Но это – военные успехи короля…
В замешательстве Эннис переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она изо всех сил сжимала губы, чтобы не зарыдать. Наконец Рольф отпил из кубка и прочистил горло:
– Мы взяли Рочестер, но об этом я вам писал. Мой брат был там на стороне мятежников. Иоанн заключил его в тюрьму, но, по крайней мере, он жив.
Он замолчал, глядя в свой опустевший кубок, который Эннис поспешила снова наполнить. Она спрятала сжатые руки между колен, понимая, что не это так странно и страшно вывело Рольфа из обычного состояния. Глубокая жалость переполняла ее, и она устремила на мужа пристальный взгляд, как бы пытаясь перелить в него часть своей душевной силы. Их глаза встретились – впервые с его возвращения, – и ее поразило их выражение: это были мертвые глаза загнанного существа.
– Я всегда радовался войне, – задумчиво произнес он глухим шепотом, как будто говорил сам с собой. – Мне доставляло удовольствие штурмовать стены замков, сражаться с достойным противником, добиваться победы в опасном бою. Я никогда не нарушал рыцарской чести и испытывал гордость за свои поступки, так как воевал за справедливость. И в этом был смысл моей жизни. – Голос Рольфа изменился, стал резче: – Но никакого достоинства, чести и смысла не было в том, что заставил нас делать король. Это все равно что запереть лошадей в конюшне и поджечь! Вот что это за война…
Эннис похолодела. Она взглянула на сэра Гая, его лицо было таким же безжизненным, а глаза, в которых раньше плясали веселые огоньки, стали пустыми, словно у старика.
– Весь восток страны был отвоеван королем, – сказал Гай слабым голосом. Слова звучали так, будто из него их вытягивали по одному. – Куда ни посмотришь – всюду трупы. Горы трупов. После падения Рочестера король приказал нам идти с ним, потому что наши люди опытны и у них хорошие командиры. Я сначала был счастлив участвовать… Счастлив!
Он остановился, чтобы подлить вина в свой кубок. Его рука заметно дрожала.
Устремив на нее страдальческие глаза, сэр Гай прошептал:
– Нам приказали жечь все, убивать всех. Стариков и старух. Матерей. Младенцев. Своих людей мы еще могли контролировать, но эти кровавые французские наемники короля! – Он тяжело сглотнул. – Это их развлекало. Иоанн напустил их на Англию, как стаю голодных волков, и они пожрали здесь все. Младенцы, поднятые на пики, – святая Мария, только бы никогда больше этого не видеть!..
От ужаса, вызванного рассказом Гая, у Эннис похолодело внутри. Рольф упорно глядел внутрь своего кубка, его губы сжались и побелели.
– Это месть короля? – спросила она шепотом. – Это он предал Англию во власть наемников?
Рольф пошевелился:
– Нет, не настолько он сошел с ума. Когда он чувствовал хороший выкуп, то всегда с радостью щадил врагов. Нашим солдатам было приказано защищать тех, кто был готов платить.
Чуть помедлив, Эннис спросила:
– И вы не можете повернуть своих людей и возвратиться домой? – Это была несбыточная мечта, она знала, но сейчас, глядя в глаза Рольфу, ей почудилась там слабая надежда на его согласие.
Рольф с горечью рассмеялся:
– Я так бы и сделал, несмотря ни на какие клятвы, но я не могу.
– Почему?
Подняв глаза на нее, он сказал безнадежно:
– Мой брат Джеффри в руках короля. Если я не подчинюсь его приказам, мой брат умрет. Если я даже откажусь от него, поскольку он взрослый мужчина и сделал свой выбор, мне нельзя забывать, в чьих руках остался мой сын. Сибрук сейчас готов на все, только бы снова вернуть милость короля, после того как стало известно о его играх с мятежниками. Он не задумываясь передаст Джастина Иоанну как заложника моей покорности. Я не стану рисковать своим сыном.
Кровать тонула в густой тени. Рольф снял с себя одежду и повесил на спинку кровати, затем скользнул под покрывало и повернулся к Эннис. Она обняла его и прижала к себе, пытаясь удержать навсегда.
Он лежал неподвижно. Так много смертей и страданий вокруг – как он осмелится снова оставить ее? Как он может ее уберечь, если должен вернуться к королю?
Рука Рольфа скользнула по ее плечу и коснулась груди. Она вздрогнула под его лаской и придвинулась ближе. Он ощутил ее мягкую кожу, ее грудь прижалась к его груди, ее бедра с ласковой настойчивостью прильнули к его бедрам… Но он не чувствовал ничего: ни страсти, ни жизни. Ничего, кроме всесильного уныния, овладевшего им.
Через какое-то время она слегка отодвинулась.
– Мой лорд! Я огорчила вас?
– Почему женщины всегда винят во всем только себя? – пробормотал он, почувствовав, как она напряглась. – Нет, возлюбленная. Это не так. Это не вы виноваты, а я и то, что пришлось мне увидеть недавно. Мне кажется, что я пахну смертью.
Она мягко сказала:
– Позвольте мне согреть вас. Вам холодно. Перевернитесь на живот и постарайтесь заснуть.
Она поднялась на колени над ним и принялась массировать его измученные мускулы, нежно и в то же время сильно разглаживая их, как если бы месила тесто. Ее руки двигались вверх и вниз от лодыжек к плечам и обратно. Медленно, постепенно его напряжение стало спадать. Под ее пальцами он расслаблялся…
Наконец Рольф перевернулся на спину, на этот раз уже возбужденный. Он потянул ее на себя, посадил верхом и ворвался в нее, только сейчас поняв, как же сильно он изголодался. Ладонями сжав ее талию, он с силой поднимал и опускал ее до тех пор, пока она не вскрикнула и ее не сотрясла судорога освобождения.
Когда он слегка замедлил свои движения, она вдруг яростно вцепилась в него и перевернула, заставив его лечь сверху. Казалось, они сражаются, а не любят, их тела напрягались, как у борцов. Они сплетались, как змеи, переворачивались и извивались… Потом, когда все свечи догорели, а первые бледные тени рассвета коснулись окон, они замерли в полном изнеможении. Тела их были опустошены, а души успокоены. Прижавшись друг к другу, они погрузились в сон.
– Я пробыл здесь более четырех месяцев. Пришло время мне присоединиться к Иоанну, а вам отправиться в безопасное место.
Рольф смотрел в сторону, чтобы не видеть расстроенное лицо Эннис. Расставаться с ней было для него мучительно, но взять ее с собой он тоже не мог – находиться с ним рядом было слишком рискованно. Он не в состоянии обеспечить благополучие Джастина, но для безопасности жены постарается сделать все возможное и невозможное.
– Но почему я должна уехать отсюда? – спросила Эннис. Ее голос слегка дрожал, и она пожирала глазами комнату, как будто хотела навеки запечатлеть ее в памяти. – Драгонвик – самый мощный замок из всех, какие я знаю.
– Верно, но тем больше искушения для рыцарей принца Людовика овладеть им. А вспомните, как год назад его почти взял Тарстон с помощью обычного предательства. Я не хочу рисковать вами в мое отсутствие.
– И вы отправляете меня в женский монастырь! – вскричала Эннис. – Вы думаете, там я буду в большей безопасности?
Рольф молча смотрел на нее сверху вниз. Ему не хотелось рассказывать об участи женщин в замках, захваченных Иоанном. Он навидался кошмаров… Вряд ли французский принц будет теперь великодушней, тем более что взять Драгонвик ему будет вдвойне приятно – как замок одного из баронов Иоанна.
– Если бы я не думал, что там безопасней, я бы не посылал вас туда, – тихо произнес он. – Это маленький монастырь, и он не имеет ценности для алчных захватчиков. Не думаю, что французы станут возиться с ним.
Чтобы не напугать ее еще сильнее, Рольф ничего не сказал о дополнительных мерах предосторожности: воины, которые проводят ее до монастыря, не вернутся домой, но тайно будут находиться поблизости на случай неожиданной опасности. Мало сейчас в Англии осталось безопасных мест. Принц Людовик вторгся в страну в мае. Его войска почти не встретили сопротивления. Лишь несколько замков оказались достаточно сильными, чтобы противостоять ему. Но таких были единицы. Одна за другой крепости сдавались захватчикам. К августу почти три четверти английских баронов признали свое поражение.
В сентябре стены Драгонвика ломились от беженцев со всей округи, и весь Линкольншир был охвачен смутой.
Отвернувшись от Эннис, Рольф через окно разглядывал двор замка.
– Многие мятежные бароны сейчас снова меняют хозяина. Они видели, что творит Людовик, и теперь, набравшись горького опыта, возвращаются под знамена Иоанна. Лучше уж дьявол, которого знаешь, чем незнакомый, чужой. Я иду к королю, чтобы помочь ему освободить замок Линкольн. Его оборону сейчас возглавляет леди Николаа де Хай, но трудно сказать, как долго она еще будет держаться.
Он повернулся к Эннис. В ее голубых глазах был страх. Горло его сжалось от тревоги. Как объяснить ей, что он боится за нее? Как выразить словами такую простую мысль? Он не знал. Он просто пытался сделать то немногое для ее безопасности, что было еще в его силах. И он молился, чтобы это немногое ему удалось.
– Вы считаете меня не такой храброй, как Николаа де Хай? – спросила Эннис. – Не верите, что я могла бы держать оборону не хуже, чем она? – Она указала на двор за окном. – Вы назначили умелого и храброго кастеляна, и я не настолько глупа, чтобы открывать ворота кому попало.
Прикрыв ее руку своею, Рольф с тяжелым сердцем сказал:
– Почему французы осаждают Линкольн, как вы думаете? Они знают, что его обороняет женщина, и им поэтому кажется, что так взять замок будет быстрее и проще.
– Но теперь-то они поняли, что это совсем не так, – резко заметила она.
Он мрачно улыбнулся:
– Да, но, если Линкольн все-таки падет, леди Николаа ждет ужасная участь как раз потому, что она так упорствовала. Я не хочу рисковать вами.
Эннис глубоко вздохнула:
– Я подчиняюсь, милорд, но не могу сказать, что с охотой.
Он прижал ее к груди:
– Моя воинственная маленькая жена! Я знаю вашу отвагу и что вы до последнего вздоха будете защищать Драгонвик. Но ведь это же только камни, не более того. Вы же для меня значите все. Я вынужден вас оставить, но чувствовать, что вы в опасности, для меня невыносимо.
Она оглянулась. Ее глаза изучали его лицо как бы в ожидании чего-то. И он тоже с тоской и тревогой глядел на нее. Нелегко было решиться оставить ее одну, но все, что он мог сделать, – постараться найти для нее хоть мало-мальски безопасное место. Он страдал от сознания того, что не способен защитить собственного сына. Может ли он рисковать всем, что любит?
Господи, как бы хотел он найти слова утешения для нее, просто сказать ей, что все будет хорошо. Но никакие слова не уменьшат ее страхов, и, если говорить правду, он не может быть уверен в благополучном исходе. Ему осталось только надеяться и молиться.
– Я отправлюсь, куда вы прикажете, – мягко сказала Эннис, – и я постоянно стану молиться за вас.
Он обнял ее и ответил:
– И молитесь за Джастина. Нынче опасность нависла над всеми нами, и тем более над маленьким мальчиком.
Эннис прижалась лицом к его груди, ее губы касались бархата его накидки, когда она шептала:
– Джастин бравый парень, как и его отец. Он выдержит все, как и каждый из нас. Бог не допустит, чтобы мы разлучились теперь…
– Надеюсь, вы правы, дорогая. Надеюсь… – Он запрокинул ее голову и стремительно, страстно поцеловал. – В монастыре вам ничто не будет угрожать. Добрые сестры присмотрят за вами, и Бог не оставит всех нас.
Но не успел Рольф проводить ее до маленького женского монастыря близ Гедни, едва он отъехал, оставив ее одну у ограды, как желание вернуться уже овладело им, и только с трудом он его пересилил. Он видел своими глазами, что сделал Иоанн с монастырской церковью и деревней в Кроулэнде, он видел, как король собственноручно поджигал поля спелой пшеницы вокруг монастыря Святого Гутлака… После всего этого он не мог быть уверенным, что Эннис будет в безопасности даже в Божьем доме.
– Я думаю, здесь ей будет намного спокойнее, милорд, – сказал сэр Гай, когда они отъехали от Гедни. – Это бедный монастырь, и в нем нет ничего, что бы могло возбудить интерес захватчиков. – Он сделал паузу, затем добавил: – А воины, которых вы оставили для охраны, отлично знают свое дело. При первом же признаке опасности леди Эннис немедленно перевезут в надежный тайник.
Рольф ничего не ответил. Где сейчас в Англии безопасно? Ему остается только делать все возможное для окончания смуты. Если бунтовщики увидят, что войска короля действуют со всей решительностью, они уступят. Да и приверженцы принца Людовика, если верить слухам, отступают, медленно, но неуклонно. Длительная осада Дувра, предпринятая французами, не приносила успеха, поскольку Хьюберт де Бург, возглавлявший оборону, был непоколебим. Фламандские авантюристы тоже не давали французам покоя. Не менее тысячи лучников пряталось в густых диких лесах, они появлялись оттуда только затем, чтобы обрушить на противника свои смертоносные стрелы, от которых, как говорили, погибла не одна тысяча оккупантов. Людовик чувствовал усталость и терял мужество.
Освобождение Линкольна заняло мало времени, поскольку французы получили страшный урок, когда Иоанн после свирепого наступления жестоко расправился с английскими бунтовщиками. Осаждавшие бежали от королевских войск до острова Эксхолм. Король безжалостно преследовал их. Рольф со своими людьми сопровождал его. В окрестности Трента были посланы наемники, предавшие остров огню и мечу. Затем Иоанн повернул на Лондон.
Рольф поборол желание навестить Эннис в монастыре. Он не хотел привлекать внимание Иоанна к этой маленькой обители из боязни, что тот устроит там такое же жуткое побоище, как и в монастыре Святого Гутлака. Тогда Рольф ничем не мог помочь соседям, но только молча смотрел, как линкольнширские поля, на которых уже золотились хлеба и которые ждали жатвы, превратились в пылающий факел. Дома, фермы, хозяйственные строения – все было разрушено и сожжено, а король жадно наблюдал за этим зрелищем. Вид этих разрушений был Рольфу мучителен, хотя он и понимал, что если король хочет победить, то должен лишить своих противников и фуража. Многие обвиняли короля в медлительности и трусости, но натура его была хитрой и деятельной, а стратегия – чудовищной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45