Кухарка смерила его высокомерным взглядом и отвернулась к печи.
— Мне кажется, — продолжал Саут, — что наша добрейшая графиня не ценит вас по достоинству.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ей следовало бы принять меры и обеспечить вам должную помощь на кухне, — отвечал Саут. — Тогда вы могли бы не отвлекаться на мелочи. — Он откусил кусок кекса и пробормотал: — Действительно, очень вкусно. Никогда не ел ничего подобного.
Тут миссис Гувер наконец не выдержала и улыбнулась. Саут же, приободрившись, откусил от кекса еще кусок и вновь заговорил:
— Да, удивительные кексы. Пища богов…
— Это любимые кексы его милости. — Кухарка снова улыбнулась. — Я часто пекла их для него, когда он был мальчиком. А сегодня подумала, что и сейчас они ему придутся по вкусу.
— Не сомневаюсь, что он оценит ваши усилия, — сказал Саут. Заметив, что кухарка с беспокойством поглядывает на котелок с супом, он спросил: — А как насчет леди Маргрейв? Вы ведь и ей стараетесь угодить? Для нее вы, наверное, готовите что-нибудь особенное?
— Этот суп — для нее. — Кухарка кивнула на котелок. — В последнее время она очень мало ест.
— Ей нездоровится? — спросил Саут.
Миссис Гувер пожала плечами и, понизив голос, проговорила:
— Боюсь, что у нее снова приступ меланхолии.
— Значит, она подвержена таким приступам?
Кухарка кивнула.
— Со смерти мужа. И это… — Миссис Гувер внезапно умолкла; очевидно, она поняла, что и так сказала слишком много.
Саут доел кекс и снова принялся помешивать бульон.
— А доктора здесь нет? — спросил он, немного помолчав.
Кухарка медлила с ответом. Наконец сказала:
— За ней ухаживает его милость. Он не согласился бы ни на что другое.
Саут откашлялся и пробормотал:
— Говорят, меланхолия не возникает просто так. Для нее должны быть особые причины. Наверное, так и случилось с леди Маргрейв.
Кухарка нахмурилась.
— Вы о чем? Какие могут быть причины?
— Ну… Может, слуги ей не угодили? Не зря же в последние дни уволили половину штата.
Миссис Гувер пристально посмотрела на него и проговорила:
— Не знаю, что вы вбили себе в голову, но дело в том, что на увольнении слуг настаивал его милость.
Тут кухарка снова нахмурилась и отвернулась. И Саут понял, что больше не вытащит из нее ни слова. Причем ему показалось, что она искренне беспокоится за графиню.
Об Индии же он и на сей раз ничего не узнал. Впрочем, виконт на это и рассчитывал. Он провел в Марлхейвене уже несколько дней, и у него сложилось впечатление, что слуги и не подозревают о ее присутствии в поместье. Возможно, Маргрейв где-то прятал ее А может быть… Мысль о том, что ее уже нет в Марлхейвене, приводила виконта в ужас.
Леди Маргрейв, направлявшаяся в комнаты Индии, шла с высоко поднятой головой; как всегда, она держалась с необыкновенным достоинством. Граф, шедший следом за матерью, уже у самой двери обогнал ее и вытащил из кармана ключ. Открыв дверь, он сделал шаг в сторону, и леди Маргрейв переступила порог.
Индия, сидевшая в кресле, тотчас же поднялась на ноги и проговорила:
— Добрый вечер, леди Маргрейв. Добрый вечер, милорд.
Граф прикрыл за собой дверь и сказал:
— Сегодня вечером матушка выразила желание разделить твое одиночество, Дини. И я сказал ей, что она может немного побыть с тобой. Ты рада?
Индия кивнула:
— Да, очень рада, милорд.
Маргрейв с улыбкой взглянул на мать.
— Вот видите, матушка? Разве я не говорил, что ей это понравится? — Граф посмотрел на Индию. — Она боялась, что ты сердишься. Думала, что ты винишь ее за то, что оказалась здесь.
— Я никогда не сердилась на графиню, милорд. Да-да, миледи, я никогда на вас не сердилась. Хорошо, что вы пришли. Думаю, мы посидим в другой комнате. Там вам будет удобно. У меня есть вышивка, над которой вы начали работать в ваш последний приезд. Возможно, вам захочется продолжить работу…
Леди Маргрейв кивнула. Индия подошла к ней и взяла ее под руку.
— Сюда, миледи. — Посмотрев на Маргрейва, она спросила: — Не уделите ли мне минуту, милорд?
— Да, конечно. — Он внимательно посмотрел на нее. Затем отвел взгляд в сторону и сказал: — Знаешь, Индия, сегодня вечером ты выглядишь просто замечательно.
Она пожала плечами и проговорила:
— Ваша мать нездорова, милорд, и это бросается в глаза.
Маргрейв приподнял бровь.
— Моя мать? Ты хотела поговорить о ней?
— Вы только вредите ей своим опием. Боюсь, вы сведете ее в могилу, если не дадите передышку.
— Видимо, о тебе того же не скажешь. С тобой все будет в порядке, если давать опий с осторожностью. Верно, Индия? — Граф провел ладонью по ее щеке. — Уверяю тебя, мне лучше знать, как поступать с матушкой. А теперь иди к ней, побудь с ней часок-другой. Потом я вернусь. Сегодня мы поработаем над новой картиной. Знаешь, у меня появились кое-какие идеи, и, возможно, ты их одобришь.
Индия лишь отчаянным усилием воли сохранила самообладание. Молча кивнув, она покосилась на графиню, сидевшую у камина.
— Что ж, иди к ней, — сказал Маргрейв. — Она ждет ебя с нетерпением.
Он направился к двери, и Индия с облегчением вздохнула. Вернувшись к леди Маргрейв, она увидела, что та так и не сделала ни одного стежка. Опустившись на колени рядом с графиней, Индия положила руку ей на плечо и спросила:
— Может, мне начать вместо вас? А вы посмотрите, как это делаю, и потом…
— Ты лишилась остатков здравого смысла, моя дорогая, — перебила графиня. — Неужели мне теперь придется думать за нас обеих?
Индия в недоумении захлопала глазами. Леди Маргрейв едва заметно улыбнулась и проговорила:
— Ты, конечно же, подумала, что я уже ни на что не пособна, не так ли? Надеюсь, мне удалось убедить в этом и сына. Но должна заметить, я считала тебя более проницательной. — Графиня снова улыбнулась и отложила пяльцы в сторону. — Ты знаешь, я не люблю рукоделие. И никогда не любила. Я заметила, что на меня это занятие действует со всем не так, как на других женщин. Оно вызывает у меня не умиротворение, а беспокойство.
Графиня немного помолчала и указала на соседний стул:
Садись, моя дорогая. А с тобой то же самое?
— Нет, миледи. — Индия опустилась стул и сложила руки на коленях. — Рукоделие всегда успокаивает меня.
Леди Маргрейв вздохнула.
— У нас с тобой очень мало общего.
Индия промолчала. Графиня же вдруг спросила:
— Думаешь, он не подслушивает? — Она покосилась на дверь.
— Не беспокойтесь, — ответила Индия. — Я бы сразу подала вам знак, если бы предполагала, что нас подслушивают. Ваш сын ушел.
Графиня внимательно посмотрела на собеседницу.
— Скажи, как тебе это удалось? Я имею в виду опиум… Ведь он на тебя не подействовал, верно?
Индия молча кивнула, а графиня продолжала:
— На меня тоже не подействовал. Потому что я стараюсь не есть то, что приносит мне Аллен. Вообще стараюсь по меньше есть. Если же сын наблюдает за мной во время еды, то я потом специально вызываю рвоту.
— Я поступаю так же, миледи, — пробормотала Индия.
Она с беспокойством посмотрела на графиню.
— А вам это не повредит? Ведь отказ от пищи может оказать столь же пагубное действие, как и настойка опиума.
— Со мной все в порядке, — заявила графиня. — А ты могла бы сказать о себе то же самое? Думаю, что нет. Да, я вижу, что с тобой не все ладно. Тени под глазами… И платье на тебе висит как на вешалке. Аллен что-нибудь говорил об этом?
— Нет, миледи.
— Очень на него похоже. Он видит только то, что хочет видеть. Ты можешь три дня пролежать в постели без движения, прежде чем он поймет, что ты умерла.
Индия с удивлением посмотрела на графиню. Та усмехнулась и проговорила:
— Тебя шокируют мои слова, не так ли?
— Нет-нет, миледи, просто я не привыкла… — Индия на мгновение умолкла, потом пробормотала: — Да, признаюсь, вы меня шокировали. Я даже не подозревала, что вы все так хорошо понимаете.
— Думаю, гораздо лучше, чем ты, моя дорогая. — Графиня покачала головой. — Ты со мной согласна?
Индия кивнула.
— Миледи, а у вас есть доверенное лицо среди слуг?
— Увы, теперь нет. До приезда Аллена я дважды говорила со своим дворецким мистером Лидсом. Первый раз — по поводу увольнения слуг, а во второй — по поводу приема на службу новых. Но мне ни минуты не удалось побыть с ним наедине. — Леди Маргрейв тяжко вздохнула. — Мне пришлось уволить даже свою личную горничную, и мой сын слышать не хочет о том, чтобы снова нанять ее, представляешь?
Индия молча кивнула. Графиня между тем продолжала:
— Он сказал мне, чтобы я не рассчитывала на помощь слуг, но я не думала, что он уволит половину штата. К сожалению, без них невозможно поддерживать порядок в поместье. Я говорила ему об этом. Мистер Лидс сказал ему то же самое, но Аллен никак не отреагировал.
Пальцы леди Маргрейв впились в подлокотники кресла, но голос ее оставался таким же ровным.
— Моего сына никогда не интересовало положение дел в Марлхейвене. Он всегда позволял мне вести хозяйство и в Мерримонте и жил на доходы от двух имений. Мистер Лидс делает все, что в его силах, чтобы помочь арендаторам. Это тяжкий труд, но, к счастью, есть еще люди, на чью поддержку он может рассчитывать.
— Например, миссис Гувер, кухарка, — заметила Индия.
— Да. И миссис Биллингс, моя домоправительница. И еще Смитсон. На него всегда можно положиться.
— Почему же никто из них не придет вам на помощь?
Графиня снова вздохнула.
— Потому что они боятся моего сына. Мне кажется, они очень из-за меня переживают.
— В таком случае нам с вами придется самим отсюда выбираться, — проговорила Индия.
Леди Маргрейв кивнула:
— Да, конечно. — Она легонько похлопала Индию по плечу и добавила: — Можешь рассчитывать на мою помощь. Я сделаю все, что ты захочешь.
— Я хочу только одного: чтобы вы, миледи, как-нибудь отвлекли его. Мне надо раздобыть… оружие.
— Оружие?
— Да, миледи. Вернее — что-нибудь тяжелое. Мне удалось расшатать одну половицу под кроватью. Думаю, этого будет достаточно, чтобы оглушить его.
Графиня с беспокойством взглянула на Индию:
— Ты должна ударить его… порешительнее.
— Да, знаю.
— Мне страшно за тебя, Диана. Если он не потеряет сознание, то изобьет тебя.
— Миледи, он никогда меня не бил.
— Но ты ведь никогда и не пыталась ударить его, верно?
Индия вдруг почувствовала озноб. Она сняла со спинки кресла шерстяную шаль и накинула ее на плечи.
— А как же вы, миледи? Как он поступит с вами, если у нас ничего не получится?
— За меня не беспокойся. Что бы он ни сделал, это не ляжет тяжким бременем на твою совесть.
— Но…
— Не возражай, Диана. Ты должна думать только о нашем побеге. Если мы не выберемся отсюда, то сойдем с ума. Скоро мы ничем не будем отличаться от Аллена. Ты сможешь вынести это заточение? Поверь, я все еще люблю своего сына, но не желаю уподобляться ему.
Индия кивнула:
— Я тоже.
Леди Маргрейв поднялась с кресла и шагнула к камину. Пристально глядя на огонь, спросила:
— Диана, ты осуждаешь меня?
— Осуждаю… вас? Миледи, за что?
Графиня по-прежнему смотрела на пламя.
— За то, что не сумела совладать с ним. За то, что он стал таким.
— Нет, — ответила Индия — За это не осуждаю.
— Тогда за что же?
— Сейчас это уже не важно.
— Диана, я не стала бы спрашивать, если бы не хотела услышать ответ.
Индия колебалась.
— Видите ли, миледи, я была вашей подопечной. И я рассчитывала, что вы сделаете больше, надеялась, что вы защитите меня.
— Но я же отправила тебя к Олмстедам…
— А он последовал за мной.
— Я содержала тебя в Лондоне, Диана.
— Вы платили мне, чтобы я следила за ним.
— Да, я просила тебя об этом. Потому что не могла удержать его в Марлхейвене.
— Ваш сын показывал вам свои картины?
Графиня кивнула;
— Да, кое-что. И они привели меня в ужас.
— Но вы-то ему не позировали, миледи. Вас он не писал. Он писал меня. Можете представить, что я при этом чувствовала?
— Я старалась не думать об этом.
— Неужели вы так мало думали обо мне? Или так сильно любили его?
— К сожалению, ты не понимаешь меня.
— Да, миледи, не понимаю. Не понимаю и никогда не понимала.
— А я не могу тебе объяснить, — проговорила графиня с горечью в голосе.
— Может, все-таки займемся рукоделием? — неожиданно спросила Индия. — Ведь ваш сын наверняка захочет узнать, как мы проводили время.
Леди Маргрейв молча кивнула и снова уселась в кресло. Взяв пяльцы с начатой вышивкой, она внимательно осмотрела свою работу, потом со вздохом взяла иголку и сделала аккуратный стежок.
Несколько тягостно долгих минут они вышивали молча. Наконец графиня спросила:
— Ты хочешь бежать этой ночью?
— Да, миледи, попытаюсь.
— Но хватит ли у тебя на это сил? — допытывалась графиня. — Мне показалось, что ты не очень твердо держишься на ногах.
— Не могла же я показать Маргрейву, что стала невосприимчивой к опиуму, — ответила Индия.
Графиня внимательно посмотрела на нее и пробормотала:
— Что-то я не очень верю тебе, Диана.
Индия потупилась.
— Просто у меня… на секунду закружилась голова, вот и все. Но я чувствую себя хорошо.
— Ты уверена, что сможешь оглушить его?
Индия невольно улыбнулась.
— Да, миледи, абсолютно уверена.
Держа в каждой руке по ведру с углем, Саут взбирался по черной лестнице, предназначенной для слуг. Он шел очень медленно, так как опасался, что за ним могут наблюдать. Добравшись до верхней площадки, виконт остановился, опустил ведра на пол и окинул взглядом коридор. У стен стояли высокие медные подсвечники; свечи в них были зажжены, и коридор — довольно длинный — просматривался почти до самого конца. Свои изыскания Саут проводил ежедневно, но в эту часть дома до сих пор еще ни разу не заходил, так как знал, что здесь может столкнуться с Маргрейвом лицом к лицу (он предпочитал следить за графом издалека, так чтобы тот не видел его). Однако сегодня вечером ему все же пришлось сюда подняться, так как слуги, принимавшие у него уголь и разносившие его по комнатам, были заняты другими делами.
Постояв еще немного у лестничной площадки, Саут подхватил свои ведра и зашагал по коридору. Причем у каждой двери останавливался и прислушивался; он был почти уверен, что граф находился в одной из этих комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38