— Ты правда считаешь, что я мог передать Мойру властям? Чтобы ее судили за колдовство? Вроде бы ты должна лучше знать меня.
В ее взгляде были облегчение и благодарность.
— Она из рода Маклаудов, — объяснила Изабо.
— И что с того? — улыбнулся он.
— Алистер Кемпбелл, иногда твое невежество меня поражает.
— В самом деле? — с нежностью спросил он. Изабо выглядела такой юной в белой ночной рубашке, подросток, не более. — Возможно, тебе следовало бы просветить меня.
— Все началось со старейшего главы клана Маклаудов. Как считают, он был ребенком, которого эльфы оставили взамен похищенного. — Изабо умолкла, ожидая насмешек, и, не дождавшись, продолжала:
— С тех пор Маклауды хранили стяг фей в замке Данвеган. Ты правда не знал этого? — с любопытством спросила она.
— Не знал.
Алистер очень внимательно смотрел на нее. Она даже вообразила, что чувствует жар его тела с того места, где она стоит. Возможно, это были просто воспоминания о часах, которые они провели в долине.
— Люди верят, что Маклауды при крайней необходимости могут позвать своих таинственных предков. Если они развернут стяг фей, трава превратится в многочисленных воинов, готовых к битве. Эта защита досталась им в наследство. Среди них есть люди с даром Мойры, часто они так же болезненны, как Мойра. Я всегда думала, что этот дар возмещает их телесную слабость.
— А Рори?
— В нем это не так сильно, как у его матери.
Дверь в комнату была не заперта, поэтому они не видели Элис, пока та не подошла к ним.
— Пора спать, Бо, уже поздно, — безжалостно сказала она.
Изабо улыбнулась ему.
— Тогда увидимся с тобой утром.
Он кивнул и, поглядев им вслед, опять подошел к окну. Элис права, уже очень поздно, но спать ему все равно не хотелось. Время истекало, еще день или два, не больше. Он должен спросить Изабо.
Почему же у него такое ощущение, будто его жизнь словно горсть песка в руках? Он пытается сжать кулаки, удержать его, но только беспомощно смотрит, как песок течет сквозь пальцы.
Утро было чудесным, в зеркальной воде озера отражались березы. Изабо удовлетворенно вздохнула, они снова наедине. Она не позволит, чтобы Алистер своим упрямством испортил ей прекрасное настроение.
— Я поговорила с Мойрой, это больше не повторится, — Что, никаких заклинаний и ночных визитов?
— Алистер…
— Хорошо, хорошо. Не буду тебя дразнить, — пообещал он. — Но чего она добивалась своими глупостями?
— Чтобы ты уехал, — честно ответила Изабо. — Она хотела привязать жаворонка и боярышник к твоей кровати.
— Она думала напугать меня такой ерундой, как мертвая птица? — с недоверием спросил Алистер.
— Нет, конечно. А вот если бы ты всю ночь спал под боярышником, заклинание могло на тебя подействовать, — объяснила Изабо. — Окажись ты столь неосторожным.
Алистер улыбнулся.
— Но я всегда осторожен.
— Возможно, и нет. — Изабо нахмурилась и пошла дальше.
Под деревьями было нечто вроде тропинки, кое-где заросшей кустами, иногда путь им преграждала упавшая ветка. — Поэтому они шли медленно, что вполне устраивало Алистера. Обняв Изабо за талию, он поцеловал ее в шею.
— Твои феи не украдут меня, обещаю.
— И меня тоже, — вздохнула она.
— Рад это слышать, — засмеялся Алистер. — Но при чем тут жаворонок? Я слышал его пение. До того, как вошла Мойра.
— Ты слышал его? — быстро спросила Изабо.
— Да, а что?
— И ты что-нибудь почувствовал? Вялость, дремоту, печаль?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Говорят, феи часто принимают облик жаворонка.
Тогда они поют особенно мелодично, завлекая смертного. — Изабо неуверенно посмотрела на него. — Особенно молодого человека. Попав в их преисподнюю, даже самые решительные и сильные из людей не могут оттуда выйти. Я думаю. Мойра хотела разозлить фей, когда подкинула тебе мертвого жаворонка. Она, видимо, надеялась, что они заберут и накажут тебя.
— Изабо! Все это чушь, нелепое колдовство, разве ты не видишь…
— Колдовство? Нет!
Лицо у нее было настолько серьезным, что Алистер, слегка разжав объятия, заглянул ей в глаза.
— Не беспокойся, я не собираюсь портить это утро спорами о колдовстве, любовь моя, — сказал он. — У меня на уме кое-что получше.
Изабо расслабилась, затем посмотрела сквозь деревья на дом и уперлась руками ему в грудь.
— Пора возвращаться, — со вздохом произнесла она.
Но Алистер уже целовал ее. Сердце у Изабо перевернулось от того восхитительного чувства, которое рождало в ней каждое его прикосновение. Он потянул ее на траву.
— Алистер, пожалуйста, — шептала она, — сюда могут прийти.
— Только минуту, одну минуту, обещаю, — пробормотал он.
Его рука скользнула под юбки, и она перестала сопротивляться. Тело безоговорочно подчинилось ему, и, когда через мгновение он заполнил ее, она бы закричала от внезапного наслаждения, если бы он не закрывал ей рот поцелуем до тех пор, пока все не кончилось. После этого она крепко держала его, охваченная необъяснимым страхом. Ей казалось, что, если она выпустит его из объятий, Алистер уйдет навсегда…
— Изабо, любовь моя, ты плачешь? Я не обидел тебя?
— Нет, — прошептала она. — Мне страшно, не знаю почему… я правда не знаю…
Алистер почти не расслышал слов, зато остро чувствовал ее тревогу. Он нежно прижал ее к груди, дожидаясь, пока она успокоится.
Ночью Изабо снился брат: здоровый, счастливый, веселый, он ласково подтрунивал над ней, вспоминал день, когда она так расстроилась, обнаружив, что он ее перерос. Впервые после гибели Робби сон не закончился печалью и ужасом.
Открыв утром глаза и увидев комнату, заполненную солнцем, Изабо ощутила покой, какого так долго не знала.
Даже страх потерять Алистера казался ей сегодня глупым и неоправданным. Потом она выглянула в окно и решила, что есть много такого, за что стоит благодарить Господа. Есть Глен-Брик, пестрая нетронутая долина, принц, бежавший в Скай, не преданный своими людьми, хотя за его голову назначали огромную цену. Когда Дункан прошептал ей эту замечательную новость, она хотела закричать от радости, но сдержалась и просто улыбнулась, чтобы не вызвать у Алистера ненужного любопытства. Дункан еще сказал, что их вождь. Клуни Макферсон, жив и надежно спрятан, ему помогают верные люди, которых немало. Все могло быть хуже, много, много хуже.
Изабо увидела, что на полях кипит работа. Еще один прекрасный день, ярко-синее небо кажется еще ярче от зелени полей. О, пестрая долина, любимая земля… Дверь спальни открылась, и, повернувшись, она увидела входящую Элис.
— Я уже заглядывала к тебе. Но ты крепко спала, я не хотела будить тебя. — Элис поставила тарелку с лепешками и мед на сундук в ногах кровати. — Ты здорова, Бо?
На тебя непохоже так долго спать.
— Все прекрасно, — весело ответила Изабо. — Я замечательно спала. И мне снился Робби, — добавила она и печально улыбнулась Элис. — Он был таким добрым, правда?
— Да, был.
— Когда я думаю о нем, то закрываю глаза и вижу его так ясно, будто это на самом деле. Элис, ты думаешь, он еще среди нас?
Та присела рядом, взяла ее за руки.
— Может быть, — тихо сказала она. — Кто знает, когда заберет его смерть.
Опустив голову, Изабо глубоко вздохнула.
— Порой я чувствую себя виновной в его смерти.
— Виновной? — Элис нахмурилась. — Что за чушь?
— Ну, я думаю, что могла бы его уберечь. Если бы я остановила его, то могла бы уберечь. Я понимаю, это война, ему надо сражаться. Но я не знала, что все будет так… ужасно. Если бы в тот день Робби проснулся немного позже или бы ел помедленнее, как я говорила ему, или просто занялся делами, которые могли отсрочить его отъезд…
Тогда он мог бы оказаться в другом месте в другое время… тогда и все могло пойти по-другому. Мне бы хотелось, чтобы я остановила его…
Элис, как в детстве, прижала ее к груди, и она позволила себе заплакать.
— Девочка, не вини себя. Думаешь, Робби одобрил бы это?
— Знаю, что нет, — прошептала Изабо. — Только порой бывает слишком тяжело.
— Он умер, делая то, что хотел. Сражаясь за то, что считал правильным.
— Да, но мы-то с тобой знаем, что Робби был не боец.
Ему не следовало там находиться. Я должна была остановить его.
— Ты не могла ничего поделать, девочка. Тебя нельзя винить. Только не за это.
«Только не за это. Они винят меня за другое. И не надо притворяться, что мне это неизвестно. Я знаю, что обо мне говорят».
Элис вздохнула.
— Не хотела обижать тебя, Бо. Особенно в тяжелое для тебя время. Но ты не должна была привозить его сюда, От правды не уйдешь.
— Элис, ты не понимаешь, что я чувствую, — решительно сказала Изабо. — Вы с Мойрой видите лишь то, что он Кемпбелл и вы должны его ненавидеть. Я обязана ему жизнью, и даже больше того. Вы многого не знаете, я никому об этом не рассказывала. Если бы он не спас меня из тюрьмы, оттого человека… Ты не знаешь, каково мне было там, что этот человек со мной сделал…
Проходя мимо открытой двери, Алистер уловил последние слова Изабо. Он тут же остановился и начал бесстыдно подслушивать их разговор.
.
Элис нахмурилась.
— Что это ты говоришь… он ведь не изнасиловал тебя?
— Нет. Хотя смог бы. Он причинил мне боль… просто ради удовольствия, в этом я уверена. Почти задушил меня и улыбался, когда я уже не могла вздохнуть. Потом он трогал меня в тех местах… где ни один мужчина не должен прикасаться к женщине, пока… Элис, я чуть не умерла со стыда. Он привязал меня к стулу, раздвинул мне ноги… держал их руками… все время хватал и сжимал меня там, чтобы я сказала ему о Робби… — У нее вырвалось рыдание. — Даже теперь для меня невыносима мысль о его руках на моем теле.
Я чувствовала себя оскверненной, изнасилованной, понимаешь? Мужчины не применяют силу против женщин… большинство самых бессердечных мужчин никогда до этого не унизятся. А он — да. От отвращения меня вырвало. Я думала, что никогда больше не позволю мужчине прикоснуться ко мне. Даже Алистеру. — Она вздохнула. — Элис, ты должна понять, что мне нужен Алистер. Без него я не могу жить.
Прислонившись головой к стене, Алистер закрыл глаза. Он думал, его ненависть к Летбриджу достигла предела.
Он знал, что когда-нибудь прикончит ублюдка. Но теперь это не просто жажда мщения. Это его долг. Если он хочет навсегда освободить Изабо от мучивших ее кошмаров.
Алистер поспешил уйти, не желая, чтобы увидели, как он подслушивает у двери. Она сказала, он ей нужен. Она не может без него жить. Эти слова вселяли надежду. Он заберет ее в Данлосси, а когда она безоговорочно и по праву станет его, он вернется в Форт-Огастес.
Глава 22
— Вот где ты прячешься?
— Алистер! Смотри, чем заставила меня заниматься Элис! Шитьем! Я ненавижу это. Но она говорит, что я должна. Что моя мать любила шить и если я постараюсь…
О, ты надо мной смеешься!
Изабо бросила в него подушку, но Алистер увернулся и поцеловал ее в шею.
— Я рад, что ты занимаешься делом, — которое свойственно леди, — сказал он, продолжая улыбаться.
— Ха, — презрительно фыркнула Изабо. — Думаю, жизнь леди невероятно скучна, если нужно целыми днями сидеть за шитьем. Тебе понравилось бы так проводить время?
— Но я же не леди.
— Нет, ты не леди, и я очень этому рада. — Оглянувшись, не видит ли кто, Изабо встала на цыпочки и быстро его поцеловала.
Он схватил ее прежде, чем она успела отойти.
— И насколько рада?
— Алистер, отпусти меня. Сейчас может вернуться Мойра.
— Очень трудно застать тебя одну, Изабо. — Он со вздохом отпустил ее. — Я хочу выйти с тобой на прогулку.
Она колебалась. Мойры вроде нигде не видно.
— Хорошо, но только на минуту. Учти, сегодня на холм я с тобой не пойду.
— И не надо. Я просто хочу поговорить.
Алистер взял ее за руку, и она охотно последовала за ним. Когда они подошли к задней стене дома, Изабо слегка улыбнулась. Очень соблазнительно.
— Хорошо, ты привел меня, куда хотел, Алистер Кемпбелл. И что же ты намерен со мной делать?
Но он серьезно смотрел на нее, и она встревожилась.
Улыбка исчезла.
— В чем дело? Чего ты хочешь?
— Я должен получить ответ. Я больше не могу ждать. Я хочу, чтобы мы поженились и ты уехала со мной, Изабо.
Конечно, она знала, что это случится. Ее даже удивляло, что он ждал столько времени, особенно после войны. Он уже и так слишком долго отсутствовал.
— Думаю, ты знаешь, что я не могу это сделать, — медленно произнесла она.
Алистер обнял ее за плечи.
— Я знаю, как ты относишься ко мне, Изабо. Для этого не нужны слова, все говорят твои глаза и тело. Я знаю, ты моя… только моя и навсегда моя.
Ей так захотелось прижаться к его знакомому телу, что она едва не поддалась своему желанию.
— Я не могу, — повторила она.
— Почему? Скажи это словами, объясни, почему нет.
Изабо сделала глубокий вдох, надеясь успокоиться, потом вздохнула еще раз.
— Такого предательства я не смогу вынести, — выговорила она.
Алистера, очевидно, не тронуло страдание, отразившееся на ее лице.
— И кого ты боишься предать? Себя? Этих людей?
Своего брата? — Изабо опустила голову. — Так я и думал. Я соперничаю с призраком. — Он вдруг сник, отошел в сторону и какое-то время стоял к ней спиной. Потом так же внезапно повернулся. — Твой брат умер. Он мертв. Я очень сожалею, поверь. Но сейчас ты уже не можешь обидеть его, что бы ты ни сделала.
Побледнев, Изабо молча смотрела на него, ярость быстро сменила отчаяние.
— Как ты смеешь! Ты мог бы предать своего отца или мать лишь потому, что оба умерли? Мог бы? А тебе не приходило в голову, что это мог быть и ты? Ведь ты сражался там, не так ли? Скольких ты убил под Форт-Вильямом? Или ты уже не можешь вспомнить, сколько из них пало от твоей руки, Алистер Кемпбелл?
— Ты что, думаешь, это я мог убить твоего брата? — Алистер в отчаянии провел рукой по волосам. — И кто вбил эту злодейскую мысль тебе в голову? Мойра, да? Эта ведьма?
— Нет. И перестань ее так называть.
— Тогда кто?
— Никто. Я подумала об этом.
— Значит, ты?
— Да.
Они стояли друг перед другом, тяжело дыша, не готовые и не желающие уступить.
Алистер первый нарушил гневное молчание.
— Порой мне кажется, что тебе это доставляет удовольствие, — с горечью сказал он. — Видеть худшее, думать худшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29