Есть только одна надежда встретиться с нею: на небе, где она, богиня Пантея, ждёт бога Гая.Ливилла поспешно ускользнула из шатра, придерживая на плече разорванную тунику. Агриппина провела её взглядом и присела около брата.— О, Гай! — искренне пожалев его, она погладила рыжие волосы, ставшие настолько жидкими, что розовая кожа местами проглядывала между прядями.Не прекращая плакать, Калигула прильнул мокрым лицом к сестринской груди. Как хорошо, как надёжно почувствовал себя он. Словно в детстве, рядом с ласковой матерью. Он успокаивался, и в душе постепенно зарождалась гаденькая мысль: не сделать ли Агриппину Друзиллой, коль скоро младшая сестра отказывается?!Перестав всхлипывать, Гай скосил глаза. Его голова покоилась на груди Агриппины. Он видел, как соблазнительно пышная плоть выступает из низкого выреза туники. Калигула высунул язык и провёл им по нежной коже. Будь у него язык по-змеиному длинный — дотянулся бы до соска.Агриппина вздрогнула и подняла ладонями голову Гая, заставляя его встретиться с ней взглядом. У туманных глаз сестры был на удивление трезвый, рассчетливый взгляд. Он понял: Агриппину нельзя покорить силой, как Ливиллу. Но с ней можно договориться!— Ты могла бы полюбить меня? — прямо спросил он.Она хладнокровно улыбнулась. Полюбить искренне и безрассудно, как Пассиена Криспа или, на худой конец, Агенобарба в начале их встречи? Конечно, нет! Но постель и любовь — разные вещи.— Только в том случае, если ты прогонишь Цезонию и сделаешь меня твоей императрицей! — шепнула она, ослепляя брата блеском серо-зелёных глаз и мелких зуб между пухлыми губами.— Я сделаю! — восторженно пообещал он и потянулся к сестре, приоткрыв рот для поцелуя.Агриппина ловко вывернулась из его объятий. Отбежала от ложа и остановилась посередине шатра, сухая и неумолимая.— Сначала сделай! — требовательно проговорила она.Её поведение произвело на Калигулу не то впечатление, на которое рассчитывала молодая женщина. Гай был слишком непредсказуем и отличался этим от всех мужчин, которых знала Агриппина.— Шлюха! — крикнул Калигула, схватив со столика кувшин для умывания и запустив его в сестру. — Обе вы потаскухи: и ты, и Ливилла! Я наблюдал за вами. За все путешествие вы ни одной ночи не провели добродетельно!Агриппина попятилась к выходу. Гай в несколько прыжков настиг её и схватил за плечо.— Мне больно! — укоряюще шепнула она.Калигула встряхнул сестру, заставив её болезненно поморщиться. Почти насильно вывел её из шатра.— Солдаты! — громко крикнул он.Легионеры, услыхав призыв императора, сходились к палатке. Гай поманил центуриона Басса и шепнул в подставленное ухо:— Отыщи Ливиллу! Куда она удрала?Ливилла пряталась в шатре, который делила с Агриппиной. Ауфидий Басс отыскал её и, настойчиво подталкивая, отвёл к Гаю Цезарю.— Убери руки! — Ливилла высокомерно взглянула на центуриона и передёрнула плечом. — Я сама дойду!Она подошла к брату и остановилась перед ним, обиженно прикусив нижнюю губу. Гай взял Ливиллу за плечо левой рукой и развернул её лицом к солдатам. Правой он таким же образом держал Агриппину.— Солдаты! — обратился император к собравшимся легионерам. — Пока трусливые патриции наслаждаются пирами, роскошными зрелищами и отдыхом на виллах, вы делите со своим цезарем опасность и превратности войны! Я достойно отблагодарю вас!Легионеры одобрительно зашумели. Гай с лукавой улыбкой подождал, пока утихнет гул, и продолжил:— Я знаю, как тяжело мужчинам обходиться длительное время без женского общества. Предоставляю вам моих сестёр! Они будут рады оказать услугу героям!И Агриппина, и Ливилла оцепенели, потеряв дар речи. Легионеры, не зная верить ли императору, смущённо переступали с ноги на ногу и исподтишка оглядывали женщин.— Сами понимаете: вас много, а у меня только две сестры! — развязно ухмыльнулся он. — Каждая может обслужить не более пяти человек в день. Все желающие могут записаться в список, составить который я поручаю верному Бассу. Цена назначается в десять тысяч сестерциев.Легионеры продолжали стоять, не двигаясь. Калигула сделал вид, что неверно понимает их заминку.— Что, дорого?! — с озорством подмигнул он. — Но ведь это же не обыкновенные гетеры, а сестры императора! Разве полчаса, проведённые в постели первейших красавиц империи, не стоят сотни золотых монет или десяти тысяч серебрянных? — Гай встряхнул сестёр, словно торговец — рабынь на невольничьем рынке, и шепнул им: — Половина денег останется вам. Вторая — мне за сводничество.Агриппина попыталась ответить Гаю уничтожающим, испепеляющим взглядом. Не получилось. В глубине души она была не прочь согласиться. Получать деньги за то, что они обе проделывали из озорства и ради увольствия!.. Вину при этом можно свалить на Калигулу: он, дескать, насильно заставил.Легионеры долго не раздумывали. К центуриону Бассу, смущённо озираясь, подошёл один солдат и назвал своё имя. Басс спросил с невозмутимым лицом:— Которую желаешь?— Благородную Ливиллу, — легионер задумчиво почесал затылок. Вопрос застал его врасплох. — Нет! Лучше, благородную Агриппину.Ауфидий Басс записал его имя в табличку, предназначенную для клиентов Агриппины. По себя он одобрил выбор: Агриппина, родив сына, выглядела куда пышнее и соблазнительнее худосочной Ливиллы.За первым легионером потянулся второй, затем третий. Осмелев, остальные тоже столпились вокруг Басса. Размахивая кошельками и отталкивая соперников, они пробирались к центуриону и требовали записать их имена в списке той или другой сестры. Ауфидий Басс пошатывался под невиданным напором легионеров, но держался по-геройски: записал все имена, не выронив ни табличек, ни грифеля. Он и себя занёс в список Агриппины, подгадав быть первым клиентом на следующий день.Калигула обрадованно шепнул сёстрам:— Сколько денег мы заработаем в ближайшие месяцы! Вам, красавицы, я вынесу благодарность за то, что обогащаете государство в моем лице!— Почему не торгуешь Цезонией? — сердито огрызнулась Ливилла. — За неё можно назначить бульшую цену. Как-никак — императрица!— Я подумаю! — успокоил её Гай, встряхнув ещё раз хрупкое предплечье девушки. — А теперь работать!Он втолкнул сестёр в палатку и кивнул Бассу:— Можно начинать. Пусть заходят первые клиенты.Легионеры завистливыми взглядами проводили счастливчиков, скрывшихся за шёлковым пологом.Внутри палатки Агриппина положила ладонь на плечо младшей сестры. Вздохнула с мудростью, достойной философа-стоика, и заметила:— Если ничего нельзя изменить, лучший выход: смириться и извлечь из неприятного положения наибольшую выгоду.Ливилла непонимающе взглянула на неё.— Расслабься и получай удовольствие! — сердясь на несообразительную дурочку, пояснила Агриппина.
* * * Цезония не видела, чем завершилась сцена. Она ушла, когда Гай отвёл Ливиллу в шатёр.Не разбирая дороги, она пробежала мимо солдатских палаток, мимо лошадей, мимо сложенного в кучу оружия, мимо котлов с готовящейся пищей. Прошла около караульных, не посмевших спросить пароль у жены императора, и остановилась около засохшего дуба за пределами лагеря.Щебетали птицы, пролетая над головой Цезонии. Мычали коровы, мирно пасущиеся вдалеке. Матрона напряжённо раздумывала.Других женщин она не боялась. Знала: мимолётные измены не страшны ей. Привязанность Гая достаточно крепка.Но сестры!.. Калигула любил Друзиллу так, как никого на свете. Запрет кровосмешения придавал этой любви особую остроту. Если Гай точно так же полюбит Ливиллу или Агриппину, владычеству Цезонии наступит конец!«Нужно избавиться от сестёр Гая! — решила Цезония. — Но как? Как?!»Она лихорадочно срывала белые луговые цветы, крошила лепестки и разбрасывала вокруг. Как?! Как отвратить Гая от сестёр, к которым его неизменно тянет?!Цезонии помог случай.Со стороны Лугдунума к императорскому лагерю скакали всадники. Красные плащи военного покроя трепетали на ветру. Солнечные лучи, отражаясь от медных шлемов, слепили взгляд. Цезония прикрыла глаза ладонью, стараясь рассмотреть лица посланников, прибывших из Рима.Подобрав подол длинной туники, она поспешила к входу в лагерь, охраняемый легионерами. Подоспела как раз в тот момент, когда караульный, строго оглядев приезжих, буркнул:— Пароль.— Донесение императору! — ответил немолодой всадник, возглавлявший отряд. Цезония узнала Кассия Херею по военной выправке и особенно — по голосу.— Пароль, — легионер остался невозмутим.— Послушай, друг, — Херея спрыгнул с лошади и, ласково потрепав взмыленную шею, взглянул на караульного. — Я только что прибыл в Галлию из Азии, и потому сегодняшний пароль мне неизвестен. Император ждёт меня. Я обязан доложить об успешном исполнении его приказа.— Пароль!— Может, ты не узнал меня? Я — Кассий Херея, трибун преторианцев.— Пароль!Херея досадливо сплюнул. Караульный, разумеется признал его, но пропускать без пароля явно не собирался. Легионеры завидовали преторианцам, которые получали почти втрое больше жалования, а обязанностей имели куда меньше: охранять семью императора и заботиться о порядке в Риме.— Кассий Херея! — окликнула трибуна Цезония.— Приветствую, благородная Цезония, — повернулся он к женщине.— Ты привёз новости из Рима?— Из Эфеса, домина.— Что же творится в далёком Эфесе? — с улыбкой спросила она.— Наместник Азии, Луций Кассий Лонгин скончался, — склонив голову, доложил Херея.— Император обрадуется твоему досению, — Цезония удовлетворённо кивнула.— Караульный не пропускает меня!Цезония, удивлённо подняв брови, обернулась к строгому солдату.— Без пароля не положено, — смутился тот.— Разве ты не узнал благородного Херею? Император доверяет ему охрану своей божественной особы! — Цезония высокомерно оглядела легионера и, милостиво улыбнувшись, обернулась к Херее. — Идём, Кассий. Пароль — «Германия».Проходя в лагерь следом за Цезонией, Херея думал: «Надо же! Гай Цезарь умеет назначать обыкновенные пароли. Почему же, когда пароль прошу я, обязательно получаю глупости?»Херея вытащил из дорожной сумки яблоко и на ходу покормил лошадь. Цезония заметила дубовый ларец, прикреплённый позади седла.— Скажи, Херея, — она кивнула на ларец. — Кассий Лонгин действительно переписывался с Марком Лепидом?— Нет, домина. Но я нашёл в его таблинуме письма особ, приближённых к императору.Цезония повелительно протянула ладонь:— Дай мне эти письма.— Прости, домина. Мой долг — передать их лично Гаю Цезарю.— Император занят. В таких случаях вместо него командую я! — обиженно заявила она. — Или ты забыл, кто помог тебе пройти в лагерь? Долго бы ты ждал за валом, не зная пароля!Херея вздохнул. Ссориться с Цезонией опасно, с Гаем Цезарем — ещё опаснее.— Благородная Цезония! Если позволишь, я сообщу тебе на словах содержание писем.— Говори, — согласилась она.— Сестра императора, домина Агриппина, писала непозволительные вещи.Цезония резко остановилась. Херея, не ожидавший заминки, с разгона налетел на неё. Цезония не заметила толчка и не услышала последовавших извинений. Она предвкушала гибель своячениц.Херея, увидев императора, поспешил к нему, на ходу снимая шлем. Цезония, стараясь не привлекать к себе внимания, присела на складном табурете около шатра. Она сделала вид, что наблюдает за дочерью, ползающей неподалёку. Но, скосив глаза, она прислушивалась к разговору Калигулы с Хереей.— Гай Цезарь! — после обычного приветствия доложил трибун. — Луций Кассий Лонгин убит согласно твоему приказу.Убит! У Калигулы закружилась голова. Чтобы не упасть, он присел на табурет. Не стало Кассия, заклятого врага, с которым Гаю приходилось делить Друзиллу. Но вместо радости он ощутил лёгкое разочарование. Живого соперника он ненавидел, о мёртвом неожиданно пожалел. Ему захотелось встретиться с Кассием, обнять его, увести в шатёр и до изнеможения говорить с ним о женщине, которую оба любили.— Вот бумаги, обнаруженные среди его вещей, — Херея поставил перед императором ларец, привезённый из Эфеса.Калигула ворошил пальцами пожелтевшие свитки. Всматривался в надписи, узнавал особенности почерков. Это послание написала Кассию Друзилла в ту пору, когда их брак ещё считался счастливым. Гай пробежался взглядом по ровным аккуратным строчкам. «Люблю тебя!» — сообщала, говорила, кричала предпоследняя строка. Гай прикрыл глаза и увидел Друзиллу, лепечущую эти слова в любовном опьянении. Не Кассию. Калигуле!Гай просмотрел большую часть свитков. Писем Лепида не было. Возможно, Кассий никогда не переписывался с казнённым Марком Лепидом. Если так, то и заговора между ними не существовало, и Гай напрасно велел Херее убить бывшего мужа Друзиллы.Подумав об этом, император передёрнул плечами: разве это имеет значение? Если Кассий не виновен в этом — виновен в чем-то другом! В любом случае, он заслуживал казни.Он потянулся к последним письмам, лежащим на дне ларца. И молча возмутился, читая: «В Риме пахнет кровью!» Он переполз взглядом к верхним строкам. Кассию писала Юлия Агриппина.— Стерва! Предательница! — заорал он и метнулся в палатку, где сестры принимали бравых легионеров.Калигула вытащил Агриппину из постели, отодрав от неё осчастливленного солдата.— Ты писала Кассию? — громко крикнул он, потрясая свитками перед испуганным лицом сестры.Агриппина, боясь признаваться, отрицательно замотала головой.— Лжёшь! — Гай, обозлившись, ударил её в лицо. — Здесь стоит твоя подпись!Агриппина молчала, поправляя волосы и одёргивая задравшуюся тунику. Её щеки покрылись неровными красными пятнами, губы были крепко сжаты.Калигула оглянулся на Ливиллу. Лежавший с нею легионер удрал, на ходу надевая пояс с привешенным к нему оружием. Ложа сестёр разделяла тонкая, почти прозрачная занавеска. Они, позабыв стыдливость, блудили почти на виду друг у друга. Гай ожесточился ещё сильнее при виде полуобнажённых сестёр. Отказавшись любить его, они безропотно согласились целовать безродных солдат!— Вы обе опозорили меня на всю империю! — исподлобья оглядывая женщин, заявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50