Джейк услышал шарканье наверху и слабый звук открывающейся двери. Кто-то расхаживал над головой. Затем послышались шаги на лестнице. Он повернул голову и заметил спускающиеся по ступенькам ноги.
Луис Камачо вошел в комнату в сопровождении водителя, приставившего ему пистолет в спину.
– Здравствуйте, Харлан. Я не был уверен, что мы опять свидимся.
Камачо подошел к кушетке и сел рядом с Олбрайтом.
– Господи, что вы делаете у меня в подвале, идиоты?
Олбрайт взглянул на Таркингтона, который снова пошевелился.
– Этот сопляк строил из себя героя.
– Похоже, у стола отломали ножку. Моей жене это не понравится.
Водитель стоял на лестнице так, чтобы наблюдать за всеми. Его пистолет был нацелен на Камачо.
– М-да, капитан, – заметил Камачо. – У вас сегодня очень суматошный день.
– Еще бы, – согласился Джейк. – Кто эти типы?
– Тот, кто рядом со мной, носит имя Харлан Олбрайт. На самом деле он Петр Александрович Чистяков. А вон тот джентльмен с пистолетом на лестнице – я не имею чести быть с ним знакомым, – но, по-моему, это майор Советской Армии Аркадий Яков.
– Ладно, – произнес Олбрайт, – спасибо, что представили нас. – Он поднялся с дивана и поставил стол на место, затем подвинул стул и сел на него лицом к Камачо. – Вы знаете, зачем я здесь. Я решил: почему бы мне не получить кое-какую информацию об «Афине». Она очень интересная. Но вообще-то мне нужны вы.
– Удивительное совпадение. Я тоже хотел поговорить с вами. Надо было бы сперва позвонить.
– Вы мне ответите на кое-какие вопросы, Луис. Прямо сейчас. Если не будете отвечать, я убью лейтенанта. Потом капитана. Потом вас. Мне нужны ответы.
– И что вы будете делать, когда получите их?
У Олбрайта напряглось лицо.
Он сделал три шага к телефону, стоявшему на краю дивана, взял трубку и приложил к уху. Он нажал кнопку на трубке и поставил телефон на место.
– Наверх, Яков. Проверь передний и задний входы.
Майор помчался вверх по ступенькам. Через минуту он вернулся. Он заговорил с Олбрайтом на непонятном языке – очевидно, русском, решил Джейк.
– Это ловушка, – сказал Олбрайт.
Камачо пожал плечами:
– Мои люди видели, как вы въезжали сюда. Я решил, что рано или поздно вы захотите повидаться со мной. Правда, я не знал, кого вы привезли. Извините, капитан. – Джейк кивнул.
Камачо встал и поддернул брюки.
– Вот что я вам скажу, Харлан. Давайте поедем в город. Там поговорим. Нет смысла дальше держать этих ребят.
Олбрайт вынул пистолет из кармана.
– Сядьте.
Когда Камачо подчинился, Олбрайт вернулся к столу, потер глаза и что-то произнес опять по-русски. Камачо раздраженно махнул рукой.
– Вы же знаете, что я давно не могу разговаривать на этом языке. Английский или никакой.
– Вы меня провели, правда, Луис?
Камачо слегка поднял плечи, затем опустил их.
– То имя, что вы мне дали. Это же дерьмо, правда?
– Нет. Имя правильное.
– Почему?
– У вас есть кое-что, что нам нужно. По крайней мере, мы так считаем. Вы мне отдадите это, Харлан. Рано или поздно, но отдадите.
– Скажите, что вам нужно, может, я это отдам прямо сейчас.
Камачо откинул голову и рассмеялся.
– Хотите перейти на нашу сторону?
У Олбрайта поползли вверх брови.
– Может быть.
– Тогда пристрелите майора.
– И все?
– Тогда мы сможем разговаривать. Легко и непринужденно. В противном случае будет больше возни, но результат окажется тот же.
Олбрайт взглянул на майора, который не отрываясь смотрел в лицо Камачо. Тем не менее Джейк заметил, что майор потихоньку скосил глаза на Олбрайта.
– Вы отсюда не выйдете, Харлан, – заметил Камачо, слегка потягиваясь. – Дом окружен, сверху патрулируют вертолеты и самолеты. Почему бы вам двоим не отдать мне пистолеты, и мы все вместе поднимемся наверх и помашем ручкой Дрейфусу. Потом мы с вами поедем в бюро. Я уверен, мы вдвоем сможем договориться.
– Я могу не знать того, что вам нужно, Луис.
– По-моему, знаете.
– Вам придется много повозиться, если окажется, что я не знаю.
– Такова жизнь.
– Может, я вам и здесь смогу сказать. Если знаю.
Камачо молча смотрел на Олбрайта.
– Три имени, – произнес он наконец.
Олбрайт долго, раскатисто хохотал:
– И все ради этого?
– Да.
– Я снимаю перед вами шляпу. Просто преклоняюсь. Никогда не подозревал. Ни намеком. – Олбрайт покачал головой и снова рассмеялся, разглядывая свой пистолет.
Камачо молча наблюдал за Олбрайтом.
– Вы же их знаете, – наконец, вымолвил агент ФБР, когда смех прекратился.
– Вы нашли бомбу?
– Да.
– Это было предупреждение. Мне нужно было то имя.
– Знаю. Теперь выбирайте: легким или трудным путем.
– Вы действительно имеете это в виду?
– Вполне серьезно.
– Мы берем вас и капитана Графтона в заложники, – сказал Олбрайт, вставая со стула. Он взглянул на Якова и кивком указал на Джейка. Когда Яков направился в его сторону, Олбрайт выстрелил в него.
Яков, падая, выпустил пулю в Олбрайта. Пуля попала Олбрайту в грудь, его пистолет выпал и сам по себе выстрелил в пол. В то же мгновение Бабун Таркингтон вскочил на ноги, и Олбрайт чуть не упал, потому что Бабун поставил ему подножку. Вторая пуля Якова попала ему в плечо, и он дернулся, оседая на пол.
Третий выстрел раздался, когда Яков падал. Он целился в Камачо. Тот согнулся пополам, а Яков бросился к двери.
Джейк размахнулся своим креслом в сторону Якова. Он выбил оружие из руки майора и упал на русского сверху, поглядывая на Олбрайта.
Все это продолжалось менее пяти секунд.
Бабун вскочил на ноги. Он освободился от стола. Весь дрожа, он наклонился и подобрал пистолет, который выронил Олбрайт.
– Этот еще жив.
– Быстро, – приказал Джейк. – Посмотри, как там Камачо.
Джейк приставил пистолет к виску майора, пока Бабун помогал Камачо лечь на диване.
– Он ранен в низ живота, – сообщил Бабун. – Очень тяжело. Но еще жив.
– Иди наверх. Найди агентов ФБР. – Бабун побежал по лестнице. – Спрячь пистолет в карман, – крикнул Джейк ему вдогонку. – А то они тебя застрелят.
Камачо приподнялся, опираясь на локоть.
– Он мертв? – прошептал он, глядя на майора.
– Нет, – ответил Джейк. – Он ранен в бок, но не мертв. Он еще опасен.
– Добейте его.
– Зачем?
– Он слишком много слышал. Прикончите его! – захрипел Камачо. У него шла кровь из горла.
Джейк бросился к Камачо, потащив за собой кресло. За его спиной майор Яков начал ползти.
– Дайте пистолет, – попросил Камачо.
– Нет.
– Это не игрушки, Графтон! Дайте пистолет!
Джейк бросил ему оружие.
Пистолет упал на диван, и Камачо подобрал его, Яков продолжал ползти к лестнице.
При первом выстреле Яков дернулся. Но все еще пытался ползти. Камачо сделал еще четыре выстрела. На спине Якова расползлось красное пятно, и он затих.
Камачо уронил пистолет и рухнул на диван.
– Олбрайт! Олбрайт, вы меня слышите?
– Да.
– Назовите… мне… имена… – Камачо из последних сил повернулся на диване так, чтобы видеть лицо русского.
– Я… – Губы Олбрайта дергались, но ничего не было слышно. Затем он перестал шевелиться. Голова Камачо упала на диван.
– Кто «Минотавр»? – требовательно спросил Джейк. Он со стуком опустил кресло рядом с диваном и потряс Камачо. – Скажите мне! Кто такой «Минотавр»?
– Вы не хотите… Нет! Это вам не… он не…
Тело Камачо обмякло. Джейк повернул голову, чтобы видеть его лицо. Широко открытые глаза Камачо уставились в никуда.
Джейк опустился на пол рядом с залитым кровью диваном. Сверху слышен был топот ног.
Глава 30
Летняя дымка рассеялась, и небо сделалось кристально чистым. Солнце ярко сияло в этом беспредельном небе; было уже не жарко и еще не холодно – замечательный воскресный день в конце сентября. Деревья вдоль дорог, по которым ехал Джейк Графтон, только начинали приобретать осеннюю желтизну. Листва сверкала, переливаясь золотом на ярком солнце.
Почти все радиостанции передавали музыку, и лишь на некоторых шли политические передачи. Он немного послушал, как две женщины обсуждали нюансы кормления грудью, потом повернул переключатель. На другой волне какой-то проповедник призывал жертвовать в пользу его церкви. Высылайте деньги на такой-то почтовый ящик в Арканзасе. Он не стал переключать. Раскаты громового голоса наполнили машину и вырывались в открытое окно. Сэмюэлю Доджерсу понравился бы этот парень: он обещал грешникам геенну огненную, а искусителям – вечное проклятие.
Бабун Таркингтон стоял рядом со своей машиной на площадке у ресторана Денни, когда Джейк подкатил туда.
– Давно ждешь?
– Пять минут. – Бабун обошел машину Джейка спереди и сел в нее. Несмотря на яркое солнце и двадцать пять градусов тепла, он был одет в штормовку.
– Как Рита?
– Поправляется.
Джейк выжал сцепление.
– Куда мы едем?
– Я же тебе сказал по телефону. На встречу с «Минотавром».
– Я понял, сэр. Но куда?
– Увидишь.
Бабун обиженно замолчал. Он сидел, сложив руки на коленях, и всматривался в дорогу. По радио проповедник распространялся о том, как Библия предсказала триумф рок-музыки.
Когда они проезжали Мидлберг, Бабун сказал:
– Думаю, мы должны убить его.
Джейк протянул правую руку ладонью вверх. Бабун удивленно уставился на нее.
– Дай-ка мне.
– Что?
– Пистолет. Тот, что у тебя под курткой.
Бабун просунул руку под куртку, снял пистолет с пояса и отдал капитану. Это был штатный флотский «вальтер», хорошо смазанный, но уже не новый. Джейк нажал спуск, и магазин выпал ему на ладонь. Он спрятал магазин в карман. Держа пистолет в правой руке, он стронул левой рукой направляющую. Блестящий патрон выпал и закатился под заднее сиденье. Пистолет Джейк спрятал под водительским сиденьем.
– Кто он?
– Увидишь.
– Зачем мы к нему едем, если не собираемся убивать его?
– Ты насмотрелся слишком многих фильмов с Клинтом Иствудом. И задаешь слишком много вопросов.
– Зачем же вы меня позвали?
– Не хотел говорить с ним наедине. Мне нужен свидетель. А свидетелем должен быть человек, которого он не может совратить, человек вне его досягаемости.
– Не могу сказать, чтобы я был вне чьей бы то ни было досягаемости.
– Вот ты-то как раз недосягаем, Таркингтон. Не физически. Я имею в виду моральную недосягаемость. Он тебя ничем не сможет достать.
– Я в полной растерянности. Откуда вы знаете, что тот тип, к которому мы едем, – «Минотавр»?
– Я написал ему три письма. Коротеньких. А сегодня утром позвонил и сказал, что заеду поболтать.
– Ну и друзья же у вас, черт побери! – Бабун задумался. Джейк ждал, что тот спросит, как он вычислил «Минотавра», но у лейтенанта на уме было совсем другое. – Если бы не этот кусок дерьма, Камачо давным-давно арестовал бы Джуди, и Рита не разбилась бы. И Камачо был бы жив. – Он выключил радио. – Будь я проклят, капитан, этот человек виновен.
– Ты ничего не знаешь, Бабун. Не знаешь, кто это, не знаешь почему. С тех пор, как Рита разбилась, с тех пор, как мы попали в ту переделку в подвале у Камачо, я считал, что ты имеешь право знать. Вот почему я позвал тебя. И сегодня ты все узнаешь.
– А вы знаете?
– Ты имеешь в виду – зачем это все?
Бабун кивнул. Джейк уклончиво ответил:
– У меня есть кое-какие догадки. Но пока только догадки. Это не в счет. Фактов у меня нет. Вот Камачо – тот знал.
– И он мертв.
– Да. – Джейк снова включил радиоприемник.
– Мы собираемся схватить его, вызвать полицию?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
Через минуту Бабун спросил:
– Зачем вы слушаете эту чушь? – Он потянулся к приемнику.
– Очень интересно слушать человека, который твердо знает, что он отстаивает. Даже если я не разделяю его взглядов.
Листва на деревьях вдоль дороги уже не была такой яркой, как летом. На лугах паслись коровы и лошади, время от времени появлялись наездницы на холеных конях, со стороны шоссе были видны двух– и трехэтажные виллы, прятавшиеся среди деревьев. Это была зажиточная местность, где жили преуспевающие, богатые люди.
Контраст между нею и грязными, в ухабах улицами Вашингтона покоробил Джейка Графтона. Его уверенность в том, что он правильно понимает ситуацию, испарялась по мере удаления от Пентагона и штаба флота.
Отъехав восемь километров от Мидлберга, он начал следить за левой стороной дороги. Заметил дерево и почтовый ящик на нем, о которых ему было сказано. На ящике был только номер, без фамилии. Он свернул на усыпанную гравием подъездную дорожку. Вдоль нее с северной стороны тянулись высокие старые деревья; сразу за деревьями открылся огромный кирпичный дом в лощинке, почти по самую крышу увитый плющом.
Джейк Графтон затормозил перед самым крыльцом.
– Позвони, – пробормотал он.
Бабун несколько раз дернул язычок звонка. Послышался мелодичный колокольный звон. Таркингтон беспокойно оглядывался по сторонам.
Дверь открылась.
– Не заблудились? – спросил Ройс Каплинджер, отступая в сторону и пропуская гостей вперед.
– Немного дальше, чем я предполагал, господин министр.
Бабун раскрыл рот.
– Не разевай рот, сынок. Тебя могут принять за политика, – заметил Каплинджер и повел гостей по коридору. Они миновали столовую, уставленную массивной старинной мебелью, среди которой там и сям виднелись древние оловянные кружки и тарелки, и вошли в кухню с кирпичными стенами и огромным камином, над котором висел большущий чайник. Холодильник, раковина и газовая плита находились у противоположной стены.
– Дом у вас замечательный, – заметил Джейк Графтон.
– В сельском стиле. Я это люблю. Чувствуешь себя, как Томас Джефферсон.
– Но он же умер, – возразил Бабун.
– Да. Иногда и я испытываю ощущение, словно попал в могилу – без шума машин, и грохота самолетов, и пяти миллионов вечно спешащих людей…
Теперь они очутились в кабинете – угловой комнате с высокими окнами и потолками. Вдоль стен тянулись книжные полки. На настоящем персидском ковре были разбросаны газеты.
Каплинджер указал рукой на стулья и сам опустился в громадное кресло с потрескавшейся кожаной обивкой.
Он с любопытством посматривал на гостей. Бабун, избегая его взгляда, обозревал книги и расставленные среди них безделушки. Рядом со стулом, где сидел Бабун, находилась трубка на подставке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65