Восемь резиновых лент крепили двухметровые крылья к фюзеляжу. Проверили и вставили батарейки, закрыли крышку, с помощью пульта привели в крайние положения механизмы управления. Эми следила за тем, как Джейк выполняет каждую операцию, а Дэвид объяснял Бабуну процедуру запуска. Через пять минут все было готово.
Бабун приставил лестницу со стороны гаража и, вскарабкавшись по крутому скату крыши, уселся на коньке с планером в руках.
– Здесь неплохой ветерок, – сообщил он собравшейся внизу толпе, к которой присоединились Кэлли и Рита.
– Ты только не свались оттуда, герой, – крикнула Рита, пока Бабун, послюнив палец, проверял направление ветра.
– Как видишь, дорогая женушка, я сейчас не надел крылья, – весело ответил Бабун, расставляя локти. – Как когда-то в старину, удивлю я всю страну! Полетаю над лесами, над домами и лугами, с колокольни ринусь вниз и возьму я главный приз, – декламировал он, принимая нарочито опасную позу, чуть ли не танцуя на коньке крыши с крепко зажатым в правой руке планером.
– Может, лучше сразу вызвать скорую помощь, – со смехом предложила Кэлли.
– О Кэлли! – воскликнула Эми. – Он не прыгнет оттуда! Не бойся!
Бабун завершил декламацию пышным оборотом:
– И спрошу я толпу дураков, что собралась внизу: «Что за мир здесь, куда я посланье везу?»
Джейк Графтон передал пульт управления Дэвиду.
– Давай ты первый. Готов?
Мальчик отрегулировал рычаги управления и крикнул Бабуну:
– Пошел!
Бабун очень осторожно разместил планер в восходящих потоках воздуха. Мальчишка тут же развернул его влево и задрал нос, пока планер не начал перемещаться параллельно земле. Когда машина очутилась над краем дома, Дэвид повернул ее обратно. Планер взмыл вверх, попав в восходящий поток. Он пронесся над головой Бабуна, снуя взад-вперед над крышей, слегка зарываясь носом, чтобы удержать равновесие, взметываясь и падая в меняющихся воздушных потоках.
– Здорово! – воскликнул Бабун и зааплодировал. То же сделали зрители на земле.
– Ветер приличный, – с широкой ухмылкой сообщил Джейк Дэвиду. – Смотри, черт возьми, он летает!
– Ужасно, – согласился Дэвид, растянув рот до ушей.
Несколько минут спустя Дэвид передал пульт Джейку. Тот заложил слишком крутой вираж, и планер заметно потерял высоту, чуть не задев Бабуна, оседлавшего конек крыши.
– Выше нос, – торопливо подсказал Дэвид. – Надо чуть помедленнее. – Когда планер подчинился команде, он продолжал: – Вот так! У него крылья достаточно выпуклые и отрицательная крутка что надо. Он будет летать медленно-медленно, просто кататься на восходящих потоках. Вот-вот! Пусть летает. Только чуть-чуть пришпорьте его.
Он был прав. Самолет парил, словно живой, разворачиваясь, ныряя и возносясь вверх в зависимости от того, в какой поток попадал. Заходящее солнце отражалось от крыльев и фюзеляжа, и крохотный самолет ярко сверкал в сгущавшихся сумерках.
– Дайте Рите попробовать, – потребовала Эми.
– А ты не хочешь?
– Нет. Пусть Рита.
– Иди сюда, Рита Моравиа. – Пилот выполнила приказание. Она следила, как капитан манипулирует кнопками, объясняя их назначение. – Главное – следи за тем, чтобы механизмы управления действовали в обратную сторону той, куда ты смотришь. Повернись назад и управляй, оглядываясь через плечо. Тогда левое на пульте будет левым на планере, а правое будет правым.
Рита послушно отвернулась от дома и оглянулась через плечо. Бабун помахал ей рукой. Джейк вручил пульт. Пока Дэвид и Эми наперебой давали советы, Рита неуклюже качнула планер взад-вперед и попыталась выправить нос. Она слишком сильно надавила, и Дэвид завопил:
– Да не так же, нет-нет-нет.
Но ветер слабел. Она слишком высоко задрала нос, пытаясь удержать высоту; планер завалился на одно крыло, и нос устремился вниз. Дэвид пулей понесся вперед, но Рита умудрилась снова завалить модель, и ее правое крыло и нос врезались в песок прежде, чем мальчик успел добежать туда. Резиновые ленты растянулись, и крыло вывалилось из фюзеляжа, так что ущерб оказался ничтожным.
– Паршивое дело, – объявил Дэвид.
– Мой обед! – вдруг вспомнила Кэлли и помчалась на кухню.
– Для первого раза неплохо, – утешала Эми Риту. Пилот притянула девочку к себе, крепко обняла ее и поцеловала в щеку. Эми тесно прижалась к ней.
– Она не слишком много поломала, кэп, – крикнул Дэвид.
На крыше Бабун, заходясь от хохота, послал Рите воздушный поцелуй.
* * *
После обеда Кэлли выгнала Джейка и Бабуна на веранду, пока она мыла посуду. Рита и Эми помогали ей.
– А что сказали твои родители о Бабуне, когда увидели его – и вообще они его видели? – спросила Кэлли Риту.
– Мы к ним ездили на уик-энд две недели назад. Мама пригласила нескольких ближайших друзей посмотреть на новобрачных. Потом отвела Бабуна в сторону так, чтобы мне было слышно, и спросила: «Теперь, коль вы поженились, когда Рита перестанет летать?» – Рита печально рассмеялась при этом воспоминания. – Вы хорошо знаете Бабуна? – спросила она у Кэлли.
– Не очень. Я с ним познакомилась в прошлом году в Средиземном море.
– Так вот, он взглянул на маму с этаким слегка придурковатым видом, будто он фермер из медвежьего угла, попавший на космодром, и ответил: «А почему бы ей не летать? Это же ее работа». Я готова была расцеловать его при всех, – теперь уже весело рассмеялась Рита.
– Разве твоя мама не хочет, чтобы ты летала? – изумилась Эми. Она подперла кулачками подбородок, во все глаза глядя на новый объект обожания.
– Моя мама из тех, для кого сведение к нулю всяческого риска стало религией. Она подает только такую еду, которая проверена на лабораторных мышах. Каждую неделю она пишет письма конгрессмену, где требует установить по всей стране ограничение скорости до девяноста километров в час, ввести шлемы для мотоциклистов, строго контролировать продажу оружия – она в жизни не ездила на мотоцикле и, насколько я знаю, ни разу не видела настоящего пистолета. Сейчас ее цель – запрет альпинизма, потому что она прочла статью, где рассказывается, сколько людей падает со скал и гибнет от переохлаждения. Это женщина, которой перейти шоссе – все равно что переплыть Ниагару.
– Я ничего не боюсь, – заверила Эми Риту.
– Мамой движет не страх. Она рассматривает правительство, как этакую гигантскую сверхмаму, а кто лучше сможет советовать политикам, чем самая образцовая мать?
– Летать действительно рискованно, это всегда опасно. Я вполне понимаю твою маму, – сказала Кэлли, ополаскивая большую салатницу. – Мне приходится жить с этим. Это часть жизни Джейка, очень большая часть. Но, знаешь, теперь, когда он перестал летать, я испытываю очень противоречивые чувства. – Вытерев салатницу, она обернулась к Рите. – Ты или Бабун – вы можете погибнуть или на всю жизнь остаться калеками после несчастного случая. После того, как это произойдет, если это вдруг произойдет, не будет иметь значения, кто в этом виноват или как замечательно вы управлялись в кабине. Я-то знаю. Я слишком часто это видела.
– Жизнь вообще рискованна, – возразила Рита. – Жизнь – это не отфильтрованное пюре, из которого напрочь удалены кофеин и холестерин. Она не длится и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Все живые существа рождаются, живут и умирают. А жизнь состоит из случайностей. Случайность – это то, посредством чего Бог правит миром.
Пилот задумалась, затем продолжала, тщательно подбирая слова:
– У меня есть мужество пытаться жить так, как мне суждено, что бы мне ни было суждено.
– У тебя достаточно мужества? – очень серьезно спросила Эми.
– Не знаю, – созналась Рита. Она улыбнулась девочке. – Надеюсь, что достаточно. Пока мне не требовалось много мужества. Я здорова, неглупа, и до сих пор мне везло. Но все же я собираю мужество по каплям отовсюду, где можно, и коплю его для будущих потрясений.
Глава 20
За многие годы Джейк Графтон сделался знатоком баз ВВС. Любую из них он узнавал, как родной городок. Ухоженные зеленые лужайки, ровные ряды аккуратно подстриженных деревьев, здания в отличном состоянии, ярко раскрашенные ангары.
На базе ВВС он чувствовал себя, как мальчик с запущенной фермы, очутившийся в поместье богатого дядюшки. Деньги, которые адмиралам удавалось выбить у прижимистого Конгресса, полностью шли на закупку кораблей и самолетов. На сдачу новой матросской казармы из бетонных блоков на какой-нибудь захудалой военно-морской базе в промышленном районе крупного портового города приезжало с десяток адмиралов, а то и сам начальник штаба ВМС – настолько редко это случалось.
* * *
Полигон Тонопа, однако, ничуть не походил на те авиабазы, на которых Джейку приходилось бывать. Он напоминал кучку жалких времянок, которые флот соорудил на забытых Богом островах в разгар второй мировой войны и только сейчас решил немного привести в порядок. Видимо, это просто была слишком новая база. По огромным котлованам ползали бульдозеры и скреперы. Ни травы, ни деревьев, хотя два канавокопателя рыли траншею для системы орошения. Когда задувал ветер, над плоской, безжизненной пустыней вздымались тучи пыли, увлекая за собой шары перекати-поля и проникая в недостроенные, без стекол здания. А ветер дул, не переставая.
Такой строгой системы безопасности Джейк еще не встречал. Военные полицейские ВВС в мундирах с белыми манишками стояли у ворот и патрулировали вдоль заборов из колючей проволоки, придерживая руками щегольские голубые береты, чтобы их не унесло ветром. Поверх колючей проволоки были укреплены металлические полосы, так что за забором ничего не было видно. Через каждые несколько метров висели знаки, строго запрещавшие останавливаться или фотографировать. В любую зону требовался специальный пропуск, о чем напоминали колышущиеся на ветру щиты.
От всего этого веяло специфическим ароматом чиновничьих интриг: «Здесь происходят важные, судьбоносные вещи. Тебе о них знать не следует! И еще мы знаем, что тебе они и не под силу – только нам. Доверься же нам!» Короче говоря, дух того презрения к непосвященному, осмеливающемуся беспокоить людей, поглощенных державного значения делами, которым исполнен воздух в любом почтовом отделении, или в автомобильной инспекции, или в пенсионном отделе – всюду, куда вынужден обращаться простой человек по всей стране.
Даже сержант в гостинице для командированных офицеров потребовал у Джейка Графтона допуск. Он нацарапал что-то непонятное в потертой зеленой книге записи и молча вернул документы, бдительно уставившись на буйную растительность на лице Гельмута Фриче. В конце концов, Ленин ведь тоже носил бороду!
Направляясь вместе с Джейком и Фриче в отведенные им комнаты, Бабун Таркингтон заметил:
– Это совершенно дохлое место, капитан. До ближайшего публичного дома сто километров.
Фриче расхохотался.
– По сравнению с Тонопой Чайна-Лейк – это вечерний Париж, – со вздохом пояснил физику Таркингтон. – Дальше от цивилизации уж никак нельзя, причем без всякой надежды вернуться обратно. – Он понизил голос до шепота: – Тут кругом шпионы. Прямо все кишит ими. Следите за собой. Помните: болтун – находка для…
– Особенно болтливый лейтенант, – уточнил Джейк Графтон.
– Так точно, сэр, – подтвердил Бабун.
* * *
В тот же вечер Джейк осмотрел самолет «Консолидейтед текнолоджиз». Под светом ярких ламп в ангаре с ним возилось множество инженеров и техников, проверявших каждую систему, каждый проводок, каждый винт, болт и заклепку.
Адель Де Крешентис следила за мужчиной, который заполнял ведомость технического контроля. После проверки тот ставил отметку в каждой графе. Рита Моравиа расхаживала вокруг самолета, присматриваясь, щупая, забрасывая вопросами заводского летчика-испытателя, который стоял рядом. Бабун Таркингтон сидел в задней кабине, проверяя радиолокационные станции и компьютеры, которые питались электроэнергией и охлаждались воздухом от приставленной к борту желтой передвижной электростанции.
В девять вечера они собрались в просторной дежурной комнате на втором этаже административной пристройки к ангару. Никакой мебели в дежурке не было, кроме классной доски и трех десятков складных стульев.
Заседали до полуночи. Подробно обсуждали все детали завтрашнего полета.
Работники «Консолидейтед» утвердили программу испытаний и согласились с заданием, которого должна будет придерживаться Рита в первом полете. Маршрут был нанесен на громадной карте на стене, и капитан 3-го ранга Лес Ричардс докладывал о нем. Он указал места, где на земле будут установлены телекамеры.
Телеметрию в реальном масштабе времени с борта самолета будет контролировать капитан 3-го ранга Далтон Харрис. Чад Джуди будет сопровождать прототип на F-14, взятом с базы морской авиации Мирамар, а подробно проинструктированный оператор систем будет снимать полет прототипа «Консолидейтед» на пленку с заднего сиденья F-14.
Отпустив заводских инженеров, Джейк Графтон остался еще на полчаса со своей группой, потом спустился в ангар. Полтора десятка техников еще работали там.
От света мощных ламп над головой там и сям вспыхивали крохотные огоньки – это потоки света отражались от черной поверхности самолета-невидимки «Консолидейтед». Эти вспышки перемещались по сложным криволинейным поверхностям самым неожиданным образом. Он осматривал машину, чуть ли не касаясь ее носом.
Темный материал, казалось, обладал бесконечной глубиной, или ему так казалось.
Наружная обшивка, как знал Джейк, была выполнена из композитного материала, совершенно прозрачного для радиолокационных волн. Под ней находилась сотовая несущая конструкция, воспринимавшая нагрузки и тоже поглощавшая излучение, из синтетических материалов, образующих крохотные шестигранные ячейки. Сотовая конструкция крепилась к внутренней обшивке из графита и других сверхпрочных материалов. Джейк потрогал пальцем поверхность самолета. Она была гладкая и холодная.
Отсюда немыслимые изгибы и гладкие соединения на обшивке выглядели как истинное произведение искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65