Он знал только, что не сможет ничего сделать, пока она сама не попросит. Шлюха она или нет, ему не хотелось пользоваться своим преимуществом в минуту ее слабости. Он понимал, что ведет себя как последний дурак, чего с ним никогда раньше не бывало. А хуже всего то, что другого шанса остаться наедине у них, пожалуй, не будет.
Мысль об этом ужаснула его настолько, что он решил утопить ее в вине. Подойдя с рюмкой бренди еще ближе к огню и по-прежнему не отрывая взгляда от пламени, Бэрк не сразу понял, что означает прерывистый шипящий звук, доносившийся из каминной трубы. Потом, оставив рюмку на каминной полке, он подошел к окну, распахнул створки и высунулся наружу. Ледяные капли дождя, подхваченные суровым ветром, ударили ему в лицо. Он отпрянул, улыбаясь, как мальчишка рождественским утром.
– Настоящий потоп! – радостно объявил Бэрк, обращаясь ко всем присутствующим. – Ни пройти, ни проехать. Нам придется остаться еще на день!
8
Лежа с закрытыми глазами, Кэтрин попыталась вернуть ускользающий сон. Если дать мыслям свободный ход, кажется, можно его вернуть… Ей снился Рори. «Черт побери, Кэт, дождь так и хлещет. Наши лошади…» Он суетился и ворчал, но слов было не разобрать. Каким-то образом они очутились на вершине Ройсова Бугра. Она сидела, прислонившись спиной к дереву, а он растянулся на земле, положив голову ей на колени, и принялся горячо рассказывать о чем-то, размахивая тонкими, как веточки, мальчишескими руками. Ее пальцы гладили его по волосам, по огненно-рыжим волосам, того же цвета, что у нее самой. Но потом вдруг начался дождь. Тяжелые крупные капли упали на лицо Рори, на его широко раскрытые глаза…
Кэтрин вздрогнула и окончательно проснулась. Последние остатки сна улетучились. Где она? Дождь оказался настоящим, она слышала, как он барабанит по стеклам. Какой-то звук привлек ее внимание, и она повернула голову на подушке. Бэрк?! О, Господи! Неужели… Но нет, теперь она вспомнила, что уснула в кресле, укрывшись плащом вместо одеяла. Он, должно быть, уложил ее в постель, вот и все. Кэтрин заглянула под покрывало, чтобы убедиться, что сорочка все еще на ней. Да, сорочка на месте. Слава Богу! Это значит, что ничего страшного не произошло. Ее сердце стало биться ровнее.
Бросив украдкой еще один взгляд на Бэрка, она невольно загляделась на его надменный орлиный нос. Его ноздри сохраняли свой царственный разлет даже во сне. «А может, – вдруг пришло ей в голову, – у него просто от природы лицо такое? Может, оно нечаянно придает ему заносчивый вид?» Но Кэтрин тут же заставила себя опомниться. Какой несусветный вздор! Бэрк выглядит надменным, потому что он такой и есть, а вот она – дура набитая, если может рассуждать о подобных глупостях.
И все же он вызывал у нее жгучий интерес. Вчера, перед тем, как уснуть в кресле, она просмотрела книги, которые он выложил на ночной столик, и с удивлением обнаружила «Божественную комедию» на итальянском, латинский трактат по древнеримской военной истории, брошюру, содержавшую полемику между двумя видными членами парламента, а также томик на греческом с таким мудреным названием, что ей не удалось его разобрать. Для обычного офицера это был более чем странный подбор книг для чтения перед сном. Что же за человек этот Джеймс Бэрк?
Как раз в этот момент Бэрк открыл глаза, и он посмотрел прямо на нее. Яркая голубизна его глаз ослепила ее. Кэтрин невольно отшатнулась, но он оказался проворнее и живо схватил ее за руку.
– Не уходи, – с мольбой прошептал Бэрк. – Во сне все было так чудесно. Не разрушай его.
Его взгляд все еще казался сонным. Он улыбнулся с обычно столь не свойственной ему нежностью.
– А вы… а вам не кажется, что нам пора собираться в дорогу? – заикаясь, спросила Кэтрин.
При этом ей пришлось ухватиться за край простыни и натянуть ее повыше, потому что она прекрасно видела, куда переместился взгляд Бэрка.
На секунду он прислушался, потом его улыбка стала шире.
– Неужели ты не слышишь дождя, Кэт? Боюсь, нам сегодня не суждено отправиться в путь.
Раздался негромкий стук в дверь, и Кэтрин едва не подпрыгнула от испуга. Бэрк взглянул на нее, удивленно подняв одну бровь, и громко сказал:
– Войдите!
На пороге появилась хорошенькая горничная с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки шоколада и тарелка с намазанными маслом гренками.
– Доброе утро, – застенчиво приветствовала она пару в постели, поставив поднос на ночной столик и приседая в реверансе.
– Доброе, – жизнерадостно откликнулся Бэрк.
Он сел в постели, откинувшись спиной на подушку.
При этом стало видно, что на нем нет ночной рубахи, однако сам он ничуть не смутился.
– Какая у нас нынче погода?
– О, сэр, погода ужасная; уж сегодня вам точно не захочется уезжать. Хотите, я раздвину портьеры? Тогда вы сами увидите.
Зардевшись, девушка смущенно отвернулась, чтобы не смотреть на обнаженные широкие мужские плечи и грудь, невольно притягивающие взгляд. Бэрк и не подумал прикрыться.
– Да, это было бы очень любезно с вашей стороны, – с чарующей непосредственностью кивнул он.
Горничная подошла к окну и отдернула гардины, представив взору безнадежно затянутое свинцовыми тучами небо, едва различимое за сплошной пеленой дождя.
– И вправду ужасная! – добродушно согласился Бэрк. – Нет, сегодня мы, без сомнения, не уедем.
Его удрученный вздох не смог бы ввести в заблуждение даже шестилетнего ребенка.
– Ой, я было и позабыла! – воскликнула горничная. – Одна леди только что дала мне вот это, просила передать вам.
Кэтрин взяла визитную карточку, которую служанка протягивала ей через кровать.
– Она говорит, если вы сегодня не уедете из-за дождя, она была бы рада с вами познакомиться, и с вами тоже, мистер Бэрк, после завтрака в малой гостиной. Хочу, говорит, представить господам мою племянницу. Наверное, это та молоденькая мисс, светленькая такая, что с ней приехала, – пояснила девушка.
– Гм… Да, несомненно.
Бэрк стал заглядывать в карточку, которую Кэтрин все еще держала в руке.
– Миссис Селеста Паркингтон, – прочел он вслух, – Эрмитаж, Садбери, Стаффордшир.
С видом воплощенной невинности он бросил вопросительный взгляд на Кэтрин, а потом снова обратился к служанке.
– Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Труди, сэр, – ответила она, вновь краснея. – Но я раньше не говорила.
– Разве? Тебе бы следовало представиться, Труди, тем более что у тебя такое красивое имя.
– Спасибо, сэр.
И Труди еще раз присела, смущенно глядя в пол.
– Передай, пожалуйста, миссис Паркингтон, что мы с моей почтенной матушкой почтем за честь свести с нею знакомство… м-м-м… скажем, в десять часов.
– С вашей… О, сэр, – захихикала горничная, – вы подшучиваете надо мной.
В дверях она отвесила прощальный реверанс, прикрывая рот рукой от смеха.
Когда Бэрк повернулся к Кэтрин, чтобы передать ей чашку шоколада, на лице у нее было написано раздражение пополам со смехом.
– Вы флиртуете со всеми женщинами без исключения, майор?
– Нет, только с хорошенькими или с законченными уродинами, – беспечно ответил он, с хрустом откусывая кусок хлеба с маслом.
– И к какому разряду вы относите миссис Паркингтон?
– Безусловно, к первому, – теперь он говорил с набитым ртом. – Ну как, Кэт, удостоим ли мы ее своим вниманием?
– Удостоим? – Кэтрин с отвращением повторила ненавистное ей выражение. – О, Боже, да вы и в самом деле любите задирать нос!
– Полагаю, что да, – беспечно согласился Бэрк.
– Вы не считаете, что все мы равны перед Богом?
– Перед Богом, безусловно, – да, но не перед людьми. И пока я живу на земле, а не в раю, мой долг – смотреть на мир глазами человека.
Его легкомысленное отношение взбесило ее.
– Вы считаете себя лучше меня, потому что занимаете более высокое положение, так?
– Не совсем. Не лучше, но несомненно удачливее.
– Нет, лучше. Вы бы женились на женщине ниже вас по положению?
– Только в одном случае: если бы мне вдруг пришла в голову фантазия лишиться наследства.
– Значит, не женились бы? Даже если бы вы были влюблены?
– Но, видишь ли, милая, я бы не стал влюбляться! Жизнь нравится мне такой, какая она есть, и у меня нет ни малейшей охоты заканчивать свои дни в нищете.
Его голос звучал небрежно, но она видела, что он говорит серьезно.
– Ну, а ты, Кэт? Ты бы вышла замуж за человека ниже себя по положению?
Кэтрин горько рассмеялась.
– Майор Бэрк, ниже меня по положению никого нет.
Она принялась потихоньку потягивать шоколад, стараясь держаться от Бэрка как можно дальше, но в то же время не упасть с постели. Их близость беспокоила и смущала ее, но как положить этому конец и притом немедленно, она не знала. Несколько минут завтрак проходил в полном молчании, потом Кэтрин решительно поставила свою чашку на поднос и повернулась к нему.
– Бэрк, я думаю, вы должны меня отпустить.
– Твое мнение мне известно, – хладнокровно ответил он, мысленно спрашивая себя, в какой именно момент она внушила себе, что у него есть полномочия решать, отпустить ее на волю или нет.
– Я серьезно. Вы давно уже убедились, что я не лазутчица.
– Ни в чем подобном я не убежден.
Когда он повернулся к ней, простыня соскользнула еще ниже к бедрам. Кэтрин не знала, куда девать глаза.
– Я думаю, вам просто нравится меня мучить, майор. Надеюсь, вы понимаете, почему мне ваши шутки не кажутся особенно забавными.
– Шутки?
– Я вас прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью. Постарайтесь взглянуть на обстоятельства с моей точки зрения.
Бэрк протянул руку и взял прядь волос, лежавшую у нее на груди.
– Хорошо, – пробормотал он изменившимся голосом. – Я постараюсь.
При этом его взгляд был устремлен на прядь, которую он держал в руке, словно она была из чистого золота.
Кэтрин судорожно перевела дух. На какое-то мгновение ее мысли спутались.
– Дело в том, что мне грозит смерть из-за вашего упрямства, из-за вашего упорного нежелания увидеть вещи в их истинном свете. Но я не могу поверить, что вы действительно готовы носить такое пятно на своей совести.
– Ты удивительно умеешь искажать факты, любовь моя. На самом деле ты оказалась в незавидном положении вследствие своих собственных действий, а не моих. Я уже предложил тебе простой способ избавиться от затруднений, но ты не пожелала воспользоваться моим предложением. Поэтому я вынужден заключить, что ты не торгуешь своим телом. А отсюда недалеко и до следующего умозаключения: ты – государственная изменница и лазутчица якобитов.
С яростным криком Кэтрин выхватила свои волосы из его пальцев и выскочила из постели в одной сорочке. Ей было все равно.
– Это шантаж! – в гневе бросила она ему в лицо. – Вы мне омерзительны, я вас презираю!
– Ты слишком многословна:
– Животное! Низкая тварь! Мерзкий выродок…
– Предупреждаю, Кэт, я не потерплю оскорблений от своей жены.
– Ты слизняк, жалкое подобие человека! Извозчицкий кнут по тебе плачет!
– Ты подала мне отличную мысль, Кэт. Думаю, это тебя следовало бы отшлепать.
– Трус! Подлец! Только попробуй, гнусный английский урод, и я…
– И что ты?
Бэрк отбросил одеяло и спустил ноги на пол. Кэтрин с визгом бросилась к гардеробной, в панике рванула дверь на себя, хотя та открывалась внутрь. Наконец она справилась с нею, влетела в комнату и с треском захлопнула за собой дверь, навалившись на нее изнутри всем телом. С трудом отдышавшись, она услышала смех Бэрка, который находился далеко от гардеробной. Он даже не встал с постели, чтобы догнать ее. Взглянув на свои трясущиеся руки, она почувствовала себя распоследней дурой.
* * *
– О, но неужели же… Господи, я думала, все умеют играть в триктрак! – несмотря на всю свою благовоспитанность, миссис Паркингтон не сумела удержаться от удивленного возгласа при виде такого странного отступления от общепринятых правил.
Кэтрин беспомощно пожала плечами.
– Я… просто не научилась, – солгала она, чувствуя себя незаслуженно обиженной.
Вот уже битых два часа она вынуждена была сидеть в малой гостиной и в униженном молчании слушать, как Бэрк и миссис Паркингтон обмениваются мнениями о самых разных предметах. Ей же приходилось делать вид, будто она ничего в них не смыслит. Она до смерти устала улыбаться, как кукла, выслушивая их рассуждения о последней опере Генделя, о политике Уолпола, о сатирическом таланте Хогарта. Обо всем этом Кэтрин могла судить самостоятельно и уж ничуть не хуже (в этом она была глубоко убеждена), чем миссис Паркингтон. Но она не могла позволить себе высказать свои суждения вслух, оставшись верной образу Кэтти Леннокс, поэтому ей приходилось терпеть унижения, притворяясь невежественной дурочкой.
Еще больше ее раздражала необходимость сидеть сложа руки и наблюдать, как прямо у нее на глазах миссис Паркингтон напропалую флиртует с человеком, который, насколько ей было известно, являлся новоиспеченным мужем Кэтрин. А Бэрк ничего не предпринимал, чтобы ее остановить. Совсем напротив, он ловил каждое слово этой женщины с живейшим вниманием. Кэтрин вынуждена была признать, что миссис Паркингтон хороша собой, неглупа и образованна. Но так как каждое отпущенное ею глубокомысленное замечание, шутка или острое словцо выставляли саму Кэтрин косноязычной простушкой… честное слово, надо было быть святой, чтобы почувствовать симпатию к миссис Паркингтон, а Кэтрин отнюдь не считала себя праведницей.
Она бросила взгляд на юную мисс, Джессику Паркингтон, читавшую книгу у окна, и вновь ощутила укол зависти. Как бы ей хотелось в этот ненастный день тоже уютно устроиться где-нибудь в уголке с книжкой в руках, позабыв о войне за престолонаследие, а главное, о майоре Джеймсе Бэрке. Особенно о майоре Бэрке. Внезапно ощутив, что у нее нет больше сил молча наблюдать, как Бэрк и миссис Паркингтон приходят к сердечному взаимопониманию, Кэтрин извинилась и пересела поближе к Джессике.
Перебросившись с девушкой несколькими вежливыми фразами, она с любопытством спросила:
– Что вы читаете?
– Стихи, – шепотом ответила девушка, как будто немного стесняясь. – Сонеты Шекспира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59