Через несколько минут Шеферд прибавил скорость, чувствуя, как подошвы кроссовок крепко впечатываются в резиновую дорожку. Он покосился на контрольную панель Карпентера. Тот бежал почти вдвое быстрее, и не по ровной поверхности, как Шеферд, а с наклоном в десять градусов. На соседство Шеферда он, казалось, не обращал внимания.
Шеферд изменил наклон дорожки, поставив тот же градус, что и Карпентер. Машина загудела, и он почувствовал, что ему трудно поддерживать прежний темп. В кровь хлынул адреналин, и Шеферду стало наплевать, как его кроссовки стучат по резине. Он вновь увеличил скорость, чтобы догнать Карпентера. Теперь они бежали вровень.
Карпентер посмотрел на панель Шеферда и тронул кнопки на своей машине. Дорожка приподнялась, и бегун шумно задышал. Шеферд мысленно улыбнулся — Карпентер явно был азартным. Ну что ж, он раззадорит его как следует. Шеферд поднял наклон и скорость, чтобы попасть в темп соседа. Минут десять они бежали в одном ритме. Потом Карпентер снова увеличил скорость. Его рот открылся, он резко размахивал руками.
Шеферд уравнял скорость и приспособился к новой нагрузке. Он сознавал, что близок к своему пределу: его коньком были длинные дистанции, а не спринтерские рывки. Но и Карпентер уже выбился из сил, в его движениях ощущалось все больше усталости.
Шеферд знал, что может побить Карпентера, — выносливость всегда была его сильной стороной, — но хотел завоевать доверие наркоторговца, а не продемонстрировать ему свое превосходство. По лицу Карпентера обильно струился пот, его красный «Лакост» облепил спину. Шеферд начал неровно дышать и сделал вид, что споткнулся. Он выпрямился, но его ноги тяжело шлепали о дорожку, а колени подгибались от усталости. Задыхаясь, он протянул руку к кнопке и замедлил скорость. Шеферд незаметно покосился на Карпентера — тот довольно улыбался.
Шеферд замедлил движение дорожки до прогулочного шага, утер ладонями лицо, в полном изнеможении остановил машину и слез на пол. Карпентер бежал еще минуту, затем перешел на легкую трусцу. Шеферд согнулся в поясе и оперся ладонями на колени. Карпентер улыбнулся и остановил машину. Он сошел с дорожки, вытирая полотенцем лицо.
— Классно бегаешь, — сказал Шеферд.
— Просто много практиковался, — промолвил Карпентер, растирая ноги.
— Знаешь, в старых тюрьмах бег использовали как наказание. А теперь это считается привилегией. Замечательный прогресс, правда?
Карпентер хмыкнул.
— Говорят, ты почти каждый день ходишь в спортзал? — спросил Шеферд.
— Почти каждый.
Шеферд выпрямился.
— Как тебе это удалось?
Карпентер сделал большой глоток из бутылки, продолжая смотреть на Шеферда. Тот выдержал его взгляд и дружелюбно улыбнулся, зная, что в этот момент его оценивают. Карпентер вытер губы полотенцем.
— Ты знаешь, как мне это удалось, — ответил он.
— Через Диггера?
— Нужные люди и сломанные ноги — хорошие помощники, — заметил Карпентер.
— В спортзал берут только по восемь человек из секции?
— Таковы правила.
— И Диггер может каждый день включать меня в список?
Карпентер усмехнулся:
— Спроси его сам. Но учти — мое место занято.
Шеферд наморщил лоб:
— Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
— На этот счет можешь не волноваться.
Карпентер подошел к велотренажеру и сел в седло. Когда он закрутил педалями, Шеферд устроился рядом.
Некоторое время они двигались в унисон, но гонки уже не было.
— Есть новости от жены? — поинтересовался Карпентер.
Шеферд покачал головой.
— Очевидно, теперь я услышу новости только от ее адвоката.
— Она выглядела очень рассерженной.
— На свободе все было бы по-другому, — промолвил Шеферд. — Если бы поговорить с ней без чертовых охранников... Обстановка настраивает ее против меня. Все эти замки, решетки, обыски, собаки на цепи.
— Я попросил детей ко мне не приходить, — поведал Карпентер. — Не хочу, чтобы они видели меня в тюрьме.
— А я жалею, что жена привела моего парня. Особенно если он видел меня в последний раз. Хорошенькое у него останется воспоминание. Папочка за решеткой, с дурацкой бляхой на груди.
— Ты его еще увидишь, — пообещал Карпентер. — У отцов есть свои права.
— Только не у тех, кого сажают на двадцать лет, — возразил Шеферд. — Когда я выйду, сын меня уже забудет.
Карпентер промолчал. Он снова отхлебнул из бутылки.
— Похоже, твое положение тебя мало беспокоит, — сказал Шеферд.
Карпентер пожал плечами.
— Не вижу смысла зря тратить нервы, — объяснил он. — Начнешь беситься — и вколют тебе успокоительное, посадив в камеру с картонной мебелью.
— Если мне дадут двадцатку, я повешусь.
— Привыкнешь.
— К чертям собачьим! — выругался Шеферд.
— Убьешь себя, и кому от этого станет легче?
— Ты рассуждаешь, как Эд Харрис. Я лучше сдохну.
Некоторое время они молча крутили педали. Шеферд хотел продолжить разговор, но боялся показаться чересчур навязчивым. Латиноамериканцы разделились на две группы и поднимали тяжести.
— Твоя жена молодец, — заметил Шеферд. — Все-таки пришла тебя проведать.
— Она знает, что это ненадолго.
— А если не выкрутишься?
Карпентер пренебрежительно фыркнул.
— Я не собираюсь выкручиваться. Когда дело дойдет до суда, будет уже поздно.
— Как же ты намерен отсюда выбраться?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что если я что-нибудь не придумаю, мне крышка.
Карпентер бросил на него цепкий взгляд. Потом он медленно кивнул, словно решив, что Шеферду можно доверять.
— У тебя есть деньги на воле?
— Кое-что найдется.
— Тебе необходимо больше, чем «кое-что». Свобода стоит дорого.
— Я храню несколько сотен штук в офшорной зоне. Даже жене о них не известно.
— Что у них против тебя?
— Меня взяли с поличным. Оружия при мне не было, но в здании нашли обрез.
— Свидетели?
— Похоже, один из наших оказался стукачом.
— С этого и надо начинать, — сказал Карпентер. — Ты должен о нем позаботиться.
— Откупиться?
— Позаботиться.
У Шеферда забилось сердце. Он почувствовал, что близок к цели. Ради этого он и торчал в тюрьме.
— Ты имеешь в виду — любыми способами?
— Да, любыми способами.
— А как насчет улик?
— Это можно уладить.
— Как? Запутать следствие?
— Заплатить кому-нибудь, кто все устроит.
— А ты сумел бы?
— Каждый может. Главное, иметь деньги и дать их нужному человеку.
Шеферд сбавил скорость.
— У полицейских мое ружье, — промолвил он.
— Значит, тебе поможет полицейский.
— А у тебя есть люди, которые занимаются подобными вещами?
— Мы говорим не обо мне, а о тебе. Надо выяснить, где хранится ружье, и отыскать нужного человека в полиции. Или детектива, занимающегося твоим делом.
— Ну нет, — запротестовал Шеферд. — Это сказки.
Карпентер взялся за руль и прибавил ходу. Шеферд понял, что он его задел.
— Ведь если что-нибудь сорвется, мне дадут срок за взятку, — произнес он.
— Значит, сделай так, чтобы не сорвалось, — посоветовал Карпентер. — Действуй в обход. Используй других людей. Найди человека со связями.
— И во что это примерно обойдется?
— Гипотетически?
— Да.
— Тридцать тысяч. Или сорок.
Шеферд перестал крутить педали.
— Сорок тысяч фунтов?
— Поэтому я и спросил, есть ли у тебя деньги. Мелочью тут не обойдешься, Боб. И запомни — полицейского купить гораздо дешевле, чем судью. — Он снова усмехнулся. — Гипотетически.
* * *
Шеферд принес в камеру поднос с обедом. Запеканка из мяса с картофелем, чипсы, вареная фасоль. Шоколадный пудинг и горчица. Неудивительно, что многие потолстели на такой диете.
Ли еще стоял в очереди на первом этаже, но Шеферд все равно забрался на койку и там принялся за еду. Последний разговор с Карпентером стал большим шагом вперед. Шеферд не ожидал, что наркоторговец зайдет так далеко. Карпентер фактически признал, что платит полицейским на воле, и посоветовал Шеферду подкупить служителя закона и убить свидетеля. Но для обвинения его показаний будет недостаточно. Шеферд согласился на предложение Харгроува надеть «жучок». Но это — огромный риск.
Шеферд поддел на вилку кусок холодной запеканки. Она была жирной и безвкусной, в комках.
Другая проблема заключалась в том, чтобы регулярно ходить в спортивный зал. Надо попросить об этом Ллойд-Дэвис или снова обратиться к Диггеру. Шеферд должен знать, где и когда состоится его следующая беседа с Карпентером, — носить «жучок» постоянно опасно. А куда его прятать в остальное время? В камере мало места, Ли что-нибудь заметит. Харгроув предложил сделать записывающее устройство в виде «уокмана» или CD-плейера, однако эта штуковина должна действительно играть, не то Ли заподозрит неладное. Кроме того, Шеферд знал, что такая аппаратура часто ломается, У него бывали самые дикие случаи: от потекших батареек до фонящих микрофонов. В каждой операции его подстраховывали другие сотрудники, чтобы в трудный момент вытащить из дела, но в тюрьме Шелтон это невозможно.
Шеферд теперь не сомневался, что Карпентер убирает свидетелей и избавляется от улик, но он по-прежнему не догадывался, как тот это делает и кто ему помогает. Он подозревал Тони Стаффорда, но Харгроуву потребуются доказательства. Суперинтендант сознавал, какому риску подвергает Шеферда, и все-таки обратился к нему с этой просьбой, ведь если Карпентера не остановить, он будет убивать снова и снова, пока не добьется своей цели — выйти на свободу.
* * *
В камеру Карпентера вошел Хили.
— Ваши газеты, — сообщил он.
— Спасибо, мистер Хили, — произнес Карпентер.
Он подошел к двери и взял почту. «Дейли мейл», «Дейли телеграф» и"Гардиан".
— Почему так поздно?
Обычно газеты приносили перед обедом.
— Сегодня мало персонала. Некого было поставить на проверку писем. Да и доставка опоздала.
Карпентер положил газеты на стол и полистал «Гардиан». По субботам всегда ощущался недостаток в тюремном персонале. Надзиратели не любили работать в выходные. Он взял запечатанный конверт, отправленный из Лондона, и вскрыл его. В нем лежал чистый листок бумаги. Значит, пленки уничтожены. Теперь между ним и свободой остался только Сэнди Роупер. Ким Флетчер решит эту проблему.
В двери появился заключенный, Энди Филпотт.
— Я взял для вас газеты, мистер Карпентер.
Он протянул ему «Таймс» и «Миррор».
— Спасибо, Энди, — поблагодарил Карпентер.
— Заодно и капуччино захватил.
Он поставил на койку Карпентера коробку с пакетиками кофе.
Энди Филпотта, мужчину лет тридцати, арестовали за грабежи. Его обвинительный акт включал пятьдесят семь пунктов. Несмотря на огромное количество краж, он сидел на мели. Большую часть сбережений съели адвокаты, и теперь его жена и маленький ребенок жили на субсидии от государства. Свое тюремное содержание Энди Филпотт тратил в буфете, покупая разные продукты для Карпентера, и тот платил за это его жене по десять фунтов на каждый фунт, потраченный за решеткой. Такое положение устраивало обоих. Энди не курил и не любил сладости. Он готов был голодать, лишь бы помочь семье.
— Отлично, — сказал Карпентер.
Когда Филпотт ушел, в камеру заглянул Диггер.
— Не против, если я войду, Джерри? — спросил он.
— Конечно. — Карпентер указал на стул. — Присаживайся.
Диггер сел.
— Хочешь что-нибудь выпить?
На столе Карпентера стояла коллекция бутылок и жестяных банок: фанта, кока-кола, «севен-ап», апельсиновый сок и минералка. Здесь же разместились пакетики с чаем, черным кофе и капуччино, а также две фляги с горячей водой.
— Пожалуй, сок, — произнес Диггер.
Карпентер налил напиток в стакан.
— Как дела?
— Неплохо, — отозвался Диггер. — На следующей неделе новичок с первого этажа принесет крэк. Он уже тянул срок и знает, что к чему. Говорит, его девчонка может произвольно вызывать рвоту.
— Это лишние детали, — рассмеялся Карпентер. — Сколько?
— Двадцать грамм, но я проверю качество. Пока сошлись на тридцати процентах, однако, если товар пойдет регулярно, мы будем брать больше.
Диггер сунул руку в карман спортивных брюк и достал золотое кольцо.
— Вот то, что ты просил.
Карпентер взял кольцо, сдвинул брови и положил его на подушку.
— Что с Юржаком?
— На него наехали. Новый парень, Макдоналд. Решил попасть в уборщики.
— Похоже, он добился своего.
Диггер пожат плечами.
— Макдоналд заплатил пять сотен. Кого-то все равно пришлось бы брать. Проще было отдать место ему.
— От него могут исходить неприятности?
— Я с ним справлюсь.
— Дикобраз тоже так полагает?
— Его застали врасплох.
Карпентер засмеялся. Лицо Диггера напряглось.
— Макдоналд ударил его, когда он смотрел в другую сторону.
— И Дикобраз готов все забыть?
— Это его проблемы, я не вмешиваюсь. Если он хочет разобраться с Макдоналдом, пусть разбирается.
— Плохо, если кому-нибудь пустят кровь и нас снова запрут по камерам, — заметил Карпентер. — Когда начнется война, всем станет только хуже.
— Макдоналд — одиночка, за ним никого нет. Но я посмотрю, что можно сделать, Джерри.
— Что ты о нем думаешь?
— О Макдоналде? Парень сидит тихо, пока ему что-нибудь не понадобится. Тогда он начинает действовать.
— Его можно на чем-то поймать?
— Он не курит и не колется. В азартные игры не играет. Почти не пользуется телефоном. Даже в буфете ничего не покупает.
— Этот человек святой?
— Не знаю, но держится особняком.
— На крутого не похож, однако Дикобраза завалил.
— Макдоналд крутой, это точно. Хотя по виду не скажешь.
— Но ты с ним справишься?
— Нам с ним нечего делить. Он не требует ничего особенного. Свои пять сотен заплатил честно. Дикобраз сам виноват — зря начал руки распускать.
— А кто принес деньги?
— Какой-то парень с воли. Представился его дядей. Отдал моей сестре в конверте.
— С банкнотами все в порядке?
— Обижаешь, Джерри. Я не вчера родился. — Он допил бокал и поставил его на стол. — Спасибо за сок.
— Молодец, что заглянул.
Диггер ушел, а Карпентер взял обручальное кольцо и внимательно рассмотрел. Простое колечко из золота весом в двадцать четыре карата. На внутренней стороне надпись: «Саймон и Луиз. Навеки».
* * *
Элис Роупер заглянула в дверь гостиной и потребовала, чтобы мальчики отправились спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49