Четыре. Оставался еще один.
Но времени уже не было. Двое на террасе почти добрались до одеял. Один задержался, а второй целеустремленно направился к Риду. Они знают, что ищут, подумал Грант. И еще раз огляделся. Где же пятый?
Не ввязывайся в бой, если не знаешь, где твои противники. Такой урок он выучил задолго до того, как ему сообщили об этом в УСО. Но там же Гранта научили и другому: не медли. Русский уже почти подошел к Риду. Оставался только один способ предупредить профессора. Зажмурив один глаз, чтобы сохранить ночное зрение, Грант навел «уэбли» на приближавшуюся к Риду фигуру и выстрелил.
Святилище кабиров после двухтысячелетнего перерыва опять наполнилось дымом, огнем и раскаленным металлом. Грант увидел, как человек, в которого он стрелял, падает – пуля попала ему между лопаток. И понял, что внезапность позволяет ему сделать еще один выстрел. Он повернулся, нашел человека на склоне холма и нажал на спусковой крючок. Потом нырнул вправо, перекатившись по склону, а в то место, где он только что стоял, вонзилась пуля. Его противники действовали быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал. Грант резко развернулся. Первый человек, в которого он стрелял, так и остался на земле – может быть, навсегда; второго, на склоне вверху, не было видно. А в дальнем конце площадки Грант увидел, как в схватке сцепились три человека. Выстрелы не могли не разбудить Рида и Мьюра.
«Это хорошо», – подумал Грант.
Русским будет трудно стрелять, пока один из их людей находится так близко от объектов поражения. Но это означало, что они будут метить в…
Град пуль перебил мысль прежде, чем он успел ее додумать, – на этот раз они легли ближе. Но в темноте невозможно стрелять, не выдавая себя. Грант заметил вспышку из ствола со стороны холма, а другую – с края площадки. Он выстрелил в ближайшую цель. Крик боли показал, что прицел взят верно, хотя, может быть, и не совсем, раз человек еще может кричать. Теперь их ход. И Грант не стал его дожидаться. Он кинулся вперед, вниз по склону, прокатился последние несколько ярдов и спрятался за большим куском стены. Потеряли они его или нет? Новые выстрелы и ливень каменных осколков дали ему понять, что не потеряли. У Гранта оставалось три патрона. Станут ли русские его окружать?
Он начал перебирать камешки под рукой, пока не нашел нужный – не очень большой, чтобы легко кинуть, и не очень маленький, чтобы произвел достаточно шума. И бросил его вправо от себя. Когда камешек упал, звук вышел замечательно громкий, но ответом была тишина.
Они либо потеряли к нему интерес, либо что-то замышляли. С края террасы, сейчас уже не так далеко от него, по-прежнему доносились звуки отчаянной борьбы. Грант обогнул обтесанный блок, стараясь держаться под его прикрытием. В темноте, пронизанной лунным светом, тени борющихся слились, создав трехголовое чудовище, которое рычало и извивалось на древней террасе. Одна фигура оторвалась и упала, не удержав равновесия. Это, похоже, изменило ситуацию. Оставшиеся двое начали двигаться, они по-прежнему дрались, но уже не так свирепо. Кажется, один взял другого в захват и теперь тащил по площадке. Грант вскинул револьвер – но в кого стрелять?
Третий человек поднялся на ноги и бросился за теми двумя. Грант перевел пистолет на него, но стрелять не стал. Даже в темноте его нельзя было не узнать. Мьюр.
Две вспышки, и в эти две секунды Грант разглядел всю площадку, словно запечатленную на фотографиях. На первой два человека движутся по террасе – один тащит другого за волосы, а Мьюр догоняет их. На второй Мьюр лежит на земле. Грант не видел, кто стрелял, зато заметил, откуда стреляли. Он выстрелил в том направлении дважды, затем, когда никакой реакции не последовало, еще раз. Что-то тяжелое заворочалось в кустах и выпало на площадку. Грант, забыв об осторожности, выскочил из-за камня и кинулся к Мьюру. Лужа крови в свете луны казалась черной.
– Не трать время, – простонал Мьюр. – Они захватили Рида.
Грант огляделся. Русский уже утащил Рида с террасы, наверное, они где-то на склоне, по дороге к бухте. Сколько их осталось? Двое? Трое? Грант подумал, не вернуться ли к костру, чтобы перезарядить «уэбли», но на это потребуется время, которого у него нет. Надеясь, что никто из русских не держит его сейчас на прицеле, Грант пробежал по террасе, взобрался по склону и спустился по другой стороне. Холм шел вниз, потом снова поднимался и снова сползал вниз, к бухте. Там, на волнах, у самого берега качалась лодка, и на серебристом песке виднелись темные тени людей. Русский пытался затащить Рида в лодку – стоя по колено в воде, он целился в профессора из пистолета, а другой рукой в то же время пытался завести двигатель, дергая шнур.
Мотор чихнул и завелся – это был шанс для Гранта. Он спрыгнул с песчаного уступа на полосу песка у воды и побежал к русскому. Шаги по мягкому песку тонули в шуме работающего двигателя. А русский был по-прежнему занят Ридом. Он яростно размахивал пистолетом, но Рид не подчинялся и даже, потихоньку пятясь, выбирался на берег. Русский выстрелил. Сердце Гранта ушло в пятки, но это был предупредительный выстрел. Пуля угодила в песок. Однако выстрел возымел желаемый эффект. Рид остановился, дрожа всем телом.
Русский побрел по воде к профессору, а Грант за это время преодолел последние несколько ярдов. Даже в темноте русский, наверное, что-то заметил. Он полуобернулся, но было уже поздно. Грант кинулся на него. Пистолет вылетел из руки противника, упал на берег и скользнул в море. Двое мужчин сцепились в воде у самого берега. Грант нанес удар, но не рассчитал. Он хотел схватить русского за горло, но тот пригнул его к воде. В лицо плеснуло соленое; противники упали, и Грант оказался внизу. Он задыхался – русский прижал его к морскому дну.
Но волна отхлынула. Время работало против русского. Он напоследок ударил Гранта по почке и двинулся по воде к лодке. Грант поднялся и выплюнул воду. Рид за его спиной закричал:
– Остановите его! Он забрал табличку!
Русский уже добрел до лодки и теперь пытался залезть в нее. Грант, весь в синяках и царапинах, собрал силы для последнего рывка. В нескольких футах от него блеснул мокрый металл – там прибой прокатился по пистолету русского. Грант поднял его и прицелился.
– Стой, – крикнул он.
Русский обернулся, все еще держась за борт лодки, чтобы не упасть. Другую руку он сунул за отворот куртки.
– Стой!
И тут прогремели три выстрела. Русский вскрикнул, отпустил лодку и молча ушел под воду. Грант резко развернулся. На берегу у него за спиной стояла Марина, широко расставив голые ноги и держа пистолет обеими руками. Ей, наверное, пришлось бежать сюда бегом, но дышала она ровно и спокойно.
– Какого черта ты его застрелила?
– Он тянулся к пистолету.
– Я держал его на мушке. Надо было узнать, что ему известно.
Грант пробрался по воде туда, где плавало тело убитого русского, и подтянул его к берегу. Вытащил из воды и положил на песок. Кинулся прочь какой-то испуганный крабик.
– А ты-то где была? И как здесь оказалась?
Марина опустила взгляд на песок:
– Я не могла уснуть и пошла пройтись. Услышала выстрелы, вернулась и нашла Мьюра.
– Вернуться бы тебе пораньше! Они чуть нас не поубивали.
– Я вижу. Извини.
– А пистолет откуда?
– Я взяла у Мьюра. Ему не нужен.
Грант покачал головой и посмотрел на убитого. Русский был коренастый, крепкого телосложения, со скуластым лицом и ртом, уголки которого теперь уже навсегда загнулись книзу. У него не оказалось ни бумажника, ни других вещей, по которым можно было бы его опознать, – только перочинный ножик, несколько драхм монетами и раскисшая от воды пачка сигарет.
– Что им от нас было нужно?
– Может быть, вот это.
Грант запустил руку в другой карман убитого, и пальцы его легли на твердую поверхность глиняного прямоугольника. Счастье, что Марина, стреляя, не расколола его. Грант вытащил табличку, обтер и протянул Риду:
– Они хорошо знали, где искать.
Глава девятая
Мирина, Лемнос. Следующий вечер
Грант стоял на балконе гостиницы и дышал ночным воздухом. Перед ним сияли огни порта, мохнатые, словно звезды, и каждый повторялся плоским размазанным отражением в воде. Грант ощутил себя как человек, который ищет дорогу по одним только отражениям.
– Что будем делать?
Он обернулся. Ставни были открыты, и комната за его спиной, залитая никотиново-желтым светом, напоминала картину в раме. Рид сидел на стуле у комода с зеркалом, по-видимому загипнотизированный вентилятором на потолке, а Марина, присев на край кровати, штопала рукав блузки. За ее спиной лежал Мьюр с подушками под спиной, хмурясь и зажимая зубами сигарету. Одна брючина у него была закатана до колена, освобождая место толсто положенной на лодыжку и голень повязке; навестивший его доктор, однако, заявил, что пуля ничего важного не задела.
Вопрос так и повис в задымленном воздухе без ответа. В тот день они вообще немного разговаривали. Никто после перестрелки не спал – они просидели всю ночь, вздрагивая при каждом хрусте ветки и плеске волны. Как только рассвело, собрали убитых русских и утопили их в заливе, утяжелив тела камнями. Потом сели и стали ждать рыбака. Он, к большому удивлению Гранта, вернулся за ними.
Мьюр стряхнул пепел в пепельницу у кровати.
– Прежде всего я хочу знать, какого черта там делали русские.
– Им нужна была табличка. Они почти до нее добрались. – Грант указал на комод, где на кружевной салфетке в круге света от лампы лежала табличка. – И твой шестьдесят первый элемент, что бы это ни было, им тоже нужен. И это не может не вызвать вопрос: что такого в этом элементе, что и янки, и Советы так хотят его заполучить?
Мьюр надменно посмотрел на него:
– Говорю тебе – я просто посредник. Тебе следовало бы задать другой вопрос: как они нас нашли?
Грант подлил себе вина из наполовину пустой бутылки на балконе и одним глотком выпил.
– В стране идет гражданская война. Кругом мельтешат советские военные советники. Половина населения поддерживает Фронт национального освобождения Греции.
– Эти, которых мы утопили, совсем не военные атташе, заблудившиеся в темноте. Они знали, что им нужно, как ты сам сказал, и знали, где мы находимся. Два дня назад мы сами и понятия не имели, где будем. Кто-то им сообщил. В этой комнате искать пятую колонну недолго.
Повисло тяжелое молчание, которое нарушила яркая вспышка и звонкий грохот, раскатившийся над гаванью. Грант, резко обернувшись, инстинктивно потянулся к бедру. Но это был всего лишь фейерверк, начало плотной канонады, которая разыграется, когда наступит полночь пасхальной субботы.
– Забавно, как эти традиции уживаются с христианством, – заметил Рид. – Идея отпугивать злых духов громкими звуками очень стара.
Он ни к кому персонально не обращался, и никто не обратил на него особого внимания. Марина пристально смотрела на Мьюра, примерно с таким же лицом, с каким она стреляла в русского на берегу. В этот раз Мьюр благоразумно держал свой пистолет при себе.
– Что ты сказал? – прошипела она сквозь зубы.
– Я сказал, что это странно – как ты вышла ночью прогуляться именно тогда, когда возле нашего лагеря нарисовались эти русские. Еще более странно, что ты пристрелила последнего из них прежде, чем он успел нам хоть что-нибудь рассказать. А потом, давай не будем забывать про твоего дорогого покойного братца.
– Он был не коммунист, – отрезала Марина. – Он был герой.
– Он был лучшим другом Коммунистической партии Греции.
– Потому что только она стремилась организовать сопротивление немцам, а все политики лишь хотели залезть к нам в карман. Алексею не было дела ни до Сталина, ни до диктатуры пролетариата, он хотел воевать с нацистами.
– А после них? Кто бы пришел потом?
– Какая разница? – Лицо Марины пылало ненавистью. – Сталин, Трумэн, генерал Скоби? Вы все хотели получить Грецию для себя. – Ее горящий взгляд был устремлен на Гранта, Мьюра и Рида. – Есть такая легенда: однажды женщины Лемноса собрались вместе и одним махом убили всех мужчин на острове. Пожалуй, это они хорошо придумали.
Она выскочила за дверь и захлопнула ее за собой. Хлопок на миг даже заглушил треск фейерверков на набережной.
Мьюр чиркнул спичкой по коробку:
– И черт с ней.
Грант посмотрел на него с отвращением:
– Ты же знаешь, что ее брат не был коммунистом.
– Ну, насколько это ее касается, – был. И она что-то скрывает.
– Она страшно злится из-за того, что случилось с ее братом.
– Тогда почему ты не сказал ей правду? Вино в бутылке еще осталось?
Грант взял бутылку с мускатом. Бутылка из погреба владельца гостиницы была покрыта пылью и не имела этикетки. Грант заткнул ее пробкой и катнул по полу в сторону Мьюра. Мьюр поморщился – ему пришлось тянуться, чтобы достать ее.
– Марина была знакома с Пембертоном, она знает археологию и умеет воевать. Этой ночью на берегу она, пожалуй, спасла наши шкуры.
– Протри глаза. Она убила этого русского, потому что у нее не было выбора. Если бы мы его взяли, он бы ее выдал.
Грант покачал головой:
– Не верю. Ей было бы удобнее пристрелить меня. Ты валялся у костра, Рид был безоружен, а табличку забрал русский. Они могли бы сесть в лодку и сейчас были бы уже на полпути к Москве.
По полу скрежетнул стул. Рид поднялся и поморщился – в него уперлись два сердитых взгляда.
– Я… м-м-м… подумал, не подышать ли воздухом.
– Нет, черт вас возьми. Мы вас и так чуть не потеряли. Никто не знает, сколько мерзавцев тут еще бродит. – Мьюр махнул рукой в сторону окна. Улица за окном была полна шума и света – горожане спешили в церкви на всенощную службу.
– Я пойду с ним. – Гранту, как и Риду, хотелось куда-нибудь деться от затхлой злобы, повисшей в комнате.
– Смотри в оба. Особенно сейчас, когда Марина осталась без присмотра.
Грант повесил на пояс кобуру «уэбли» и натянул пиджак, чтобы прикрыть ее.
– Мы будем осторожны.
На воздухе было легче. Наслаждаясь, они молча постояли на крыльце гостиницы. Ни один не знал, куда идти, но, как только они спустились на улицу, их тут же увлекло за собой течение толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44