У нас средний вес выше, поэтому будем отправлять по пять. Со мной остаются Ваня, Валет, Ахмед и… Дима.
— Давай лучше я останусь, — предложил Фрол.
— Отставить, — строго сказал Сорокин. — Ты старшим по кабине поедешь. Значит, так. Правая кабина: Фрол, Люба, Гребешок, Налим, Виктор. Старший — Фрол. Левая кабина: Элен, Луза, Агафон, Артуро, Мельчор. Элен — старшая. Лифтом управляют старшие, они же отвечают за порядок. Опускать до упора, горизонт 100. После спуска организованно занять места в вагончике и ждать нас в течение часа. Если не прибудем, отправляйтесь самостоятельно. Мой заместитель — Фрол. Грузитесь!
Народ организованно стал заполнять кабины. Элен помахала мне рукой. Двери закрылись, послышалось характерное гудение моторов, тихий скрип разматывающихся тросов и роликов, скользящих по направляющим рельсам. А мы впятером остались на площадке.
Ваня и Валет, что для них было совершенно естественно, хранили спокойствие. Ахмед был по-восточному непроницаем. То ли он был абсолютно уверен в том, что второй рейс лифта состоится, то ли держал свои сомнения при себе, считая недостойным мужчины демонстрировать какое-то волнение. Впрочем, может быть, он просто не знал, в какие чертовы тартарары его собираются отправить. А я, слава Богу, уже много раз бывал в этом подземном царстве, и каждое путешествие туда стоило мне немалых нервов. Последний раз, в 1994-м, когда мы с Танечкой лазили в святая святых этой системы — супербункер «Бронированный труп», я вообще не запомнил толком, как оттуда выбрался, если, конечно, не поверить фантастической истории с применением перстней Аль-Мохадов, «Зомби-7», превращением в плазменный тороид, который Сарториус сумел захватить ГВЭПом и непонятным образом восстановить из него наши тела и души. Кроме того, насколько мне помнилось, перед тем как нас вынесло из подземелий, в «Бронированном трупе» должен был произойти или даже произошел на самом деле небольшой ядерный взрыв. По идее, бункер должен был полностью испариться вместе с нами, а уровень радиации в подземных туннелях даже сейчас мог быть опасно высоким. А у нас ни ОЗК, ни противогазов, ни даже респираторов «Лепесток», судя по всему, не имелось. Правда, «Бронированный труп» располагался гораздо глубже, чем нам предстояло опуститься сейчас, — на горизонте 500 метров. Пустота, выжженная взрывом в недрах земли, скорее всего остекловалась изнутри расплавившейся при взрыве породой, и основная масса радиоактивных веществ осталась там. Однако тут, на острове вулканического происхождения, и естественная сейсмика высокая. Тряханет — по «стеклу» трещины пойдут. И через эти трещины начнет туда заливаться подземная водичка, может и просто сквознячок посодействовать… Глядишь, за три года и по всем подземельям радиация вырастет.
В общем, я хорошо понимал, что ничего веселого под землей не будет и даже спасения от тех же «тигров» уход в хайдийские катакомбы вовсе не гарантирует. Мне лично еще три года назад казалось, что они чувствуют себя в тоннелях очень даже уверенно. А за истекшее время вполне могли как следует изучить тамошний театр военных действий, отработать тактику и натренировать подразделения. Я, конечно, не знал, насколько коммандос осведомлены об этом ходе с лифтом, но запросто могло оказаться, что тех, кто поехал вниз, уже ждут, как выражались во времена моего детства, «один с топором и двое с носилками».
Сарториуса, однако, на мой взгляд, волновало другое. Он стоял довольно близко от задвинутого броневой дверью хода, ведущего наверх, и напряженно прислушивался.
— Копошатся у верхней двери, — сказал Сергей Николаевич, — по-моему, взрывать собираются.
— Наши заряды не сдетонируют? — довольно равнодушно спросил Ахмед.
— Надо надеяться, что нет, — не очень уверенно произнес Сорокин. — Если не переборщат пластита на дверь, то обойдется.
— А сколько надо, чтоб ту дверь повалить?
— Граммов сто, не больше. Если рванут больше полкило, то могут лестницу завалить. А чтоб детонация пошла на наши заряды, где-то килограмм надо. Тогда они не только эту, но и парадную лестницу разгрохают.
— Сергей Николаевич, а внизу нас никто лишний не дожидается? — скромно поинтересовался я.
— Нет, — лаконично ответил он. — Там все схвачено.
Я не стал интересоваться, как именно, но понял, что за дела внизу Сарториус спокоен. А вот насчет того, что где-то оставлены заряды, которые могут сдетонировать, я узнал, мягко говоря, без радости. Зачем Сорокин что-то там наверху заминировал, меня, конечно, не очень заинтересовало. Известное дело — чтоб врагу не досталось. Но вот что произойдет, если эти самые заряды все-таки сдетонируют, меня сильно заботило. Например, не провалится ли сюда, нам на головы, вся гостиница? И не провалимся ли мы, в свою очередь, безо всякого лифта хотя бы на горизонт 100?
Но тут сомнения разрешились очень просто.
Стены, потолок и пол легонько дрогнули, а потом сверху донесся гул.
— Нет, не переборщили, — порадовался Сарториус. — Точно по норме. Ничего не сдетонировало.
— Но ведь они сейчас пройдут на лестницу и минут через пять подойдут к двери.
— Жалко, что немного раньше, чем я думал. Лифт только-только дошел до места. Думаю, что назад он пойдет минуты через три-четыре. До нас дойдет не раньше чем через пятнадцать. Еще пара минут на то, чтоб войти в кабину и закрыть дверь. Итого двадцать минут. А что у них? Спуск и проверка лестницы
— пять минут. Проход по коридору — тоже пять. Подготовка подрыва двери — не больше десяти.
— Растяжку надо было поставить, — заметил Ахмед. — Очень хорошая вещь. Еще бы десять минут добавили. Если б, конечно, они вовремя заметили. А если б не заметили, то подорвались бы. Тоже польза.
— Жалко гранату отдавать было, — сказал Сорокин. — Ваня, послушай, нет ли передвижений в нашем направлении. Сколько, где находятся.
— Идут пять человек, — сообщил Ваня. — Головной проходит первую площадку. Последний только что прошел через дверь.
— Засекай время прохождения одного марша головным.
— Принято!
Ваня насторожил уши. Как и что он там слышал — хрен поймешь. Но тем не менее, дослушав, сообщил:
— Головной прошел второй марш за одну минуту шестнадцать и три десятых секунды.
— Общее время прохождения двух маршей?
— Две минуты сорок восемь и семь десятых секунды.
— Идут с ускорением, — заметил Сарториус.
— Сначала осторожничают, потом смелей топают, — сказал Ахмед. — Третий марш еще быстрей пройдут, увидишь… Ваня послушал и доложил:
— Третий марш головной прошел за одну минуту десять и одну десятую секунды. Общее время прохождения трех маршей — три минуты пятьдесят восемь и восемь десятых секунды.
— Лестницу пройдут меньше чем за семь минут, — прикинул Сорокин. — На минуту с чем-то больше, чем я предполагал, но все равно, нужного запаса не будет.
— Надо их осадить в коридоре, — предложил Ахмед. — Можно эту дверь немного отодвинуть? Не совсем, а чуть-чуть? Постреляем, а?
— Помнишь, как ты в позапрошлом году хотел еще чуть-чуть пострелять? — спросил Сарториус с легким ехидством. — Если б я тебя не утащил насильно, федерасты тебя «шмелем» сожгли бы.
— Думаешь, здесь тоже «шмели» есть?
— Сам продавал двадцать комплектов.
— Зачем, а? Лучше б Салману продал.
— Это в девяносто третьем было, весной. А с тобой мы только в октябре познакомились. Когда с Пресни уходили…
— Лестница пройдена, — доложил Ваня. — Остановились на площадке перед входом в коридор. Общее время прохождения лестницы — семь минут три секунды ровно.
— Валет, — обратился Сарториус ко второму «зомби», — подойди к лифту, послушай, далеко ли он.
— Принято. — Валет подошел к дверям лифта, прислушался. В это самое время Ваня доложил:
— Один включил инфракрасный прицел и осматривает коридор. Нажимает спусковой крючок.
Гулкий грохот выстрелов мы и сами хорошо расслышали, так же, как звонкие удары пуль в броневую дверь и визг рикошетов. Затем все стихло.
После этого сразу пять пар ног затопотали по коридору. Затем послышался удар железом — кованым прикладом, должно быть, — по двери.
— Ну-ка, все в стороны от проема! — тихо скомандовал Сорокин. — Валет, как там лифт?
— Кабины прошли горизонт сорок. Скорость подъема — десять метров в минуту.
— Стало быть, через четыре минуты подойдет. За дверью попритихли. Ваня продолжал слушать.
— Отошли от двери. Переговариваются. Испанского не знаю, сообщить содержание не могу, — сообщил он.
— Что ж твой батя не научил их, а? — проворчал Сорокин.
— У него и надо справляться, Сергей Николаевич, — буркнул я.
— Вот дадут они сейчас из гранатомета, — нервно хмыкнул Сарториус. — Тогда нам тут никакие справки уже не потребуются…
— Не пробьют, — успокоительно произнес Ахмед. — Очень крепкая броня. И толстая.
По-моему, это он сам себя успокаивал.
Последние минутки тянулись так долго, что показались получасом. Ваня и Валет ничего не докладывали, а за дверью слышалась неясная возня, понять смысл которой я лично не взялся бы. Еще раз подумал о том, что прежде для Сарториуса не было бы никакого труда уйти из этой гостиницы без проблем. Где ж его ГВЭПы? Впрочем, я тут же и о своем, так сказать, «багаже» задумался. А ведь у меня тут чемоданчики были разные! С компроматами, с миллионами, с документами группы «Пихта»… Что-то я их не видел. Может, конечно, раньше вынесли?
Но тут послышался негромкий лязг, сразу обе кабины открылись, и мы торопливо прыгнули все вместе в одну и ту же — левую.
— Стоп! — заорал Сарториус. — Давайте двое в другую!
Все переглянулись, а Сорокин, не желая тратить время на долгие разъяснения, выдернул из кабины Ахмеда, и они перебежали в правую кабину.
— Дима, нажимай против цифры 100! — дал ЦУ Сергей Николаевич.
Я нажал. Двери закрылись, пол пошел вниз, тело словно бы убыло в весе. Кажется, я, оставшись в кабине вместе с суперсолдатами и кучей оружия, которую они тащили с собой, почувствовал кое-какое облегчение.
Но не очень надолго. Потому что примерно через пару минут после того, как наша кабина заскользила вниз, где-то наверху что-то свистнуло, грохнуло, хряпнуло…
И скорость движения кабины вниз резко убыстрилась. Уже через секунду я ощутил состояние невесомости или что-то в этом роде. То, что порвался трос, и кабина попросту падает в стометровую (а может, и глубже) пропасть, я догадался еще спустя секунду. Однако в тот самый момент, когда моя башка, парализованная ужасом, взывала не то к Богу, не то к черту, прозвучал чуть-чуть вибрирующий голос Валета:
— Скорость спуска нерасчетная. Опасно для биообъектов! Включаю экстренную остановку кабины!
Послышался хлопок, скрежет, звон, пахнуло окалиной, меня и ребят тряхнуло, подбросило, немного тюкнуло касками о потолок — и кабина остановилась.
Минуты две я делал вдохи и выдохи, пытаясь поумерить стук сердца и восстановить дыхание.
Кроме того, я попытался представить себе, с чего бы это трос лопнул. Перегрузка? Ни фига, даже в московских лифтах кабина не едет, если превышен максимально допустимый вес груза. Дефект троса? Но плетенный из стальных нитей канат лопается не сразу, а постепенно. И наверно, если эти проволоки стали лопаться, то их звон я бы слышал на протяжении нескольких минут. А тут
— р-раз! — и, слава Богу, хоть не вдрызг.
Потом я припомнил, что был свист, грохот и лязг. Прикинул. Правая кабина находилась почти точно напротив выхода из 50-метрового коридора. Если, как предполагал Сарториус «тигры» ударили по двери из гранатомета и прошибли 200-миллиметровую стальную плиту — а это реально! — то расплавленные кумулятивным факелом металлические ошметки вполне могли прошибить правую дверь. Нашей кабине они уже не достались, но зато рубанули по натянутому канату, и он лопнул, как струна на гитаре.
Почти каждый житель больших городов хоть раз в жизни, но застревал в лифте. Особенно на Руси, где многие лифты даже в мирное время выглядят, как после артобстрела. Впрочем, и на благополучном Западе бывали случаи, когда отрубалось электроснабжение какого-нибудь небоскреба, и пассажиры лифтов по несколько часов проводили в неосвещенной кабине, висящей в шахте где-нибудь на уровне 54-го этажа. Да и сейчас такое бывает, только теперешней российской прессе об этом писать неудобно.
В общем-то, застрять в любом лифте, советском или зарубежном, одинаково фигово. В советском лифте застревать противно прежде всего потому, что знаешь почти наверняка: страдать приходится из-за какой-нибудь ерунды. Например, потому, что электрик Федя после совместного распития со слесарем Гошей и дворником Васей чего-нибудь не туда подключил. Или подключил, но только одним проводом, потому что в глазах двоилось. А может, экскаваторщику Вове пообещали премию за перевыполнение плана, и он заместо одной канавы за тот же рабочий день выкопал две, причем обе поперек силового кабеля. А ты, допустим, на работу опаздываешь или на свидание с любимой девушкой. В результате на работе получаешь втык, а любимая девушка посылает тебя туда, куда ей самой очень хотелось. Между тем проспавшийся Федя совместно с похмеленным на премиальные Вовой, рискуя жизнью и здоровьем, ударным трудом и героическими усилиями устраняют повреждения, которые сами же и сотворили, жизнь постепенно входит в нормальную колею, однако моральная обида остается.
Что же касается западного лифта, то, застревая в нем, народ уже не досадует, а попросту пугается. Это что ж такое? Здесь ведь не должно быть вроде ни электрика Феди, ни экскаваторщика Вовы. Стало быть, произошло что-то ужасное. Например, мексиканцы при поддержке 30 миллионов китайских народных добровольцев перешли Рио-Гранде и захватили офис «Тексако» в Далласе. Или палестинские партизаны из «Хезболлах» взорвали Нью-Йоркскую фондовую биржу. А может быть, компьютерный магнат Билл Гейтс, которого допекли русские «пираты»-хакеры, сдувающие его новейшие программные разработки еще до начала продажи, запустил в INTERNET какой-нибудь супервирус, направленный специально против «взломщиков». Но русские хакеры, допустим, этот вирус «отфильтровали», изучили, перепрограммировали и отдали обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78