Возможно, сама в чем-то повинна. И было бы очень хорошо, если бы ты все разузнал об этом. Мне вовсе не хочется, чтобы твой труп выловили из Темзы.
— Могу вас заверить, полковник, что и мне не хочется кончить так же, как мистер Кендалл.
— В таком случае позаботься и о том, чтобы не кончить, как мистер Радерфорд.
— Радерфорд? — переспросил Саут. — Но ведь Радерфорд сел на корабль «Катон» и отбыл в Соединенные Штаты. Я разговаривал со свидетелями и очевидцами, видевшими его на борту. А наш агент видел, как он покупал билет. Он бежал от своих кредиторов.
Полковник кивнул.
— Тем не менее его выловили вчера вечером из Темзы. Труп был опутан веревками, к которым привязали груз. Но веревки перетерлись, и труп всплыл — вернее, то, что от него осталось.
— Есть ли какие-нибудь сомнения насчет того, что это именно он?
— Никаких. В его карманах обнаружили кое-какие бумаги, и их сумели прочитать, когда высушили. Мне о находке стало известно совсем недавно, да и то случайно. И я подтвердил, что это — именно Радерфорд.
Саут переваривал только что полученное известие. И вспоминал, как расспрашивал Индию об исчезновении Радерфорда. Тогда ему показалось, что она обеспокоена не только судьбой Радерфорда, но и своей собственной. Неужели она имела отношение к его убийству?
— Есть еще кое-что, — продолжал полковник. — Кое-что, касающееся способа убийства. Оно было совершено не так, как убийство Кендалла.
— Его били?
— Нет, не били. Но из его груди было вырезано сердце.
Индия поставила перед Дарроу миску с дымящейся куриной похлебкой. Она с трудом подавила улыбку, заметив, что он принял этот дар скорее с покорным, чем с благодарным видом.
— Вам кажется, что вы не осилите похлебку? — спросила Индия.
— Немного подкрепиться не помешает, — ответил Дарроу.
— Значит, вы все-таки чувствуете себя получше? Вам стоило такого труда съесть утром овсянку, поэтому я опасалась, что вы не сможете проглотить даже самые маленькие и нежные кусочки куриного мяса. Бедный мистер Дарроу! Вы почувствовали аромат куриного супа, и это придало вам сил. Она вдохнула пар, поднимавшийся от миски.
— О, замечательный аромат! Он чувствуется даже наверху. Что ж, если вы вполне уверены в том, что сможете съесть кусочек курицы…
Дарроу закивал и прижал руки к своему впалому животу, пытаясь заглушить в нем урчание. Кусочек курицы? Да он был готов проглотить целую курицу вместе с головой и потрохами! Эта темноглазая ведьма морила его голодом и получала от этого удовлетворение — так бы он оценил поведение Индии Парр. Она оказалась настоящей дьяволицей. В последние дни он искал подходящее слово и наконец-то нашел его. Дьяволица! Как только он говорил, что чувствует себя немного лучше, так она тотчас же заводила речь о возвращении в Лондон. Это подвигало его на новые жалобы и вынуждало оставаться в постели, а ее — заботиться о нем и поддерживать его угасающие силы. Однако Дарроу не обманывал себя и не считал, что владеет ситуацией. В этом танце ведущим был не он, — напротив, она заставляла его плясать под свою дудку.
— Разве что куриную ножку, — сказал он, стараясь говорить с дрожью в голосе.
Индия улыбнулась.
— Ну… полагаю, это не будет стоить вам слишком больших усилий. Миссис Саймон сказала, что вам достаточно куриной похлебки, пока ваш желудок не справится с овсянкой. Но возможно, она заблуждается.
Миссис Саймон, вдова из ближайшей деревни, присматривавшая за коттеджем уже много лет, ежедневно приходила помогать. Она готовила, занималась уборкой и стирала. Вдова приходила каждое утро с тех пор, как слугу виконта свалила таинственная болезнь. И каждое утро она варила густую овсянку, которую Дарроу терпеть не мог.
«Эти женщины — словно старые подруги», — думал Дарроу. Лежа в постели, он слышал, как они болтали, строили планы. Заговор… Индии было нетрудно вовлечь миссис Саймон в свой заговор. Вдова оказалась бесценной помощницей во врачевании — рекомендовала ставить ему горчичники и давать травяные отвары, чтобы хворь вышла из него. Если одна из них забывала о чем-нибудь, то на помощь тотчас же приходила другая. Дарроу был благодарен судьбе за то, что и сам недурно разбирался в таких вещах, поэтому знал, что его не отравят.
Индия прикоснулась тыльной стороной руки ко лбу своего пациента.
— Вы горячий, мистер Дарроу, — пробормотала она. — Не приготовить ли для вас холодный компресс?
«Несчастье в том, — думал Дарроу, — что Индия Парр хоть и ведьма, но умеет казаться нежной, заботливой и доброй». Действительно, она не раздражалась, когда у него портилось настроение, и ни разу не пожаловалась на то, что ей приходится ухаживать за ним. А на такое способны очень немногие женщины. По правде говоря, прежде ни одной такой он не знал.
— Да, пожалуй, — кивнул Дарроу; он решил не возражать и сдаться на милость Индии. — Да, думаю, что компресс будет в самый раз.
— А как насчет куриной ножки? — спросила она.
— Может быть, попозже…
Его желудок снова ответил голодным урчанием, но Дарроу мужественно пренебрег этим сигналом. Он решил, что немного утолит голод куриной похлебкой с хлебом, а затем подчинится Индии, уже севшей на край его постели. Она принялась готовить компресс, но тут вдруг услышала, как открывается дверь коттеджа. Бросив взгляд на Дарроу, Индия поняла, что и он это услышал — миссис Саймон, обладательница пронзительного голоса, вернулась из деревни.
— Не надо бояться, — сказала Индия. — Сегодня я не позволю ей делать вам припарки.
Дарроу с облегчением вздохнул, и Индия добавила:
— Если понадобится, я сделаю это сама.
Вот дьяволица! Миска с похлебкой дрогнула на подносе, когда он откинулся на подушки.
Индия смочила тряпку в кувшине с водой и отжала ее. Затем сложила в несколько слоев и осторожно обтерла лоб слуги.
— Наклоните голову, — сказала она. — И не пытайтесь сами есть похлебку. Я покормлю вас. — Индия пододвинула к себе поднос и взяла ложку. — Очень хорошо. Оказывается, она еще горячая. Я опасалась, что…
Индия умолкла; она вдруг заметила, что Дарроу не обращает на нее ни малейшего внимания — его взгляд был прикован к двери спальни.
— Мистер Дарроу, вы должны поесть. — Индия поднес ла к его губам ложку с похлебкой. — Да, надо поесть, вам ни к чему терять последние силы…
— Трогательная сцена, — раздался голос Саутертона.
Виконт вошел в комнату и принялся снимать дорожный плащ. Бросив его в изножье постели, он с улыбкой взглянул на Индию — она все еще держала ложку у рта Дарроу, а тот все никак не решался проглотить похлебку.
«Что ж, я бы на их месте тоже удивился», — подумал Саут. И действительно, он ведь отсутствовал десять дней, так что у Индии была причина думать, что о ней забыли. Дарроу же строго следовал его инструкциям и предпочел улечься в постель. Взглянув на слугу, виконт сказал:
— Ради Бога, проглоти это быстрее. Или не глотай. А вы, Индия, положите ложку. Я совершенно уверен в том, что он может есть сам. Все в порядке, Дарроу?
Слуга энергично закивал, и компресс, упавший с его лба на поднос, едва не угодил в миску с похлебкой.
— Все в порядке, милорд. Все в полном порядке.
Индия тут же отвернулась, но Саут знал: когда она повернется к нему, лицо ее уже будет безмятежным и спокойным. Возможность увидеть подлинные чувства в ее темных глазах была упущена.
— Пойдемте со мной, Индия.
Она перехватила виноватый взгляд Дарроу и осторожно положила на поднос ложку. Затем поднялась на ноги и разгладила передник, надетый поверх безупречно чистого муслинового платья. Лицо ее действительно не выражало никаких эмоций. Едва заметно кивнув, она сказала:
— Как скажете, милорд.
Как только они вышли из комнаты, Дарроу вскочил с постели и оделся. Потом на цыпочках спустился вниз и вышел из дома. Встретив на вымощенной булыжником дорожке миссис Саймон, он предложил ей составить ему компанию и перекусить с ним вместе в ближайшей таверне. Вдова сначала колебалась. Затем, увидев на привязи огромного жеребца, поняла в чем дело.
Скрестив на груди пухлые ручки, миссис Саймон посмотрела на коттедж. Потом, взглянув на Дарроу, спросила:
— Значит, он вернулся?
— Да, вернулся.
Вдова кивнула. Теперь уже она смотрела на Дарроу с явным интересом.
— А у вас подгибаются колени от голода, верно?
— Да, верно, — ухмыльнулся Дарроу. Предложив даме руку, он добавил: — Я надолго запомню ваши целебные порошки и припарки.
Миссис Саймон в смущении улыбнулась, как бы извиняясь за причиненные неприятности. Потом вдруг пробормотала:
— О Господи, а вы, оказывается, высокий.
Слишком голодный, чтобы раздумывать о смысле этого высказывания, мистер Дарроу повел вдову в таверну.
Индия последовала за Саутом в холл. Когда же он направился к двери ее спальни, она на несколько секунд остановилась в нерешительности. Затем, с вызовом взглянув на виконта, быстро прошла в комнату и, повернувшись к нему, проговорила:
— Меня не так-то просто запугать, милорд.
И тут она вдруг поняла, что Саут очень изменился за прошедшие девять дней. Он сильно похудел, и черты его лица заострились. Ей не хотелось это признавать, но все же ее поразили изменения, произошедшие в его внешности. «Неужели я испытываю к нему сочувствие?» — спрашивала себя Индия. Ей это было неприятно и даже вызывало страх.
Но разве она не провела последние несколько ночей без сна, моля Бога, чтобы с ним ничего не случилось? И все же Индия упорствовала. Упорствовала только потому, что у нее еще сохранились остатки гордости.
— Милорд, вы не можете просто щелкнуть пальцами и ожидать, что…
— Перестаньте, Индия, — проговорил он вполголоса.
Саут прислонился к дверному косяку и закрыл за собой дверь. Сняв перчатки для верховой езды, он осматривался, не зная, куда их положить. Индия шагнула к нему и взяла из его рук перчатки. В какой-то момент их пальцы соприкоснулись, но оба тотчас же отдернули руки — словно обожглись. Она смогла удержать только одну перчатку, другая же упала на пол между ними. Индия наклонилась, чтобы ее поднять, и вдруг почувствовала, что рука Саута опустилась ей на плечо, а кончики его пальцев коснулись ее шеи. И тотчас же по телу Индии пробежала дрожь — доказательство ее уязвимости.
Она так и оставила перчатку на полу. И уронила рядом с ней другую — символичный жест. Да, были брошены обе перчатки — это было вызовом! И не важно, что так вышло случайно, не важно, что формального вызова не произошло. Между ними возникло нечто такое.. нечто, призывавшее не к словам, а к действию.
Индия выпрямилась, и его ладонь тотчас же коснулась ее плеча, потом — груди. Виконт не отводил от нее взгляда, но и она не опускала глаз. Ее темные глаза сверкали, ресницы же увлажнились от набежавших слез.
— Можете не стесняться, — сказала она. — И я тоже не стану стесняться.
Это было сказано просто, без жеманства. Саут почувствовал, что ему стало трудно дышать. Его губы приоткрылись, будто он собирался что-то сказать, но в последний момент удержался. Ему действительно надо было очень многое сказать ей, но говорить не хотелось. Он подозревал, что и она чувствовала то же самое. В таком случае им следовало дать волю чувствам и не стесняться друг друга. Они должны были найти облегчение в объятиях друг друга, а остальное могло подождать.
Индия увлекла Саута к постели и, не говоря ни слова, заставила сесть. Затем опустилась на колени и стала снимать с него сапоги. А он не мог отвести глаз от ее рук — они были изящными и в то же время чрезвычайно сильными и ловкими. Отодвинув сапоги в сторону, она поднялась и повернулась к окну. Немного помедлив, задернула занавески. Теперь комната, освещенная лишь пламенем камина, тонула в полумраке.
Снова повернувшись к виконту, Индия начала раздеваться, но в ее движениях не было ни вызова, ни покорности. Тут Саут встал и тоже принялся снимать с себя одежду. Раздеваясь, оба молчали и старались не смотреть друг на друга. Вскоре почти вся одежда лежала у их ног, и тогда Саут отступил на шаг. Индия же, оставшись в одной муслиновой сорочке, приблизилась к постели. Саута одолевало желание броситься к ней, сорвать с нее сорочку и ощутить жар ее тела, однако он все же заставил себя стоять на месте.
Индия откинула одеяло, скользнула в постель и только после этого сняла сорочку и бросила ее на пол. Саут напряженно следил за каждым ее движением. Еще ни одна женщина не возбуждала его так, как Индия в эти мгновения. Во рту у него пересохло; когда виконт заговорил, то не узнал собственный голос — он был грубым и хриплым.
— Индия, выньте шпильки из волос.
— Да, конечно. — Она приподнялась.
Саут не хотел, чтобы слова его прозвучали как команда, но он был не в силах произнести слово «пожалуйста». В затемненной спальне ее золотистые волосы, казалось, излучали сияние, так что вокруг лица образовался ореол.
— Ложитесь! — прохрипел Саут.
Индия и на сей раз подчинилась. Она смотрела в потолок, пока виконт срывал с себя нижнее белье. Затем чуть приподняла одеяло, чтобы он мог проскользнуть под него. Его тело было близко — она ощущала жар, — но все же еще не касалось ее. Потом Индия почувствовала, как Саут поворачивается и приподнимается на локте. Оказалось, он внимательно смотрит на нее, изучает ее черты. И ей захотелось, чтобы в комнате стало еще темнее.
— Было бы лучше, если бы вы не возлагали на меня особых надежд, — прошептала она.
Виконт наклонил голову и осторожно поцеловал ее в губы.
— Почему же? — спросил он.
Индия не ответила, не могла ответить.
Саут снова наклонился и опять поцеловал ее. Затем провел кончиком языка по ее губам, и этого оказалось вполне достаточно — она затрепетала и ответила на его поцелуй.
А потом он стал целовать ее долго и страстно, и его поцелуи становились все более длительными. Губы Саута казались сладкими на вкус, и у Индии возникало ощущение, что она пьет мед из этих губ.
— Еще, — пробормотала она задыхаясь.
— А ты, оказывается, сладострастница!
— Да, наверное, — прошептала она.
Саут переменил позу, теперь он чуть придавил ее к матрасу, и Индия чувствовала, как его возбужденная плоть упирается ей в живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38