Пламя охватило одну из надворных построек. Сражение разгоралось.
Никогда, даже во время осады замка Монморанси, она не была в такой опасности. И вот теперь, когда она под защитой самого могущественного рыцаря страны, жизнь ее висит на волоске. Конечно же, только предательство могло стать причиной несчастья, и она терялась в догадках, кто здесь мог изменить своему лорду.
Снизу послышались глухие удары и треск. Вновь и вновь раздавались они, равномерно и мощно, как шум отдаленного шторма. Из окна Эннис не было видно, но было ясно, что сражение переместилось под стену жилого помещения. Она перегнулась через подоконник, чуть было не выпав наружу, и увидела стенобитное орудие, производившее эти звуки. Тараном ломали дверь! Святая Мария! Враги штурмуют вход в центральное здание… Сейчас они ворвутся… Отскочив от окна, она схватила декоративный, украшенный самоцветами кинжал и прицепила его к поясу. Затем поменяла обувь, натянув кожаные полусапожки, которые Белл включила в ее гардероб. Здесь же в комнате стоял сундук, привезенный из Стонхема, где лежали разные мелочи, которые могли понадобиться ей в первое время после свадьбы. Она опустилась рядом с ним на колени и с трудом откинула тяжелую крышку. Там она обнаружила еще один клинок, грубый, удобный и похожий на оружие. Им она заменила драгоценную игрушку у пояса.
С колотящимся сердцем Эннис поднялась с колен. О, только бы врагов остановили, пока они не ворвались во внутренние помещения! Где Рольф? Цел ли он? Если его ранят – о, пусть тогда король осудит негодяев, пусть их приговорят к смерти! Она сама готова взять в руки топор палача и снести их головы!
Конечно же, только мятежники могли напасть на замок лояльного к королю барона. Это ясно. Король бы не послал людей штурмовать такую крепость, как Драгонвик, тем более что ее владелец принес ему присягу.
Время шло, Эннис перебегала от одного окна к другому, пытаясь понять, что происходит. Почему никто не принесет ей весточку? Неужели ее здесь забыли?
Шум боя усилился. Она подбежала к восточному окну и выглянула. У нее перехватило дыхание, а пальцы судорожно вцепились в каменный подоконник. Она узнала цвета атакующих – цвета дома Моубрэй. Солдаты сражались с яростью – и отнюдь не на стороне Драгонвика.
В полном расстройстве она опустила голову и закрыла руками лицо. Вильям Моубрэй был откровенный мятежник. Сэр Раннулф Моубрэй оставил свою службу у него, чтобы, как ей казалось, присоединиться к лоялистам. Неужели она так ошибалась? Как сэр Раннулф, бывший вассал Бьючампа, мог предать ее? Во имя Господа, пусть она ошибется!
Неожиданно в дверь громко постучали. Эннис подпрыгнула от неожиданности, сердце ее готово было выскочить из груди. Шум повторился. Но вдруг, к ее облегчению и радости, раздался знакомый голос:
– Миледи! Это Белл! Откройте, прошу вас!
Вне себя от радости, Эннис подбежала к дверям. Белл невредима, и теперь они будут вдвоем! Может быть, у нее есть новости, а может быть, это Рольф послал за нею служанку…
Тяжелый засов поддался не сразу, но все же отодвинулся со скрипом. Тут же грубый сильный удар обрушился на дверь снаружи, она стремительно распахнулась, едва не сбив Эннис с ног.
Белл действительно стояла в дверном проеме, но к ее горлу был приставлен кинжал, а держал его воин в цветах Моубрэя. Он ухмыльнулся:
– Очень мудро, миледи. Позвольте войти.
И тут же еще трое ворвались в комнату и схватили Эннис под руки.
Рыдая, Белл проговорила:
– Я не хотела вас предавать, миледи! Но ведь они бы убили меня, не сделай я, чего они хотели…
– Я тебя не обвиняю, – ответила Эннис, глядя на солдат, толпящихся в комнате. – Я обвиняю презренных людей, которые прячутся за женской юбкой.
– Может, и так, – коротко сказал воин, – но нам приказали доставить вас к нашему лорду любой ценой. И мы это сделаем.
В ужасе Эннис пыталась сопротивляться, но все было тщетно. Ей только и оставалось, что молиться, чтобы Рольф ее спас. И чтобы он сам был жив и не ранен.
Превозмогая боль, сэр Гай заставил себя подняться. Меч был крепко зажат в его здоровой руке. Немало времени понадобилось ему, чтобы достичь балкона, опоясывавшего зал. Опираясь рукою о стену, чтобы не упасть, он прижался лицом к деревянной стойке перил. Потрясенным взором он окинул сцену внизу. Одна из огромных дверей зала была сорвана и криво висела на петле. Дневной свет проникал внутрь и освещал дикий разгром. Вооруженные люди яростно бились, мечи звенели и сыпались искры, когда клинки скрещивались.
Истерические вопли служанок, попавших в гущу боя, усиливали хаос. Лай собак мешался с проклятиями солдат. Стол с грохотом перевернулся, взметнув тучу пыли и камышовой соломы. Настенный гобелен упал, накрыв собою двоих противников, которые изо всех сил пытались освободиться.
– Дерьмо… – прорычал Гай, сжав зубы от боли. Проклятый дурман все еще заволакивал мозг. Он отпустил деревянную стойку и оперся на меч. Первое, что он сделал, едва разобрав звуки боя, – схватился за оружие. Его можно использовать и как костыль. Хорошо еще, что он не выпил вторую порцию травяного зелья. Хватило и одной. И все же отрывочные образы реальности проникали в затуманенное сознание, как лучи солнца через густые облака…
С трудом передвигаясь, используя рукоятку меча как костыль, Гай доковылял до верхней части галереи для музыкантов. Здесь он облокотился на ограждение и вновь посмотрел вниз. Будь они прокляты… Эти мятежники хотят использовать ле Дрейка против короля. Если они возьмут Драгонвик, в их руках окажется ключ к большей части Линкольншира. Они соединятся с другими мятежниками графства, и тогда король будет почти бессилен против них. Но он появится здесь, услышав о случившемся. Король удивительно цепко держится за все, что считает своим. Он непременно пошлет войска, чтобы усмирить бунтовщиков. Это выступление раздробит его силы, ослабит его, но он не станет учитывать такие «мелочи»: он не обладает стратегической мудростью и осторожностью Ричарда. Этим изъяном его характера, видимо, и воспользовались бунтовщики, напав на Драгонвик. Разделяй и властвуй. Да, древняя мудрость ничуть не устарела.
Тяжело дыша, Гай с большим трудом выпрямился. Он так ослаб, что любая его попытка вмешаться в борьбу означала бы только смерть. Но отсиживаться и ждать было подобно пытке.
А борьба шла не на жизнь, а на смерть. Захваченные врасплох и одурманенные вином воины Драгонвика сражались отчаянно, но безуспешно. Не всех вообще удалось поднять на ноги. Но где Рольф? Лорд Драгонвик должен быть среди защитников внутренних помещений.
Гай рассматривал сражающихся, но не видел его среди них. Хотя и казалось, что уже прошли часы, в действительности битва началась сравнительно недавно. Неужели Рольф так и не вышел из спальни? Неужели никто не сообщил лорду о нападении? Ведь не мог же он не слышать звуки боя, как бы ни был упоен своей красавицей женой!
На всякий случай Гай решил сам узнать, проснулся ли Рольф, осведомлен ли о происходящем.
Подъем по винтовой лестнице занял у него намного больше времени, чем обычно. Когда же он достиг верхней площадки, нога его болела невыносимо. Хоть он и старался преодолеть боль, пришлось все же сделать паузу и отдохнуть. Он прислонился спиной к стене, судорожно глотая воздух.
Меч он выставил перед собой и обеими руками оперся на рукоятку. Дурман в его теле все еще буйствовал, отчего в ушах звенело, а сердце стучало, как кузнечный молот. Он потряс головой, пытаясь ее прочистить, и вдруг замер.
Из верхнего коридора до него донеслись голоса. Женский был резкий и гневный, и он узнал леди Эннис. Неужели она с Рольфом? Раньше у них были трения, это бесспорно. Но Гай и представить себе не мог, чтобы она говорила с ним в таком тоне. В ее словах звучало презрение, которое он не умел объяснить.
В замешательстве он отступил и спрятался в маленьком алькове, отделенном от коридора занавеской. Едва он задернул ее, как голоса приблизились.
– Вы будете вечно каяться в этом, безмозглый болван, – грубо сказала Эннис. – Когда мой лорд узнает о том, что вы сделали, у вас недостанет времени даже на то, чтобы оплакать свой подлый поступок.
– Когда ваш лорд узнает об этом, – пробурчал мужской голос, – он будет делать все, что от него потребуют. Меня не волнует, кого он за это убьет, потому что ему будет совсем не до того.
Наступила тишина, и Гай слышал только стук башмаков и шарканье ног по камням. Тихо звякало оружие. Он понял, что там несколько солдат. Если он попробует вмешаться, они его просто убьют. Конечно, он с радостью отдал бы жизнь, если бы это спасло леди. Но его смерть ей ничем не поможет. А вот любые сведения – да…
Гай, затаив дыхание, изо всех сил напрягал слух.
– И что же такое ваш лорд? – презрительно сказала Эннис. – Он попросту надутый павлин, если думает одолеть Рольфа Драгонвика. Думаете, сэр Раннулф одолеет Дракона в честном бою?
Воин грубо загоготал:
– Раннулф? Да сэру Раннулфу в жизни не додуматься до такого плана. Нет, миледи, поищите кого-нибудь поумнее.
– Если не сэр Раннулф… – Голос Эннис удалялся и слабел, по мере того как солдаты и их пленница, миновав альков, уходили все дальше. Они уже начали спускаться по ступенькам. Гай ловил каждый звук: – Если не сэр Раннулф, значит, граф Моубрэй тот глупец, который учинил это!
Новый взрыв хохота был ей ответом:
– Это вы глуповаты, миледи, если думаете, что Вильяму Моубрэю хватит смелости для такого!
– Тогда кто? – потребовала Эннис. Ее голос был едва различим.
Пытаясь уловить ответ, Гай отодвинул край занавески. Уже едва слышным отзвуком до него донеслось:
– Сибрук…
Вздох изумления вырвался из груди Гая, пальцы крепко впились в грубую материю. Тарстон! О, этот коварный граф ввязался в опасную игру! Когда Рольф узнает правду, он снесет Стонхем до основания. Останутся только руины и дым над ними…
Шаги и голоса удалились. Гай выбрался из алькова и огляделся. Никого. Со всей возможной осторожностью он двинулся вперед, используя меч как костыль. Острие со скрежетом скользнуло по каменному полу, и он чуть не упал, пока с трудом не обрел равновесие. Затем поплелся дальше, рукой опираясь о стену. Он искал Рольфа!
Он должен найти его, должен ему рассказать правду о нападающих! Поскольку они одеты в цвета Моубрэя, обвинят в преступлении невиновного Вильяма. Рольф должен узнать все раньше, чем направит свои силы и поиск в ложном направлении. Торопясь, Гай начал спускаться по лестнице. Он пытался идти тихо, пересиливая желание ускорить шаги.
Его внимание было полностью занято этими мыслями, и, когда он заметил человека у себя за спиной, было уже поздно. Только легчайший звук шагов да неясная тень сзади насторожили его. Гай успел податься чуть в сторону, и удар не раскроил ему затылок, но был такой сильный, что, ослепнув от боли, на черных крыльях уносившей его в беспамятство, он полетел вниз по каменным ступеням головой вперед. Последняя его мысль была о том, что он не успел спасти Эннис. Опоздал. Затем наступил мрак.
13
Внутренний двор Драгонвика медленно погружался во тьму. Неясные тени сгущались на камнях, залитых кровью и усеянных трупами. Скрип поднимаемой решетки смешивался с бранью людей и бряцанием оружия.
Рольф мрачно подводил итоги. Много его людей погибло. Захватчикам тоже досталось. Те, кто сумел, отступили. Остальные были отправлены в темницу, где их ждал допрос. Цвета Моубрэя повсюду были в крови и в поту, но никакого удовлетворения Рольф не ощущал. Он давно не враждовал с Вильямом Моубрэем, и, не одобряя действий короля, они оба соблюдали нейтралитет. И вот сейчас Рольф не мог понять, зачем Моубрэю понадобилось нарушать этот неписаный мирный договор. Времена воистину безумные, если люди отказываются от выгодного и спасительного мира.
Рольф вспомнил, как он вылетел во двор, даже не закрепив как следует доспехи, как мечом проложил себе путь к караулке, где спали его пьяные бойцы, как криком и ударами он заставил их собраться и обрушиться на Моубрэя. Это оказалось поворотным моментом битвы и произвело спасительное действие: неожиданное подкрепление позволило изнемогавшим защитникам крепости одолеть противника.
Он поднял руку, чтобы поправить шлем. Пот заливал его лицо и стекал по ушам. Доспехи висели на нем кое-как, большие участки тела оставались незащищенными. Корбет будет вне себя от этой неосторожности. Если, конечно, он жив. Молодой оруженосец не показывался с раннего утра, когда яростная схватка разгорелась внутри зала. Последний раз Рольф его видел, когда тот загонял визжащих служанок в относительно безопасные кухонные помещения.
Битва закончилась лишь к вечеру, когда небо окрасил закат. Слуги стали выбираться из своих убежищ. Большинство предпочло спрятаться, чтобы не угодить в гущу боя, где их могли покалечить или убить свои столь же легко, как и враги. В эти смутные времена, когда на замок нападали, все его мирные обитатели должны были спрятаться как можно надежней – таково было одно из строжайших правил обороны. Никогда еще Драгонвик не подвергался прямому штурму, даже в те дни, когда на его до половины возведенных стенах трудились каменщики, а землекопы только еще копали внутренний ров.
И вот теперь, глядя на разгром, учиненный солдатами Моубрэя, Рольф дал волю переполнявшей его ярости. Он накажет своих людей за потерю бдительности, а Моубрэй страшно пожалеет о том, что начал войну. Даже король не посмеет помешать отмщению.
Сняв шлем, Рольф прошел через разбитую дверь в большой зал. Он хотел поскорее сообщить Эннис, что бояться больше нечего. Он вообще удивлялся тому, что ее до сих пор не видно, хотя битва закончилась уже час назад.
То, что он увидел в зале, не было, конечно, чем-то неожиданным, но все-таки дрожь охватила его. Гобелены и занавеси были сорваны со стен и изрезаны. Перевернутые столы и скамьи годились теперь по большей части лишь на дрова. Подсвечники валялись в беспорядке, а на месте очага чернел огромный уродливый круг развороченных камней и золы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45