«Отправляйся домой и дождись там меня, — хотелось взмолиться ей. — И я приду к тебе. Потому что у меня нет выбора».
Он покачал головой, пальцы его погрузились в жесткие пряди ее парика, разглаживая их по плечам.
— Вы и вправду хотите, чтобы я ушел?
— Да, — солгала она в пику самой себе и предательски взволновавшемуся телу. Ей хотелось сейчас совсем другого — чтобы он касался и гладил не только эти чертовы пряди.
— Я так и думал, — сказал он с улыбкой, — Но у нас есть еще одно незавершенное дельце. Возможно, вы сами подскажете, где мы могли бы закончить то, что начали в Лондоне.
Чего бы она не отдала, чтобы они действительно могли продолжить страстную интерлюдию, начатую в его лондонском кабинете! Она не давала Софии спать по ночам с тех самых пор, как ей пришлось бежать оттуда, как самому последнему воришке. А теперь вором стал он, беззастенчиво лишая ее разума.
— Нет, — еле слышно вырвалось у нее непроизвольно, поскольку мысленно она вела с ним разговор совсем об ином.
— Я говорю всего лишь о нашей неоконченной беседе, — чувственным шепотом успокоил ее Джайлз. Но шепот мгновенно разоблачил его прозрачную ложь.
Она заставила себя стряхнуть проклятый чувственный дурман. Да-а, Эмма крепко ошибалась в отношении этого мужчины. София ничуточки не любила его. Любить такого невозможно, ей не по силам. Этот со всей его самоуверенностью тут же присвоит себе все, чем она располагает, вплоть до души.
Ну, беседа так беседа. Еще пожалеешь.
Так, значит, эти предательские инстинкты подсказывают ей упасть в его объятия и рискнуть вечным проклятием? Да никогда!
Она выслушает его и пошлет подальше. Так безопаснее: и для него, и для ее сердца.
Но еле слышный внутренний голос, нашептывавший свои осторожные предупреждения в таверне, превратился теперь в иронический недоверчивый хохоток.
А-а, все равно, решила вдруг София. И, затаптывая все сомнения, заявила:
— Я знаю одно спокойное местечко.
И замолчала. Она не могла пригласить его к себе, но и не собиралась идти к нему в номер. Она не доверяла его обаянию, творившему с ее волей и телом черт знает что, не говоря о его дразнящих поцелуях и страстных объятиях.
— Там можно благополучно дождаться утра, — продолжала она. Уж это место охладит его пыл, да и на нее саму подействует не хуже прохладного душа. — Я выслушаю вас, но на рассвете уйду, а вы дадите мне клятву, что отпустите меня и немедленно покинете Париж. Согласны?
— Это во многом зависит от вас, леди Дерзость, — прошептал он, когда она двинулась вперед по мосту Де-Ла-Конкорд.
Она еле слышно пробормотала французское ругательство.
— На рассвете вы уйдете, лорд Траэрн. Это — ультиматум. Я больше не хочу смертей на своей совести.
Глава 7
Притаясь в темноте возле чьей-то двери, София пережидала, пока компания подвыпивших и шумливых солдат пройдет мимо. Она стояла, прижимаясь к груди лорда Траэрна спиной. Его рука крепко прижала ее к себе, будто он и вправду хотел защитить от опасности. Он даже набросил на нее свой темный плащ, так что ее совсем было не различить со стороны улицы.
Именно таким он и был в ее воображении, когда тетушка впервые сообщила ей о помолвке, — излучающим тепло, сильным, готовым защитить.
Как ей хотелось, чтобы это продлилось вечно!
О Господи, о чем она думает? София ущипнула себя, как делала еще девочкой, поймав себя на пустых мечтаниях. Очень отрезвляет. Заставляет сразу вспомнить о делах насущных. У нее нет времени на глупые девичьи мечты, простительные лишь наивной школьнице.
Она оглянулась на него:
— Как вам удалось разыскать меня?
Усмешка тронула его губы. Покопавшись в кармане, он вытащил какой-то предмет.
Перед ней на его пальце покачивался браслет, украденный ею у Делани. Она отступила на шаг и уставилась на посверкивающие даже в темноте бриллианты.
— Дьявол бы побрал Готье! Он же клялся мне сразу продать его итальянскому коммивояжеру.
— Не ругайте своего швейцарского друга, — успокоил ее Джайлз, положив улику в карман. — Я еле уговорил его согласиться продать этот чертов браслет. Но пришлось предложить вдвое больше, прежде чем он уступил наконец. И он считает, что у вас есть еще чем поживиться, если я интересуюсь драгоценностями. — Он смерил ее внимательным взглядом. — Ну, признавайтесь, он прав? Что у вас есть еще?
— Целые сундуки. Некоторые штучки вы сочли бы поразительно забавными. — Она мягко засмеялась своим мыслям и от чувства облегчения, что все же нечто такое удержало ее от продажи ожерелья в честь помолвки, подаренного им самим. Хотя деньги за дар отнюдь не помешали бы, сейчас она похвалила себя за то, что так и не решилась отдать его Готье.
Оставлю его себе на крайний случай, так объясняла она себе свой поступок, когда Готье уговаривал ее продать ожерелье вместе с другими драгоценностями. Предлагал очень хороший куш за столь изящную вещицу.
Теперь она поняла, что поддалась не сентиментальному чувству, а здравому смыслу. А в тот момент машинально отложила подарок жениха в сторонку от кучки вещей на продажу.
Сейчас эта предосторожность окупилась сторицей. Иначе пришлось бы выкручиваться, громоздя одну ложь на другую, пытаясь объяснить, каким образом подарок маркиза Траэрна невесте оказался в ювелирной лавке в Париже.
Маркиз Траэрн посмотрел, на нее с легким удивлением, не понимая, над чем она может смеяться в такую минуту. А София и не собиралась объяснять ему.
Взглянув ему в глаза, она спросила:
— Что вы намерены сделать с ним? — Если рассуждать здраво, то что мешает ей снова продать браслет?
— Возвращу его.
Ее рот от неожиданности приоткрылся, но слова застряли в горле, словно его ответ вызвал мгновенное удушье. Наконец она лишь пискнула от возмущения. Ах, значит, он собрался вернуть его хозяину? О Господи, некоторые мужчины никогда не умнеют!
Пьяные санкюлоты свернули за угол, путь был свободен. София и Джайлз могли идти дальше. Вне себя от возмущения, она решительно спустилась по ступенькам и топнула ножкой по булыжнику мостовой. Затем повернулась и пошла вперед.
— Вам не понравилось мое намерение возвратить драгоценность ее полноправному владельцу? — спросил Джайлз, догнав ее.
— Не могу поверить, что вы собираетесь возвратить мой браслет этому великовозрастному пакостнику! И это после того, как трудно он мне достался.
София резко остановилась рядом с высоким деревом в начале парка. Ее руки взметнулись, уперлись в бока и подергивались в такт ее возмущенным словам.
— Если вы считаете своим долгом вернуть ему браслет, то должны понять и то, что к концу месяца он снова окажется заложенным в ближайшей ювелирной лавке.
— Делани распродает свои семейные драгоценности? — Джайлз рассмеялся ей в лицо. — Что заставило вас прийти к такому выводу? Да с его богатством он может позволить себе купить десяток подобных и без какого-либо ущерба бросить их у всех на глазах в Темзу.
— В таком случае он и вовсе не заметит пропажи, так что можете спокойно вернуть его мне. — Софию взбесило, что Джайлз намекал ей на аморальность воровства. Это не та ситуация, когда мораль имела смысл. Да, она согласна с ним, что в большинстве случаев воровство заслуживает осуждения, но против таких, как Делани, любые способы хороши. Для них самих законы не писаны.
Он удивился.
— Отдать браслет вам? Чтобы вы снова продали его?
— Почему бы и нет? Я найду его золоту гораздо лучшее применение. — В этом София была абсолютно уверена. Делишки лорда Делани бесили ее.
— Вы меня так и не убедили, что у лорда Делани есть какие-то причины распродавать драгоценности своей матери. Когда она прослышит, что он спутался с вами, то устроит ему такую головомойку, что ему наверняка придется скупить чуть ли не весь магазин Рунделла и Бриджа, чтобы снова помириться с ней.
— Много же вы знаете, — сказала София, едва разжимая губы. Она снова круто развернулась и зашагала по улице. Когда Джайлз догнал ее, она бросила на него гневный взгляд. — И что именно он сделает, чтобы помириться с матерью?
— Что и всегда. Накупит подарков и вручит большую сумму денег. Не думаете же вы, что уволокли под своей юбкой последние остатки фамильного богатства бедняги Делани?
София остановилась как вкопанная.
— Именно это я и сделала. Стащила то, что у него оставалось.
Джайлз недоверчиво посмотрел на нее. Качая головой. О, эта мужская самоуверенность в собственной правоте и непогрешимости! Ну так она может выдать ему свежайшую информацию о богатстве Делани. София сделала шаг к Джайлзу и, ткнув локтем в бок, приподнялась на цыпочки, чтобы видеть его глаза.
— Состояния Делани больше не существует. Он его полностью спустил.
Он снова недоверчиво качнул головой:
— Спустил? Кажется, вы и сами начали верить в свои бредни.
Она беспомощно взмахнула руками.
— Чудненько, можете не верить мне, но как вы объясните то, что его мать вдруг упаковала чемоданы и внезапно покинула город? И это в начале сезона? — Она на секунду умолкла. — Его мать сбежала, чтобы спастись от кредиторов. Ясно?
— Даже если это правда, то откуда вы смогли узнать это? — спросил Джайлз. — Если Делани разорен, то очень сомнительно, чтобы его камердинер или кто другой из прислуги стал распространять эти шокирующие новости. И если.. бы он остался без единого пенни, то об этом бы гудело все общество.
Настала очередь Софии снисходительно улыбнуться.
— Вы бы очень удивились, узнав, что может рассказать камердинер. Особенно если его напитки оплачивает кто-то другой.
Джайлз повнимательнее взглянул на стоящую перед ним женщину. Такое откровение подтверждало его предположение, что она весьма тщательно выбирала свои жертвы. И объясняло, каким образом могла влезть в душу и распознать тайные желания.
Они остановились на углу.
— Так что вы и сами понимаете, почему не должны возвращать браслет.
— Но если Делани разорен; ему тем более срочно понадобятся деньги.
Она глубоко вздохнула и сосчитала до пятнадцати, чтобы не лопнуло всякое терпение.
— И вы думаете, что, как только отдадите ему браслет, он тут же бросится выплачивать свои долги? Вы и вправду знаете его лишь со стороны, да? — Она снова подбоченилась, но на этот раз ее голос звучал мягче, словно она хотела, чтобы он наконец понял нечто весьма важное. — Скорее всего он снова купит в свое пользование нескольких очень юных наивных девочек, которые оказались в крайне трудной ситуации. И поскольку вы даже не подозреваете о привычках Делани, позвольте просветить вас. Дело в том, что он предпочитает только девственниц. Юных, податливых, которых ему так просто сломать. Сломать в том смысле, что он наслаждается, когда ломает им косточки, избивая тростью. А вот когда они уже стонут от боли, окровавлены и умоляют о пощаде, вот тогда он созревает для сексуального пиршества. Совершенно безжалостен. Так что можете, конечно, отдать ему браслет, если хотите, но знайте, лорд потратит деньги еще на трех-четырех несчастных, новеньких в городе. И эти бедняжки, если выживут после ночи с этим чудовищем, будут остаток жизни заниматься тем, что станут подстилками тем мужланам, которым наплевать на их внешний вид.
Яростное выражение на лице Софии стало заметно даже сквозь толстый слой грима. Не говоря ни слова, она быстро зашагала прочь от Джайлза вдоль улицы.
Он, онемев, уставился ей вслед.
В обществе шептались о «забавах» молодого Делани, но Джайлз никогда не прислушивался к сплетням.
А Монти знал о таких случаях. Теперь понятно, почему он так яростно сопротивлялся решению Джайлза позволить Дерзкому Ангелу отправиться к Делани, остаться с мерзавцем наедине.
Джайлз кинулся ей вслед.
— Вы знали это и все же пошли к нему в дом? — Взволнованно спросил он, когда догнал ее. Он сильно дернул ее за руку и заставил остановиться. Он и сам не понимал, отчего вдруг разозлился на эту чокнутую. И на себя тоже.
И почему ему вдруг захотелось крепко обнять ее и утешить.
— Ну? Отвечайте! Почему вы пошли с ним? — повторил он вопрос, желая разобраться в мотивах ее поступка.
Она отрицательно покачала головой и отвернулась.
Медленно и нежно Джайлз отодвинул седые космы парика с лица Дерзкого Ангела и увидел, что огромные сапфиры ее глаз блестят от нахлынувших слез. Конечно, пред ней предстали события той проклятой ночи. Подняв руку, она смахнула со щеки пролившиеся слезы.
Нет, непонятно ее самоубийственное решение обокрасть Делани.
— Но почему именно он, если вы знали, на что он способен?
— Я познакомилась с одной из его жертв. — София не смотрела на Джайлза. Глаза ее уже были сухими, голос зазвучал строго, что придало ему искренность. Обычно ее голос удивлял дразнящими и игривыми нотками. — Я не выступала в роли судьи и не могла приговорить его к повешению, хотя веревка давно по нему плачет, но я была в силах отобрать у него золотые монеты и драгоценности. Без них он никому больше не навредит. Да и кто будет возмущаться, что его обокрали. Никто не станет осуждать это, и многие даже согласятся с тем, что он заслужил такую участь.
Чувство раскаяния сковало Джайлза.
Ему стало неловко, оттого что он смотрел на ее выбор жертв, как на своего рода развлечение. Все типы, за исключением Монти, действительно были прожженными негодяями с весьма опасными наклонностями. В конце концов было даже забавно, что она провела именно их.
Но ее сочувствие к пострадавшим от этих извращенцев, к невинным, о судьбе которых никто и не думал, которых эти мерзавцы насиловали, удовлетворяя свои садистские потребности, рисовало эту странную, почти эфемерную женщину в его объятиях в совершенно ином свете.
Если она способна на такие отчаянные выходки ради справедливости, то могла ли она выдать столь честного и добропорядочного человека, каким был Уэбб Драйден?
Как бы ни были весомы улики против нее, сам он уже начинал верить, что Дерзкий Ангел не имела никакого отношения к смерти Уэбба. Он не мог объяснить, какие новые факты или четкая информация дали ему понимание ее непричастности, но в нем возникло еще неясное ощущение, что он должен доверять в ней чему-то такому, чего не увидишь и не пощупаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47