– Ах это ты, Джеймс, – проговорил наконец Джулиан. – Я так и думал, что ты поднимешься за мной следом. Я как раз собирался уходить.
– В самом деле?
Вопрос Бэрка прозвучал сдержанно, почти безучастно, но он не сводил с них обоих настороженного взгляда.
Терпение Кэтрин лопнуло. Она решительно высвободилась из полуобъятий Джулиана, пересекла комнату без чьей-либо помощи и яростно дернула за шнурок, вызывая горничную, после чего вновь повернулась к обоим мужчинам:
– Всего хорошего, мистер Лаундз. Майор Бэрк, я немного устала от визитеров. Вы не возражаете?
Она знала, о чем он подумал, и это привело ее в бешенство.
– Ни в коей мере, – ответил Бэрк, выдавив из себя улыбку.
– Вот и отлично, спустимся вместе, – согласился довольный Джулиан. – Мне все равно надо перекинуться с тобой словечком, Джеймс. Миссис Пелл, боюсь, что наше знакомство доставило удовольствие только мне одному. Умоляю простить меня, если я вас утомил. С нетерпением жду новой встречи.
Кэтрин едва заметно наклонила голову.
Бэрк придержал дверь, пропуская Джулиана вперед. Потом он обернулся и бросил на нее еще один взгляд, старательно сохраняя невозмутимость, но Кэтрин заметила, как брезгливо скривились его губы, и стремительно повернулась спиной, не давая ему отпустить какое-нибудь оскорбительное замечание. Через секунду она услышала, как щелкнул язычок дверного замка.
Джулиан ждал своего сводного брата на площадке второго этажа. Первые же его слова заставили Бэрка скрипнуть зубами.
– Ты, конечно, уже спал с ней. Ну и как она? Горяча, да? Ну давай, выкладывай, я сгораю от любопытства.
Его странные желтоватые глаза, обычно безжизненные и тусклые, загорелись от возбуждения.
– Не будь глупцом, Джулиан, я к ней пальцем не притронулся. Она же недавно овдовела!
– Да брось, Джеймс, хватит ломаться. Я знаю, что ты с ней спал, я же видел, как она на тебя смотрит. Ей-Богу, я тоже хочу ее заполучить. Какая красотка! Если бы ты сейчас не вошел, разрази меня гром, я бы уже загнал шар в лузу. Она была не против.
Бэрк сухо рассмеялся:
– Ты лжешь.
Он почувствовал, что Джулиан зачем-то его испытывает, и обуздал свой гнев.
– Оставь ее в покое, Джулиан. Ты не в ее вкусе.
«Но так ли это? – подумал он с горечью. – Разве не в ее вкусе именно человек вроде Джулиана? Ведь она спала с подполковником Молем и была любовницей Юэна Рэмзи!» Чем ближе он ее узнавал, тем невероятнее представлялось ему ее прошлое, однако опровергнуть очевидное было невозможно. Когда речь заходила о постельных предпочтениях Кэт, приходилось, как ни печально, верить самому худшему.
– Давно ли умер мистер Пелл? – небрежно осведомился между тем Джулиан.
– Понятия не имею.
– А откуда он родом? Он ведь англичанин?
– Да, англичанин. Из Линкольншира. Так о чем ты хотел со мной поговорить? О ссуде, разумеется. Разве не так?
Джулиан деланно рассмеялся:
– Речь идет всего о паре сотен фунтов. Тебя это не обременит. Я задолжал портному, и он уже начинает действовать мне на нервы. Табачка?
Он протянул свою крошечную табакерку.
– Нет.
– Всего лишь до первого января, когда твой отец милостиво соизволит выдать мне деньги на карманные расходы.
– А ты неважно выглядишь, Джулиан.
В беспощадном свете послеполуденного солнца, льющемся через окно лестничной площадки, Джулиан казался больным. Кожа у него была желтушная, потухшие глаза ввалились, изо рта шел дурной запах порченых зубов, к тому же он явно нуждался в горячей ванне, безуспешно пытаясь это скрыть, вылив на себя не меньше галлона духов, благоухающих сиренью.
– Я слышал, ты начал покуривать опиум. Похоже, так оно и есть.
– Глупости. Просто слухи, уверяю тебя.
– А насчет девушки, которая умерла прошлым летом на вечеринке у твоих поганых дружков, это тоже слухи? – возмущенно спросил Бэрк.
– Вот, значит, как обстоят дела? Стало быть, и до тебя молва докатилась. Поверь, Джеймс, я был глубоко огорчен, просто чрезвычайно расстроен этим прискорбным случаем. Испытание оказалось слишком сильным для бедной девочки. Как выяснилось, у нее было слабое сердечко. Но кто же мог знать? Разумеется, меня полностью оправдали. Происшествие было признано роковой случайностью.
– Не сомневаюсь, что ты подкупил окружного судью.
Джулиан не стал отрицать, и Бэрк отвернулся, собираясь уйти.
– Погоди, Джеймс, есть еще кое-что.
Бэрк нехотя повернулся к нему.
– Я хотел спросить: не мог бы ты замолвить за меня словечко в твоем клубе?
Тут уж Бэрк едва не рассмеялся вслух.
– В моем клубе? Ты это серьезно?
– Это как раз то, чего мне не хватает для появления в свете. В клубе я сразу сведу знакомство с нужными людьми. С людьми порядочными. По-моему, тебя такая просьба должна обрадовать, а уж твоего отца – тем более.
Бэрк покачал головой, не веря собственным ушам.
– Ты меня поражаешь, Джулиан, честное слово. Отвечаю: нет. Члены моего клуба ничего общего не имеют и не желают иметь с членами того клуба, где главным развлечением считается порка молоденьких девушек со связанными руками. Хотя, как мне говорили, это уже в прошлом, верно? Насколько мне известно, в последнее время ты предпочитаешь связывать и стегать молоденьких мальчиков.
Джулиан побагровел, но решил все отрицать:
– Ты наслушался сплетен и клеветы. Не стоит верить и половине того, что обо мне болтают.
– Если бы я верил хоть половине, то непременно постарался бы засадить тебя в сумасшедший дом.
С этими словами Бэрк решительно направился вниз по ступенькам. Еще одна минута беседы с Джулианом, и он не удержался бы от искушения сбросить его через перила.
– Значит, ты этого не сделаешь?
– Разумеется, нет.
– Ты всегда был скотиной, Джеймс. Я тебе это еще припомню!
– Зато можешь забыть о ссуде, Джулиан, – бросил через плечо Бэрк.
– Ах ты, сукин сын! Ты еще пожалеешь!
Джулиан брызгал слюной от злости, но говорил по-прежнему тихо, прекрасно понимая, что драка со сводным братом на лестнице не прибавит ему благорасположения со стороны отчима.
Бэрк продолжал спускаться, ни разу не обернувшись.
17
День Рождества в Уэддингстоуне с самого утра выдался на удивление солнечным и теплым. Лишь отдельные редкие облачка проплывали по ослепительно синему небу, птицы запели радостно, словно приветствуя уже наступившую весну, хотя ее прихода предстояло ждать еще три долгих месяца. Кэтрин сидела на диване под окном в своей комнате, подставив лицо теплым солнечным лучам и рассеянно разглядывая вазу со свежими тепличными цветами на подоконнике. Диана принесла их в качестве рождественского подарка этим утром, перед тем как отправиться со всей семьей в церковь. В опустевшем доме стояла полная тишина, и ничто не мешало ей вспомнить на досуге (хотя и без особой охоты), как праздновали этот день у нее дома. Впервые за всю свою жизнь ей довелось отмечать Рождество вдали от фамильного замка Дарраф, вдали от семьи. Только теперь, напомнила она себе, у нее больше не было семьи, не было родного дома; в живых осталась лишь мать, не узнававшая в лицо свою собственную дочь.
Кэтрин решительно расправила плечи. Как легко и просто, попрекнула она себя, было бы погрузиться с головой в теплое болото жалости к себе и остаться в нем навсегда. А ведь все могло быть гораздо хуже. К этому часу она могла бы оказаться в тюрьме и ждать казни уже завтра. Тяжело вздохнув, она прижалась лбом к прохладному стеклу, вытащила из букета белую хризантему и принялась обрывать лепесток за лепестком.
В коридоре послышались шаги. «О, Боже, – взмолилась Кэтрин, – только бы не Джулиан!» После той первой встречи он стал приходить чуть ли не каждый день. Обычно она старалась задержать при себе Диану или горничную, чтобы не оставаться с ним наедине, но иногда ему удавалось ее перехитрить. Он больше не позволял себе никаких вольностей, и Кэтрин почти выбросила из головы тревожную мысль о том, что он к ней прикасался в тот первый день, пока она спала. Такое предположение казалось слишком нелепым и невероятным, оно не могло быть правдой. Но в любом случае его визиты не только не доставляли ей удовольствия, нет, она просто тяготилась его присутствием. Во-первых, он задавал слишком много вопросов, и ей с превеликим трудом приходилось сочинять правдоподобные ответы. А во-вторых… Ей не нравилось, как он смотрел на нее: терпеливым, настороженным взглядом хищника, поджидающего добычу. Взгляд его желтых глаз напоминал волчий, иногда ей казалось, что он только и ждет случая, чтобы ее проглотить. Рассказать об этом кому-нибудь было бы просто смешно. Она не сомневалась, что он джентльмен: его разговор всегда был в рамках приличий, его манеры – сама вежливость. Но она чувствовала, что ему нельзя доверять. Было в нем что-то прогнившее, порочное… От него исходил смрад, как от трупа. Кэтрин поежилась, и тут дверь распахнулась.
– Мы вернулись!
Это была Диана, свежая и чистая, как сама юность, в светло-зеленом муслиновом платьице, расшитом крошечными белыми и голубыми цветочками. Она подлетела прямо к дивану, с размаху шлепнулась на подушку рядом с нею и нежно поцеловала Кэтрин.
– Как поживаешь?
– Прекрасно.
– Вот и хорошо! Эдвин проводил нас до дома и хочет остаться на обед. Я хочу, чтобы ты спустилась и п-п-по-знакомилась с ним, Кэтрин. Я ему столько всего про тебя нарассказала, он теперь просто умирает от желания тебя увидеть.
– Я тоже хочу с ним познакомиться, – улыбнулась Кэтрин, – но, может быть, в другой раз?
– Но ты же говоришь, что прекрасно себя чувствуешь! И ты прекрасно выглядишь! Одеваться не надо. Знаешь, ты могла бы надеть мой новый капот. Отец подарил его мне на Рождество.
– Я думаю, не стоит, Диана, – ласково отказалась Кэтрин. – Мне тоже не терпится взглянуть на несравненного Эдвина, но я пока еще не в силах.
– Да ну тебя, – разочарованно протянула Диана. – Ой, смотри, вон Джейми и Оливия, – добавила она секунду спустя, глядя в окно поверх плеча Кэтрин. – Она ему показывает новую беседку.
Кэтрин проследила за ее взглядом и увидела на другом конце парка небольшое, но внушительное шестиугольное строение, увенчанное круглым куполом и украшенное дорическими колоннами.
– «Ну разве это не высший шик? Вы только взгляните, какой отсюда открывается вид!» – Диана сложила губки бантиком, в точности передразнивая манеру Оливии, и указала на вырытый напротив беседки искусственный пруд, окруженный бронзовыми скульптурными фигурками.
Кэтрин ее почти не слушала: она смотрела на элегантную пару, идущую рука об руку по направлению к беседке.
– Она хочет женить его на себе, – доверительно сообщила Диана. – Больше всего на свете она мечтает стать графиней.
Кэтрин промолчала.
– Она обожает петушиные б-б-бои.
Никакого ответа.
Диана выпустила последний заряд:
– Она бьет свою горничную.
Наконец Кэтрин обернулась. Девушки долго смотрели друг на друга, сохраняя на лицах серьезное, чуть ли не торжественное выражение. Кэтрин вытянула из вазы еще один цветок и поднесла его к носу.
– А знаешь, – сказала она как будто между прочим, – пожалуй, я все-таки спущусь сегодня вниз.
* * *
Легко опираясь на руку Ноула, она неторопливо и осторожно спускалась по лестнице в парадный вестибюль. Диана шла сзади, гордо улыбаясь и время от времени предупреждая, что тут еще ступенька, словом, хлопотала, как наседка над выводком цыплят. Кэтрин отказалась от ее нового капота, но после долгих уговоров согласилась надеть старый: мягкий бархатный халат абрикосового цвета. Кроме того, Диана настояла, чтобы она что-то сделала со своими волосами, рассыпанными по плечам в полном беспорядке, и они общими усилиями соорудили простую, но изящную прическу при помощи шпилек и шелковой ленты. Изучив себя перед выходом в громадном зеркале, Кэтрин решила, что выглядит неплохо и вряд ли может рассчитывать на большее, с учетом своего слабого здоровья.
– Пожалуй, мы могли бы немного передохнуть, – предложила Диана.
Дворецкий послушно замер посреди лестницы. Его лицо, обычно выражавшее лишь стоическую невозмутимость, сегодня казалось почти оживленным. Сторонний наблюдатель мог бы даже отважиться на предположение, что Ноул весьма доволен порученной ему ролью.
Входные двери распахнулись, и шикарно разодетая Оливия вплыла в холл на волне холодного зимнего воздуха. Брюзгливая гримаса недовольства перекосила ее изысканно-бледные черты, как только она завидела троицу на ступенях.
Бэрк вошел за нею следом и закрыл дверь. Увидев Кэтрин, он застыл как вкопанный.
Он несколько дней не видел ее, но все это время неотступно думал о ней. Она выглядела просто сногсшибательно в бархатном капоте и домашних туфельках его сестры. Ему показалось, что он видит ее впервые. Он стоял не двигаясь, почти не замечая Оливии, которая что-то упорно ему твердила, цепляясь за его руку, как пиявка. Что Кэт сотворила со своими волосами? Они походили на золотистое облачко, и сама она казалась ангелом, спустившимся на землю с небес. Она улыбнулась своей нежной и заразительной улыбкой, словно обращенной к нему одному, ее глаза искрились умом и весельем, которых ему так не хватало. Впервые за много дней Бэрк почувствовал себя по-настоящему живым.
Голос Оливии, ставший от раздражения пронзительно-сварливым, вторгся наконец в течение его мыслей.
– Вы выглядите совсем неважно, миссис Пелл. Может быть, вам не стоило подниматься с постели?
Никто даже не потрудился отреагировать на эту явную бессмыслицу.
– Я думаю, Эдвин в гостиной, – предположила Диана с видом человека, который исполнил свой долг и может с чистой совестью наблюдать за естественным ходом событий со стороны. – Пойдем?
Бэрк почувствовал, что Оливия еще крепче вцепилась в его руку, когда группа на лестнице преодолела последнюю ступеньку и направилась к ним. Он поклонился, пропуская Кэтрин и Ноула вперед к вящему недовольству Оливии, а затем свободной рукой взял под локоть сестру. Все впятером они медленной внушительной процессией двинулись по вестибюлю в направлении гостиной.
Эдвин Бальфур бездумно подбрасывал на столе игральные кости, играя правой рукой против левой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59