Сердце гулко забилось. Ангелы небесные! Ее поймали, и она сама в этом виновата.
– И все же откуда такая уверенность? – спросила она.
– Если бы кто-то видел нас вместе в тот вечер, заметка появилась бы в газете на другое утро, в крайнем случае через день. Так почему же она неожиданно появляется именно сегодня?
Мысли закружились в голове у Миллисент. Вдруг все же ей удастся спасти себя и тетку? Она должна попробовать. Нельзя сдаваться без боя.
– Может быть, этот лорд Труфитт – спирит. Это объяснило бы, почему ему все известно.
– Ясновидящий? Я так не думаю.
Миллисент очень не нравилось чувствовать себя такой беспомощной.
– Это вполне возможно. Говорят же, что светский вор на самом деле – дух лорда Пинкуотера.
– Я абсолютно не верю в это, да и вы, по-моему, слишком разумны, чтобы в это верить.
– Конечно, я не верю, что вор – это дух. Я просто хочу объяснить, что существуют разные способы, прибегнув к которым лорд Труфитт мог бы узнать, что вы послали мне воздушный поцелуй.
Миллисент хотела было отойти от окна, но Чандлер быстро вытянул руку и уперся ею в стену, не давая пройти. Неожиданно он оказался совсем рядом с ней. Он заговорил негромким, но твердым голосом:
– Я не позволю вам, Миллисент, переменить тему разговора. Мы говорим об этом разделе в газете, а вовсе не о танцах, не о воре и не о призраке. О разделе, в котором ваше и мое имя поставлены рядом. Вам это понятно?
– Пожалуй.
– Прекрасно. – Лорд Данрейвен решительно скрестил руки на груди. – У меня, есть теория относительно того, как это могло произойти.
– Я уверена, что власти будут приветствовать любую гипотезу о воре, которая у вас появится.
Голос его звучал все так же негромко и спокойно.
– Ловкий ход, но он вам не поможет. Я говорю о разделе лорда Труфитта, а не о воре.
– Вот как?
– Хотите послушать?
–Думаю, что нет, – честно ответила Миллисент. – По-моему, мы достаточно поговорили на эту тему.
– А я считаю, что вы должны выслушать меня. И настаиваю на этом.
Миллисент опять глубоко вздохнула.
– Ну что ж.
– Я думаю, что это вы собираете сведения для лорда Труфитта и его скандальной хроники...
Не успел он договорить, как Миллисент шагнула вперед и приложила палец к его губам.
– Нет, лорд Данрейвен, прошу вас, не произносите этого вслух. – Она оглянулась, чтобы убедиться, что Гленда еще не вернулась, а потом быстро взглянула на лорда Данрейвена. – Вы не должны ни слова говорить вслух о вашей теории.
Пока ее палец лежал у него на губах, глаза их встретились и не отрывались друг от друга слишком долго. Она чувствовала, что он пытается заглянуть ей в душу и увидеть ту Миллисент Блэр, с которой ей вовсе не хотелось его знакомить. Она чувствовала его теплые влажные губы под своими пальцами, и ей не хотелось убирать руку.
А он схватил ее за кисть и поцеловал подушечки всех четырех пальцев, а потом отпустил ее руку.
– Я не позволю вам искушать меня.
Миллисент задохнулась. Искушать его? Это он ее искушает. Разве он не понимает, как легко ему отвлечь ее и заставить забыть все в его присутствии?
– Прошу извинить меня, – сказала она, немного отступая от лорда Данрейвена на шаг к окну. – Это невежливо. Мне не следовало прикасаться к вам таким образом.
– Не нужно извинений. Я не возражаю против ваших прикосновений, но не могу позволить, чтобы они меня отвлекали.
– Но мне не следовало...
– Ничего страшного, Миллисент.
Она опустила ресницы.
– Пожалуйста, не зовите меня так. Вы не должны держаться со мной так фамильярно.
– Почему? После того, что произошло вчера в саду, я волен предположить, что мы с вами близкие друзья, и обращаться к вам по имени. Больше того, вы должны называть меня Чандлером.
Их взгляды снова встретились.
– Нет, я надеюсь, что вы забудете то, что произошло вчера.
– Этого не будет.
– А вот я забыла об этом, и если бы вы мне только что не напомнили, я...
Лорд Данрейвен медленно покачал головой, и глаза его сверкнули слишком проницательно.
– Я этого не думаю.
Как мог он быть таким очаровательным, даже когда насмешничает над ней?
– Настоящий джентльмен никогда не стал бы напоминать даме об опрометчивом поступке.
– Мы уже решили, что иногда я веду себя не как джентльмен.
– К сожалению, по большей части. Более правдивых слов вы еще не произносили.
– Давайте вернемся к главной теме, которую нам следует обсудить. Это ведь правда, что вы работаете на лорда Труфитта, да, Миллисент?
Слово «нет» так и вертелось на кончике ее языка, но по глазам лорда Данрейвена она поняла, что отрицать бессмысленно. Он знает.
Миллисент ответила вопросом на вопрос:
– Скажите, вы сначала лишь заподозрили меня? А я подтвердила это своим поведением?
– Когда я начал складывать одно с другим, ответ пришел сам собой.
– Как? – выдохнула Миллисент, понимая, насколько разочарована, если не сказать больше, будет ее тетушка, лишившись глаз и ушей, когда она, Миллисент, не сможет бывать в свете. – Я была так осторожна.
– Вы постоянно что-то записывали. Я видел, как вы ходите среди гостей и слушаете их разговоры, а потом куда-то удаляетесь, чтобы что-то записать. Когда я прочел то, что было на обратной стороне вашей бальной карточки, которую вы уронили на пол, я решил, что вы делаете заметки, чтобы легче было запомнить имена и титулы, поскольку в Лондоне вы впервые.
– Вы нашли мою пропавшую бальную карточку?
– Да, мне нужно было знать, что вы делали, когда уходили куда-то одна.
И тут до Миллисент дошло, как все было на самом деле.
– Так, значит, вы нарочно поменяли мою карточку на чью-то еще, чтобы прочесть, что я там написала? Вы дали мне вместо моей карточки пустую?
– Да.
– Я должна была бы догадаться раньше. Ведь еще до встречи с вами мне было известно, что вы негодяй и повеса, которому ни в чем нельзя доверять. Я знала, что не просто так вас причисляют к «скандальной троице». Хорошо же вы носите свой титул, лорд Данрейвен!
– Я не так дурен, как постарались убедить всех сплетники. Я поменял карточки только потому, что подумал, не работаете ли вы на светского вора.
– Что?! Да это просто смешно.
– Подумайте хорошенько, Миллисент. Это была вполне обоснованная идея.
– Нормальному человеку это и в голову бы не пришло. Что заставило вас прийти к такому выводу?
– Логика. Первую вещь украли именно тогда, когда вы приехали в Лондон. На двух балах я обнаружил вас в тех частях домов, где гостям быть не положено, – и вы что-то записывали на своих бальных карточках.
Миллисент заморгала.
– Вы видели меня дважды?
– В первый раз это было в тот вечер, когда мы встретились в узком коридоре, а во второй – на той же неделе, позже, когда вы находились в комнате, не предназначенной для гостей, перед камином.
– И вы меня там видели?
– Да, и вы снова что-то писали на оборотной стороне карточки.
– И вы следили за мной, надеясь, что я выведу вас на светского вора?
– Да, все было более или менее так.
– Каким образом мои записи на карточке могли быть связаны с такой личностью, как этот грабитель? – с негодованием спросила Миллисент.
– Я подумал, что вы, возможно, записываете, какие вещи легко украсть из того или иного дома и спрятать под плащом или фраком. Отмечаете, что можно легко унести, не привлекая внимания.
Это было невероятно.
– Господи Боже! Вы решили, что я воровка?
– Сообщница. Я решил, что вы отдаете свои записки вору, чтобы тот, появившись позже, мог украсть что-то из указанного в вашем списке.
Миллисент почти утратила дар речи – почти.
– Как это низко с вашей стороны. Неужели все это время вы разговаривали со мной, танцевали, вы даже целовали меня в лавке так страстно – и думали, что я воровка. Как это могло быть? – Эта мысль казалась ей оскорбительной.
– Нет, я еще не думал так о вас, когда мы целовались в лавке. На тот момент я считал, что вы просто записываете имена, титулы и еще какие-то вещи относительно людей, чтобы не ошибиться, когда в следующий раз вы их встретите. Поцеловал же я вас потому, что мне этого хотелось, и никакой другой причины не было.
Миллисент покачала головой.
– Это звучит неубедительно. Вы проявляли интерес ко мне, потому что вам хотелось больше узнать, чтобы выяснить, на кого я работаю.
– Не совсем так. Я нахожу вас чрезвычайно привлекательной, Миллисент. Вы должны это знать. Но и поимка вора меня тоже интересует, так как я очень хочу вернуть ворона.
– Мне кажется просто ужасным, что вы подумали, будто я имею что-то общее с тем презренным типом, который берет то, что ему не принадлежит.
– Это не более ужасно, чем писать о частной жизни людей и публиковать это в газете.
– Нет, сэр, это гораздо ужаснее, – убежденно сказала Миллисент.
– Почему же? Мне странно слышать это от леди, которая записывает сплетни.
– Но я не краду ничью личную собственность.
– Да, вы только крадете у людей их личную жизнь и доброе имя.
Миллисент открыла рот, собираясь сказать, что она делает это, только чтобы помочь сестре своего отца, но хотя Чандлер и узнал, чем она занимается, он по-прежнему не знал, кто является лордом Труфиттом, и хотя бы это Миллисент должна была сохранить в тайне. Она отвернулась и промолчала.
– Зачем вы это делаете?
Она сказала, стоя к нему спиной:
– Я ничего больше вам не скажу.
– Ради денег?
Это заставило ее снова повернуться к лорду Данрейвену.
– Нет.
– Кто-нибудь заставляет вас этим заниматься?
– Конечно, нет. – Она отошла от графа, направляясь к диванчику, но он пошел за ней. Миллисент взглянула на дверь. Сколько времени нужно Гленде, чтобы передать миссис Браун просьбу поговорить с кухаркой о чае?
– И все-таки зачем?
Миллисент хотелось сказать ему правду, признаться, что она вовсе не получает удовлетворения от того, что делает. Но она не посмела. Поймали ее – но не ее тетку. Миллисент не могла сообщить лорду Данрейвену, что ее тетка и есть лорд Труфитт. Она приехала помочь тетке сохранить за собой работу, а не разоблачать ее, поставив в такое положение, что ей придется лишиться своего заработка.
– Причины вас не касаются, и я не стану о них распространяться.
– Полагаю, что Хиткоуты и леди Беатриса не знают, чем вы занимаетесь.
К счастью, это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. Если она будет осторожна, ей не придется говорить ему больше, чем это необходимо.
– Леди Беатриса и Хиткоуты очень добры ко мне. Мне было бы неприятно, если бы они узнали о вашем открытии.
– Я могу обнародовать, кто вы, и вы потеряете работу.
– Я потеряю нечто гораздо большее, – серьезно прошептала она, с ужасом чувствуя, что скандал выгонит ее из Лондона, как когда-то выгнал ее мать. – Я уверена, что леди Беатриса попросит меня уехать. – Она ведь больше не будет полезна тетке.
И вдруг в голове у Миллисент мелькнула спасительная мысль. На мгновение она замерла, а потом повернулась и посмотрела лорду Данрейвену в глаза.
– Я могу попросить вас, сэр, не предпринимать никаких поспешных шагов? Думаю, я знаю способ, как вам помочь.
Лорд Данрейвен вопросительно поднял брови.
– Помочь мне? Это каким же образом? Да вы просто извели меня своей писаниной.
Миллисент сжалась. Он говорил так, что ее занятие действительно казалось чем-то ужасным, но она все равно не откажется от своей идеи.
– Я могу помочь вам найти светского вора.
Чандлер улыбнулся, потом фыркнул.
– Вы меня удивляете, но, черт побери, мне это нравится, Миллисент. Так какже вы можете помочь мне найти вора?
– Во-первых, я слышу то, чего не слышите вы. Вы – граф. Люди следят за своими словами, когда вы рядом, но со мной они не так осторожны. Я могу услышать больше новостей относительно светского вора, чем вы.
– Я каждый день общаюсь с Доултоном и остальными. Полагаю, что это дает мне возможность услышать новости раньше вас, если только у вас нет информатора на Боу-стрит.
– Ну конечно, нет. Но ни вы, ни ваши полицейские не могут слышать, о чем говорится в дамской комнате. Например, я услышала там, что есть некий граф, который присматривает богатую невесту, потому что слишком сорил деньгами и от состояния его ничего не осталось.
– Неужели? Кто же это?
Миллисент улыбнулась с видом победителя.
– Вот видите, значит, есть кое-какие сплетни, в которые я посвящена и которые вам хотелось бы услышать.
Лорд Данрейвен снова нахмурился.
– Вам действительно нравится меня испытывать.
– То же самое я думаю о вас.
– Как может какой-то бедолага, растративший свое состояние, помочь мне найти вора?
– А может, он и есть тот, кто крадет ценные вещи. Ему ведь нужно где-то раздобыть деньги, чтобы удержаться на плаву, пока он не найдет подходящую невесту.
– Хмм. Это вполне вероятно.
– И вор должен принадлежать к высшему обществу, чтобы иметь возможность воровать в таких домах. С этим согласны все, кроме тех, кто считает, будто ворует призрак.
– А их число, похоже, растет.
– Никто не сообщил, что видел на приемах какого-то незнакомого человека. – Миллисент грустно усмехнулась. – И я полагаю, мы с вами не станем отрицать, что вовсе не призрак выходит из домов с фамильными ценностями.
– В этом наши мнения совпадают. Да, пожалуй, вы могли бы быть мне полезны.
– Лорд Данрейвен, вы говорите так, словно я – какая-то старушка.
– Старушка? Ну уж нет. Скорее помощница. Ладно, мисс Блэр, мы станем на некоторое время партнерами. Я не буду разглашать вашу тайну, а вы обещаете сообщать мне то из услышанного вами, что могло бы вывести нас на вора.
У Миллисент точно гора с плеч свалилась. Слава Богу, она удержала его, и он не спросил имени лорда Труфитта. Они уже подошли к этому совсем близко.
– Даю слово.
– Итак, кто же этот титулованный глупец, растративший свое состояние?
– Чтобы узнать ответ, вам придется прочесть завтра раздел лорда Труфитта.
– Это таким способом я буду получать от вас информацию? Читая скандальную хронику?
– Не всегда, но мне кажется благоразумным начать с этого. Кстати, теперь мне понятно, почему вы не принесли мне пирожных.
– О чем вы говорите? Снова хотите сменить тему разговора?
– Да. Мне сказали, что вы приносите абрикосовые пирожные каждой леди, к которой приходите с визитом, и что ваш повар печет их лучше всех в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33