Европа вымрет первой, с ее социализированной системой медицинского обслуживания и послушными гражданами, которые тут же придут за своими инъекциями, едва получат извещения об этом, затем Америка и, в соответствующее время, весь остальной мир.— Весь мир, вот так, — заметил Киллгор, глядя из окон на местность, через которую проходит граница между штатами Нью-Йорк и Нью-Джерси. Красивый пейзаж с плавными холмами и зелеными лиственными деревьями. Огромные фермы на равнине, тянущейся от Канады до Техаса, превратятся в пустоши, хотя на некоторых в течение столетий будет расти дикая пшеница. Бизоны быстро расплодятся и разбредутся из своих заповедников в Йеллоустоуне и частных животноводческих ферм, а следом появятся волки и медведи гризли, затем птицы, койоты и собаки прерий. Природа быстро восстановит баланс — так предрекали компьютерные модели; меньше чем через пять лет вся земля переродится.— Да, Джон, — согласилась Барбара Арчер. — Но пока мы еще не там. Что нам делать с подопытными субъектами?Киллгор знал, что она предлагает. Арчер ненавидела клиническую медицину.— F4 первой?— Напрасная трата воздуха давать ей дышать, и мы все знаем это. Все они испытывают боль, и мы больше ничего не узнаем, кроме того, что Шива смертелен, а мы и так знаем это. Кроме того, через несколько недель мы начнем перебираться на запад, и зачем поддерживать их жизнь так долго? Мы ведь не собираемся забирать их с собой, правда?— Нет, конечно, — согласился один из врачей.— О'кей, я устала от траты времени в роли сиделки для мертвецов. Предлагаю, чтобы мы сделали то, что должны сделать, и давайте покончим с этим.— Поддерживаю, — отозвался другой врач за столом.— Кто за? — спросил Киллгор, считая поднятые руки. — Против? — Только двое не поддержали предложение Арчер. — Итак, решено. Барбара и я займемся этим — сегодня, Барб?— Зачем ждать? — устало спросила Арчер. * * * — Кирк Маклин? — спросил агент Салливэн.— Совершенно верно, — сказал мужчина из-за двери.— ФБР. — Салливэн показал свое удостоверение. — Можно поговорить с вами?— О чем? — Обычная тревога в голосе, заметили агенты.— Нам обязательно стоять в коридоре, пока мы разговариваем? — задал разумный вопрос Салливэн.— О, о'кей, конечно, заходите. — Маклин сделал шаг назад, открыл дверь, затем провел их в гостиную. Там был включен телевизор, какой-то фильм по кабельному телевидению Казалось, что показывали главным образом кунг-фу и стреляли из пистолетов.— Меня зовут Том Салливэн, а это — Фрэнк Чатэм. Мы расследуем исчезновение двух женщин, — сказал старший агент, после того как сел. — Мы надеемся, что вы сможете помочь нам.— Конечно, — вы имеете в виду, что их похитили или что-то еще? — спросил мужчина.— Существует такая возможность. Их зовут Анна Претлоу и Мэри Баннистер. Нам сказали, что вы можете знать обеих или одну из них, — произнес Чатэм.Они видели, что Маклин закрыл глаза, затем в течение нескольких секунд смотрел в окно.— Может быть, из «Тертл Инн»?— Вы встретили их именно там?— Эй, парни, я встречаю многих девушек, понимаете? Это хорошее место для этого, там музыка и все такое. У вас есть фотографии?— Вот. — Чатэм передал ему снимки.— О'кей, да, я помню Анну — не знаю фамилию, — объяснил он. — Юридический секретарь, верно?— Да, — подтвердил Салливэн. — Вы хорошо ее знаете?— Мы танцевали, разговаривали, выпили несколько коктейлей, но у нас не было свиданий.— Вам не приходилось выходить с ней из бара, прогуливаться, что-то вроде этого?— Припоминаю, что однажды проводил ее домой. Ее квартира всего в нескольких кварталах, правда? Да. — Он вспомнил через несколько секунд. — В середине квартала, рядом с Коламбус-авеню. Я проводил ее домой, но не заходил к ней, — я хочу сказать, я никогда, ну — знаете, я никогда не имел секс с ней. — Он казался смущенным.— Вы знаете, у нее были еще друзья? — спросил Чатэм, делая записи.— Да, у нее был парень, с которым она дружила, Джим, вроде бы. Бухгалтер, по-моему. Я не знаю, насколько близки они были, но когда эти двое встречались в баре, то выпивали вместе. Вторая, помню ее лицо, но не имя. Может быть, мы говорили о чем-то, точно не помню. Понимаете, это бар для одиночек, вы встречаете там массу людей, иногда знакомитесь с кем-то, но главным образом нет.— Телефонные номера?— Не этих двух. У меня есть два номера других девушек, которых я встретил там. Они вам нужны? — спросил Маклин.— Они знакомы с Мэри Баннистер или Анной Претлоу? — спросил Салливэн.— Может быть. Женщины проще устанавливают отношения, чем мужчины, понимаете, маленькие группировки, проверяют нас, — так поступают и парни, но женщины лучше организованы, знаете?Агенты задавали вопросы еще полчаса, некоторые повторялись несколько раз, на это Маклин вроде не обращал внимания, в отличие от некоторых. Наконец они попросили разрешения осмотреть квартиру. У них не было по закону такого права, но, как ни странно, иногда даже преступники позволяли это, и не раз их арестовывали, потому что доказательства лежали прямо на виду. В этом случае агенты искали журналы с фотографиями, изображающими нетрадиционный секс, или даже личные фотографии с изображением такого секса. Но когда Маклин провел их по квартире, агенты увидели только фотографии животных и периодические издания о природе и защите окружающей среды. Некоторые из этих журналов издавались группами, которые ФБР считало экстремистскими. Были издания, рекламирующие разное снаряжение для жизни на природе.— Любите ездить за город? — спросил Чатэм.— Люблю бывать в лесу, — подтвердил Маклин. — Мне хотелось бы найти девушку, которой это тоже нравится, но в этом городе их мало.— Пожалуй. — Салливэн передал ему свою карточку. — Если вспомните что-то, позвоните мне сразу. На обратной стороне мой домашний номер. Спасибо за помощь.— Не очень-то я помог вам, — заметил мужчина.— Помогает даже самый маленький намек. Ладно, до встречи, — сказал Салливэн, пожимая ему руку.Маклин закрыл за ними дверь и глубоко вздохнул. Как, черт побери, они узнали его имя и адрес? Он ожидал такие вопросы и часто думал об ответах, но это произошло давно, сказал он себе. Тогда почему именно сейчас? Может быть, копы глупы, или медленно думают, или что еще? * * * — Весь день псу под хвост, — сказал Салливэн, когда они подошли к машине.— Ничего, может быть, женщины, имена которых он назвал, смогут рассказать нам что-то.— Сомневаюсь. Я вчера вечером говорил со второй у бара.— А ты вернись к ней. Спроси, что она думает о Маклине, — предложил Салливэн.— О'кей, Том. Я так и сделаю. У тебя не возникло никаких подозрений после разговора с Маклином? У меня не возникло, — сказал Чатэм.Салливэн покачал головой:— Нет, но я еще не научился читать мысли.Чатэм кивнул:— Точно. * * * Пришло время, и не было смысла откладывать дальше. Барбара Арчер повернула ключ, открыла медицинский шкаф и достала десять ампул раствора цианистого калия. Их она положила в карман. У палаты субъекта F4 она наполнила шприц емкостью в пятьдесят кубических сантиметров, затем открыла дверь.— Хэлло. — Это был скорее стон пациентки, которая лежала на кровати и равнодушно смотрела на экран телевизора, укрепленного на стене.— Привет, Мэри. Как мы себя чувствуем? — Арчер внезапно удивленно подумала, а почему врачи всегда спрашивают, как мы себя чувствуем? Странный лингвистический нюанс, сказала она себе, привитый еще в медицинском училище, по-видимому, чтобы установить близкие отношения с пациентом, которые вряд ли существуют в данном случае. Одним из ее первых летних занятий в колледже была работа в приюте для собак. Если в течение семи дней за собакой никто не обращался, ее усыпляли — убивали, как она думала об этом, главным образом большими дозами фенобарбитала. Она помнила, что укол делали всегда в левую переднюю ногу, и собаки сразу засыпали, через пять секунд или даже меньше.Она всегда плакала после этого. Усыпление животных обычно делалось во вторник, перед самым ленчем, вспомнила Арчер, и она никогда не ела ленч после этого, иногда и не ужинала, если ей приходилось усыплять особенно ласковую собаку. Они выстраивали их на лечебных столах из нержавеющей стали, и один из служителей держал их неподвижно, чтобы сделать убийство проще. Арчер всегда шептала собакам что-то ласковое, старалась утешить их, уменьшить страх и дать возможность умереть легче. Она прикусила губу, чувствуя себя нацистским врачом-убийцей в концлагере.— Очень плохо, — сказала, наконец, Мэри Баннистер.— Ничего, это поможет, — пообещала Арчер, доставая шприц и сбрасывая пластиковый наконечник с иглы. Она сделала три шага к кровати, взяла руку субъекта F4 и держа ее неподвижно, ввела иглу в вену внутри локтевого изгиба. Затем посмотрела в глаза Мэри и нажала на плунжер.Ее глаза расширились. Раствор цианида обжег вены, двигаясь сквозь тело. Правая рука взлетела к верхней части левой руки, через секунду опустилась на грудь, по мере того как обжигающее чувство двигалось к сердцу. Цианид мгновенно остановил сердце.Аппарат ЭКГ, стоящий рядом с кроватью, показывал почти нормальный ритм биения сердца, но теперь двигающаяся линия прыгнула вверх и горизонтальной полоской побежала дальше, включив сигнал тревоги. Каким-то образом глаза Мэри остались открытыми, поскольку в мозгу было достаточно кислорода для нескольких мгновений жизни даже после того, как сердце перестало перекачивать кровь. F4 не могла говорить, не могла протестовать, поскольку дыхание остановилось одновременно с сердцем, но она смотрела прямо в глаза Арчер, как это делала собака, подумала доктор, хотя глаза собаки никогда не выражали такого упрека, каким были полны эти глаза. Но лицо Арчер не выражало никаких эмоций, в отличие от того времени, когда она работала в собачьем приюте. Затем, меньше чем через минуту, глаза F4 закрылись, и она умерла. Одна готова. Оставалось еще девять, прежде чем доктор Арчер сможет спуститься к своему автомобилю и поехать домой. Она надеялась, что ее видеомагнитофон работает исправно. Ей хотелось записать передачу канала Дискавери о волках в Йеллоустоуне, но настройка тюнера этой проклятой машины временами сводила ее с ума.Через тридцать минут все десять тел были завернуты в пластик и отвезены к кремационной печи. Это была специальная модель, сконструированная для использования в медицине, в ней сжигали ненужный биологический материал такой, как зародыши или ампутированные человеческие члены. В ней пылал природный газ, и огонь достигал настолько высокой температуры, что расплавлял даже зубные пломбы и превращал все в пепел, причем настолько легкий, что ветер поднимал его в стратосферу и затем уносил в сторону моря. Палаты будут вычищены до такой степени, что в них не останется никаких следов присутствия Шивы, и впервые за несколько месяцев в лаборатории не будет нитей страшного вируса, ищущих жертв, чтобы кормиться за их счет и затем умерщвлять. Члены Проекта останутся довольны, думала Арчер, направляясь домой. Шива был полезным инструментом для достижения их целей, но настолько пугающим, что все они будут рады, когда он исчезнет. * * * Попов сумел поспать пять часов во время перелета через Атлантику и проснулся, когда стюард потряс его за плечо — оставалось двадцать минут до посадки в Шэнноне. Бывшая база летающих лодок, где совершали посадку клипперы «Боинг» компании «Пан-Америкэн», перед тем как лететь в Саутхэмптон. Именно в Шэнноне авиакомпания изобрела свой ирландский кофе, чтобы помочь пассажирам прийти в себя. База находилась на западном побережье Ирландии и была окружена фермами и зелеными влажными лугами, которые, казалось, сверкали в утреннем свете. Попов умылся в туалете и снова занял свое место перед посадкой. Самолет легко коснулся посадочной дорожки, пробежка оказалась короткой, и самолет приблизился к терминалу, где стояли несколько других небольших реактивных самолетов, похожих на «G-V», который «Горайзон Корпорейшн» взяла в чартер для него, Едва самолет остановился, как подъехал обшарпанный служебный автомобиль, из которого вышел и вбежал по трапу мужчина в форме. Пилот сделал ему знак, приглашая пройти в хвостовой салон.— Добро пожаловать в Шэннон, сэр, — приветствовал Попова офицер иммиграционной службы. — Я могу посмотреть на ваш паспорт?— Вот. — Попов передал ему свой паспорт.Чиновник перелистал страницы.— А вижу, что вы были у нас совсем недавно. Цель вашегоприбытия, сэр?— Деловая поездка. По делам фармацевтической фирмы — добавил Попов, на случай, если чиновник попросит открыть чемоданы.— М-м-м, — промычал ирландец, без малейшего интереса поставил печать в паспорте и вернул его русскому. — Есть что-нибудь, подлежащее обложению?— Вообще-то нет.— Очень хорошо. Желаю приятно провести время, сэр. — Улыбка была такой же механической, как его шаги к выходу, где он спустился по трапу к своему автомобилю.Попов не то чтобы вздохнул от облегчения, скорее проворчал про себя из-за ненужного напряжения. В конце концов, кому понадобится брать в чартер такой самолет и платить сто тысяч долларов, чтобы доставить наркотики? Он узнал о капитализме еще что-то новое, сказал себе Дмитрий Аркадьевич. Если у тебя достаточно денег, чтобы путешествовать, как арабский шейх, ты никак не можешь находиться за пределами закона.Он надел пальто и спустился из самолета на асфальтовую площадку, где его уже ждал черный «Ягуар», в который погрузили доставленный багаж.— Мистер Серов? — спросил шофер, держа дверцу открытой.— Совершенно верно. Едем к Шону?— Да, сэр.Попов кивнул и сел на заднее сиденье. Через минуту они выезжали с территории аэропорта. Дороги здесь ничем не отличались от английских, более узкие, чем в Америке, и он по-прежнему ехал по неправильной стороне шоссе. Как странно, подумал Попов. Если ирландцам так не нравятся англичане, тогда почему они копируют их дорожные традиции?Поездка длилась полчаса, и они остановились у фермерского дома, вдали от главных дорог. У дома стояли два автомобиля и микроавтобус, которые охранял один человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139