Лезвие катаны блеснуло алым.
Взмах – клинок чистый.
Еще – рубиновая пелена! Попал!
Вихрь разболтало, слепляя в человека. Аснатар схватился за горло и рухнул на дорожку.
– Тренироваться надо лучше! – назидательно сообщила ему дзайана. Затем пошевелила туфелькой сжавшегося в комок третьего аснатара: – Подымайтесь, святой отец! Просим!
Аснатар до разговора с нами не снизошел. Он пытался зарыться в землю, завывая:
– Друдж! Друдж грядет!
Я присел на корточки и потряс его за плечо:
– Не дурите, отче. Ваши братья напали без предупреждения, у меня не было выбора. Да Прекратите же выть, наконец! Где Иштван?!
– В-в-ва, ба-ба-башне!
– В башне?
– Друдж!! Армия дру-уджа!!!
Я окончательно потерял терпение. Каюсь, бить священнослужителя нехорошо, но как еще прекратить истерику? От пощечины голова аснатара откинулась.
– Придите в себя, отче! Где вы видите друдж?
Он сел и с остекленелыми глазами показал мне за спину:
– Там.
Света оглянулась.
– Ой… – краска отхлынула с ее лица. – Реш, смотри.
Со стороны парка кипящей волной надвигалась армия тьмы. Все – и чистые, и грязные – как один поднялись, чтобы убить нас.
– К башне безмолвия, – дрожащим голосом приказал аснатар. – Бегите, дети мои, я спасу вас! В вас и на золотник не наберется столько друджа, что в этих!
С трудом поднявшись, он двинулся навстречу мертвецам.
– Сдохните, твари Аримана! – донесся до нас боевой клич. – Семпер друдге перкутиатур!
За деревьями смутно чернел силуэт башни безмолвия – наша последняя надежда. Мы мчались со всех ног, стремясь оторваться от преследователей. Крики и рев зомби наполняли парк, отдаваясь в ногах вяжущей слабостью.
Конечно, стучало в висках, Тепех вряд ли занимался некромантией дома: занятие опасное, да и грязное. Зачем бы ему? Жену тревожить, то, се… А в башне молчания, куда перед погребением свозят мертвецов, сам бог велел. Там-то у него и лаборатория.
А раз инквизиторы так отчаянно защищали дорогу к башне, значит, и Иштван там.
И Юрий, если он еще жив.
От бега ночная фурия совсем выбилась из сил. Ноги ее заплетались, дыхание сбилось. Но вид ступенек, ведущих в башню, открыл второе дыхание. Последний рывок – и мы взлетели по лестнице к заветной двери. Дзайана без сил рухнула на пороге.
– Я… больше… не могу!..
– Ничего, ничего. Дальше передвигаемся только церемониальным шагом. Обещаю!
Я торжественно потянул ручку.
Дверь не шелохнулась.
– Может, от себя? – с надеждой предложила Света.
– Пробовал, она банально заперта. Похоже, Иштван не хочет нас видеть.
Я оглянулся. Меж деревьями уже маячили опасные тени; аснатару не удалось надолго задержать наших преследователей. Каких-то несколько минут – и они окажутся здесь.
– Ну вот. – Я вытащил меч. – Раз теория вероятностей против нас, совершим что-нибудь невероятное.
– Ты будешь с ними сражаться?! Со всеми?!
– Почему бы и нет? Тут же все просто: бьешь первых, остальные пугаются и убегают.
– Реш! Мертвые ничего не боятся!
– Это потому что они еще не все в жизни видели.
На Светиных щеках вспыхнул румянец. Как мало порой людям бывает нужно для душевного спокойствия!
– Знаешь, – сказала она, вглядываясь в нападающих, – я могу отчитать «Марш экзорцистов». Вот только что потом со мной будет…
– Так, давай без фанатизма. Оставим это на крайний случай.
– Ладно.
Света облизала губы:
– Реш… Ты это… Если что – рубани меня, чтобы им не досталась, хорошо?
– Обещаю, солнце.
Я перебросил клинок в ин-но камае. Очень уютная стойка: такая домашняя, мурлычащая. Противостоять обученному мечнику я вряд ли смогу, но на нас нападает всего лишь толпа плохо вооруженных мертвецов. А на клинке – руны против мертвых.
Так что все складывается очень даже замечательно!
Пока я прикидывал, не спуститься ли к подножию лестницы, чтобы изрубить самых смелых и быстрых, на бетон выскочила заплесневелая крыса. Оглядевшись, она порскнула вниз по лестнице.
Дзайана тихонечко и как бы для пробы взвизгнула.
Из пустоты снегом повалили густые хлопья плесени. Их я отлично помнил еще по домику Литницкого.
– Ой, – прошептала дзайана. – Что это?!
– Кто-то ломится сюда из Истени, – равнодушно сообщил я. – Ну-ка, отойди.
С мечом на изготовку я стал возле двери. Кто бы там ни шел, ему не поздоровится. Дзайана же лихорадочно перерывала сумочку.
– Есть! Вот они! – крикнула наша фурия, выхватила блестящий пакетик и рванула его зубами. – Теперь держись!
Когда леденцы запрыгали по бетону, воздух завибрировал. В клубах зеленого дыма из пустоты вывалилась жуткая рожа с хоботом и круглыми глазами.
Я качнулся вперед, нанося удар. В последний миг, когда лезвие почти разрубило чудовище, рожа исчезла.
Не веря своим глазам, я шагнул в дымовую завесу.
– Реш, не поскользнись! – отчаянно крикнула дзайана. Очень вовремя: леденец скрипнул под кроссовкой, и ноги разъехались в стороны. Чтобы не упасть, я отскочил назад и схватился за перила.
Дым рассеялся. На полу лежал человек – в военной форме, с тяжеленным ранцем за спиной. Во все стороны торчали стволы оружия: автомат, гранатомет, я даже разглядел нечто вроде футуристического бластера.
Ну Светка, ну ниндзя!.. Кому-то ее уловка с леденцами только что спасла жизнь.
Застонав, гость сел. Стянул с лица дыхательную маску (это ее я принял за хобот) и с кашлем схватился за грудь.
– Лешик?! – испуганно пискнула дзайана. – Но как… откуда ты здесь?!
Парень поднял мученический взгляд:
– Господи, как ты мне надоела… Когда ж ты, наконец, от меня отвяжешься?!
На Свету жалко было смотреть.
– Леш, прости! – жалобно сказала она. – Я на тебя приворот навела… Но, Леш, я же как лучше хотела!
Парень скривился, словно от зубной боли:
– Дура! Видеть тебя не могу!
Я деликатно кашлянул. Толпа мертвецов все приближалась; от подножия лестницы их отделяли считаные метры.
– Ребята, – попросил я, – кончаем Санта-Барбару, не время. – И повернулся к парню: – Леш, вопрос жизни и смерти. Нам очень хочется туда. – Я показал на запертую дверь. – Тебе, наверное, тоже.
– Не вопрос. Но чтобы я потом эту идиотку не видел!
– Сам козел! Нужен ты мне больно!
– Брэк! Ямэ!
Я поймал дзайану, когда та бросилась выцарапывать парню глаза. Светка пищала, билась, и, наконец, пнула парня в лодыжку.
– Веди быстрее! – крикнул я ему. – Я не удержу долго!
Алексей кивнул. Башня оплыла утренней свечой; стены оделись копотью, и арматура, натужно скрипя, повыпрыгивала из бетонных плит. Где-то бушевало пламя; отблески огня превращали нашего проводника в арлекина.
– Ну, парень! – Я восхищенно огляделся. – И ты об этом всю жизнь мечтал? Силен!
– Болтай поменьше! – рявкнул тот и с невероятной быстротой сорвал с плеча штуцер. Эхо от залпа раскатилось среди изломанных стен. Откуда-то сверху рухнула тварь, удивительно похожая на чупакабраса.
А зверюшки эти, оказывается, по всей Истени водятся!.. И у Артема, и вон у Леши. Будь я магом, написал бы по этому поводу замечательную диссертацию. Мне мигом присвоили бы знатока, а то и мастера дзайанов. А там, глядишь, и до гранда недалеко…
Эх, накрылась моя мажеска карьера!
– Вам сюда. – Ствол штуцера указал на почерневшую от огня арку. – Здесь вы в безопасности. А теперь проваливайте!
– Спасибо, друг! – с чувством поблагодарил я.
Из пролома в стене выглянуло жирное чудовище с шестиствольными пулеметами вместо рук. Пулеметы закрутились, готовясь разнести нас в клочья, но тут плесенная метель вымела нас обратно.
В наш такой родной, уютный мир.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
(Суббота, чуть позже,
рассказывает Игорь Колесничий)
Оказавшись с той стороны запертой двери, мы некоторое время стояли, не двигаясь. Трудно было поверить, что все кошмары позади… Где-то тикали часы. Дремотный уют обволакивал нас.
– Все, солнце, отдых. Пошли присядем!
Мы плюхнулись на жуткого вида клеенчатую тахту (наплевав на то, кто или что отдыхало там до нас) и блаженно вытянули ноги.
– Шоколадку хочешь? – спросил я у дзайаны.
Она помотала головой и тут же протянула руку:
– Давай. Жрать хочу, умираю!
– Я тоже.
Мы дружно захрумкали шоколадом.
– Да-а, – протянула дзайана, пристраивая голову у меня на коленях. – Приключеньице!.. – Откусив дольку от своей плитки, она протянула мне остальное: – Ешь, я не буду! Фигуру берегу.
– Спасибо.
– Знаешь, Игорек, – вдруг сказала она, – мне вот подумалось… Я раньше все чего-то боялась. Ну там, тушь размажется, каблук сломаю. Или кто-нибудь гадость скажет. А сейчас, вроде опасность кругом, – а мне так хорошо!
– Ну, тут особо не разбоишься. – Я повозился, устраиваясь поудобнее. – Мертвецы снаружи, вход в башню только один, окон нет. Так что мы в безопасности. Разве только Иштван нас найдет.
Дзайана хихикнула:
– Реш, вообще-то это комплимент был.
– Да? Что-то я в последнее время туго соображаю…
– И прости, что я на тебя тогда наорала.
– Прощаю. А ты извини, что я тебе пендель отвесил.
Дзайана подняла голову:
– Это когда же?
– Ну там, после поединка с Лютеном.
– Так это ты был?! – Она возмущенно подскочила: – Блин, ну вы посмотрите! Я думала, это скелет, а он! У меня, показать, какой синячище на жопе будет?!
– Ну покажи.
Она нахмурилась:
– Не стану! И вообще, что ты меня психуешь?!
– О, – отметил я. – Уже ругаемся. Значит, отдохнули. Идем дальше.
Светка закусила губу. В глазах ее появилось упрямое выражение:
– Никуда мы не пойдем! Ты еще не рассказал, что нужно Иштвану от Тепеха.
– Вот это. – Я достал кинжал. – Истинный Создатель.
– Кто?!
– Не кто, а что. Аль-Бариу. – Я подкинул кинжал на ладони. – «Истинный Создатель» в переводе с арабского. Двери Истени – это ведь для Тепеха не просто идеальные убийцы… И не ходячие источники маны. У каждого есть выход в другой мир. Представляешь: десятки людей, десятки миров… страшных и веселых, угрюмых и беззаботных, сереньких и расцвеченных всеми цветами радуги. И каждый может в любой миг стать реальностью. Думаю, достаточно пронести в Истень аль-Бариу, и адью. Мир станет отражением чьей-то мечты.
– Ни фига себе! – выдохнула Света.
– Вот и я говорю. У ас-Саббаха, первого владельца кинжала, особого выбора не было. Все его помощники мечтали о выпивке и гуриях. Средневековье, что возьмешь… Но со временем люди научились мечтать поосновательнее. Их миры стали разнообразнее, и знаешь… в Истени Артема, например, я бы остался погостить. Ненадолго.
– Столько времени прошло… – задумчиво проговорила дзайана. – Кинжал побывал во множестве рук. Наверняка и маги им владели! Почему же мир до сих пор цел?
– А ты думаешь, цел? Он сильно изменился с тех пор. Но, похоже, дело в другом. У самого Тепеха нет своей Истени. А стараться ради чужого человека – удовольствие маленькое. Думаю, он играл с Дверьми. Обещал, что сделает чью-то реальность основной, не говоря чью и как. И ассасины включились в игру, они интриговали, сражались, а Тепех с удовольствием наблюдал за их паучьей возней в банке. Знаешь… возможно, он никогда и не держал аль-Бариу в руках. Ему хватало власти над манарами.
– Вот сволочь! А Иштван?
– Иштван – другое… Власть его не интересует, только идея. Похоже, наш замечательный святоша придумал, как осчастливить весь мир и себя не обойти.
– И мы пойдем за ним в башню…
– Обязательно. И вот что… – Я замялся, подбирая слова: – Нам придется спуститься в лабораторию. Это логово некроманта, понимаешь? Там могут встретиться всякие ужасы. Все-таки он зомби создавал, и я боюсь…
Девушка засмеялась:
– Реш, ну какой ты смешной! Я же дзайана. Мы на лабораторках таких кошмаров насмотримся, что просто тумбочка дрожи!
У меня отлегло от сердца. Все-таки везет мне на интересных людей.
– Тогда идем. Только, солнце, вперед не лезь. Там еще Иштван где-то бродит.
– Спасибо, что предупредил. А то я не знала!
Путь в лабораторию мы отыскали быстро. Тепех спрятал люк под горой угля в котельной. Черный провал, чуть подсвеченный лимонным отблеском ламп, глядел мертво и угрюмо. Иштван даже не позаботился прикрыть его.
– Как тогда, у деда… – зачарованно прошептала Света. – Помнишь?
– Ага. Боишься, солнце?
– Нет, просто… Неуютно немного.
– Значит, я первым пойду. Потому что мне ужасно страшно, а со страхами надо бороться. – И я спрыгнул вниз.
Мы зря пугали друг друга. Ничто в подвале не напоминало об ужасах некромантии. Просторный зал под витражным колпаком (несомненно, магическим), прилепившаяся к стене бело-синяя изразцовая галерея, широкая лестница… Внизу поблескивают медью машины, масляные блики дрожат на черных дверцах холодильников, а вон и плита Франкенштейна – непременный атрибут некромантской лаборатории.
Иштван побывал здесь совсем недавно. Раскуроченный сейф бесстыдно вывалил свои внутренности наружу; на полу белели разбросанные бумаги.
Когда я подошел к плите, бумажный сугроб рассыпался. Среди измятых окровавленных листов лежал человек, похожий на отощавшего сумоиста. Из одежды на нем осталась набедренная повязка. Тело раздуло так, что глаза превратились в щелочки. С огромным трудом я узнал человека, что беседовал вчера с Иштваном.
– Господин Тепех?!
Я бросился к нему на помощь. Вдвоем с дзайаной мы перевернули некроманта на спину. Судя по всему, аснатары пытали его в надежде отыскать кинжал.
– Придерживай его, я сейчас, – деловито приказала Света. Обшарив холодильники, она вернулась с аптечкой. – Эх, фотика, жаль, нет… – с мечтательными интонациями в голосе объявила она. – У нас теория пыток в следующем семестре. Говорят, преподша – зверь!
– Нафоткаешься еще, – безжалостно пресек я ее мечтания. – Достань самую большую таблетку. Ее пополам, четвертинка от верхней…
– Ты посвящен в великую тайну панацеи?! – Дзайана так и подскочила. – Но откуда?! Это же фамильный секрет рода Людеев!
– Ломай, ломай, детективщица… Мы ценного свидетеля теряем. А то и подозреваемого.
Больше дзайана ничего не спрашивала. Она аккуратно разломила панацею, разжала Тепеху зубы и протолкнула лекарство в горло. Брезгливо поморщившись, вытерла руки о его штаны.
– Жить будет, но кадавристо… Чуть подождем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42