Он не должен ей мешать, а то она подумает, что ему нужно от нее только одно — лежать с ней.
Повернувшись, Изабо поймала его страстный взгляд, — Алистер! — прошептала она. — Ты правда любишь меня?
— Да, — хрипло выдавил он. — Я люблю тебя больше всего на свете.
Она улыбнулась.
— Тогда не хочешь ли показать, как ты меня любишь?
Прямо здесь. Не боишься, что феи увидят?
— Я так хочу тебя, Изабо. Мне ни до кого нет дела.
Пусть смотрят.
После жадного поцелуя он взял ее за руки, нежно заставил подняться и начал расстегивать ей платье. Изабо не возражала, но, когда платье упало к ее ногам и он принялся за рубашку, она с беспокойством огляделась.
— Может, не надо снимать?
— Боишься фей? — улыбнулся Алистер. Она покачала головой. — Тогда я хочу видеть тебя. Всю, здесь, при свете дня.
Говоря это, он стянул с нее рубашку. Теперь Изабо стояла перед ним, освещенная солнцем, нагая, чуть робкая, стройная и грациозная, как молодая лань.
Алистер медленно провел ладонями от ее плеч до талии, затем так же медленно вернулся к груди. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо, отдавшись ласке. Изабо очнулась только на миг, вспомнив, что находится в долине, нагая, совершенно беззащитная. Но это ощущение было таким восхитительным, почти языческим, а мысль о том, что можно позволить ему делать все, как он хочет и когда хочет, еще больше возбуждала ее.
Алистер разжал объятия всего на несколько секунд, чтобы раздеться, потом молча опустился перед ней на колени, обнял за талию, прижался лицом к ее животу и начал целовать. Он скользнул ниже, руками легонько раздвинул ей ноги, совсем немного, чтобы найти губами то, что он хотел. Изабо уперлась в его плечи, боясь, что ноги не выдержат и она сейчас упадет. Он, казалось, это почувствовал, на секунду остановился и потянул ее вниз.
Она лежала на спине, вцепившись руками в траву, полностью отдавшись его воле, пока он продолжал свое исследование. Когда Изабо уже думала, что страсть поглотит ее, он вдруг лег рядом.
— Нет, любовь моя, не сейчас, — очень нежно сказал он. — Мы только начали.
Алистер снова наклонился, ласкал и целовал ей грудь, а руки гладили ее тело. Изабо отвернулась и закрыла глаза, чтобы не видеть ничего, только чувствовать то, что он делал с ней.
— Нет, открой глаза. Смотри на меня, Изабо.
Он двумя пальцами вошел в нее, и она невольно выгнулась. Но он тут же прекратил ласку, подождал и, когда она успокоилась, скользнул еще глубже.
— Смотри на меня, Изабо.
Она подчинилась, хотя спокойно лежать не могла и приподняла бедра. Он снова вышел, проделывая это до тех пор, пока она, почти рыдая, не взмолилась:
— Алистер! Пожалуйста, не дразни меня… я больше не вынесу…
— Не вынесешь? — прошептал он.
Наградив ее страстным поцелуем, он прижал ее запястья к траве и только тогда вошел в нее. Он слышал ее крики, ощущал содрогания ее тела. Изабо казалось, будто неведомая сила раз за разом поднимает ее в воздух, хотя это было невозможно.
Потом, когда они лежали рядом, не выпуская друг друга из объятий, Изабо прошептала:
— Ты меня потряс. Мне казалось, что я улетела отсюда, но куда, не знаю…
Алистер слабо улыбнулся.
— И я тоже. Я до сих пор внутри… тут. — Он положил руку ей на грудь. — В тебе, навсегда.
Солнце грело их обнаженные тела, им было так хорошо, что они забыли обо всем. Их губы соприкасались в поцелуе, они взглядом ласкали друг друга, лежа так спокойно, что бабочка села на лицо Изабо, и она улыбнулась. Алистер хотел смахнуть ее, но она удержала его руку.
— Нет, пускай сидит. — Когда бабочка все-таки улетела, Изабо спросила:
— Разве ты не знаешь, что должен заботиться о бабочках? Это они переносят наши души на небеса. Ты правда не знал? — Алистер покачал головой. — А ты знаешь, твои глаза тлеют, как угли, когда ты занимаешься со мной любовью? Эти маленькие золотые крапинки оживают и вспыхивают.
— Каждая частица моего тела оживает, когда я у тебя внутри, поэтому и они тоже. — Он легонько обвел пальцем контур ее рта. — Видеть, ощущать твое желание, твое тело, полностью отдающееся мне… Я готов съесть тебя целиком.
— Кстати, ты знаешь, что укусил меня? — Она прижала его руку к своей шее. — Вот здесь. Ты похож на того самого жеребца, которым так гордишься, — хихикнула Изабо. — Он тоже кусает своих кобыл, обслуживая их.
Кожа в этом месте у нее покраснела, и Алистер нежно погладил ее.
— Тебе больно?
Она покачала головой.
— Но когда я вижу, какой ты огромный, то даже удивляюсь, почему это мне не больно.
Засмеявшись, Алистер перевернул ее на спину.
— Женские формы будто созданы для этого, правда?
— Наверное, — согласилась она. — Только должна тебе сказать, что ты был жесток, когда дразнил меня так долго.
— Жесток я сейчас, а в то время считал, что ты получаешь удовольствие.
— Да, жесток, — повторила Изабо. — Я думала, что умру. Когда-нибудь я то же сделаю с тобой. Прижму тебя, буду дразнить, мучить тебя и…
— Прижмешь меня? И как же ты собираешься это сделать?
— Не знаю. Но что-нибудь придумаю, — не сдавалась она. — Может, свяжу тебя, пока ты спишь. Да, именно так. Свяжу, а потом заставлю умолять меня.
День уже клонился к вечеру, когда они вернулись домой и увидели Дункана, который сидел у двери на низкой деревянной скамье. Изабо выпустила руку Алистера и подбежала к старику.
— Ребенок уже родился? — с нетерпением спросила она.
— Да. С час назад. Все хорошо, с ней Элис.
— А Мойра?
Он кивнул в сторону дома.
— Она будет не слишком довольна, что я сбежала украдкой. — Как и ты, — добавила Изабо, взглянув на Алистера. — Я лучше пойду к ней.
— Только не одна.
— Мойра не съест меня. Останься, поговори с Дунканом, а я успокою ее.
Когда она скрылась в доме, Алистер сел рядом с Дунканом, прислонившись головой к стене. Конечно, старик догадался, почему их так долго не было. Интересно, что он думает? С самого начала Дункан вроде бы относился к нему лучше, чем его жена, не осуждал их отношений. Его терпимость удивляла Алистера. Он знал, как бы сам отнесся к мужчине, если бы тот соблазнил девушку, оставленную на его попечение.
— Не беспокойтесь насчет Мойры, — неожиданно сказал Дункан. — Она ей не сделает ничего плохого.
Алистер хмыкнул, выражая сомнение, и Дункан тут же повернулся к нему.
— Вы напугали ее, вот и все. Она переживает за Бо.
— Что я такого сделал, чтобы испугать женщину? На мой взгляд, это она здесь всех пугает.
— Нет сомнений, она видит то, чего другие видеть не могут.
— Если она так много видит, — с презрением ответил Алистер, — почему ж она до сих пор не заметила, что я не собираюсь причинять вам зло?
Помолчав, Дункан после некоторых раздумий сказал:
— Когда она пришла сюда, то была не старше, чем Бо сейчас. Обезумевшая от страха, нося под сердцем дитя.
Английские солдаты изнасиловали ее, мучили, осмеивали, а потом бросили на явную гибель. Элсбет, мать Бо, нашла ее, беременную, умирающую от голода, и выходила. А когда родился Рори, научила Мойру ухаживать за ним. — Дункан изучающе поглядел на Алистера, словно оценивая его впечатление. — Она поступала как всякая мать. Когда Эслбет умерла. Мойра вместе с Элис заботились и о Робби, и о Бо. Для нее она все бы сделала, как и остальные. Но вы должны понять благодарность, какую чувствовала Мойра.
— По-моему, было бы странно, если бы не чувствовала. — Алистер поднял листок, упавший на его килт, и задумчиво смял его в руке. — Из твоих слов я могу понять, что она не доверяет мне. Или всем мужчинам. Конечно, мне жалко ее. Но я не могу терпеть выдумки, которыми она пичкает Изабо… про ее брата и так далее… которые только расстраивают ее.
Мойра стояла за кухонным столом, держа в скрюченных руках большой нож, и резала лук для бульона, кипевшего на огне.
— Давай я порежу, — сказала Изабо.
Старуха уставилась на нее долгим немигающим взглядом, который так ненавидел Алистер. Но Изабо давно к этому привыкла и без всякого раздражения протянула руку за ножом.
— Знаешь, мне они не причинили горя, как тебе.
— Ты еще наплачешься, и остальные с тобой, — мрачно ответила Мойра. — Отдавая себя такому человеку. Это не правильно.
Сев за стол, Изабо принялась резать оставшийся лук.
— Мойра, я люблю его. Иначе бы я не стала делать то, что делаю.
— Ты не можешь делать того, что делаешь, — резко произнесла старуха. Она подошла к очагу и начала сосредоточенно помешивать бульон. Потом вдруг повернулась к Изабо. — Неужели ты думала, я не узнаю? Когда повела его в долину и опять позволила взять тебя.
Ее резкость возмутила Изабо, она почувствовала, как заливаются краской ее лицо и шея.
— Я уже не ребенок, чтобы мне говорили, что я могу делать, а чего не могу, — твердо заявила она.
— Ты б осмелилась привезти Кемпбелла в Глен-Брик, если б твой брат не умер?
Изабо посмотрела на нее сквозь слезы, которые не имели отношения к луку.
— Он хороший человек, Мойра. Он бы понравился Робби.
— Тогда с чего б ему тебя оплакивать, Бо? Почему бедный Робби плачет?
Глава 21
Алистер понимал, что ему нельзя задерживаться в Глен-Брике. Дома его ждали неотложные заботы, до которых у него не доходили руки из-за событий прошлого года. Если он и дальше будет пренебрегать своими обязанностями, то может подвергнуть испытанию верность людей даже своего клана. Не понимая, что он столько времени делает у якобитов, они, чего доброго, сочтут его сумасшедшим или, хуже того, изменником.
Заложив руки за голову, Алистер вытянулся на постели, вспоминая день, проведенный с Изабо в долине, и впервые не знал, что ему делать. Если он сейчас уедет домой, то без нее. Она просила дать ей время подумать.
Но если он уедет без нее, она может легко забыть, что случилось между ними. Встретит кого-нибудь, верного делу, которое стоило жизни ее брату и многим другим людям.
Алистер давно потерял надежду заснуть и, предаваясь тревожным мыслям, следил, как маленький паучок над ним медленно движется от балки к балке. Когда его замысловатая работа стала почти невидимой в сгущающейся темноте, Алистер сбросил одеяло и подошел к окну. Воздух холодил голое тело, но он не спешил вернуться в теплую кровать. Она была слишком пустой, когда ее не делила с ним Изабо. Он слушал пение лесного жаворонка, смотрел, как долгий вечер тает в черноте ночи.
Алистер уже собрался идти в постель, но тут дверь с легким скрипом открылась. Изабо, подумал он, неподвижно стоя возле окна. Кто еще мог ночью проникнуть в его комнату? Он с улыбкой ждал, что будет, когда она увидит пустую кровать.
Но гостья была слишком маленькой, да и походка у нее…
Алистер нахмурился. Он хотел неожиданно появиться перед Мойрой, но потом его одолело любопытство. Сначала неплохо бы узнать, какова цель ее ночного визита.
Она подошла к кровати, и он вдруг почувствовал неприятный едкий запах, который показался ему знакомым. У изножья кровати Мойра остановилась, и, хотя он не мог рассмотреть, что она там делает, зато услышал какое-то шуршание. Запах стал почти невыносимым, глаза у него защипало, и Алистер порадовался, что стоит у распахнутого окна. Шел дым, но огня не было. Черт возьми, она жжет перья! Он знал этот запах с детства, когда болела его мать.
Он быстро пересек комнату, схватил кремень и свечу. Уловив его движение. Мойра бросилась к двери, но он догнал ее, загородил выход, потом зажег свечу.
— Ты что, вздумала заняться тут черной магией? — раздраженно спросил он. — И что это у тебя за орудия колдовства? — добавил он и указал на отвратительную связку предметов в ее руке.
Мойра не произнесла ни слова, глядя в пол. Ну конечно, он же голый. Не будь он так разгневан, он бы не удержался от смеха. Если его вид привел Мойру в замешательство, тем лучше.
— Что это? — повторил Алистер и, не получив ответа, шагнул к ней.
Мойра вдруг завопила. Это был пронзительный, какой-то нечеловеческий крик. Она упала на колени, визжа, словно ненормальная, и Алистер, не зная, что ему делать, с ужасом смотрел на явно рехнувшуюся женщину.
Но тут дверь распахнулась, и в комнату влетела Изабо. Она бросилась к Мойре, обняла ее, стала успокаивать, качала взад-вперед, как ребенка. Когда ужасные крики перешли в рыдания, Изабо обвиняюще взглянула на Алистера, который в смущении продолжал стоять у двери.
— Что ты ей сделал?
— Что я сделал ей? Лучше спроси, что она хотела сделать со мной, прокравшись в мою комнату с этим вонючим колдовством.
— Не говори так. Никогда так не говори! — закричала Изабо.
Но продолжить не успела, ибо в дверях появился Дункан, а вслед за ним Элис. Заметив выражение ее лица, Алистер вспомнил, что стоит перед ними в чем мать родила, и быстро обвязался пледом. Но он решил доказать им свою правоту. Или хотя бы попытаться это сделать.
Поскольку он уже прилично выглядел, то наклонился к Мойре и, не обращая внимания на протесты Изабо, забрал у старухи зажатые в руке предметы.
— Отдай это мне, — потребовала Изабо.
Но Алистер разложил все на столике возле свечи. Перед ним лежал мертвый жаворонок, однако следов крови не было. Хотя перья сгорели, Алистер почему-то думал, что это произошло уже после смерти птицы. Непонятные палочки оказались ловко сплетенными ветками боярышника, что вряд ли могли сделать скрюченные руки Мойры. Птица была привязана к веткам косичкой из волос, на первый взгляд человеческих, но при внимательном рассмотрении оказавшихся конским волосом.
— Алистер, пожалуйста. Она не собиралась делать тебе ничего плохого. Отдай это мне и забудь обо всем, — сказала Изабо.
— Ты знала об этом?
Она покачала головой и оглянулась на Мойру, которая тихо плакала в углу, ее успокаивала Элис.
— Уведите ее отсюда, — приказал Алистер. — Оставьте нас одних.
Изабо прикоснулась к его обнаженной руке.
— Алистер, пожалуйста…
— Они бы сожгли ее и за меньшее.
— Я знаю. Потому что они бы не поняли. — Изабо умоляюще взглянула на него. — Алистер, она не колдунья, поверь. Вещи кажутся преступными, но Мойра верит не в дьявола. Это ее вера в фей.
— Ну да. Мне бы следовало знать, — презрительно ответил Алистер. — Она же провидица. — Увидев, как расстроена Изабо, он добавил уже более мягко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29