— Совершенно не понимаешь, как достаются деньги.— Да нет, я скорее похожа на тебя, папа. Бедная мама думала, что деньги присылают по почте строго по расписанию. Я знаю куда больше. Например, что твое плохое настроение сегодня утром связано как-то с тем, что дела с агентом по делам индейцев идут неважно, ведь так? — И очаровательная молодая женщина с аккуратно уложенными локонами внимательно посмотрела на отца хищными, холодными как лед глазами.Дункан Стюарт молчал. Весь вид его говорил о сильном раздражении. Тогда Валерия улыбнулась и ласково спросила:— Скажи мне, неужели нет никого, кто бы мог посодействовать в твоем деле?— Нет, черт побери, — проворчал отец. — Хотел бы я, чтобы все уладилось. Поговаривают о новом расследовании в Вашингтоне. Тысяча чертей! Несколько индейцев умерли, а все поднимают такой шум, как будто это была их любимая бабушка!— Папа, не принимай все так близко к сердцу. Ты хорошо знаешь, что эти крики мгновенно утихнут. Будет несколько броских заметок в газетах, которые заставят поволноваться некоторых доброжелателей, но к тому времени расследование сойдет на нет, увязнув в бюрократических коридорах, и никто ни о чем не будет беспокоиться.Когда мать еще была жива, Валерия уже вошла в роль доверенного лица отца. В отличие от дочери, Присцилла Виндхэм Стюарт никогда не понимала своего энергичного и стремительного мужа. Он был одним из самых молодых полковников в Гражданскую войну и покорил ее сердце, когда приехал в Огайо на побывку. Отец Присциллы, судья Виндхэм, не одобрял ее поведения, но исправно посылал деньги единственной дочери до самой ее смерти три года назад. Здоровье у нее всегда было хрупким, как говорил доктор. Валерия же полагала, что настойки опия, которые мать регулярно принимала от «нервов», и свели ее в могилу.Дункан Стюарт — надо отдать ему должное — не тратил понапрасну деньги жены и действительно скопил некоторое состояние на деловых операциях. Однако все дело было в том, что ему хотелось больше денег. Да, время от времени он играл в клубе в покер. Но чтобы войти в круг избранных, необходимо было делать это чаще, а Дункан не мог себе позволить такую роскошь.Город Елена, безусловно, имел больше миллионеров на душу населения, чем любой другой город в мире. В маленькой горной столице их было больше пятидесяти. Некоторые из них зарабатывали по миллиону в месяц.Одна хозяйка гостиницы как-то заметила, что она всегда очень вежлива со слугами, потому что никто не знает, кем они станут неделю спустя. Состояния делались за одну ночь на золотых, серебряных, медных рудниках и угольных копях. И на торговле лесом. И на строительстве железных дорог. И на перепродаже земли. Это было время, когда везде, как в средневековье, господствовала философия непокорных алчных баронов.Дункан Стюарт и его дочь Валерия, имея такие примеры перед глазами, безгранично уверенные в логике существующего порядка, считали, что единственным смыслом жизни может быть только собственная выгода.— А что касается будущего мужа, то я его уже выбрала.Ее отец перестал ворчать и с удивлением уставился на нее. Отложив в сторону вилку, он серьезно спросил:— Я знаю его? Или ты побеспокоишься о том, чтобы нас познакомить?Дункан Стюарт хорошо знал склонность дочери к мимолетным любовным связям с кем попало. Сам он считал, что лучше всего Валерии подходит младший сын герцога Сазерлендского, но Валерия говорила, что он слишком толст и плохо воспитан.— Надеюсь, — жеманно заявила она, — Трей не вызовет у тебя возражений.Улыбка чуть искривила чувственные губы Валерии.— Он не захочет. В клубе спорили, что Трей никогда не женится. Этот молодой племенной жеребец готов разделить с женщинами свое искусство в любовных утехах, но не свое имя.— Я собираюсь заполучить его.Дункан Стюарт подумал, что его дочь смела до бесстыдства, но в то же время очень неглупа.— Каким образом? — спросил он, став внезапно очень серьезным.— Он женится на мне, когда узнает, что я жду от него ребенка.— Этим Трея не проймешь.— Он женится, когда ты скажешь ему об этом.— Не думаю. Карл Морс, держа Трея под дулом револьвера, ничего не сумел добиться. И Блэйр Бильярд. Эта семейка, если что-то задумает, никогда не отступится. Они будут стоять на своем и пустят в ход свои револьверы, если понадобится. Был слух, что у дочери Карла он не первый, так же как, впрочем, и у остальных. Трей предпочитает таких, как я слышал. Меньше сложностей. Ходят разговоры, что с тех пор, как он вернулся из школы, им побиты все известные рекорды. Так что подумай о лучшей наживке, дорогая, если хочешь заполучить Трея Брэддок-Блэка в мужья.— А если он женится на мне, — она сделала паузу, и слащавая самоуверенная улыбка появилась на ее лице, — когда ты скажешь его отцу, что Грей Игл и Буффало Хантер будут повешены за то, что собирались изнасиловать меня?Дункан задумался, но через секунду отрицательно покачал головой.— Не лучший вариант. С Хэзэрдом это не пройдет. Ты действительно ждешь от Трея ребенка? — спросил он, наконец поняв, что Валерия переложила на его плечи проблему с Треем.— Нет.— Слава Богу.— Не от него.— Боже! От кого?— Она пожала плечами.— Не знаю точно.Отец положил обе руки на стол и окончательно разъярился.— Нельзя же быть такой безответственной!— Как ты можешь так говорить, если я собираюсь выйти замуж за Трея? — ответила она уверенно. — Конечно, с твоей помощью.— Потребуется много больше того, чем просто моя помощь, — прорычал отец. — Хэзэрд Блэк не привык проигрывать.— Папа, — благодушно сказала Валерия, — он не проиграет. Он получит любящую сноху, спасет двух своих соплеменников от петли палача и станет добрым дедушкой.— Ты забываешь об одной маленькой детали. А что, если Трей не выживет от полученных ран?— Сообщения, папа, о его здоровье очень обнадеживающие. Трей выздоравливает. И, пожалуйста, не говори, что тебе не хотелось бы связываться с этим. Многие из твоих друзей ненавидят таких индейцев, как Хэзэрд Блэк, у которых миллионы. Ты ведь не дурак, чтобы не принимать деньги во внимание. А политическая власть?! Говорят, что Хэзэрд знает половину конгрессменов в Вашингтоне. Вот что мы получим, если сделаем, что задумали.По здравому размышлению Дункан решил, что план Валерии имеет свои сильные стороны. И она права, что Хэзэрд не может не позаботиться о своих соплеменниках. Зачастую он был их единственным адвокатом, платил за то, чтобы вызволить из беды. Кроме того, у Дункана были влиятельные друзья в суде. Если им представится возможность вынести обвинение двум индейцам, или хотя бы передать дело судье Клэнси, все может стать возможным.— Когда, ты считаешь, — спросил он с легкой улыбкой, — можно будет раскрутить этот план?— Зачем торопиться, пап. Давай дадим Трею неделю-другую, чтобы оправиться от ран. Заседания суда начнутся на следующей неделе. Может быть, Хэзэрд появится там, и у тебя будет возможность потолковать с ним. Также будет невредно поговорить с Ливингстоном из «Горного ежедневника». Ты знаешь его отношение к индейцам. Кстати, почему бы и мне не встретиться с ним?— У меня будет ленч с судьей Клэнси. Мы могли бы обсудить этот вопрос с ним. С тех пор как сына Хэзэрда освободили от поста агента по делам индейцев, Джо Клэнси жаждет крови Хэзэрда. — И Дункан стал теребить цепочку от часов, что делал всегда, обдумывая новую сделку.— Будь осторожен, отец, — предупредила Валерия, памятуя о том, что у Дункана стремление действовать брало верх над рассудком. — Мы не можем допустить, чтобы Хэзэрд узнал все заранее.Пальцы Стюарта успокоились, спокойно улеглись на обшлага его расшитой домашней куртки. Он вздохнул, внезапно поразившись сложности полученного задания.— Будет он знать или нет, но твоя идея может не сработать.— Не будь пессимистом, — мягко упрекнула его Валерия. — Между прочим, если мы вовлечем в это дело Ливингстона с его крикливой газетенкой, а судья Клэнси поймет, что у него есть возможность унизить Хэзэрда, то шансы на успех у нас есть.Дункан хрюкнул, что он делал всегда, когда не мог подобрать слов для ответа.— А что, если ничего не получится? — наконец пробормотал он. — Что ты собираешься делать с ребенком?— Выйду замуж за кого-нибудь еще, — ответила она, опустив длинные пушистые ресницы. — Может быть. Или отправлюсь куда-нибудь в Европу. В конце концов, о ребенке побеспокоятся где-нибудь во Франции или Англии. Налить тебе еще кофе, папа? Глава 8 В это утро Импрес проспала, и только приглушенный разговор в комнате Трея разбудил ее. После того как миновал кризис, она спала в гардеробной, что было намного удобнее, чем на походной койке рядом с Треем. Комната была небольшая, вытянутая, как купе в пассажирском поезде, и располагалась между спальней и ультрасовременной ванной комнатой с кранами горячей и холодной воды. Это был поразительный контраст по сравнению с ее домом в горах. Огромный котел, работающий на жидком топливе и расположенный на склоне гор за конюшнями, приводил в действие электрический генератор, который обслуживал ранчо. Гудение генератора было хорошо слышно в это спокойное утреннее время.С внезапным волнением Импрес вспомнила, что сегодня к Трею придут посетители. Может ли она оставаться в этой уютной комнате, чтобы избежать любопытных взглядов? Ее появление тем вечером на аукционе у Лили могло быть расценено как бесстыдство, хотя это было только актом отчаяния. И хотя Трей безразлично относился к мнению общества, Импрес не могла позволить себе чего-то подобного. И потому встречи с назойливо-любопытными посетителями будут, вероятно, болезненными для ее самолюбия.Может быть, отложить на завтра? — малодушно подумала она, глубже забираясь под одеяло. Нет, надо вставать, решила она через минуту и, посмотрев на часы, увидела, что сейчас только девять часов. Было слишком рано, чтобы звучавшие в комнате Трея голоса принадлежали посетителям. Должно быть, к Трею заглянул кто-то из членов семьи. В таком случае она может спокойно одеться и побыть в этой комнате, пока не появятся первые посетители.Когда Импрес встала, то заметила несколько платьев, лежащих на стульях, простых повседневных платьев из шерсти и бархата. Она подошла к ним, словно бедный ребенок, которого тянет к магазину с конфетами и сладостями, не раздумывая и не останавливаясь. В глазах у нее зарябило от их многоцветья, и она чуть отодвинулась назад, а потом коснулась самого роскошного, сшитого из зеленого бархата. Импрес погладила его нежно, забытое чувство пробудилось в ней. Искушение было невозможно преодолеть, и через секунду Импрес взяла платье и приложила к себе, посмотрев в зеркало.Зеленый цвет изумительно гармонировал с цветом ее волос, платье подчеркивало золотистый цвет кожи, образуя красивые рельефные складки около голых ног. Глядя в зеркало, она вспомнила детство. Богатое платье возродило в памяти те замечательные минуты, то удивительное наслаждение, когда ощущаешь себя парящей в небе птицей. Только теперь это уже не игра во взрослых, она стала молодой женщиной, хотя такое превращение произошло слишком внезапно. Но платье снова дало ей возможность почувствовать себя юной, легкомысленной и свободной.Импрес колебалась, сознавая, что она больше не ребенок. Главное не одежда, а то, что представляет собой сам человек. Но затем она улыбнулась, жизнерадостный яркий блеск появился в глазах, и Импрес решила временно отбросить благоразумие. Как она будет выглядеть сейчас в экстравагантном платье?Боже, сколько времени прошло с тех пор, когда она надевала его последний раз!Сбросив ночную рубашку, она натянула платье через голову; тяжелая ткань, благоухавшая розами, заструилась по ее нагому телу. Вставив руки в длинные рукава, она оправила юбку на бедрах и начала застегивать многочисленные пуговицы от талии до шеи. Они легко застегнулись внизу, на ее стройных бедрах и тонкой талии, но полнота грудей не дала возможности застегнуть пуговицы выше, как она ни пыталась. Лиф был явно скроен для более миниатюрной женщины, да и по длине оно было коротковато Импрес. С тем, что из-под юбки видны ноги, еще можно было примириться, но лиф, расстегнутый почти до талии, делал платье непригодным. Может быть, платье в ином стиле лучше подойдет ей? Она раздумывала, не примерить ли платье из немецкой голубой шерсти или из французского розовато-лилового фая, когда внезапно услышала крик Трея:— Импрес! Импрес! Иди сюда!Голос у него был возбужденный, и паника охватила ее. Не слишком ли легко все прошло? тревожно подумала она. Лучше бы он не вставал вчера. А может быть, развилась инфекция? Боже, не было ли кровотечения?Она рванулась к двери, бархат разлетелся вокруг ее ног. Шепотом ругая себя, она подобрала одной рукой юбку, а другой дернула на себя дверь. Как вихрь влетела Импрес в комнату Трея.Услышав глубокий вздох и негромкий вскрик, Импрес почувствовала, как внезапно ослабели у нее ноги. Платье у нее совсем раскрылось, обнажая круглые груди. Она лихорадочно искала взглядом Трея, единственного близкого ей в этом чужом доме человека.Он был там-в постели, выглядел отдохнувшим, здоровым, отнюдь не страдающим от боли или болезни. Широкие плечи Трея удобно расположились на высоко подложенных подушках. Целый и невредимый, отметила она с внезапным облегчением, увидев, что на его красивом лице сияет улыбка. И когда их глаза встретились, она поняла, что внезапная паника была совсем лишней, потому что его светлые глаза мерцали точно так же, как в ту снежную ночь у Лили, когда она вышла из ванны. С бьющимся сердцем она разглядела в них неприкрытое желание.Оторвавшись от его глаз, которые откровенно говорили о глубокой страсти, Импрес с беспокойством, вызванным не столько неподходящим нарядом, сколько призывным взглядом Трея, стала разглядывать комнату, ища других людей, разговор которых разбудил ее.Первой, кого она увидела, была дородная женщина, затянутая в корсет и одетая в черное платье, кисти рук у нее были скрещены на животе. Широко раскрытыми устрашающими глазами она разглядывала Импрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47