Мы можем регистрировать, интерпретировать и манипулировать эмоциями, но это вовсе не одно и то же.
– Откуда вам знать, что она не может делать того, чего не можете делать вы?
– Потому что, как вы только что сказали, я знаю это.
– Возможно, она манипулирует вами, так что вы не знаете о том, что она может.
Блисс закатила глаза вверх.
– Будьте же разумны, Тревиз. Даже если у нее есть необычные способности, она ничего не сможет сделать со мной, потому что я не Блисс, а Гея. Вы постоянно забываете это. Вы знаете, что такое ментальная инерция целой планеты? По-вашему, один изолянт, даже талантливый, справится с ней?
– Вам известно не все, Блисс, поэтому не будьте излишне самоуверенны, – угрюмо сказал Тревиз. – Эта… она была с нами не очень долго. За это время я не смог бы выучить даже начатков языка, однако она уже говорит на Галактическом в совершенстве и с фактически полным словарем. Да, я знаю, что вы помогаете ей, но хочу, чтобы это кончилось.
– Я говорила вам, что помогаю ей, но говорила и о том, что она пугающе разумна. Разумна настолько, что я с радостью сделала бы ее частью Геи. Конечно, если это возможно, и она еще достаточно молода. Мы должны узнать о солярианах все, чтобы в конце концов, возможно, поглотить весь их мир. Это было бы очень полезно для нас.
– А вам не приходило в голову, что соляриане патологические изолянты, даже по моим понятиям?
– Они не будут ими, став частью Геи.
– Думаю, вы ошибаетесь, Блисс. По-моему, ребенок-солярианин опасен, и вы должны избавиться от него.
– Как? Выкинуть через воздушный шлюз? Убить ее, разрезать и добавлять в пищу?
– Блисс!!! – воскликнул Пилорат.
– Это отвратительно и совершенно неуместно, – сказал Тревиз и прислушался. Флейта звучала идеально, и они заговорили полушепотом. – Когда все кончится, мы должны вернуть ее на Солярию и убедиться, что Солярия навсегда отрезана от остальной Галактики. Мне самому кажется, что она должна быть уничтожена. Я не верю ей и боюсь ее.
Блисс недолго подумала и сказала:
– Тревиз, я знаю, что вы умеете принимать верные решения, но знаю и то, что вы испытываете антипатию к Фоллом с самого начала. Возможно, причина в том, что на Солярии вас оскорбили и в результате вы возненавидели планету и ее обитателей. Я не могу сказать этого с уверенностью, поскольку не должна вмешиваться в ваш разум. Однако вспомните, что если бы мы не взяли Фоллом с собой, то до сих пор оставались бы на Альфе – мертвые и, вероятно, похороненные.
– Я знаю это, Блисс, и все же…
– А ее разумность достойна восхищения, а не зависти..
– Я и не завидую ей. Я ее боюсь.
– Ее разумности?
Тревиз задумчиво облизал губы.
– Ну… не совсем.
– Тогда чего?
– Не знаю, Блисс. Если бы я знал, чего боюсь, то не боялся бы этого. Это что-то, чего я не совсем понимаю. – Его голос звучал все тише, как будто он говорил сам с собой. – Похоже, Галактика полна вещей, которых я не понимаю. Почему я выбрал Гею? Почему должен найти Землю? Есть ли пропущенное предположение в психоистории? И на вершине всего этого – почему Фоллом заставляет меня чувствовать себя беспокойно?
– К несчастью, – сказала Блисс, – я не могу ответить на эти вопросы.
– Она поднялась и вышла из комнаты.
Пилорат посмотрел ей вслед, потом сказал:
– Все не так уж мрачно, Голан. Мы все ближе и ближе к Земле и, как только достигнем ее, все тайны, возможно, разрешатся. И, кстати, нет никаких попыток удержать нас от достижения ее.
Тревиз быстро взглянул на него и произнес, понизив голос:
– Я бы предпочел, чтобы они были.
– Вы? – удивился Пилорат. – Почему вы хотите этого?
– Честно говоря, я был бы рад проявлению жизни.
Глаза Пилората широко раскрылись.
– Значит, вы все-таки обнаружили, что Земля радиоактивна?
– Не совсем. Однако, она теплая. Теплее, чем я ожидал.
– Это так плохо?
– Не обязательно. Она может быть теплой, но это не обязательно делает ее необитаемой. Облачный покров густой и явно есть водяные пары, так что эти тучи вместе с большим водяным океаном могут сохранять ее пригодной для жизни, невзирая на температуру, которую мы рассчитываем по микроволновому излучению. И все-таки я не уверен. Это так…
– Да, Голан?
– Если Земля радиоактивна, это хорошо сочетается с тем, что она теплее, чем ожидалось.
– Но это не имеет обратной силы, не так ли? Если она теплее, чем ожидалось, это не обязательно означает, что она радиоактивна.
– Вы правы, не означает. – Тревиз заставил себя улыбнуться. – Не нужно гадать, Яков. Через день или два я смогу сказать об этом больше, и мы узнаем наверняка.


91

Когда Блисс вошла в комнату, Фоллом сидела на кровати глубоко задумавшись. Она коротко взглянула на девушку и снова уставилась в пол.
– В чем дело, Фоллом? – тихо спросила Блисс.
– Почему Тревиз так не любит меня?
– А что заставляет тебя думать так?
– Он смотрит на меня с беспокойством… Это слово подходит?
– Да, оно подходит.
– Когда я рядом с ним, он смотрит на меня с беспокойством. Его лицо всегда слегка искажено.
– Тревизу очень тяжело сейчас, Фоллом.
– Потому что он ищет Землю?
– Да.
Фоллом немного подумала, затем сказала:
– Он особенно беспокоен, когда я заставляю что-нибудь двигаться.
Блисс поджала губы.
– Разве я не говорила, что ты не должна этого делать, особенно в присутствии Тревиза?
– Это было вчера, в этой комнате, он стоял в дверях, и я его не видела. Я не знала, что он смотрит. Это был всего лишь книгофильм Пилората, и я пыталась поставить его на бок. Я ничего не сломала.
– Это заставляет его нервничать, Фоллом, и я хочу, чтобы ты не делала этого, смотрит он или нет.
– Он нервничает потому, что не может этого?
– Возможно.
– А ты можешь?
Блисс медленно покачала головой.
– Нет, не могу.
– Но ты же не нервничаешь, когда я делаю это. И Пилорат тоже не нервничает.
– Люди бывают разными.
– Я знаю, – сказала Фоллом с внезапной суровостью, которая удивила Блисс и заставила ее нахмуриться.
– Что ты знаешь, Фоллом?
– Что я другая.
– Конечно, я только что сказала это. Люди бывают разными.
– Но я другого вида. Я могу двигать вещи.
– Верно.
В голосе Фоллом появились мятежные нотки:
– Я ДОЛЖНА двигать вещи. Тревиз не должен сердиться на меня за это, а ты не должна останавливать меня.
– Но почему ты должна двигать вещи?
– Для практики. Упражнение… Это правильное слово?
– Не совсем. Упражнение.
– Да. Джемби всегда говорил, что я должна тренировать мои… мои…
– Преобразовательные доли?
– Да. Чтобы сделать их сильными. Потом, когда я вырасту, то смогу давать энергию всем роботам. Даже Джемби.
– Фоллом, а кто давал энергию роботам, если ты не делала этого?
– Бэндер. – Это была просто констатация факта.
– Ты знала Бэндера?
– Конечно. Я видела его много раз. Я должна была стать следующей главой поместья. Поместье Бэндера должно было стать моим. Джемби говорил мне об этом.
– Ты хочешь сказать, что Бэндер приходил к тебе…
От потрясения рот Фоллом округлился в полную букву «О». Слегка задыхаясь, она сказала:
– Бэндер никогда не приходил ко мне. – Она сбилась с дыхания и некоторое время не могла прийти в себя, но наконец сказала: – Я видела ИЗОБРАЖЕНИЕ Бэндера.
Блисс неуверенно спросила:
– А как Бэндер относился к тебе?
Фоллом посмотрела на нее с легким удивлением.
– Бэндер спрашивал, не нужно ли мне чего, удобно ли мне. Но Джемби всегда был рядом со мной, поэтому мне ничего не было нужно и всегда было удобно.
Она наклонила голову и теперь смотрела в пол. Потом закрыла глаза руками и сказала:
– Но Джемби остановился. Я думаю, это из-за Бэндера… это потому, что Бэндер… тоже остановился.
– Почему ты говоришь так? – спросила Блисс.
– Я думала об этом. Бэндер снабжал энергией всех роботов и, если Джемби остановился – как и все другие роботы – значит, Бэндер тоже остановился. Разве не так?
Блисс молчала.
– Когда вы отвезете меня на Солярию, я дам энергию Джемби и всем остальным роботам и снова буду счастлива.
Она вдруг разрыдалась.
– А разве ты не счастлива с нами, Фоллом? – спросила Блисс. – Хотя бы немного? Иногда?
Фоллом подняла заплаканное лицо, покачала головой и сказала дрожащим голосом:
– Я хочу Джемби.
В порыве нежности Блисс прижала ее к себе.
– Ох, Фоллом, как бы я хотела, чтобы вы с Джемби снова были вместе. – Она вдруг поняла, что тоже плачет.


92

Такими и увидел их вошедший Пилорат. Он резко остановился и спросил:
– Что случилось?
Блисс вынула маленький кусок ткани, чтобы вытереть глаза. Потом она покачала головой, и Пилорат повторил с большим недоумением: – Что случилось?
– Фоллом, – сказала Блисс, – отдохни немного. Я подумаю, как можно помочь тебе. Не забывай, я люблю тебя так же, как любил Джемби.
Она взяла Пилората за локоть и вытолкнула в другую комнату, говоря при этом:
– Ничего, Пил… Ничего…
– Это из-за Фоллом, верно? Ей по-прежнему не хватает Джемби?
– Ужасно… И мы ничего не можем сделать с этим. Я могу сказать ей, что люблю ее… и я действительно люблю, но как может любовь помочь такому разумному и мягкому ребенку?.. Пугающе разумному. Тревиз даже считает ее слишком разумной… Ты знаешь, она в свое время видела Бэндера… то есть видела его голографическое изображение. Однако, это воспоминание не трогает ее, она просто констатирует факт, и я не могу понять, почему. Только то, что Бэндер был владельцем поместья, а она должна была получить его после него. Никаких связей, ничего…
– Фоллом понимает, что Бэндер ее отец?
– Ее МАТЬ. Если мы решили относиться к Фоллом как к женщине, то же нужно делать и с Бэндером.
– Как тебе угодно, Блисс. Фоллом осознает родственные связи?
– Не знаю, понимает ли она, что это такое. Может, и да, но по ней этого не поймешь. Однако, Пил, она сделала вывод, что Бэндер мертв, потому что ей пришло в голову, что деактивация Джемби должна быть результатом отсутствия энергии, а поскольку энергию поставлял Бэндер… Это меня пугает.
– Почему? – задумчиво спросил Пилорат. – В конце концов это только логический вывод.
– Из этой смерти можно сделать другой логический вывод. Смерть должна быть редкой гостьей на Солярии с ее долгоживущими и изолированными космонитами. Знание о естественной смерти должно быть ограничено у любого из них и, вероятно, вообще отсутствовать у ребенка в возрасте Фоллом. Если она будет продолжать думать о смерти Бэндера, то задумается, ПОЧЕМУ он умер. А факт, что это случилось, когда мы были на планете, обязательно заставит ее решить…
– Что мы убили Бэндера.
– Это не МЫ убили Бэндера, Пил. Это я.
– Она не может предположить такого.
– Но я должна сказать ей. Она уже сейчас раздражает Тревиза, а он начальник экспедиции. Фоллом может решить, что именно он виновен в смерти Бэндера, а я не могу позволить, чтобы его обвиняли напрасно.
– Какое это имеет значение, Блисс? Ребенок ничего не чувствует к своему от… матери. Ей нужен только ее Джемби.
– Но смерть матери означала и смерть робота. Я едва не призналась в своей вине. Искушение было очень велико.
– Почему?
– Так я могла объяснить ей все по-своему, могла утешить ее и предвосхитить открытие этого факта способом, который исключает оправдание его.
– Но ведь оправдание ЕСТЬ. Это была самозащита. Не начни ты действовать, мы все были бы убиты.
– Это и нужно было сказать, но я не посмела. Я испугалась, что она не поверит мне.
Пилорат покачал головой и сказал, вздыхая:
– Тебе не кажется, что лучше нам было не брать ее? Это сделало нас такими несчастными.
– Нет, – гневно сказала Блисс, – не говори так. Неужели я была бы более счастлива сидя здесь и вспоминая, как оставила невинного ребенка безжалостным убийцам?
– Это образ жизни ее мира.
– Нет, Пил, не скатывайся до мыслей Тревиза. Изолянты считают возможным принимать такие вещи и больше о них не думать. Однако, Гея должна сохранять жизнь, а не уничтожать ее… или бездействовать, пока ее уничтожают. Все мы знаем, что жизнь любого вида имеет свой конец, но он никогда не бывает бессмысленным. Смерть Бэндера, хоть и неизбежную, вынести довольно трудно: она лишила Фоллом всех ее связей.
– Ну, хорошо, – сказал Пилорат, – полагаю, что ты права… Как бы то ни было, это не та проблема, ради которой я хотел увидеть тебя. Дело в Тревизе.
– А что с ним?
– Блисс, я беспокоюсь за него. Он ждет ответа относительно Земли, и я не уверен, что он сможет выдержать его.
– Я за него не боюсь. Думаю, у него крепкий и стабильный разум.
– У всех нас есть свой предел. Земля теплее, чем он ожидал, он сам сказал мне об этом. Мне кажется, он думает, что она слишком тепла для жизни, хотя он явно пытается убедить себя, что это не так.
– Может, он и прав. Может, она НЕ СЛИШКОМ тепла для жизни.
– Кроме того, он признает, что теплота могла возникнуть от радиоактивной оболочки, но отказывается верить в это. Через день или два мы будем достаточно близко, и правда станет очевидной. Что, если Земля радиоактивна?
– Тогда ему придется принять этот факт.
– Но… не знаю, как это сказать или как определить в ментальных терминах. Что, если в его мозгу…
Блисс подождала, потом закончила:
– Полетят предохранители?
– Да, именно так. Нельзя ли что-нибудь сделать для него? Так сказать, подержать под контролем?
– Нет, Пил, я не верю, что он так хрупок. Кроме того, есть твердое решение Геи, что его разум не должен испытывать вмешательства.
– Но в этом-то все дело. Он обладает своей необычной «правотой» или как вы называете это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57