«Помнишь, как...» — и потом выкладывал историю от начала до конца. Как она случайно захлопнула входную дверь и ей пришлось забираться в дом через окно. Как она возила его в больницу, решив, что он сломал себе ключицу, упав с велосипеда. Как в каникулы они ели устрицы на берегу реки. Он вспоминал об этом с радостью, и Шеферд молча слушал, гладя его по волосам.
Они погоняли мяч, затем по очереди встали на ворота и устроили серию пенальти, которую выиграл Лайам. Когда они зашли в рощу, Лайам захотел забраться на высокий дуб с широкими ветвями. Шеферд с тревогой смотрел на него снизу, но мальчик ловко и бесстрашно вскарабкался наверх. Он сел на толстый сук и помахал отцу рукой.
— Давай, папа!
Шеферд влез на дерево. Лайам указал куда-то вдаль.
— Наш дом там, верно?
— Да.
— Ты его видишь?
— Нет.
— Мама никогда не разрешала мне лазать на деревья.
— Она боялась, что ты упадешь.
— Но я не упаду, — заверил Лайам. — Мы будем жить в том же доме?
— Пока не знаю.
— Я не хочу переезжать в другое место, — твердо заявил сын.
— Но ты не против немного побыть у бабушки?
— А я должен?
— Если хочешь мне помочь. Мне надо закончить кое-какие дела.
Лайам серьезно кивнул.
— А потом мы снова будем жить дома, правда?
— Да.
— Ты разрешишь мне спать на большой кровати?
— Конечно, разрешу.
Когда они возвращались домой, Шеферд увидел, как в конце подъездной аллеи остановился синий «воксхолл-вектра». С заднего сиденья вылез Джимми Шарп и встал у машины, спрятав руки в карманы.
— Кто этот человек, папа? — спросил Лайам.
— Друг, — ответил Шеферд, положив руку на его плечо.
— Он похож на полицейского.
Шеферд улыбнулся. Шарп десять лет работал под прикрытием, а теперь его запросто раскусил семилетний мальчик.
— Почему ты так решил? — поинтересовался он.
— У него холодные глаза. Как у тебя.
Слова сына полоснули Шеферда по сердцу. Значит, вот как он выглядит в его глазах? Полицейским с холодными глазами?
— Он хороший человек, — сказал Шеферд. — Его зовут Джимми Шарп.
— Шар? Совсем круглый?
— Нет, на конце буква "п".
— Ты уедешь с ним?
— Не знаю. Наверное, да.
— Ладно.
— Но сначала мы пообедаем. Бабушка приготовила рыбные палочки. Твои любимые, верно?
Сын молча пожал плечами.
Когда они подошли к машине, Шарп кивнул Шеферду.
— Харгроув хочет с тобой поговорить, — сообщил он.
Шеферд хлопнул сына по спине.
— Беги в дом и скажи бабушке, что я сейчас приду.
Пока Лайам мчался по дорожке, Шарп набрал номер на мобильном телефоне и протянул его Шеферду. Харгроув ответил после второго сигнала.
— Ты уже решил, что будешь делать? — спросил он Шеферда. У суперинтенданта был усталый голос.
Шеферд взглянул на Шарпа, затем обернулся к дому. Сын застыл у парадной двери и смотрел в его сторону, все еще держа в руках футбольный мяч. За его спиной стояла Мойра.
— Я возвращаюсь в тюрьму, — промолвил Шеферд.
— Спасибо, Паук, — промолвил суперинтендант. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
— Только проследите, чтобы на воле все было в порядке.
Харгроув снова его поблагодарил, и Шеферд вернул телефон Шарпу.
— Я только пообедаю, и мы поедем, — продолжил Шеферд. — Прости, что не приглашаю тебя в дом. Теща сейчас настроена против полиции.
— Пустяки, — улыбнулся Шарп. — Том прихватил с собой свежих сандвичей и бутылочку «Джемесон». Мы не пропадем.
— Лайам поживет пока у тещи в Херефорде. Присмотрите за ним, ладно?
— Конечно.
— Ты слышал, что среди нас завелась паршивая овца?
— Я слышал только то, что Карпентер — большой засранец. И дерьма у него столько, что хватит на всех.
— Карандаш найдется?
Шарп дал ему авторучку и маленький блокнот. Шеферд написал имя и номер телефона.
— Это парень из САС, — пояснил он. — Если возникнут проблемы, позвони ему и сообщи, в чем дело.
Шарп убрал ручку и карандаш в карман плаща.
Когда Шеферд вернулся в дом, Мойра уже ставила на стол рыбные палочки с жареным картофелем и зеленый горошек. Шеферду не хотелось есть, Лайам тоже вяло ковырялся в своей тарелке. За обедом шла застольная беседа, но мыслями Шеферд был уже в тюрьме, планируя последнюю фазу операции. Он заставлял себя жевать, глотать пищу и кивать, пока Мойра говорила о тяжелой работе в своем саду, о том, что горох теперь далеко не тот, что раньше, и она боится, как бы ее муж не забыл разгрузить стиральную машину.
Когда обед закончился, Шеферд обнял и поцеловал сына.
— Хорошо веди себя с бабушкой.
Лайам не стал плакать, упрекать отца или просить его остаться. Он просто сидел на стуле и молчал.
— Я скоро вернусь, — пообещал Шеферд.
— Можно мне поиграть на своей приставке? — спросил сын, отвернувшись, словно не хотел встречаться с ним взглядом.
— Конечно.
Мальчик слез со стула и тихо вышел из кухни.
— С ним все будет в порядке, — заверила Мойра.
Шеферд тяжело вздохнул. Всего один звонок Харгроуву, и он останется дома, посвятив себя сыну. Один звонок. Он закрыл глаза и покачал головой.
— Ты уже сделал выбор, — мягко промолвила Мойра. — Если начнешь колебаться, станет только хуже.
Шеферд вдруг осознал, как Сью была похожа на Мойру. Он хотел остановить это мгновение, потому что пока в его ушах звучал голос Мойры, все было так, словно ничего не произошло, Сью по-прежнему сидела рядом с ним и была готова устроить ему очередную головомойку, чтобы потом вместе улечься на диван перед телевизором и заснуть в объятиях друг друга.
— Дэниел...
Шеферд открыл глаза, и иллюзия рассеялась. Он поцеловал Мойру в щеку и быстро вышел из дома. Рванув дверцу автомобиля, он рухнул на заднее сиденье.
— Поехали! — велел он Россеру. — Увези меня отсюда, пока я не передумал.
* * *
Гамилтон проводил Шеферда от приемной до тюремного блока, вращая связкой ключей, точно винтом пропеллера.
— Слышал, ты застрелил какую-то старушку? — спросил он по дороге.
— Ошибка при опознании, — ответил Шеферд. — Прости, если разочаровал тебя.
— Мне-то что. В любом случае за ограбление в Гатуике тебе дадут лет двенадцать, не меньше.
— Ты знаешь, как в Британии работает судебная система? — поинтересовался Шеферд. — Пока человек не осужден, его считают невиновным.
— Это в теории, Макдоналд. На самом деле я могу пересчитать всех, кто здесь невиновен, по пальцам одной руки.
Гамилтон открыл дверь в блок предварительного заключения и пропустил Шеферда вперед. Ллойд-Дэвис сидела в стеклянной кабинке и улыбнулась, увидев Шеферда.
— Я думала, шотландцы тебя не вернут, — произнесла она.
— Ошибка при опознании, — буркнул Гамилтон.
— Как раз к ужину.
Шеферд хотел возразить, что не голоден, но вовремя спохватился: в тюрьме считали, что за ним присматривали полицейские, которые вряд ли стали бы заботиться о его питании. Тем более если его подозревали в нападении на полицейского.
— Спасибо, мэм, — промолвил он.
Гамилтон распахнул дверь в секцию, и Шеферд вошел внутрь. Было время свободного общения. На первом этаже четверо заключенных катали бильярдные шары, рядом за столом играли в карты. Шеферд остановился перед лестницей, высматривая Карпентера. Его нигде не было. Он вернулся к кабинке и назвал фамилию и телефон Джимми Шарпа, попросив вписать его в список разрешенных лиц.
— Кто это? — удивилась Ллойд-Дэвис. — Член семьи?
— Один из полицейских, возивший меня в Глазго. Он сказал, что поможет мне в моем деле.
Когда он отходил от кабинки, рядом появился Ли.
— Как все прошло, Боб? — спросил он, не вынимая рук из карманов.
— Эта ведьма была слепа, как крот.
— Не смогла тебя опознать?
— Она бы саму себя не узнала в зеркале. Без меня случилось что-нибудь интересное?
— Ты быстро вернулся.
— В смысле?
— Наверное, на дорогах мало машин, раз вы успели скатать до Глазго и обратно.
Шеферд нахмурился.
— Мы доехали до Кингз-Кросс и пересели на "поезд. Эти ублюдки даже не подумали накормить меня обедом.
— Куда они тебя отвезли?
— В какую-то больницу.
— А как насчет обезьянника?
Шеферд сдвинул брови, не поняв вопроса.
— Они должны были допросить тебя в участке? На Крэйги-стрит?
— Спрашивать было не о чем. Старуха просто пояснила, что это не я. Ничего общего.
— По крайней мере тебе дали денек проветриться. Не промок?
— Что?
— В Глазго дождик был? Говорят, там всегда дожди.
Шеферд прищурился:
— С чего это ты так заинтересовался погодой, Джейсон?
— Ничего, просто разговариваю.
— Похоже на допрос с пристрастием. В чем дело? Хочешь написать мою биографию?
Ли поднял руки и отступил.
— Ладно, уже заткнулся. — Он прошел мимо Шеферда. — Все равно пора на ужин.
Он встал в конец очереди. Шеферд не заказывал еду, поэтому ему дали вегетарианский вариант — пиццу с грибами. Когда он вернулся в камеру, Ли сидел за столом. Шеферд извинился за свою резкость.
— Дерьмовые были деньки, — промолвил он.
— Сильно тебя достали?
— Ты же знаешь полицейских.
— Адвоката вызывал?
— Говорил с ним по телефону, но я уже большой мальчик, Джейсон. Сам могу за себя постоять.
Ли усмехнулся.
— Рад, что ты вернулся. Без тебя тут слишком тихо. Никто никому не ломает ноги.
* * *
Карпентер дождался часа ночи и, поднявшись с койки, достал из потайного места телефон и батарейку. Он вставил контейнер с батарейкой в трубку и включил мобильник. Индикатор показывал, что аккумулятор разрядился уже на четверть.
Карпентер подошел к двери и прислушался. Обход закончился пятнадцать минут назад, значит, следующий состоится не ранее чем без четверти два. Он набрал номер. Флетчер ответил после второго сигнала.
— Как дела, Ким?
— Он там, — ответил Флетчер. — Мы засекли Роупера.
— Охраны много?
— Два человека. Похоже, без оружия.
— Разберитесь с ним, Ким.
— Я готов, босс.
Карпентер потер пальцем переносицу. У него болела голова.
— Подожди минутку, Ким.
— Слушаю, босс?
Карпентер глубоко вдохнул. Мысль о Роупере вызывала у него неприятное чувство, но он не мог понять почему.
— Возьми людей со стороны, — велел он.
— Я сам с ним справлюсь, — возразил Флетчер.
— Не сомневаюсь. Но на всякий случай, ладно? Пригласи черных. Пусть замутят воду.
— Хорошо, босс.
— И поскорее. Если у них есть стукач, меня в любой момент возьмут в оборот. В случае чего будем обмениваться записками, как раньше.
— Завтра ночью, босс. Клянусь.
— Мы уже сто раз давали ему возможность отступиться, так что теперь пусть пеняет на себя.
— А как насчет жены и детей?
— Если не станут вмешиваться, пусть живут.
Карпентер не собирался причинять вред его семье. Впрочем, и самому таможеннику тоже. Роупер не вызывал у него ненависти или гнева, Карпентер просто устранял еще одно препятствие на пути к свободе.
* * *
Хэл Хили открыл дверь без четверти восемь. Шеферд записался с вечера на душ и уже хотел выйти из камеры, когда Хили остановил его и вручил полиэтиленовый пакет. В нем лежали плейер и наушники.
— От адвоката, — пояснил Хили. Он сунул Шеферду планшет. — Распишись.
Шеферд поставил подпись и положил пакет на койку.
Сходив в душ, он переоделся в чистую тенниску и джинсы, выждал, пока Ли уйдет в мастерскую, и вытащил «уокман». Раньше он уже имел дело с подобной системой. Устройство работало как радио и кассетный плейер, но кнопка паузы включала спрятанный внутри рекордер, рассчитанный на двенадцать часов звукозаписи. Шеферд закрепил плейер на ремне и повесил наушники на шею. Все, что ему теперь требовалось, — это найти Карпентера и активировать запись.
Он спустился вниз, чтобы забрать орудия труда. Уэстон и Джинджер уже драили первый этаж. Амелия Хартфилд стояла возле шкафчика с инструментами.
— Опаздываешь, Боб.
— Извини, Амелия, — сказал Шеферд.
Она улыбнулась ему и подмигнула.
Шеферд взял швабру и ведерко и налил воды из торчавшего рядом с бойлером крана. Он взглянул на третий этаж. Карпентер стоял наверху лестницы и работал шваброй. Шеферд нажал кнопку паузы, включил запись и поднялся по ступенькам. Он кивнул Карпентеру и начал мыть пол.
— Никогда не думал, что буду с радостью держать в руках швабру, — заметил Шеферд.
— Говорят, труд превратил обезьяну в человека, — произнес Карпентер.
Шеферд приблизился к нему.
— Как насчет того, чтобы передать мою записку?
— Я пока занят, — буркнул Карпентер.
— Но ты можешь это сделать?
— Сначала мне надо утрясти кое-какие дела.
Карпентер отошел, и Шеферд последовал за ним.
— У тебя все в порядке?
Карпентер оперся на свою швабру.
— Слушай, Боб, я ведь не твоя няня, правда?
— Да, но ты обещал помочь мне передать весточку на волю, разве нет?
— Я сказал, что подумаю. И я думаю. — Карпентер огляделся, но охранников поблизости не было. — Дай я сначала решу свою проблему, а потом займусь твоей. Договорились?
— Может, я чем-нибудь помогу?
— У меня есть люди, которые обо всем позаботятся.
— На воле? Карпентер кивнул.
— А до тех пор я буду сидеть очень тихо.
— Избавляешься от свидетелей?
Карпентер нахмурился, и Шеферд понял, что зашел слишком далеко.
— Это не мое дело, — добавил он.
— Вот именно.
— Желаю удачи, — улыбнулся Шеферд. — Только не забудь, что я по уши в дерьме.
Он отошел в сторону. Карпентер не сказал ничего, что можно использовать против него в суде, но намек абсолютно ясен: он решил избавиться от Роупера. Продолжая возить шваброй, Шеферд стал удаляться в другую сторону площадки, чтобы не слишком давить на Карпентера.
Он подождал, пока заключенные вернутся из мастерских, спустился и встал в очередь к телефонам. Ли находился у передвижной кухни с дюжиной других арестантов, державших в руках подносы. Он кивнул Шеферду и поднял большой палец.
Шеферд задрал голову и посмотрел на третий этаж. Карпентер вернулся в свою камеру. Если он знает, где держат Роупера, значит, у него есть высокопоставленный осведомитель в отряде Сэма Харгроува. Вычислив Роупера, он сумеет раскусить и Шеферда. Шеферд почувствовал, как по его спине бегут мурашки. Если Карпентер выяснит, что он полицейский, избавиться от него в тюрьме будет проще простого. Шеферд заставил себя расслабиться. Нет смысла волноваться о том, что еще не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49