https://wodolei.ru/catalog/shtorky/dlya-uglovyh-vann/
– Дух мой уже давно готов тягаться с вашими.
Они смеялись до слез и пришли к выводу, что я страдаю манией величия. Но их предводитель, который долго и внимательно смотрел мне в глаза, прервал их смех:
– Возьмем его с собой.
Все удивленно замолчали. Наконец один выразил общее мнение:
– Он будет болтаться под ногами и мешать нам.
– Если он окажется слишком слабым, значит, сгинет по дороге, – возразил их предводитель. – Это его решение. Но в его глазах я вижу сильную волю, думаю, он знает, что делает.
Они взяли меня с собой, правда, с сомнением пожимая плечами и посмеиваясь.
Я ни с кем не попрощался.
И болот уже никогда больше не видел.
* * *
Горен подскочил. Со стоном схватился за горячую голову. Раскаленный молот с безумной частотой стучал внутри черепа. Тело покрылось потом и тряслось от лихорадки. Спина горела; стоило прикоснуться к ране, и все тело пронзала дикая острая боль. И он вскрикивал.
Он слышал, что сосед все время его зовет, а ответить не мог. Распухший язык приклеился к нёбу, он испытывал адские муки от жажды, но питья не было. Перед глазами все плыло, но он все-таки заметил, что на улице до сих пор (вернее, снова) день. Он понятия не имел, сколько времени прошло, но надеялся, что прямо сейчас за ним не придут. Он чувствовал себя столь больным и слабым, что ни за что бы не смог встать. Ум его был смущен и напуган, потому что лихорадочные видения казались предельно реальными, но одновременно и бесконечно далекими, как давно исчезнувший мир, существовавший около тысячи лет назад. Но все представлялось таким живым, словно он сам был непосредственным свидетелем. Утонувший болотный город на ходулях. Желтый туман, мириады комаров. Хохочущие, сверкающие зубами охотники на драконов, их дорогие тяжелые доспехи, огромные мечи и копья. Закованные в доспехи лошади были меньше, но гораздо тяжелее Златострелого, с огненными глазами и паром из ноздрей.
Горен видел, как они охотятся на дракона, и сам при этом присутствовал; ощущал, как трясется лошадиный круп, чувствовал запах тухлятины, шедший от покрытого чешуей дракона, летающего прямо над ними, его тело было утыкано копьями, с них свисали канаты, которые крепились к седлам. Их было достаточно много, чтобы помешать дракону улететь или утащить с собой лошадей и всадников. Охотники продолжали метать в чудовище копья, а потом и сетки, чтобы запутать крылья.
А затем, буквально через несколько секунд, истекающий кровью дракон бросился вниз и грохнулся на землю. Раздался страшный гул, и поднялись целые столбы пыли. Во все стороны полетели камни, хорошо обученные лошади напряглись, среагировав на натяжение канатов. Мужчины соскочили с седел, вытащили мечи и топоры и побежали, уклоняясь от ударов, вперед к ороговелой голове, а потом рубили по шее до тех пор, пока голова не отлетела от туловища. Кровь брызнула гигантским фонтаном, орошая окрестности теплым красным дождем. Тело еще несколько минут дергалось, длинная шея поднялась в воздух, а потом свалилась на землю, исторгнув последнюю порцию крови.
Втроем они подняли гигантский череп дракона, на котором все еще сверкали холодным блеском глаза.
Охотники радовались, смеялись и хлопали друг друга по плечу.
Лихорадочно блестевшими глазами Горен посмотрел на свою руку, с которой стекала кровь, как будто он сам выкупался в крови дракона. Он сел на корточки, съежился, обхватив себя руками.
«Прах прародителей, что со мной происходит, – молился он, – пусть оно прекратится…»
Но тут его юное истерзанное тело еще раз покрылось волнами лихорадочного пота, и мозг его погрузился в шаткие сумерки, он не спал, но и не бодрствовал, его сотрясали приступы жуткого, как огонь, жара.
Малакей
Первый дракон! Сердце мое переместилось куда-то к горлу, я, с ног до головы вымазанный кровью, шатаясь, шел по мягкой, пропитанной той же кровью земле и смеялся от счастья. Никогда еще я не испытывал столь сильного возбуждения от ощущения собственной силы, даже когда казнил своего отца. В ту пору я был еще невинным ребенком, который по-настоящему не знал, что творит, и просто действовал, как загнанный в угол зверь.
Но сегодня, даже если я был просто свидетелем, сегодня я знал,что значит победить и растерзать на кусочки столь могучее существо. Товарищи мои отрезали чешую, когти и зубы, разрубили крылья, вырвали язык и отсекли часть хвоста – важные трофеи, которые можно обменять на доспехи, оружие, землю и дома. Кому удавалось, тот отрезал и привязывал к седлу несколько огромных кусков чешуи, из них потом изготавливали огнеупорные щиты, которые к тому же отражали большинство заклинаний и удары обычного оружия.
Брюхо дракона разрезали, и наружу вывалились гнусно воняющие внутренности. Таким образом охотники собирались еще раз убедиться, что дракон действительно мертв и больше уже не оживет. Потому что бывали случаи, когда отрастала новая голова, появлялись новые крылья и сердце снова приходило в движение. Но выпотрошенному и разрезанному на куски дракону не было возврата из царства бездушных мертвецов.
Тогдашнее чувство счастья описать невозможно. Как будто я впервые почувствовал, что живу и что у меня высокое предназначение.
Когда убивали второго дракона, я уже оказывал посильную помощь. Мне удалось навести на него обманное заклятие, так что он зашатался как пьяный и потерял осторожность. В качестве первого трофея мне досталась самая дорогая часть: вытащенный из черепа глаз, который тут же застыл в виде куска молочно-тусклого стекла. И все равно продолжал видеть.Это я выяснил позже в ходе моих длительных занятий. Сначала с его помощью я мог наблюдать только прошлое самого дракона. Но я постоянно совершенствовал свое искусство, так что потом научился видеть весьма отдаленные районы и даже будущее. И тогда для меня почти не осталось никаких тайн. Но произошло это гораздо позже, когда я стал придворным алхимиком и величайшим ментальным магом.
Но в тот момент я, еще совсем молодой человек, пусть и неосознанно, почувствовал, как дорог этот подарок, и поэтому бережно хранил его и не расставался с ним ни днем ни ночью.
Таким образом мы очистили северные и южные земли, освободили Ветряные горы и добрались до границ Финонмира, который сегодня населяют эльфы. Люди заняли огромные территории, основали новые города, научились засевать поля и выращивать скот и начали заключать союзы с другими народами.
Итак, до основания Гибернийской империи великого Божественного императора Хлеруса Благородного оставалось совсем немного. Должен тебе признаться, он был великим человеком, единственным, кто хоть когда-нибудь вызывал во мне восхищение. Казалось, что в нем действительно пылает божественный огонь, потому что ему удалось поставить под свои знамена глав всех важнейших городов и предводителей охотников на драконов, он подтолкнул их к созданию большого государства. Первая армия под знаменами Божественного императора была создана и отправлена защищать границы государства.
Возвышая себя до уровня всемогущего владыки, Хлерус Благородный отрицал зарождавшуюся в то время религию Стражей и даже преследовал каждого, кто пытался ее распространить. «Сие есть величайшая империя людей, символ справедливости и благородства», – объявил он. Сильнее его никого не было. Он официально не признал магию и следил за тем, чтобы ей не обучались и не записывали ее основ. Божественный император был совсем не глуп; он хотел единолично пользоваться выгодой от использования магии и быстро догадался о возможностях, открывающихся перед ним благодаря моей помощи. Но он не хотел взращивать под своим крылом недругов, которые бы тоже применяли сей инструмент власти. Так что, кроме меня, официально других алхимиков не было. Но, естественно, тайно люди прибегали к услугам магии и занимались ее исследованием. В конце концов, кроме меня существовали и другие талантливые люди. Но моего уровня не достиг никто. С Божественным императором я был связан узами дружбы, что успокаивало Хлеруса Благородного.
Другие народы поняли, что на Фиаре появилась новая сила, на пути которой лучше не вставать.
В этом была и моя заслуга, моя, сторонника Хлеруса Благородного, единственного правомочного придворного алхимика. Вместе мы были непобедимы. Никто не осмеливался выступить против нас ни словом, ни делом, мы усмирили все земли. Я получил возможность тщательно изучить секреты магии и составил библиотеку собственных работ, в которых детально описывал свои скромные заслуги.
Да, я перестал быть ребенком с болот и стал великим могущественным господином! Но, естественно, мне хотелось большего; достигнутое перестало меня удовлетворять. Я стремился проникнуть в величайшие тайны магии (прежде всего, Materia Prima и залога ее бессмертия), чтобы использовать их в своих личных планах. Только так я мог стать по-настоящему свободным и независимым и преследовать свои дальнейшие цели, изменяя лицо мира. Чтобы все шло исключительно по моей воле, а не по указаниям кого бы то ни было еще.
Так что я продолжал свою работу и, как уже говорил, научился правильно пользоваться глазом дракона, что весьма помогало Хлерусу в преследовании несчастных изгоев. Хорошо, что он видел конкретные результаты моих трудов и мог получить от этого практическую пользу, потому что его благосклонность я должен был сохранить во что бы то ни стало. Конечно, я ничего не говорил ему о своих истинных планах и ловко скрывал от него самые главные из своих исследований, предоставляя в его распоряжение власть. С годами Хлерус сумел значительно ее приумножить и правил жесткой, но мудрой рукой. Он хотел создать вечную империю людей, но для меня дни Божественного императора давно уже были сочтены, ибо в своей работе я продвинулся достаточно далеко. За это время в магических книгах драконов и эльфов я обнаружил состав эссенции, которая удлиняла жизнь. В моем стремлении к высшей власти самым важным было не покориться быстротечности времени.
Чем больше подавляли драконов, тем шире становилась империя. Хлерус Благородный снарядил корабли в море Безвременья и море Сновидений, где были обнаружены соседние континенты Иненланд и Годеланд, а также Затерянные острова. Там он основал небольшие военные поселения. Гномы, быстро прознавшие, что люди представляют собой новую серьезную силу и могут предложить выгодные сделки, заключили договор о торговле. Зато эльфы смотрели на нас с недоверием и не слишком благосклонно. Дошло даже до того, что они, в конце концов, закрыли нам доступ в свои владения в лесах Финонмира.
В следующем столетии почти все драконы были уничтожены. Но мы прекрасно обходились и без них.
А я… ну да, я не умер, эссенция подействовала. Императоры приходили и уходили, а я жил при дворе, став к этому времени самым могущественным магом в империи. Я был, конечно, немолод, но смерть не рисковала ко мне приблизиться, хотя я давно уже перешагнул за предел, отведенный человеку. Я был величайшим магом своего времени… Нет, думаю, всех времен, ибо то, что я совершал, до сих пор никому не удалось повторить. Даже маги Альянса обладают лишь слабым отблеском моей былой власти.
Мирские ценности не интересовали меня никогда, все принимали это за скромность, ибо я всегда слыл защитником империи и хорошим советником. Магия заменила мне все. Каждое из моих исследований в конечном итоге было призвано служить благополучию людей, именно эту мысль я пытался им внушить.
* * *
Горен закричал, потому что его вдруг резко дернули вверх.
– Поднимайся! – рычал орк. – Ты что, лентяй, думаешь, что будешь валяться здесь целый день? Вставай, иначе мне придется гнать тебя на работу плеткой!
Горен с трудом держался на ногах, не столько от физической слабости, сколько от страха. Его трясло от холода, зубы стучали, ледяной пот стекал с всклокоченных волос.
– Я не м-м-могу, – прохрипел он, – меня лихорадит, с-с-сил нет…
– Посмотрим, – прорычал орк, выволакивая его из камеры.
Когда грубая рука задела рану, Горен издал жалобный, пропитанный болью крик. Он почувствовал, как порвалась кожа и по спине потекли теплые струйки крови и гноя. Он выполз на улицу и заморгал от солнца, которое вдруг перестало его утешать. Свет больно ударил по пылающей голове, горячим копьем вгрызаясь в мозг и выдавливая из глаз последние капли жидкости, которые еще в нем оставались. Мутным взглядом Горен смотрел на своих собратьев по несчастью, которых тоже волочили из камер. Вот тролль ударил снабженной шипами палицей лишившегося сил и рухнувшего на землю раба, а остальные в панике разбежались в разные стороны. Всхлипывая, они хватали камни и инструменты, чтобы приняться за порученную работу. Никто не осмеливался смотреть друг другу в глаза. Заточенные среди крутых скал без всякой надежды обрести свободу, они были заживо погребены в этой долине. Из нее вел только один выход, очень узкий, в самом конце ущелья. Его никто не охранял, ведь, чтобы до него добраться, следовало пройти по открытой территории расстояние не менее двухсот копии, но орки шныряли повсюду, да и от чуткого тролля ничто не могло укрыться – к тому же все они были слишком слабы, чтобы преодолеть этот путь со скоростью летящего сокола.
«Новички» сегодня работали первый раз; сначала они служили учебными куклами для военных упражнений и для личного удовольствия отличавшихся крайним садизмом орков. Это являлось первым испытанием на выносливость; но сомнительно, что выживших можно было назвать счастливцами.
Сегодня Горена назначили к кузнечным мехам, ему вменялось в обязанности поддерживать огонь в топке кузницы. Здесь изготавливались примитивные, но весьма действенные оружие и доспехи. Казалось, что это необременительный труд, но на самом деле Горену досталась одна из самых тяжелых работ, какие только можно себе представить. Приходилось в страшной жаре равномерно, без пауз, двигать кузнечные мехи; легкие моментально забивались пылью и дымом, здесь не выдерживали даже самые молодые и сильные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Они смеялись до слез и пришли к выводу, что я страдаю манией величия. Но их предводитель, который долго и внимательно смотрел мне в глаза, прервал их смех:
– Возьмем его с собой.
Все удивленно замолчали. Наконец один выразил общее мнение:
– Он будет болтаться под ногами и мешать нам.
– Если он окажется слишком слабым, значит, сгинет по дороге, – возразил их предводитель. – Это его решение. Но в его глазах я вижу сильную волю, думаю, он знает, что делает.
Они взяли меня с собой, правда, с сомнением пожимая плечами и посмеиваясь.
Я ни с кем не попрощался.
И болот уже никогда больше не видел.
* * *
Горен подскочил. Со стоном схватился за горячую голову. Раскаленный молот с безумной частотой стучал внутри черепа. Тело покрылось потом и тряслось от лихорадки. Спина горела; стоило прикоснуться к ране, и все тело пронзала дикая острая боль. И он вскрикивал.
Он слышал, что сосед все время его зовет, а ответить не мог. Распухший язык приклеился к нёбу, он испытывал адские муки от жажды, но питья не было. Перед глазами все плыло, но он все-таки заметил, что на улице до сих пор (вернее, снова) день. Он понятия не имел, сколько времени прошло, но надеялся, что прямо сейчас за ним не придут. Он чувствовал себя столь больным и слабым, что ни за что бы не смог встать. Ум его был смущен и напуган, потому что лихорадочные видения казались предельно реальными, но одновременно и бесконечно далекими, как давно исчезнувший мир, существовавший около тысячи лет назад. Но все представлялось таким живым, словно он сам был непосредственным свидетелем. Утонувший болотный город на ходулях. Желтый туман, мириады комаров. Хохочущие, сверкающие зубами охотники на драконов, их дорогие тяжелые доспехи, огромные мечи и копья. Закованные в доспехи лошади были меньше, но гораздо тяжелее Златострелого, с огненными глазами и паром из ноздрей.
Горен видел, как они охотятся на дракона, и сам при этом присутствовал; ощущал, как трясется лошадиный круп, чувствовал запах тухлятины, шедший от покрытого чешуей дракона, летающего прямо над ними, его тело было утыкано копьями, с них свисали канаты, которые крепились к седлам. Их было достаточно много, чтобы помешать дракону улететь или утащить с собой лошадей и всадников. Охотники продолжали метать в чудовище копья, а потом и сетки, чтобы запутать крылья.
А затем, буквально через несколько секунд, истекающий кровью дракон бросился вниз и грохнулся на землю. Раздался страшный гул, и поднялись целые столбы пыли. Во все стороны полетели камни, хорошо обученные лошади напряглись, среагировав на натяжение канатов. Мужчины соскочили с седел, вытащили мечи и топоры и побежали, уклоняясь от ударов, вперед к ороговелой голове, а потом рубили по шее до тех пор, пока голова не отлетела от туловища. Кровь брызнула гигантским фонтаном, орошая окрестности теплым красным дождем. Тело еще несколько минут дергалось, длинная шея поднялась в воздух, а потом свалилась на землю, исторгнув последнюю порцию крови.
Втроем они подняли гигантский череп дракона, на котором все еще сверкали холодным блеском глаза.
Охотники радовались, смеялись и хлопали друг друга по плечу.
Лихорадочно блестевшими глазами Горен посмотрел на свою руку, с которой стекала кровь, как будто он сам выкупался в крови дракона. Он сел на корточки, съежился, обхватив себя руками.
«Прах прародителей, что со мной происходит, – молился он, – пусть оно прекратится…»
Но тут его юное истерзанное тело еще раз покрылось волнами лихорадочного пота, и мозг его погрузился в шаткие сумерки, он не спал, но и не бодрствовал, его сотрясали приступы жуткого, как огонь, жара.
Малакей
Первый дракон! Сердце мое переместилось куда-то к горлу, я, с ног до головы вымазанный кровью, шатаясь, шел по мягкой, пропитанной той же кровью земле и смеялся от счастья. Никогда еще я не испытывал столь сильного возбуждения от ощущения собственной силы, даже когда казнил своего отца. В ту пору я был еще невинным ребенком, который по-настоящему не знал, что творит, и просто действовал, как загнанный в угол зверь.
Но сегодня, даже если я был просто свидетелем, сегодня я знал,что значит победить и растерзать на кусочки столь могучее существо. Товарищи мои отрезали чешую, когти и зубы, разрубили крылья, вырвали язык и отсекли часть хвоста – важные трофеи, которые можно обменять на доспехи, оружие, землю и дома. Кому удавалось, тот отрезал и привязывал к седлу несколько огромных кусков чешуи, из них потом изготавливали огнеупорные щиты, которые к тому же отражали большинство заклинаний и удары обычного оружия.
Брюхо дракона разрезали, и наружу вывалились гнусно воняющие внутренности. Таким образом охотники собирались еще раз убедиться, что дракон действительно мертв и больше уже не оживет. Потому что бывали случаи, когда отрастала новая голова, появлялись новые крылья и сердце снова приходило в движение. Но выпотрошенному и разрезанному на куски дракону не было возврата из царства бездушных мертвецов.
Тогдашнее чувство счастья описать невозможно. Как будто я впервые почувствовал, что живу и что у меня высокое предназначение.
Когда убивали второго дракона, я уже оказывал посильную помощь. Мне удалось навести на него обманное заклятие, так что он зашатался как пьяный и потерял осторожность. В качестве первого трофея мне досталась самая дорогая часть: вытащенный из черепа глаз, который тут же застыл в виде куска молочно-тусклого стекла. И все равно продолжал видеть.Это я выяснил позже в ходе моих длительных занятий. Сначала с его помощью я мог наблюдать только прошлое самого дракона. Но я постоянно совершенствовал свое искусство, так что потом научился видеть весьма отдаленные районы и даже будущее. И тогда для меня почти не осталось никаких тайн. Но произошло это гораздо позже, когда я стал придворным алхимиком и величайшим ментальным магом.
Но в тот момент я, еще совсем молодой человек, пусть и неосознанно, почувствовал, как дорог этот подарок, и поэтому бережно хранил его и не расставался с ним ни днем ни ночью.
Таким образом мы очистили северные и южные земли, освободили Ветряные горы и добрались до границ Финонмира, который сегодня населяют эльфы. Люди заняли огромные территории, основали новые города, научились засевать поля и выращивать скот и начали заключать союзы с другими народами.
Итак, до основания Гибернийской империи великого Божественного императора Хлеруса Благородного оставалось совсем немного. Должен тебе признаться, он был великим человеком, единственным, кто хоть когда-нибудь вызывал во мне восхищение. Казалось, что в нем действительно пылает божественный огонь, потому что ему удалось поставить под свои знамена глав всех важнейших городов и предводителей охотников на драконов, он подтолкнул их к созданию большого государства. Первая армия под знаменами Божественного императора была создана и отправлена защищать границы государства.
Возвышая себя до уровня всемогущего владыки, Хлерус Благородный отрицал зарождавшуюся в то время религию Стражей и даже преследовал каждого, кто пытался ее распространить. «Сие есть величайшая империя людей, символ справедливости и благородства», – объявил он. Сильнее его никого не было. Он официально не признал магию и следил за тем, чтобы ей не обучались и не записывали ее основ. Божественный император был совсем не глуп; он хотел единолично пользоваться выгодой от использования магии и быстро догадался о возможностях, открывающихся перед ним благодаря моей помощи. Но он не хотел взращивать под своим крылом недругов, которые бы тоже применяли сей инструмент власти. Так что, кроме меня, официально других алхимиков не было. Но, естественно, тайно люди прибегали к услугам магии и занимались ее исследованием. В конце концов, кроме меня существовали и другие талантливые люди. Но моего уровня не достиг никто. С Божественным императором я был связан узами дружбы, что успокаивало Хлеруса Благородного.
Другие народы поняли, что на Фиаре появилась новая сила, на пути которой лучше не вставать.
В этом была и моя заслуга, моя, сторонника Хлеруса Благородного, единственного правомочного придворного алхимика. Вместе мы были непобедимы. Никто не осмеливался выступить против нас ни словом, ни делом, мы усмирили все земли. Я получил возможность тщательно изучить секреты магии и составил библиотеку собственных работ, в которых детально описывал свои скромные заслуги.
Да, я перестал быть ребенком с болот и стал великим могущественным господином! Но, естественно, мне хотелось большего; достигнутое перестало меня удовлетворять. Я стремился проникнуть в величайшие тайны магии (прежде всего, Materia Prima и залога ее бессмертия), чтобы использовать их в своих личных планах. Только так я мог стать по-настоящему свободным и независимым и преследовать свои дальнейшие цели, изменяя лицо мира. Чтобы все шло исключительно по моей воле, а не по указаниям кого бы то ни было еще.
Так что я продолжал свою работу и, как уже говорил, научился правильно пользоваться глазом дракона, что весьма помогало Хлерусу в преследовании несчастных изгоев. Хорошо, что он видел конкретные результаты моих трудов и мог получить от этого практическую пользу, потому что его благосклонность я должен был сохранить во что бы то ни стало. Конечно, я ничего не говорил ему о своих истинных планах и ловко скрывал от него самые главные из своих исследований, предоставляя в его распоряжение власть. С годами Хлерус сумел значительно ее приумножить и правил жесткой, но мудрой рукой. Он хотел создать вечную империю людей, но для меня дни Божественного императора давно уже были сочтены, ибо в своей работе я продвинулся достаточно далеко. За это время в магических книгах драконов и эльфов я обнаружил состав эссенции, которая удлиняла жизнь. В моем стремлении к высшей власти самым важным было не покориться быстротечности времени.
Чем больше подавляли драконов, тем шире становилась империя. Хлерус Благородный снарядил корабли в море Безвременья и море Сновидений, где были обнаружены соседние континенты Иненланд и Годеланд, а также Затерянные острова. Там он основал небольшие военные поселения. Гномы, быстро прознавшие, что люди представляют собой новую серьезную силу и могут предложить выгодные сделки, заключили договор о торговле. Зато эльфы смотрели на нас с недоверием и не слишком благосклонно. Дошло даже до того, что они, в конце концов, закрыли нам доступ в свои владения в лесах Финонмира.
В следующем столетии почти все драконы были уничтожены. Но мы прекрасно обходились и без них.
А я… ну да, я не умер, эссенция подействовала. Императоры приходили и уходили, а я жил при дворе, став к этому времени самым могущественным магом в империи. Я был, конечно, немолод, но смерть не рисковала ко мне приблизиться, хотя я давно уже перешагнул за предел, отведенный человеку. Я был величайшим магом своего времени… Нет, думаю, всех времен, ибо то, что я совершал, до сих пор никому не удалось повторить. Даже маги Альянса обладают лишь слабым отблеском моей былой власти.
Мирские ценности не интересовали меня никогда, все принимали это за скромность, ибо я всегда слыл защитником империи и хорошим советником. Магия заменила мне все. Каждое из моих исследований в конечном итоге было призвано служить благополучию людей, именно эту мысль я пытался им внушить.
* * *
Горен закричал, потому что его вдруг резко дернули вверх.
– Поднимайся! – рычал орк. – Ты что, лентяй, думаешь, что будешь валяться здесь целый день? Вставай, иначе мне придется гнать тебя на работу плеткой!
Горен с трудом держался на ногах, не столько от физической слабости, сколько от страха. Его трясло от холода, зубы стучали, ледяной пот стекал с всклокоченных волос.
– Я не м-м-могу, – прохрипел он, – меня лихорадит, с-с-сил нет…
– Посмотрим, – прорычал орк, выволакивая его из камеры.
Когда грубая рука задела рану, Горен издал жалобный, пропитанный болью крик. Он почувствовал, как порвалась кожа и по спине потекли теплые струйки крови и гноя. Он выполз на улицу и заморгал от солнца, которое вдруг перестало его утешать. Свет больно ударил по пылающей голове, горячим копьем вгрызаясь в мозг и выдавливая из глаз последние капли жидкости, которые еще в нем оставались. Мутным взглядом Горен смотрел на своих собратьев по несчастью, которых тоже волочили из камер. Вот тролль ударил снабженной шипами палицей лишившегося сил и рухнувшего на землю раба, а остальные в панике разбежались в разные стороны. Всхлипывая, они хватали камни и инструменты, чтобы приняться за порученную работу. Никто не осмеливался смотреть друг другу в глаза. Заточенные среди крутых скал без всякой надежды обрести свободу, они были заживо погребены в этой долине. Из нее вел только один выход, очень узкий, в самом конце ущелья. Его никто не охранял, ведь, чтобы до него добраться, следовало пройти по открытой территории расстояние не менее двухсот копии, но орки шныряли повсюду, да и от чуткого тролля ничто не могло укрыться – к тому же все они были слишком слабы, чтобы преодолеть этот путь со скоростью летящего сокола.
«Новички» сегодня работали первый раз; сначала они служили учебными куклами для военных упражнений и для личного удовольствия отличавшихся крайним садизмом орков. Это являлось первым испытанием на выносливость; но сомнительно, что выживших можно было назвать счастливцами.
Сегодня Горена назначили к кузнечным мехам, ему вменялось в обязанности поддерживать огонь в топке кузницы. Здесь изготавливались примитивные, но весьма действенные оружие и доспехи. Казалось, что это необременительный труд, но на самом деле Горену досталась одна из самых тяжелых работ, какие только можно себе представить. Приходилось в страшной жаре равномерно, без пауз, двигать кузнечные мехи; легкие моментально забивались пылью и дымом, здесь не выдерживали даже самые молодые и сильные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33