— Здесь мы расстанемся, Паук, — предупредил Шарп. — Заедем за тобой завтра утром. Позвони, если что-нибудь понадобится.
Он дал Шеферду свой мобильный номер.
Шеферд продолжал смотреть на дом после того, как Шарп сел в машину и уехал. Он взглянул на крышу. Возле трубы не хватало нескольких черепиц. Он много раз обещал Сью, что сделает ремонт. Так же часто она напоминала ему и о водосточных трубах, давно нуждавшихся в покраске. Ему вдруг захотелось попросить у нее прошения за все, что не успел сделать, за то время, которое провел не с ней.
Он подошел к парадной двери по гравию дорожки. Дверь открылась, и на мгновение Шеферду показалось, что перед ним Сью, произошла какая-то нелепая ошибка и она по-прежнему жива. Но это была не она — в дверях стояла Мойра, ее мать, высокая и красивая женщина пятидесяти с лишним лет, скуластая, как Сью, с таким же пухлым ртом и золотисто-каштановыми волосами, слегка тронутыми сединой. Она была без косметики, в голубых джинсах и свободном темно-синем свитере.
Мойра заставила себя улыбнуться и поцеловала Шеферда в щеку.
Он не знал, что ей сказать, и они молча стояли у входа.
— Где ты пропадал, Дэниел? — спросила она.
Теща была единственной, кто называл его полным именем. Дома и в школе он был Дэнни. Вступив в армию, Шеферд решил, что «Дэнни» звучит слишком по-детски, и сказал приятелям-новобранцам, что его зовут Дэн. После учений в джунглях Борнео друзья из отряда САС окрестили Шеферда Пауком. Однажды они поспорили, кто съест больше всех разных противных тварей и не сблюет, и Шеферд сожрал тарантула. С тех пор ему дали кличку Паук, но для Мойры он по-прежнему оставался молодым солдатом, похитившим его дочь. Сью всегда называла его Дэн.
— Где Лайам? — произнес Шеферд, не ответив на ее вопрос.
— В гостиной, играет на своей приставке.
— Как он?
Мойра скрестила руки на груди.
— Его спас ремень безопасности. Но он был там, когда Сью...
— Он что-нибудь говорит?
— Сказал, что не хочет обсуждать эту тему. Доктор считает, что Лайам пытается справиться с проблемой по-своему. Он заговорит, когда будет готов.
Шеферд обнял ее.
— Спасибо, что приехала, Мойра. Спасибо, что заботишься о нем.
— Он мой внук, Дэниел, — спокойно промолвила она.
Шеферд отпустил ее и шагнул в холл. Гостиная была справа. Оттуда доносились крики и грохот стрельбы. Мойра закрыла парадную дверь.
Сын сидел на полу по-турецки и орудовал рычагами игрового пульта. Солдат на экране прошивало пулеметной очередью, и они взрывались один за другим. Когда Шеферд вошел в комнату, Лайам не поднял головы.
— Привет, — произнес Шеферд.
— Привет, — отозвался Лайам, не отрывая взгляда от экрана.
Шеферд застыл. Он ожидал, что мальчик бросится к нему со слезами на глазах, а он в ответ крепко обнимет сына, поднимет его в воздух и скажет, что все хорошо.
— Ты в порядке?
Лайам пожал плечами и продолжил играть. Шеферд сел на пол рядом с ним.
— Можно мне попробовать? — спросил он.
Не отрываясь от пульта, сын протянул ему вторую контрольную панель. Пока Шеферд рассматривал разноцветные кнопки, Лайам всаживал игрушечные пули в игрушечных солдат.
Шеферд начал играть вместе с сыном. Бах, бах — и ты убит. Игрушечная кровь. Игрушечное горе. Ни жалости, ни угрызений совести.
— Выпьешь кофе, Дэниел? — спросила Мойра, подойдя к двери.
— Нет, спасибо.
— А ты, Лайам? Хочешь лимонад?
Мальчик покачал головой.
— Надо говорить — нет, спасибо, — напомнил Шеферд.
— Нет, спасибо.
— А как насчет кексов?
— Нет, спасибо.
Шеферд оглянулся через плечо. Мойра стояла, сжав руки, на ее глазах выступили слезы. Он успокаивающе улыбнулся, но она отвернулась и ушла на кухню.
— Хочешь, пойдем в парк? — предложил Шеферд. — Мячик погоняем.
— Ладно, — согласился Лайам.
* * *
Сын ударил по мячу и побежал за ним. Ирландский сеттер тоже бросился вдогонку, но мальчик успел первым и наподдал мяч так, что тот взлетел высоко в воздух. Собака с лаем помчалась дальше. Лайам еще ни слова не сказал о смерти матери. Он вообще очень мало говорил. Несколько раз Шеферд пытался начать беседу, но сын лишь хмыкал или давал односложные ответы. Шеферд понимал, что Лайам просто скрывает свои эмоции и рано или поздно они вырвутся наружу. А пока он предпочитал молчать и гонять мяч с ирландским сеттером.
Шеферд увидел, что с другой стороны футбольного поля идет мужчина. Он держал руки в карманах плаща. Это был Сэм Харгроув.
Пока он приближался, Шеферд наблюдал, как Лайам играет с собакой.
— Хороший день для прогулки, — произнес Харгроув.
Вечерний ветерок слегка шевелил его безупречную прическу.
— Когда выходишь из тюрьмы, любой день кажется хорошим, — отозвался Шеферд.
— Как он? — спросил суперинтендант, кивнув на мальчика.
— Его мать недавно умерла, как, по-вашему, он должен себя чувствовать? — ответил Шеферд и понял, что фраза прозвучала грубо. Он хотел извиниться, но слова застряли у него в горле.
Харгроув положил руку на его плечо.
— Мне жаль, что все так случилось, — промолвил он. — Если я смогу чем-нибудь помочь, скажи.
— Ладно.
Некоторое время они молчали.
— Ведь это не светский визит, правда? — поинтересовался Шеферд.
— Если не хочешь говорить о работе, я не возражаю.
— Я в порядке.
Занимаясь делами, он по крайней мере мог не думать о Сью.
— Тони Стаффорд — человек Диггера, — сообщил Харгроув.
— Неудивительно. Карпентер практически сам в этом признался.
Харгроув достал из кармана коричневый конверт и протянул его Шеферду. Внутри лежало несколько снимков, на которых Стаффорд встречался с симпатичной чернокожей девушкой, потом брал у нее из рук какой-то конверт и уходил с улыбкой на лице.
— Мы нашли одно офшорное строительное общество, где на его счете лежат пятьдесят восемь тысяч.
— Вот дурак.
Шеферд вспомнил досье на Стаффорда. Женат, трое детей, один учится в университете. Жена работает сиделкой. Два источника дохода, значит, денег в семье должно хватать. Видимо, проблема в жадности или в задетом самолюбии. По тем же мотивам преступники становятся осведомителями.
— Нам известно, что он человек Диггера. Но из этого еще не следует, что он человек Карпентера. Мы постоянно следим за сестрой Диггера, и никто из людей Карпентера к ней даже близко не подходил. К Стаффорду, кстати, тоже. Мы прослушиваем все их телефонные разговоры. Ничего. Ни одной ниточки между ними и Карпентером.
— Значит, у Карпентера есть кто-то еще?
— Он использует Диггера для решения своих проблем в тюрьме, но для внешней связи у него иной канал.
— А что Бэйн?
— Мы проверили его телефонные звонки и посетителей. Никаких контактов с людьми Карпентера. К тому же Бэйн утратил авторитет. Его жена забрала почти все наличные и удрала в Малагу с каким-то турком. Двое из членов его банды используют старые контакты для организации своего бизнеса. Бэйн вышел в тираж. Мы продолжаем за ним следить, но не похоже, чтобы связь шла через него.
— И что теперь?
— Хороший вопрос, — усмехнулся Харгроув. — Если мы возьмем Стаффорда, то спугнем главную дичь.
— Вы оставите его на месте?
— Пока не узнаем про другого парня. — Харгроув помолчал. — Если ты все еще в деле.
* * *
Мойра стояла у открытой двери и смотрела, как Шеферд с сыном, держась за руки, идут по дорожке.
— Мне не нравится, как готовит бабушка, — сказал Лайам. — Она слишком много солит.
— Ладно, мы ей скажем.
Мойра помахала им рукой, и Шеферд ответил тем же.
— Папа, ты теперь всегда будешь дома?
Шеферд остановился.
— Давай поговорим об этом завтра, хорошо?
— Ты ведь больше не уедешь, правда?
— Только совсем ненадолго, Лайам.
— Ты всегда уезжаешь.
— Такая у меня работа.
На глаза Лайама навернулись слезы.
— Не оставляй меня с бабушкой. Пожалуйста.
Шеферд склонился над сыном и крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в его волосы. Плечи Лайама сотрясались от рыданий.
— Я скучаю по маме.
— И я тоже.
— Это нечестно.
— Я знаю.
— Папа, это я во всем виноват.
— Что за глупости. Ты тут ни при чем.
— Она хотела поднять мою сумку и поэтому умерла.
Шеферд поцеловал сына в мокрую от слез щеку.
— Никто ни в чем не виноват, — промолвил он. — Это был несчастный случай. Но твоя мамочка любит тебя больше всех на свете, а сейчас она на небесах и смотрит на тебя сверху. Она всю жизнь будет о тебе заботиться.
— Правда? — спросил Лайам, смахивая с ресниц слезы.
— Ей-богу, — ответил Шеферд.
— Надо перекреститься, а то не считается.
Подхватив его левой рукой, Шеферд перекрестился правой и понес сына в дом. Он вошел в гостиную, представляя, что сейчас увидит на диване Сью. Она смотрит телевизор или читает один из своих журнальчиков про знаменитостей и грозится оторвать ему голову за то, что он опять задержался на работе.
Шеферд посадил сына на диван.
— Хочешь, посмотрим телевизор?
— Лучше я поиграю на «PlayStation».
— Ладно, иди.
Шеферд отпустил сына, чтобы тот включил свою приставку, и направился в кухню, где Мойра занималась ужином.
— Будет готово через час, — произнесла она. — Хочешь пока картошку или чипсы?
— Все сгодится, — ответил Шеферд.
Он сел за стол и налил себе чай. Сахара в нем не было, но он машинально мешал в чашке ложечкой.
— Не могу поверить, что это случилось. В голове не укладывается.
Мойра нагнулась и поставила запеканку в печь. Когда она выпрямилась, у нее в глазах стояли слезы. Шеферд вдруг осознал, что Мойра потеряла единственную дочь. Он был так занят собой и сыном, что не подумал, какие чувства испытывает Мойра. У нее двое детей — Сью и сын, который жил в Австралии и виделся с ней раз в год. Ее губы задрожали. Шеферд быстро встал и подошел к ней.
— Господи, Мойра, прости, — пробормотал он, обняв ее за плечи.
— Я не стану плакать, не стану, — повторяла она.
— Все в порядке, — сказал Шеферд, гладя ее по волосам. — Все хорошо.
— Это нечестно. — Она шмыгнула носом. — Сью никому не сделала ничего плохого, она всех любила, она не заслужила такой смерти. Черт, черт, черт!
Шеферд впервые услышал, как ругается теща. У него защипало в глазах, но он заставил себя сдержаться.
— Никогда не предполагала, что похороню собственную дочь, — вздохнула Мойра. — Дети не должны умирать раньше родителей.
Слеза выкатилась из глаза Шеферда и сбежала по щеке; он вытер ее о плечо Мойры.
— Будь проклята эта авария! — воскликнула она. — Черт бы ее побрал! Если бы Сью поехала другой дорогой, если бы там не было грузовика, если бы она заметила его раньше... от этих «если» у меня разрывается сердце. Она не должна была умереть. Это неправильно. Несправедливо.
Мойра разрыдалась у него на груди. Шеферд молча обнял ее за плечи. Раньше он никогда не обнимал тещу. И никогда не видел, как она плачет. Многое было в первый раз. Но уже без Сью. Для нее все кончилось. У них уже состоялся последний ужин. Последний секс. Последняя ссора. Все, что касалось Сью, осталось в прошлом.
Шеферд помог Мойре сесть на стул и налил ей чай. Он протянул ей полотенце, чтобы вытереть слезы.
— Я была против вашего брака, — призналась она.
— Помню.
Мойра и ее муж, банковский служащий, с самого начала не скрывали своего отношению к Шеферду, считая его неподходящей партией из-за рабочего происхождения и профессии. Но поскольку с его родословной ничего нельзя было поделать, они изо всех сил старались заставить его хотя бы уволиться из армии. Шеферд упорно отказывался, и только когда Сью пригрозила сбежать из дома, Мойра и Том согласились на венчание. Друзей Шеферда попросили явиться в штатском, но он радовался, увидев, что каждый нацепил на свой пиджак значок полка.
— Она безумно тебя любила, ты знаешь? — спросила Мойра.
— Да.
— Мы всегда ей говорили — выйдешь за солдата, разобьешь себе сердце.
Шеферд сжал в руках фарфоровую чашку. Сью берегла сервиз для особых случаев, а в обычные дни они пили из кружек, но в хозяйстве Мойры кружки не предусматривались. Только чашки и блюдца. Слезы закапали у него из глаз, и он уронил голову, уткнувшись лбом в крышку стола.
* * *
Проходя по площадке, Карпентер кивнул Ллойд-Дэвис.
— Как дела, мисс Ллойд-Дэвис? — поинтересовался он.
— Неплохо, спасибо.
— Вам идет, — заметил Карпентер.
Она машинально тронула прическу. Карпентер улыбнулся.
— Это открывает ваш красивый лоб.
Ллойд-Дэвис была одновременно и польщена и недовольна. Ведь это только игра: Карпентер привлекал своим обаянием кого угодно, и сейчас настала ее очередь. Но сегодня она впервые решилась заколоть волосы кверху, а никто из сослуживцев даже не обратил внимания.
Карпентер облокотился о перила и стал наблюдать за заключенными, толпившимися на первом этаже. До ужина оставалось несколько минут. Обычно кто-нибудь приносил ему еду, но теперь он решил смешаться с общей массой.
Он спустился по железной лестнице. Раздача началась, и заключенные выстроились в очередь с пластмассовыми подносами. Двое парней у стола кивнули Карпентеру, предлагая пропустить его вперед, но тот покачал головой. Он подошел к Ли, который отрабатывал удары за бильярдным столом.
— Как дела, Джейсон?
Ли выпрямился и положил кий.
— Все по-старому.
— Слышал, твоего соседа забрали?
— Полицейские из Глазго повезли его на опознание. Ли хотел отойти, но Карпентер взял его за локоть.
— Подожди минутку, Джейсон. Хочу тебя кое о чем спросить.
Ли остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Что за парень этот Макдоналд?
— Держится отчужденно. Мало болтает.
— Но зато много слушает?
— Просто молчит.
— Он крутой или не очень?
— Ведет себя очень вежливо, но если его тронуть, сразу даст сдачи.
Карпентер задумчиво кивнул.
— Он не рассказывал, за что его взяли?
— Ограбление на каком-то складе в Гатуике. Кремниевые чипы. Компьютерные штучки. Они вломились туда с обрезами, а потом все пошло прахом.
— А его подельники?
— Никогда о них не слышал.
— К нему сегодня приходил адвокат, верно?
— Боб говорит, он требует от него больше денег. Ты знаешь, что такое адвокаты. Вечно сосут из тебя кровь.
— Если они вытащили его из спортзала, значит, визит был неожиданный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49