Впрочем, надеюсь, не раньше, чем мы уберемся отсюда.
Блисс шла впереди. Свет в непосредственном ее окружении был несколько ярче, и она останавливалась у каждой двери, на каждой развилке коридора, пытаясь определить направление, с которого шел страх. Иногда она проходила через дверь или шла в обход, а затем возвращалась и пробовала другой путь, пока Тревиз беспомощно наблюдал.
Каждый раз как Блисс принимала определенное решение и двигалась в каком-то направлении, свет бежал перед нею. Тревиз заметил, что теперь он кажется более ярким – то ли потому, что его глаза привыкли к темноте, то ли от того, что Блисс научилась управлять преобразованием более эффективно. В одном месте, проходя мимо металлического стержня, уходящего в почву, она положила на него руку, и свет стал заметно ярче. Девушка кивнула, похоже, довольная собой.
Все вокруг было незнакомо: во время предыдущего переезда они явно не проходили по этому пути.
Тревиз не переставал выискивать коридоры, которые вели бы вверх, и скоро пришел к выводу, что изучение потолков не откроет ему никакого люка. Испуганный разум оставался единственным шансом выбраться.
Они шли в тишине, которую нарушали только звуки их шагов; в темноте, разгоняемой светом только в ближайшем окружении; сквозь смерть, которой противостояли их жизни. Время от времени они натыкались на темную тушу робота, сидящего или стоящего в темноте без движения. Только однажды увидели они робота, лежащего на боку, с руками и ногами раскинутыми в стороны, Тревиз подумал, что, вероятно, он балансировал, когда энергия исчезла, и из-за этого упал. Бэндер, живой или мертвый, не был властен над гравитацией. Вероятно, по всему огромному поместью роботы стояли или лежали без движения, и это должны были скоро заметить на границах.
А может и нет, подумал он вдруг. Соляриане должны знать, когда кто-то из них умирает от старости и физического распада. Этот мир постоянно настороже и готов к этому. Однако Бэндер умер внезапно, непредсказуемо, в расцвете жизни. Кто может знать это? Кто может ожидать перерыва в поступлении энергии?
Но нет – Тревиз отбросил оптимизм и утешительство как опасный соблазн, ведущий к излишней самоуверенности. Соляриане должны заметить прекращение всякой активности в поместье Бэндера и немедленно начать действовать. Слишком велик их интерес в наследовании поместья, чтобы предоставить смерть самой себе.
– Вентиляция остановлена, – буркнул Пилорат. – Место под землей, вроде этого, должно вентилироваться, и Бэндер поставлял для этого энергию. Сейчас все кончилось.
– Это пустяки, Яков, – откликнулся Пилорат. – Воздуха в этом подземелье хватит нам на годы.
– Я хотел сказать, что это психологически плохо.
– Пожалуйста, Яков, не будьте клаустрофобом… Блисс, мы уже ближе?
– И намного, – ответила она. – Ощущение стало сильнее, и я яснее представляю его местонахождение.
Она шла вперед более уверенно, меньше колеблясь в выборе направления:
– Сюда! – сказала она. – Я чувствую это.
Тревиз сухо заметил:
– Теперь даже я могу слышать это.
Все трое остановились и – машинально – затаили дыхание. Спереди доносились мягкие стонущие звуки, перемежаемые рыданиями.
Люди вошли в большую комнату и, когда она осветилась, увидели, что в отличие от всего, виденного до сих пор, она богато и разноцветно меблирована.
В центре комнаты находился слегка наклонившийся робот, с руками, разведенными в почти нежном жесте и, конечно же, абсолютно неподвижный.
С одной стороны из-за него выглядывали испуганные круглые глаза и оттуда же неслись горестные рыдания.
Тревиз метнулся к роботу с одной стороны, и тут же с другой выскочила пронзительно верещавшая маленькая фигурка. Она споткнулась, упала на пол и осталась лежать, закрыв глаза и пиная ногами во всех направлениях, как будто защищаясь от непонятной угрозы, которая могла прийти с любого направления, и вереща, вереща…
– Это ребенок! – совершенно излишне заметила Блисс.


54

Тревиз ошеломленно отпрянул. Что делал здесь ребенок? Бэндер был так горд своим абсолютным одиночеством, так настаивал на нем.
Пилорат, менее склонный отступать от логичных объяснений перед лицом непонятных событий, немедленно ухватился за это решение и сказал:
– Я думаю, это преемник.
– Ребенок Бэндера, – согласилась Блисс, – но слишком юный, чтобы быть преемником. Солярианам придется найти кого-то другого.
Она смотрела на ребенка мягким, гипнотизирующим взглядом, и постепенно всхлипывания стали утихать. Потом он открыл глаза и посмотрел на Блисс. Его крик превратился в редкое, тихое хныканье.
Блисс заговорила успокаивающе, произнося слова, которые сами по себе имели мало смысла, и должны были только усилить эффект от ее успокаивающих мыслей. Это было так, словно она ментально касалась незнакомого разума ребенка, пытаясь пригладить его взъерошенные чувства.
Постепенно, не отрывая взгляда от Блисс, ребенок встал на ноги, постоял пошатываясь, затем бросился к молчаливому, холодному роботу и обхватил руками его могучую ногу.
– По-моему, – сказал Тревиз, – этот робот был его… няней или… э… опекуном. Думаю, солярианин не может заботиться о другом солярианине, даже родитель о ребенке.
– А я думаю, что этот ребенок – гермафродит, – добавил Пилорат.
– Так и должно быть, – сказал Тревиз.
Блисс, по-прежнему целиком занятая ребенком, медленно подходила к нему, подняв руки вверх, ладонями вперед, как бы подчеркивая, что не собирается хватать маленькое существо. Ребенок сейчас молчал, глядя на ее приближение и еще крепче вцепившись в робота.
Блисс заговорила:
– Ребенок – теплый, ребенок – мягкий, теплый, удобный, безопасный, ребенок – безопасный… безопасный…
Потом она остановилась и не оглядываясь, сказала, понизив голос:
– Пил, поговори с ним на его языке. Скажи, что мы роботы, пришедшие позаботиться о нем, потому что энергия кончилась.
– Роботы?! – Пилорат был шокирован.
– Мы должны представиться как роботы. Он их не боится. К тому же, он никогда не видел людей и, может даже не знать о их существовании.
– Не знаю, смогу ли подобрать правильные выражения, – сказал Пилорат.
– Я не знаю архаического слова, означающего «робот».
– Тогда говори просто – робот. Если это не поможет, попробуй сказать – железная вещь. Говори все, что можешь.
Медленно, слово за словом, Пилорат заговорил на древнем языке. Ребенок уставился на него, нахмурив лоб, как будто пытаясь понять.
– Можете спросить у него и как выйти отсюда, – сказал Тревиз.
– Нет, – сказала Блисс. – Пока нет. Сначала завоевать доверие, а потом просить информацию.
Ребенок, глядя теперь на Пилората, постепенно ослабил руки, цепляющиеся за ногу робота, и заговорил высоким музыкальным голосом.
– Он говорит слишком быстро для меня, – обеспокоенно заметил Пилорат.
– Попроси его повторить более медленно, – подсказала Блисс. – А я постараюсь успокоить его и убрать все страхи.
Пилорат еще раз выслушал то, что сказал ребенок.
– Кажется, он спрашивает, почему Джемби остановился. Должно быть, это его робот.
Пилорат задал вопрос, выслушал ответ и сказал:
– Да, Джемби это робот. А его самого зовут Фоллом.
– Хорошо! – Блисс улыбнулась ребенку счастливой сияющей улыбкой, указала на него и сказала: – Фоллом. Хороший Фоллом. Смелый Фоллом. – Она положила руку себе на грудь и произнесла: – Блисс.
Ребенок улыбнулся. Улыбка делала его очень симпатичным.
– Блисс, – сказал он, произнося «с» слегка неправильно.
– Блисс, – сказал Тревиз, – если бы вы смогли активировать Джемби, он мог бы сообщить нам то, что мы хотим знать, Пилорат сумеет поговорить с ним также как с ребенком.
– Нет, – ответила Блисс. – Это может плохо кончиться. Первейшей обязанностью робота является защита ребенка. Если его активировать, он тут же увидит нас – странных людей – и может немедленно атаковать, поскольку никаких людей здесь быть не должно. Если же я вновь отключу его, мы не получим никакой информации, а ребенок, видя повторную смерть единственного родителя, которого знает… Нет, я не сделаю этого.
– Но нам говорили, – мягко сказал Пилорат, – что роботы не могут причинить вред человеку.
– Да, это так, – согласилась Блисс. – Но мы не знаем какого рода роботов делают эти соляриане. Но даже если этот робот не должен причинять вреда, ему придется выбирать между ребенком и тремя существами, в которых он может даже не опознать людей. Разумеется, он выберет ребенка и атакует нас.
Она снова повернулась к ребенку.
– Фоллом, – сказала она. – Блисс. – Потом показала рукой: – Пил… Трев…
– Пил. Трев, – послушно повторил ребенок.
Она подошла к нему ближе, медленно вытянула руку вперед. Фоллом отступил назад.
– Спокойно, Фоллом, – сказала Блисс. – Хорошо, Фоллом. Коснись, Фоллом. Отлично, Фоллом.
Он сделал шаг вперед, и Блисс вздохнула.
– Хорошо, Фоллом.
Она коснулась обнаженной руки Фоллома, который, как и его родитель, носил только длинную тунику открытую спереди и с набедренной повязкой под ней. Убрав руку, она подождала немного и коснулась снова, легко погладив ребенка, глаза которого наполовину закрылись под действием успокаивающего воздействия разума Блисс.
Руки девушки осторожно поднялись вверх, мягко касаясь плеч ребенка, его шеи, ушей, затем приподняли длинные каштановые волосы и скрылись под ними за его ушами.
Через некоторое время она убрала руки и сказала:
– Преобразовательные доли еще малы. Кости черепа пока не развиты. Есть только слой жесткой кожи, который со временем выгнется наружу и затвердеет до после того, как доли полностью разовьются. Это значит, что в данный момент он не может контролировать поместье или хотя бы активировать своего робота… Спроси, сколько ему лет, Пил.
Пилорат обменялся с ребенком несколькими фразами и сказал:
– Четырнадцать, если я правильно понял.
– Он более похож на одиннадцатилетнего, – заметил Тревиз.
– Продолжительность года в этом мире может не соответствовать Стандартному Галактическому году. Кроме того, космониты предположительно продлили свою жизнь и, если соляриане подобны в этом остальным, у них должен быть затянутый период развития. Только по числу лет судить невозможно.
Нетерпеливо цокнув языком, Тревиз сказал:
– Хватит антропологии. Мы должны выйти на поверхность, а пока занимаемся с ребенком, наше время уходит. Он может не знать дороги наверх. Может, он даже никогда не был там.
– Пил! – сказала Блисс.
Пилорат понял, что она имеет в виду, и начал долгие переговоры с Фоллом.
Наконец, он сказал:
– Ребенок знает, что существует солнце. Он говорит, что видел его. Я думаю, что он видел и деревья, хотя и не совсем понимает, что значит это слово… во всяком случае то слово, которое использовал я…
– Да, Яков, – перебил его Тревиз. – Но постарайтесь добраться до цели.
– Я сказал Фоллому, что если он выведет нас на поверхность, мы сможем активировать робота. Точнее, я сказал, что мы должны активировать робота. Как по-вашему, это возможно?
– Об этом можно подумать позднее, – сказал Тревиз. – Он поведет нас?
– Да. Я подумал, что он заинтересуется больше, если я сделаю такое предложение, хотя, боюсь, мы рискуем разочаровать его.
– Давайте выступать, – сказал Тревиз. – Все это будет чисто академическим разговором, если нас застанут под землей.
Пилорат сказал что-то ребенку, и тот было двинулся, но тут же остановился и оглянулся на Блисс.
Девушка взяла его за руку и дальше они отправились рука об руку.
– Я – новый робот, – сказала она, улыбаясь.
– Он выглядит вполне счастливым этим, – ответил Тревиз.
Фоллом быстро запрыгал вперед, и Тревиз задумался: счастлив ли он потому, что Блисс поработала над ним, или это возбуждение от предстоящего выхода на поверхность, а может, от обладания тремя новыми роботами или от мысли, что получит обратно своего Джемби.
В действиях ребенка не было никаких колебаний. Он не задумываясь поворачивал, если требовалось выбрать путь. Действительно ли он знал, куда идти, или все это было следствием детского равнодушия? Может, он просто играл, не зная, чем кончится эта игра?
Однако, Тревиз чувствовал, что они движутся вверх, и ребенок, самоуверенно мчащийся впереди, указывал перед собой и что-то щебетал.
Тревиз взглянул на Пилората. Тот откашлялся и сказал:
– Я ДУМАЮ, что он говорит «дверь».
– Надеюсь, вы поняли его правильно, – сказал Тревиз.
Ребенок вырвался от Блисс и припустил бегом. Потом остановился и указал на часть пола, казавшуюся более темной, чем ближайшее ее окружение. Ребенок вступил на нее, несколько раз подпрыгнул, затем повернулся с явным выражением испуга на лице и торопливо заговорил.
– Придется мне поставить энергию, – сказала Блисс. – А это очень утомительно.
Лицо ее слегка покраснело, а свет потускнел, но дверь перед Фоллом открылась, и он радостно рассмеялся.
Ребенок выскочил наружу, и двое мужчин последовали за ним. Блисс вышла последней и, обернувшись, увидела, что свет внутри гаснет, а дверь закрывается. Остановившись, чтобы отдышаться, она с тревогой огляделась.
– Вот мы и вышли, – сказал Пилорат. – А где корабль?
– Мне кажется, он в этом направлении, – буркнул Тревиз.
– Мне тоже, – сказала Блисс. – Идемте. – И она протянула руку Фоллому.
Единственными звуками, доносившимися до них, были шум ветра и крики каких-то животных. В одном месте они миновали робота, неподвижно стоявшего у основания дерева и державшего какой-то предмет непонятного назначения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57