Горену казалось, что с него живьем сдирают кожу. Ему пришлось сбросить последние клочки бывшей одежды, иначе бы они угодили в пламя. Таким образом, его спина оказалась в непосредственной близости от огня. Вращая тяжелые мехи – туда-сюда, туда-сюда, – он чувствовал, что воспаленная кожа лопнула сразу в нескольких местах и жизнь вытекает из него, испаряясь на горячем израненном теле.
Пока еще Горен не догадывался, что именно работа и спасла ему жизнь. Беспощадная жара вскрыла его раны, вытянула и выжгла весь яд и «законопатила» воспаленные края. От этой пытки у него на спине на всю жизнь останется память в виде отвратительных белых шрамов, но он выдержал и не умер страшной смертью от гангрены, которая обязательно бы началась на следующую же ночь.
Но пока еще он ничего об этом не знал, хотя чувствовал, что к смерти находится гораздо ближе, чем к жизни. Думать он больше не мог, все в нем отупело и умерло. Как управляемый чужой рукой зомби, он вращал меха – туда-сюда, туда-сюда, – и даже шепот предка не мог достичь его слуха по ту сторону боли.
ГЛАВА 6
Крик раба
Этой ночью Горен не умер. Он проглотил дневной паек и спал крепко, без всяких сновидений. Лихорадка почти прошла, а выжженные раны на спине болели не больше обычного. Когда на следующее утро его выгнали на улицу, он увидел только двух орков и неутомимого тролля. Жаракк опять уехал с двумя приятелями, десятком рабов и полной телегой оружия и боеприпасов. Видимо, остальные пятеро отсыпались в своих жилищах – вырубленных в скале дырах – после излишеств вчерашней ночи, ведь они так здорово повеселились с новичками.
Горен поймал себя на том, что пересчитывает пленников. Новенькие были легко узнаваемы по пока еще приличной одежде, чистой коже и свежим ранам без старых рубцов. Но на их лицах уже читались страх, безнадежность и усталость – те же, что на лицах старожилов. Их количество уменьшилось примерно в два раза. Видимо, остальных выбросили в пропасть в конце долины: там был узкий, но глубокий ров, в который уже попала не одна сотня тел. Им еще повезло. Потому что нескольких слопал тролль, сырыми, выбирая только лучшие куски.
Из жилища орков вышли два раба, закутанных в темные плащи с капюшонами. Их цепи постоянно звенели, пока они выметали грязь и мусор, наполняли у колодца ведра и тащили их обратно, сгибаясь под неподъемной тяжестью. Горен давно их приметил. Видимо, они выполняли обязанности личных рабов орков. Лиц их он еще ни разу не видел и не был уверен, что рабы все время одни и те же. В каком-то смысле они выполняли более низкую работу. Наверное, готовили для орков их омерзительную пищу, остатки которой съедали сами. Не расстраиваясь из-за ничтожности доставшихся им порций, так как прекрасно знали, из чего именно состоит их еда…
– В кузницу!
Голос тролля зазвенел в ушах, и Горен ускользнул от удара огромной лапы. Тролль оскалил зубы и недовольно зарычал, потому что жертва набралась наглости и уклонилась. Из его низкой челюсти торчали клыки, напоминавшие кабаньи. Ими он не раз с хрустом перегрызал ноги простофиль на глазах у остальных.
Горен торопливо заковылял к кузнице, мрачно размышляя, как выдержать еще один день пыток. Лучше уж служить учебной куклой, таскать камни, неважно, чем заниматься…
Но непрерывно час за часом в страшном пекле двигать мехи… Мысль об этом наполняла его ужасом.
Кузнецом был огромный орк, знающий только свою работу. Горен еще ни разу не видел, чтобы он общался с другими орками. Он не напивался, а если и покидал кузницу, то разве что только ночью. Он ни разу не сказал ни слова. В отличие от других орков и тролля, у него были волосы: насколько можно было видеть, все его тело, начиная от черепа, было покрыто толстой черной шерстью. Горен подозревал, что он был или помесью, или неудачным экспериментом. Мощная грудь выпирала на манер бочки, гигантские мускулы напрягались, когда он без устали одной рукой колотил молотом по наковальне, а в другой зажимал пылающий кусок железа.
В полдень Горену, наконец, позволили устроить небольшой перерыв, один из рабов принес ему ковшик воды. Какой-то орк, проходя мимо, пристально посмотрел на него маленькими, пылающими красным пламенем глазками. Причину этого молодой шейкан так никогда и не узнал, потому что в этот самый момент поблизости начался шум. Охранник ударил лежащего на земле раба. Тут же на помощь к нему поспешил другой орк. Такие вещи безнаказанными оставлять нельзя.
Но остальные мучители на шум не вышли, хотя обычно просыпались от любого грохота и с удовольствием принимали участие в издевательствах. Похоже, они угостились не только пивом, но и сильно дурманящей травкой.
На землю упал один из новеньких, мальчик лет четырнадцати, нежный и светлокожий, – замечательная жертва. Орки, повизгивая, приблизились, начали в него плевать и осыпать ругательствами. Рядом, опираясь на палицу, стоял тролль. В его крошечных серых глазках читалась жадность, он облизнулся, когда брюки на мальчике разорвались и на свет появилось белое нежное мясо верхней части бедра.
Горен решил, что с него достаточно.
То же самое решил и пребывающий в нем предок.
«Да, вперед, мой мальчик! Такая прекрасная возможность больше никогда не представится!»
Впервые Горен согласился с родственником.
– Эй! – крикнул он, подходя к оркам. – Отпустите его.
Орки замерли и озадаченно посмотрели на Горена.
– Что оно тявкнуло? – спросил один.
– Оно что, вмешивается? – заорал другой, лопаясь от злости.
Тролль медленно выпрямился и поднял палицу.
– Бить? – прохрюкал он.
Горен смело приблизился к палачам.
– Вы что, не поняли? Оставьте мальчика в покое!
Его слова отскакивали от скал, пробуждая эхо. Над долиной повисла мертвая тишина. Все работы приостановились, пленники застыли и смотрели на своего товарища по несчастью, который наверняка сошел с ума. Даже цепи не звенели. Все замерло.
«Доверься ветру», –прошептал внутренний голос.
Горен не стал ждать, пока изумленные орки придут в себя. Остановился, набрал побольше воздуха и сосредоточился на скрытом в его теле магическом потоке. Сконцентрировал все силы, собрав их в гортани, закрыл глаза и постарался представить, что сейчас будет. Его мысли наполняло жгучее, пылающее ненавистью желание, и для его исполнения он призвал на помощь ветер.
Легкие распирало от скопившегося в них воздуха, дыхание рвалось наружу. В его голове осталось одно-единственное слово. Он открыл рот и закричал. В его крике не было ничего человеческого, казалось, он вырвался из самых глубин земли и взмыл в небо.
– ВЕТЕР!
Услышав этот крик, пленники заткнули уши, а оба орка и даже тролль, шатаясь, сделали два шага назад, как только их коснулась сжатая в пружину сила магии Горена, которую он вложил в это слово.
И ветер моментально отозвался, как будто только этого и ждал, карауля у входа в ущелье. Он влетел подобно урагану, поднимая в воздух пыль, камни и даже маленькие скалы, потащил их за собой и, словно огромный сжатый кулак, обрушился на живодеров. И, исполненный ярости, начал их крутить. Ураган и обломки скал налетели на этих исчадий тьмы с такой силой, что они не удержались на ногах. Напрасно они упирались, их несло к кузнице. Огонь, разбуженный ветром, ярко загорелся, взметнулся ввысь, словно яркий разбушевавшийся фонтан, и пылающими пальцами подхватил орков. Через несколько секунд они были охвачены пламенем и вопили, катаясь по земле, стараясь погасить огонь, который моментально расплавил металлические доспехи, вгрызаясь в одежду и кожу, жадно поглощая плоть.
Тролль глухо зарычал. Поднял палицу и побежал на Горена, чтобы убить его.
Но не успел. Стоявший у наковальни кузнец опустил молот и подпрыгнул. Обернул вокруг шеи тролля огромную тяжелую цепь, ухватил ее своими лапищами и потянул. Тролль уронил палицу и попытался ослабить хватку. Он старался развернуться и раздавить кузнеца голыми руками, но противник ему достался непростой. Мышцы кузнеца напряглись, он стягивал и стягивал цепь вокруг толстой шеи тролля. Шаг за шагом он подтаскивал его к горну. Ветер пришел кузнецу на помощь и снова раздул огонь, который поднялся вверх и налетел на тролля. Тот зарычал так громко, что у Горена чуть не лопнули барабанные перепонки. Тролль, стеная, рухнул на колени. Крик боли перешел в пронзительный визг, в котором можно было разобрать отчаянные вопли о помощи. Наконец огромное тело тролля расслабилось, еще раз перевернулось вокруг своей оси, согнулось и упало в горн головой вниз. Вой замер, и огромное существо обмякло. Огонь жадно пожирал свою ужасную добычу, вонь горелого мяса плохо повлияла на желудки многих пленников, которых тут же начало рвать.
Орки тоже перестали шевелиться.
Ветер еще раз сжался, с шипением покрутился вокруг Горена и со свистом улетел за скалы.
Горен, шатаясь, подошел к кузнецу; на его лице читалось непонимание. Он не думал о том, что другие смотрят на него с таким же испугом, как он сам смотрит на кузнеца.
– Почему?… – начал он растерянно. Его глаза широко раскрылись от удивления, когда орк вышел вперед. Горен услышал звон цепей и увидел мощные кандалы на голых, покрытых шерстью ногах.
Кузнец схватил топор и одним ударом разрубил цепи. Потом посмотрел на Горена и сказал:
– Пятнадцать лет, мой молодой друг, я ждал. Если подумать, то даже дольше! – Голос у него был грубый и хриплый. – Я ведь урод, поэтому со мной всегда обращались плохо. Я думал, что хуже уже не будет, но меня приговорили к пожизненному рабству в этой кузнице за убийство, которого я не совершал. Так что они пользовались моим искусством, не тратя на это денег… Есть и еще кое-что, но это уже не важно. К тому же нам надо торопиться, поэтому я говорю кратко. – Он протянул Горену огромную, напоминающую лопату, руку, которую тот робко пожал. – Я, Вольфур Гримбольд, обязан тебе жизнью. Запомни мое имя, вдруг понадобится, чтобы я возвратил тебе долг. – Он отпустил пальцы Горена и закричал, повернувшись к остальным: – Эй, что стоите, открыв рот? Подходите, я сниму с вас цепи рабства! Потом забирайте все, что может пригодиться, одежду, еду, одеяла, оружие, и исчезайте! А я, – он снова повернулся к Горену, – доделаю все остальное, причем с огромным удовольствием, если подумать, как долго я этого ждал. Не бойся, преследовать вас никто не будет.
– Спасибо, – выдохнул Горен.
Он почувствовал, что снова началась лихорадка, и тут силы окончательно оставили его. Как глупо лишиться сознания в тот самый момент, когда можно бежать. Но у него не получится: магический порыв выкачал из него остатки жизненных сил. Не успев ничего сказать, он погрузился в черную как смоль тьму. И упал прямо на руки кузнецу.
Наконец Горен пришел в себя, правда, не до конца. Он лежал на земле. И кто-то вылил ему на лицо ковш воды. Он попытался выпрямиться, но у него не получилось. Жар не прошел, взгляд у него был мутный, тело тряслось, покрываясь то холодным, то горячим потом.
– Идти можешь? – услышал он откуда-то издалека голос, показавшийся ему знакомым.
Он попытался что-то сказать, но зубы слишком сильно стучали.
– Отстань от него, ему все равно конец, – произнес другой голос.
Горен попытался разглядеть говорившего, но различил только неясные расплывающиеся тени.
– Придется как-то его тащить, – сказал первый голос.
– Но он и так сильно нас задержал, – возразил второй.
– Заткнитесь! – прозвучал третий голос, самый сильный из всех. – Мы обязаны ему жизнью и свободой! Убирайся, если собственная трусливая шкура тебе дороже чести. Я с тобой, друг. Ты берешь его слева, я справа, у нас получится. Парень все равно почти ничего не весит.
Горена трясло. Он повернулся на бок, его вытошнило тем, что еще оставалось в желудке, а потом судороги заставили его дрожать еще и еще.
«Бросьте меня,– хотел он сказать, – я все равно умру».
Но говорить он больше не мог, только хрипел и срыгивал. И вдруг заметил, что его осторожно подхватили и подняли с земли.
– Легкий как перышко, – сказали справа. – Мы все забрали?
– Похоже на то. Все в порядке. Пошли. Удачи тебе, Вольфур Гримбольд, нежданный союзник в этот светлый час! Пусть твой топор соберет богатый урожай наших мучителей!
И они пошли. Горен старался сосредоточиться, но мысли его куда-то разбегались. Его накрыла горячая темнота, и он снова окунулся в давнюю жизнь своего предка, имевшую место более восьмисот лет назад.
* * *
Малакей
Благодаря мне Божественные императоры пользовались неограниченной единоличной властью над землями людей. Меня боялась вся Фиара, причем не только люди. Но своим могуществом я не злоупотреблял. Если приходилось вершить суд, то я делал это строго, но справедливо. Людям нужна сильная рука. Без руководства они не могут жить, тем более в мире.
Само собой разумеется, никакой платы я не требовал. Что касается материальных ценностей, то я наверняка был самым бедным магистром на континенте. Но какие ценности копить тому, кому может принадлежать вся Фиара? Достаточной наградой представлялся мне страх моих врагов, ведь даже самые верные сподвижники начинали дрожать, как только я входил в тронный зал. Я слышал, как они беспокойно шаркали ногами. Я чувствовал запах их пота, которым они покрывались от страха.
Несмотря на лишения прошлых лет, я вырос и стал вполне симпатичным. Особой мощностью я не отличался, да и не стремился к этому. Сила моя пребывала на духовном уровне. Я одевался в длинные, до пола, одежды из парчи и бархата, у меня были длинные волосы и борода, что придавало мне величавый вид, как и подобало алхимику из Анкбранда, где расположен замок Божественного императора. Эта крепость из белого камня, с острыми затейливыми башнями, расположена в центре страны. Она прекрасна и забита предметами роскоши.
Но я редко принимал участие в праздниках и развлечениях, потому что мирская суета противоречит моей натуре. Дух мой парил в других, высших сферах, я постоянно работал, чтобы приумножить свои знания. У меня еще много планов.
Годы не пригнули к земле мое тело; я давно продлил отмеренную мне жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33