А во-вторых, всегда замыкался в себе, если его что-нибудь тревожило. Даже после пяти с половиной лет совместной жизни мне с трудом приходилось выуживать из него причину его беспокойства.
Да, с привычками бороться трудно.
— Ну хорошо, хорошо, — ворчливо согласилась я. — Я останусь в Уинтердейл-Парке, если ты так хочешь. Но, надеюсь, ты приедешь, как только это будет возможно.
Он сверкнул на меня глазами.
— Можешь рассчитывать на это, любовь моя, — сказал он.
Я покосилась на стоявших у буфета лакеев и опустила глаза в тарелку, чтобы никто не заметил ответного блеска в моем взгляде.
После обеда мы, как обычно, погуляли по парку с собаками. Затем играли в шахматы, пока не внесли поднос с чаем. Потом настало время ложиться спать.
Пришла пора для самого глубокого и интимного единения, которое существовало в нашем союзе. Мы прильнули друг к другу в супружеской кровати с пологом, в которой зачали наших очаровательных детей, и я ощущала невыразимую радость женщины, которая счастлива и уверена в своем счастье.
Он целовал мне шею и плечи.
Я глубоко вздохнула.
— Счастье — это так сложно, — пробормотала я.
— Вовсе нет, — сонно отозвался он. Филип всегда засыпал почти сразу после любви.
— Нет?
— Нет. — Он задул свечи, и в комнату через открытое окно устремился лунный свет. — Счастье — это очень просто, — сказал он.
— Так что же это такое, Филип? — с любопытством спросила я.
— Счастье — это ты, Джорджи, — ответил он.
Глаза мои наполнились слезами. Как приятно это слышать! Я чмокнула его в щеку, но он уже спал.
Я смотрела на своего мужа при свете луны. Он лежал на спине, волосы его чернели на белоснежной подушке, а широкие плечи занимали почти половину кровати.
Почему он все время засыпает на спине? Ведь в таком положении он храпит.
Я поцеловала его в плечо, легонько ткнула в бок, чтобы он перевернулся, удобно устроилась под одеялом и погрузилась в безмятежный сон.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38