
Она уже очистила тарелку и запивала липкую смесь ромом, когда дверь открылась. Сообразив, что она забыла спрятать мод шапочку волосы, она вскочила и метнулась к койке. Ее остановил голос капитана:
– Можете не беспокоиться. Я посвящен в ваш секрет, или вы забыли?
Энни только бросила на него через плечо испепеляющий взгляд, сменившийся улыбкой, когда она вспомнила свою новую стратегию.
– Я не была уверена, что это вы. И мне не хотелось хоть как-то подвергать опасности ваше положение на корабле.
– Как предусмотрительно с вашей стороны. – Джеми глянул на пустую тарелку, потом снова перевел взгляд на Энни. Она была не только без шапочки, но и без жакета. Без его толстых маскирующих складок ошибиться в ее поле было невозможно. Рубашка была свободная, но сильно потерта. Под ней не было надето никаких женских штучек, и грудь хоть и была небольшой, все равно была видна.
И он еще помнил ее вкус.
Джеми стал просматривать груду свернутых карт, чтобы направить мысли в другом направлении, надеясь, что напряжение в чреслах спадет. Он нашел то, что искал, и благодаря наведенному ею порядку это заняло у него времени меньше, чем обычно; потом повернулся, чтобы идти.
– Кстати, – сказал он, взявшись за ручку двери, – мы должны быть в Нью-Провиденсе к завтрашнему утру.
– Завтра? – Энни резко повернулась к нему. – Но я думала… вы сказали…
Он смотрел на нее с довольным выражением кота, съевшего сметану, и Энни совсем потеряла голову.
– Ого! Черт побери, Энни, смотрите, куда лупите!
Он ухватил ее плечи, так что ей стало трудно высоко ударить. Поэтому она стала колотить куда попало.
– Вы негодяй! Мерзавец! Пират! – Энни не знала, как бы еще его обозвать. Она едва могла дышать. Вместо того чтобы удерживать ее на расстоянии, капитан предпочел притянуть ее к себе, прижав ей руки к бокам и ее тело к своему.
Она сдула с глаз прядь волос и яростно уставилась на него.
– Вы и не пытаетесь думать о том, чтобы взять меня с собой, – обвиняющим тоном заявила она.
Джеми сдвинул ее со своих чресел, но ее тело сразу скользнуло обратно в треугольник между расставленных ног.
– Вы чертовски правы, что я не оставлю вас на борту. Это я сказал сразу, как только узнал вас.
– Но вы позволили мне надеяться…
– Вы были так заняты, пытаясь меня ублажить, что не слушали того, что я говорил. Или вы думали, что я не разгадаю вашу хитрость, Энни? – Джеми крепче сжал ее. – Вы так думали?
Голос Энни был чуть громче шепота.
– Я не знаю. – Она подняла глаза и серьезно посмотрела на него: – Но вы не понимаете. Я должна быть здесь, когда вы обнаружите его корабль.
– Почему, Энни? Почему это для вас так важно? – Когда она не ответила, он продолжал: – Я вам сказал, что буду его искать, и я постараюсь сдержать слово.
Она не могла ему сказать, что обещанных ему драгоценностей у нее не было. Ими завладел де Порто. Так же, как не могла объяснить чувство собственной вины за похищение ее кузена. Она могла только медленно покачать головой.
– Энни, не все так плохо, как кажется. Как только вы окажетесь на Либертии, сразу примите хорошую ванну, а потом сможете сидеть в тени, дожидаясь, пока я принесу вам голову де Порто. – Джеми усмехнулся, когда она бросила на него гневный взгляд. – Ну, это только так говорится. Я не собираюсь для вас отрезать ему голову. Но я доставлю вам доказательство, что он больше не опасен, и вашего кузена, если он…
– Еще жив? – закончила за него Энни. – Конечно, я думала о том, что де Порто мог бы его убить. И что это будет значить для дяди Ричарда.
– Случись так, хоть я этого и не думаю, тем более надо, чтобы вы были с вашим дядей, живая и здоровая.
Энни печально улыбнулась:
– Я думаю, вы правы.
– Конечно прав. – Джеми старался понять ее точку зрения, но это было нелегко, когда ее упругое тело прижималось к нему. У него мелькнула мысль, понимает ли она, как действует на него. Он решил, что надо ее отпустить. Как будто ее вспышка уже прошла.
Но Джеми нелегко было заставить руки подчиниться голове. Даже его ладони как бы сами по себе стали поглаживать ее талию.
– Что вы делаете? – Энни пыталась отогнать охвативший ее жар.
– Что именно?
– Вот это. – Пытаясь вывернуться из его рук, она лишь крепче прижалась к его твердой груди и еще более твердой нижней части тела. – Прекратите. – Предплечья Энни были сжаты в его объятиях, но она могла согнуть руки в локтях. Она уперлась ему в бедра, чтобы оттолкнуть его, но поняла, что не хочет этого делать.
Через ткань бриджей ей передавался эротический жар его кожи. Она расслабила напряженные пальцы.
– Энни. Посмотрите на меня, Энни.
Против своей воли она подняла к нему лицо. Он улыбался, но не той дьявольской ухмылкой, к которой она привыкла. Эта улыбка была теплой и завлекающей.
Он поднял ладонь и приложил к ее щеке, большим пальцем вытирая потек грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37