Вице-адмирал Генри. Он провел мальчика в дом.
Адмирал был в джинсах и теплой куртке. Он и незнакомый мужчина в пиджаке вместе с Кэлли пили кофе за обеденным столом. Дэвид направился прямо к Кэлли и показал ей крыло.
– Он проворонил нос на повороте, и планер свалился. Но мы можем его починить.
– Доброе утро, адмирал.
– Джейк, познакомьтесь с Луисом Камачо.
– Здравствуйте. – Джейк потянулся через стол и пожал протянутую ему руку.
Камачо было чуть за пятьдесят, нездоровая бледность выдавала в нем человека, ведущего кабинетный образ жизни. Однако рукопожатие оказалось крепким и энергичным. Он не улыбнулся. У Джейка сложилось впечатление, что этот человек улыбается не часто.
– Неплохо у вас тут, – произнес Камачо.
– Нам тут нравится, – согласилась Кэлли. – Не хотите ли побеседовать в более уединенном месте?
Адмирал встал:
– Идемте прогуляемся по пляжу. Было бы стыдно приехать сюда из самого Вашингтона и не пройтись по берегу.
Мужчины оставили Дэвида ремонтировать планер за кухонным столом. Когда они выходили, мальчик просвещал Кэлли насчет сервоприводов и радиоприемных схем.
– Здесь хорошо, – заметил Джейк, – Иногда сыровато, но все равно хорошо.
– Луис из ФБР.
– А документы у вас есть?
Камачо достал их из кармана. Джейк, внимательно рассмотрев удостоверение и значок, молча вернул их.
Генри остановился в конце тропинки, которая выводила из невысокой дюны на пляж, и осмотрелся по сторонам. Он повернул направо и двинулся, сунув руки в карманы, в ту сторону, где было меньше всего народа. На океан адмирал даже не взглянул. На горизонте огромный контейнеровоз направлялся к северу, собираясь, видимо, обогнуть мыс Хенлопен и подняться по реке Делавэр.
– Вчера вы хотели узнать, что на самом деле произошло в Западной Вирджинии после убийства Гарольда Стронга.
– Так точно, сэр.
– Я сказал вам правду, но кое о чем умолчал. В то утро со мной был Камачо. Мы встретились с полицейским Кидлом и местным прокурором по имени Дон Кукмен. Им все это не понравилось. Они сразу поняли, что произошло убийство, а сотрудничество с нами походило на сокрытие преступления. Так что Луису пришлось звонить в Вашингтон, после чего приехал директор ФБР с командой судебных медиков. С тех пор у нас действительно тесное сотрудничество.
– Продолжайте, – предложил Джейк, когда адмирал замолк.
Адмирал резко обернулся к нему.
– Вы слишком много спрашиваете, Джейк.
– Я спрашиваю ровно столько, сколько мне необходимо, чтобы выполнять свою работу.
– Бросьте.
– А вы бы на моем месте позволили водить себя за нос? Господи, адмирал, ведь моего предшественника убили! У меня здесь жена, – он указал на дом, – которая хочет, чтобы я остался жив…
– Что вы хотите знать?
– Почему Стронга убили? Что вы сказали этим ребятам в Западной Вирджинии? Почему замалчиваете убийство? Что вы расследуете и кого подозреваете? – Он взглянул на Камачо. – Кто вы такой вообще?
Первым ответил Камачо.
– Я специальный агент, возглавляющий группу контрразведчиков, которая занимается борьбой со шпионажем в Вашингтоне. Вот почему полиция Западной Вирджинии сотрудничает с нами. Вот почему полицейский Кидл позвонил мне, как только вы вышли из его кабинета в четверг. Вот почему он позвонил, когда в тот же день капитан Джуди обыскивал домик Стронга.
Он повернулся и пошел по пляжу. Адмирал Генри и Джейк Графтон следовали за ним.
– Почему убили Стронга? – продолжал Камачо. – Если бы мы знали, мы бы нашли убийцу. Личных мотивов здесь нет. Никаких. Убийство явно заказное. Его убил некто, прекрасно знающий, чем капитан занимается, выполняя чей-то хладнокровный приказ. Отсюда гипотеза, что он, скорее всего, знал что-то, чего ему знать не следовало. Что выводит нас на его работу – программу УТИ.
– А байка о «Минотавре» – правда?
– Да, таково кодовое название. Но мы не знаем, один это человек или несколько, – ответил агент, пристально глядя на адмирала Генри, который именно в этот момент внимательно рассматривал море.
– Я думал, – сказал Джейк, – что эти шпионские дела обычно раскрываются, если вам удается заставить кого-нибудь говорить.
– В принципе, да. Неплохо бы знать, кого взять за горло, чтобы разобраться в этой истории. Но мы не знаем. И сейчас изо всех сил пытаемся узнать.
Камачо вел моряков по пляжу, отвечая на их вопросы.
Когда Джейк взглянул на море, контейнеровоз уже скрылся из виду.
– Давайте уберем Чада Джуди, – предложил Джейк адмиралу.
Генри недоуменно уставился на него.
– Данедин сказал, что я могу выгонять тех, кто меня не устраивает.
– Я бы оставил его на месте, – вмешался Камачо. – Я уже просил об этом адмирала Генри, а теперь прошу вас.
– Мне трудно будет притворяться, что я ничего не знаю.
– А вы действительно ничего не знаете, – проворчал Генри. Он ткнул пальцем в Камачо. – Даже если бы он говорил с вами целую неделю, вы все равно ничего не узнали. Я вот не узнал.
Час спустя, когда они шли гуськом по тропинке через дюну обратно, Генри произнес:
– Теперь вы знаете столько же, сколько и я, то есть ничтожно мало. В понедельник вы скажете этому парню в управлении кадров, чтобы он порвал ваш рапорт об отставке.
– Слушаюсь, сэр.
– И больше никогда так не делайте, Графтон.
– Или…?
– Не надо бежать с корабля и оставлять меня и Данедина вдвоем тащить этот мешок с дерьмом.
После того, как гости отбыли в адмиральской матине, Джейк вернулся в дом.
Кэлли читала книгу, лежа на кушетке.
– Дэвид починил твой самолетик, но мама позвала его на ленч. Он сказал, что позже вернется и поможет тебе с запуском.
Джейк кивнул и налил себе кофе.
– Ты ничего не хочешь рассказать мне?
– Что?
– Джейк… – В ее голосе отчетливо зазвучало: «Давай объяснимся начистоту, мне надоело слушать чушь». Такой тон сразу настораживал его – когда-то им очень успешно пользовалась его мать.
– Адмирал Генри – шеф моего шефа. Камачо – гражданский. Они приезжали сюда обсудить служебные дела. Совершенно секретные. Это все, что я могу сказать. Хочешь кофе?
Она кивнула. Взяв чашку в руки, спросила:
– Значит, ты работаешь в программе УТИ?
– Кэлли, успокойся. Я же тебе говорил. Я не лгал тебе.
Она отхлебнула из чашки.
– Дэвид любит тебя, – сказала она.
Когда она вот так внезапно меняла тему разговора, он начинал раздражаться.
– Он замечательный мальчик, – уклончиво ответил Джейк. – Честно, Кэлли. Я говорю правду. Просто это секретные дела, и я не имею права распространяться о них. Ты же прекрасно знаешь! Ты же знаешь меня!
Она кивнула и раскрыла книгу. Он с минуту постоял с озадаченным видом, потом побрел в кухню с чашкой в руке. О женщины! Любого мужчину, который осмелился бы утверждать, что понимает их, следует признать недееспособным и запереть в сумасшедший дом ради его же блага.
* * *
Курсоры носились по экрану, как бешеные, пока Бабун не сообразил проверить скорости по инерциальной системе. Все безнадежно перепуталось.
– Держи этот курс, – рявкнул он Рите, сверившись с планшетом. Он нажал клавиши, чтобы исключить из управляющей системы инерциальную навигацию, и ввел поправку на ветер. Вроде должно получиться.
– Ладно, – продолжал он. – В этом заходе обойдемся без инерциальной системы и без радиолокатора. Счисление по компьютеру и инфракрасный датчик – и все. Даже лазер не будем включать. Зайди с тридцати метров и посмотрим, попадем ли мы во что-нибудь.
Ниже шестидесяти метров все датчики А-6 стали работать гораздо хуже – как подозревал Бабун, из-за малых углов скольжения.
Она опустила левое крыло, давая носу завалиться на развороте. Когда Рита выровняла крылья, машина вышла на боевой курс на тридцатиметровой высоте, слегка виляя в турбулентном потоке при отжатом до отказа секторе газа так, что даже в шлемах заметно ощущалось, как завывают двигатели. Он навел перекрестье инфракрасного прицела на башню. Оно не стояло на месте. Он неправильно ввел силу ветра в компьютер. Подкорректировав этот параметр, Бабун смог удержать риски на середине башни.
– Система вооружения включена, дальность установлена.
– Я запущена, – отозвалась Рита. Это означало, что она нажала кнопку запуска на ручке, разрешив тем самым компьютеру привести в действие подвешенное вооружение.
Бабун выглянул в окно. Под ними проносилась пустыня – так близко, что, казалось, можно рукой коснуться земли. Снова взгляд на инфракрасный экран. Все в порядке. Если бы Моравиа на полсекунды отвлеклась и дала носу самолета хоть чуть-чуть опуститься, он превратился бы в огненный шар, катящийся по пустыне с такой быстротой, что экипаж не успел бы и сообразить, что произошло.
– Сброс, – предупредил он. Курсоры начали сходиться, и он удерживал их у основания башни.
Как только произошел сброс, Рита подалась вперед вместе с ручкой, и Бабун почувствовал, как перегрузка прижимает его к креслу, пока он наблюдал на инфракрасном экране – теперь дававшем перевернутое изображение – результаты атаки. Отлично! Почти в яблочко.
Эта бомба была последней. Он взглянул на приборную доску пилота. Машина набирала высоту и уходила на север, к Якиме. Он включил радиолокатор на излучение и начал настраивать картинку.
– Вы промахнулись на тринадцать метров в сторону семи часов.
– Бордмен, большое спасибо. Мы переключаемся на центр.
– Счастливого полета.
– Ладно. – Бабун переключился на частоту центра в Сиэтле.
– Неплохо отбомбился для пижона-истребителя, – заметила Моравиа.
– Угу. Мы такие, – самодовольно согласился он, намереваясь насладиться своей ролью победителя до конца. Хватит, что Моравиа торжествовала над ним вчера вечером. Голова у него еще ныла, словно от зубной боли. – Никто не сравниться со стариной Могучим Бабуном.
– Разве что кто-то поскромнее.
– Скромность для тех, кто не способен ни на что, – парировал он. – Я способен.
Рита связалась с центром и запросила добро на упражнение над полигоном Оканоган. Она вывела самолет на эшелон 67. Бабун колдовал с экраном.
Оказавшись над полигоном, Рита отключила автопилот и осмотрелась. Она договорилась со своим инструктором, лейтенантом Клайдом Деганом, по прозвищу «Герцог», разыграть воздушный бой, и это было включено в полетное, задание. Она прибыла вовремя. Теперь нужно найти противника. Она переключилась на связную частоту эскадрильи и вызвала его.
– Я здесь, – откликнулся Деган.
Тут Бабун увидел второй А-6 – он находился намного выше их, под самым солнцем. Старина Герцог намерен всерьез погонять Моравиа.
– Ладно, – обрадовался Бабун. – Теперь, слава Богу, будем играть в мою игру! – Бабун ткнул пальцем влево. – Развернись ниже его и опусти нос, чтобы набрать скорость.
Рита знала, что Бабун только что отсидел три года на заднем сидении F-14 «Томкэта». Он прошел через сотни учебных воздушных боев. Экипажи истребителей жили ради ближнего боя – он был словно оргазм, придававший смысл их изнурительной учебе и вообще их существованию. Она не сомневалась, что Бабун Таркингтон – действительно тонкий знаток боя. Его советам стоило следовать.
– Думаешь, он нас видел? – Радиолокатор на А-6 не был рассчитан на воздушные цели.
Бабун не выпускал второй самолет из виду. Тот переворачивался километрах в трех выше, готовясь выписать змейку.
– Похоже, что да, – пробурчал Бабун. – Он уже получил большую фору, если только сумеет ею воспользоваться.
Отжав сектор газа до упора, Рита начала правый разворот с набором высоты, выдерживая скорость шестьсот тридцать километров в час – оптимальную при быстром подъеме. Бабун буквально выворачивал шею, глядя то на приборную доску, то на самолет Дегана.
– Он пикирует, как подбитая утка, – заметил Бабун. – Если бы у тебя была пушка, ты с очень большой вероятностью достала бы его. Поддай-ка ему жару.
Второй самолет пронесся вниз так, что от его крыльев шел пар. Раскрылись тормозные щитки на кромках крыльев.
– Он перебрал угол атаки и теперь пытается исправить это. – Второй «Интрудер» камнем промчался мимо них с раскрытыми щитками; крылья дымились.
– Поработай с углами, – предложил Бабун. – Доверни к нему, а нос опусти.
Рита Моравиа выполнила этот маневр с четырехкратной перегрузкой.
– Не заглубляй нос, – еле прохрипел Бабун, придавленный внезапной тяжестью. – Герцог – Деган, несомненно, постарается воспользоваться своим преимуществом в моменте силы, чтобы сделать горку и попытаться выйти им в хвост, но ему не следовало надолго раскрывать щитки. Это была его вторая ошибка. Первой была змейка – вместо нее надо было спускаться по спирали, превращая превосходство в высоте в убийственное позиционное преимущество.
Деган взмыл свечой вверх. Моравиа ловко задрала нос машины кверху, продолжая идти на сближение, затем выровняла ее, строго выдерживая при этом шестисоттридцатикилометровую скорость.
– Очень хорошо, – прокомментировал Бабун. Неопытный пилот дергал бы ручку, пока не растерял всю скорость. Моравиа же прекрасно чувствует, что надо делать.
Терпение, решил Бабун. Ей присуща выдержка.
Деган вновь оказался сверху – где-то в километре впереди и на полторы тысячи метров выше. И он терял скорость.
– Ты его сделала, – с оттенком восхищения произнес Бабун.
Видимо, Деган тоже это понял. Он прошел верхнюю точку мертвой петли и, зарываясь носом, выписал полубочку. Вероятно, он пытался выйти в нижний эшелон с преимуществом в скорости и, оторвавшись от Риты, развернуться и снова навязать бой на своих условиях. Моравиа это предвидела: как только нос самолета Дегана опустился, она сделала то же самое, а затем, завалив машину на левое крыло, на вираже обошла противника.
– Тут снова стреляй с упреждением, – советовал Бабун. – Врежь этому типу по заднице! Ну и клоун! Он в жизни не зашел бы на тебя на выходе из мертвой петли.
Теперь они сидели на хвосте у Дегана, оба самолета пикировали, но Дегану уже не хватало скорости, чтобы оторваться и уйти.
– Лиса-два, – прошептал Бабун в микрофон. Эти слова означали, что выпущена ракета с инфракрасной головкой наведения. – Ты мертвое мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65