— внешне мягко, но с очевидным укором вопросила Елизавета Васильевна.— Он под надежной охраной, Лизонька, и, можешь мне поверить, три тюремных года — это для него достаточно. Из Сан-Блаза его этапируют на постоянное поселение в Техас.— Мне самой придется проследить, чтобы Вилли не показывался на палубе, когда здесь прогуливают этого миролюбивого «идальго», — суховато заметила баронесса. Кажется, ее всерьез рассердило, что по вопросу, затрагивающему, как она полагала, безопасность сына, муж не посчитал нужным посоветоваться с ней.Появление на палубе нарядно одетого малыша Вилли, в свою очередь, не осталось незамеченным для другого пассажира корабля — тридцатишестилетнего морского офицера Джона Лейтона, родом из Северо-Американских Штатов, но вот уже одиннадцать лет находившегося на службе Мексиканской Республики. Он пытался о чем-то поговорить по-английски с малышом и, не получая ответа, лишь умиленно улыбался.— Ваш сынок? — как-то почтительно спросил он Врангеля.— Да, это мой сын.— Весьма славный паренек, такой маленький, но уже с чувством собственного достоинства. У меня, между прочим, тоже есть дочь, — со скрытой тоской продолжал американец. — Премиленькая, как и ваш сынок, немножко постарше его. Моя жена тоже красивая, но по характеру настоящая стерва. Отец у нее испанец, а мать мексиканская индеанка. Я служил в Сан-Блазе, а когда полтора года назад меня командировали в Калифорнию, она не захотела уезжать вместе со мной, тайно забрала девочку и скрылась с ней где-то в горах, у своих родичей-индейцев.— И все-таки вы рискнули уехать без семьи в Калифорнию? — чтобы поддержать беседу, заметил Врангель.— Служба есть служба, — тяжко вздохнул Лейтон. — Но не беспокойтесь, в Сан-Блазе я ее непременно отыщу.Врангель уже хотел с поклоном удалиться, но американец удержал его вопросом:— Вам приходилось бывать в Сан-Франциско?— Да, но совсем недолго.— О реке Сакраменто слышали?— Да, недалеко от этой реки расположена наша российская колония, форт Росс.— По поручению правительства республики я должен был исследовать эту реку, а потом заняться строительством корабельной верфи и адмиралтейства на берегу залива Св. Франциска. Меня эта работа увлекла. И что же из всего этого вышло? Попросту пшик, как часто бывает у мексиканцев. У калифорнийских властей, видите ли, не нашлось денег, чтобы привести этот план в исполнение. Они пытаются что-то делать, но постоянно сталкиваются с нехваткой средств. И так во всем. Видно, пора мне возвращаться на родину. Разыщу дочь и — прощай, Мексика! Вы можете спросить, а как же жена? Да пропади она пропадом!После десяти дней плавания, аккурат в первый день нового, 1836, года «Ситха» пришла в порт Сан-Блаз.
Неожиданная смерть Хосе Фигероа оборвала контакты, на которые рассчитывал Врангель, но, к счастью, не все. В последнем полученном от Фигероа письме тот рекомендовал связаться по прибытии в Сан-Блаз с английским вице-консулом в Тепике Александром Форбсом либо с самим консулом Эустакио Барроном: они будут в курсе дела. И Врангель предусмотрительно написал из Ново-Архангельска Форбсу. Так что его прибытие сюда не будет сюрпризом, зацепка все же есть.Доставку депеши на имя Александра Форбса Врангель доверил хорошо знакомому с Сан-Блазом лейтенанту Лейтону. Однако, забрав депешу и пообещав все сделать наилучшим образом, Лейтон бесследно исчез на несколько дней.В ожидании известий от него или от Форбса Фердинанд Петрович знакомился с припортовой частью города. Увы, и в Сан-Блазе вид открывался такой, словно эту местность постигло недавно губительно землетрясение.На берегу, в гавани, уныло лежали на боках три мексиканских судна, уже не поддающихся восстановлению. Следы разрушения носили казармы, церкви, многие здания старинной испанской постройки.На рейде среди купеческих судов покачивался на волнах английский шлюп, собиравшийся на днях отплыть в Гваймас, чтобы вывезти серебро с принадлежащего англичанам рудника. Разговорившись с офицером шлюпа, Врангель открыл для себя, что весь тихоокеанский флот Мексиканской Республики состоит сейчас из одного корвета с шестью разнокалиберными пушками.Между тем к «Ситхе» каждый день подплывали на лодках местные жители, предлагая морякам свой товар, и благодаря им можно было позволить себе недоступное на севере пиршество — и бананы, и апельсины, лимоны, свежее молоко и даже устрицы. Наведались на корабль и таможенные чиновники, но, узнав, что никакого груза на борту нет, с разочарованным видом удалились.После нескольких дней ожидания на корабль вдруг заявился чиновник-мексиканец, отрекомендовавшийся местным служащим английского консула г-на Баррон по имени де Агуира, и сообщил, что встретил вчера в городе знакомого ему лейтенанта Лейтона, бывшего изрядно навеселе и что-то бормотавшего о письме, которое он должен отправить с русского корабля «Ситха» в Тепик, на имя Александра Форбса.Врангель, выслушав новость, лишь скрипнул зубами: три дня потеряно впустую.— Так где же мое письмо Форбсу? — хрипло спросил он.— Поскольку я знаю Лейтона и с хорошей, и с плохой стороны, — пояснил де Агуира, — уверен, что он будет продолжать гульбу, и потому я забрал письмо у Лейтона и вчера отправил с посыльным в Тепик.— Примите мою благодарность.— У лейтенанта Лейтона большие неприятности, — стараясь оправдать запившего офицера, продолжал де Агуира. — Его жена сбежала вместе с их дочерью, и он пока не может напасть на их след. Вот и заливает тоску вином.— Он упоминал мне об этой истории.— С Форбсом вы давно знакомы? — посчитал нелишним уточнить консульский служащий.— Пока лишь по переписке. Я собираюсь с женой и сыном совершить путешествие в Мехико, и покойный губернатор Калифорнии генерал Хосе Фигероа рекомендовал мне по прибытии в Сан-Блаз связаться либо с Форбсом, либо с консулом Барроном.Сориентировавшись в ситуации, де Агуира с любезным видом предложил:— В таком случае, господин Врангель, будет, может быть, лучше, если до получения ответа от Форбса вы вместе с семейством поживете в сан-блазском доме консула Баррона. Поверьте, господин консул рассердится на меня, если узнает, что я не позаботился о вас должным образом. В его доме, кроме двух слуг, никого нет, и господин консул всегда предоставляет его для временного жилья важным визитерам в наш городок.Приняв приглашение, Врангель подумал, что не зря он обмолвился во время беседы, что возвращается домой после завершения службы на посту главного правителя российских колоний в Америке.— Я же тем временем, — демонстрируя предельную исполнительность, сладко верещал де Агуира, — постараюсь как можно быстрее оформить паспорт для вашей поездки в Тепик.Слава Господу, мысленно возблагодарил судьбу Врангель, есть еще на свете порядочные люди!Пребывание в уютном доме Эустакио Баррона в отсутствие самого хозяина, находившегося в Тепике, оказалось недолгим. Через сутки вместе с врученным ему мексиканским паспортом Врангель получил и письмо от Форбса с приглашением приехать в Тепик. В тот же конверт было вложено адресованное Хуану де Агуира предписание консула Баррона оказать русским гостям всевозможное содействие в их поездке от Сан-Блаза в Тепик, лежащий в двух днях пути от порта.Вновь наступила пора прощания с соотечественниками. Вечером накануне отбытия из Сан-Блаза Врангель женой и сыном последний раз поднялись на бот «Ситхи» и пожелали капитану Митькову и другим офицерам матросам шлюпа счастливого возвращения в Ново-Архангельск. По пути туда корабль должен был зайти мексиканский порт Гваймас, где, как подсказали Врангелю англичане, можно недорого закупить зерно.Перед отправлением в путь Врангель пребывал в приподнятом состоянии духа. Наконец-то поездка обретает вполне реальные черты, несмотря на все непредвиденные препятствия. Он будет первым, насколько ему известно, российским путешественником через всю Мексику, с ее тихоокеанского побережья до атлантического. Даже если не удастся добиться от правительства республики территориальных уступок в Калифорнии, в коих заинтересована Российско-Американская компания, его отчет о поездке и о местной политической ситуации будет весьма полезен при решении вопроса о признании Мексиканской Республики Россией и установлении ней дипломатических отношений.Поскольку днем пекло немилосердно, выехали пораньше, еще до восхода солнца. Караван из семи лошадей возглавлял рекомендованный Хуаном де Агуира коренастый и усатый, как большинство мексиканцев, проводник лет около сорока, дон Хесус, служивший раньше таможенным чиновником. Выглядевший весьма представительно, с длинной шпагой, нацепленной на широкий кожаный пояс, и с огромными шпорами на сапогах, он собирался сопровождать путников до самого Мехико, где у него, как пояснил дон Хесус, проживала родня.Шествие замыкали несколько вьючных мулов под опекой двух босоногих погонщиков.Со скалистой возвышенности, на которой был построен портовый город, дорога спускалась в болотистую равнину, окаймленную пальмовыми и тростниковыми рощами. Первый привал устроили в небольшой деревушке, позавтракали предложенными хозяйкой бобами и маисовыми лепешками. А дальше потянулась местность, уже носившая следы людской деятельности, с маисовыми полями и сахарными плантациями.На ночлег остановились в небольшом ранчо отнюдь не старой вдовы доньи Мануэлы. Договариваясь с ней об ужине, Врангель был изумлен запрошенными ценами: за полдюжины лепешек и тарелку бобов — один пиастр, столько же и одна курица. А ежели угодно яичницу так еще полпиастра. Рассчитываясь, он как бы мимоходом сказал:— Ни в Монтерее, ни в Сан-Блазе такой дороговизны мы не встречали.— Так и жили бы там! Что вас сюда-то несет? — грубо ответила хозяйка.— А нельзя ли, сеньора, молока или маслица для ребенка?— Да где ж я вам возьму? — столь же сварливо реагировала на просьбу донья Мануэла. — Зима, засуха, для скота бескормица. Какое уж там молоко!Постоялый двор представлял из себя обычный сарай без стола и стульев. В его глиняных стенах темнели дыры, вполне пригодные для свободного хождения туда и обратно и собак, и куриц, и даже свиней. Но утомленные дневной жарой и дорогой путники не стали роптать и едва прилегли, как их сморил крепкий сон.И вновь на следующее утро солнце застало их уже в дороге, а она вела все выше и выше. Где-то там, в горах, расположен Тепик. Ехавший впереди дон Хесус монотонно напевал заунывную песню, а когда очарованный мелодией жеребец несколько сбавлял шаг, проводник взбадривал его легкими ударами шпор. На поворотах тропы, где видимость была ограничена, он брался за рукоять шпаги, как бы намекая жестом, что в случае чего готов дать отпор. Но пока, по его же собственным словам, бояться было особо нечего.— Здесь, дон Фердинанд, — обратившись к Врангелю, сказал проводник утром, когда седлали лошадей, — места еще безопасные. А за Тепиком, до Гвадалахары и дальше, не редкость повстречать разбойников.Солнце на открытом, безлесном пространстве мучило все сильнее, воздух становился суше, и лишь в окруженных садами придорожных селениях можно было найти спасительную тень. С жильем граничили плантации магея, растения, родственного алоэ, из сока коего местные жители гнали водку и более слабые напитки.Не доезжая нескольких лиг до Тепика, дон Хесус умчался вперед, чтобы предупредить консульских работников о приближении каравана.Малыш Вилли, сидевший на одной лошади вместе с отцом, начал клевать носом, и, заглянув через его плечо, Врангель увидел, что глаза сына закрыты: сморенный жарой, малыш засыпал.Дон Хесус вернулся часа через полтора с приветом от консула Баррона и его приглашением следовать прямо к нему домой. И вот въехали в городок, построенный у подножия горы Сан-Хуан, с ровными рядами побеленных, преимущественно двухэтажных домов, с внутренними дворами, патио, окруженными глухими стенами, над которыми поднимались купы деревьев.Почти безлюдными в этот полуденный час улицами проследовали к просторному дому консула, где были радушно встречены самим Эустакио Барроном, грузным мужчиной лет под пятьдесят с уже седеющими волосами, и заместителем консула Александром Форбсом, суховатым, сдержанным в эмоциях англичанином.Хозяин провел спешившихся путников через благоухавший ароматами цветов двор в роскошно обставленные апартаменты и познакомил с супругой, испанкой, как и муж, и двумя дочерьми, тринадцати и пятнадцати лет, Долорес и Мануэлой. Деловую беседу было решено отложить на послеобеденное время, сиесту.
Утомленная с дороги баронесса Врангель удалилась с сыном отдохнуть в отведенные им покои. А Фердинанд Петрович принял приглашение Эустакио Баррона обсудить дела на открытой террасе верхнего этажа дома под скрывавшим от солнца навесом. Расположились в плетеных креслах. Слуга принес и поставил на стол напитки.Разговор шел в основном по-испански. Временами, когда Врангель испытывал затруднения в подборе необходимых слов, он переходил на английский, которым Баррон владел достаточно хорошо.Изложив историю своей переписки с покойным калифорнийским губернатором, высказавшим пожелание о признании Мексиканской Республики Россией, Врангель подчеркнул, что в Петербурге благосклонно отнеслись к его предложению поехать в Мексику и провести переговоры на сей счет. В правительстве, правда, решили, что не стоит придавать его миссии официальный статус и будет лучше, если он выступит как представитель торговой Российско-Американской компании. Тем более что компания имеет в Калифорнии давнюю оседлость, селение Росс, и заинтересована развивать взаимовыгодные отношения с соседями, то есть калифорнийскими властями Мексиканской Республики. Увы, безвременная кончина Хосе Фигероа несколько спутала первоначальные планы, почему он и вынужден теперь обращаться за содействием в получении паспорта для путешествия по стране.В доказательство своей искренности Врангель посчитал нелишним показать последнее полученное от генерала Фигероа письмо, где он рекомендовал маршрут поездки, обещал свое полное содействие и советовал обратиться в Тепике к английскому вице-консулу Александру Форбсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58