Её послала ко мне старая знакомая, врач-гинеколог. Когда женщина пришла, я сразу заметила, что она находится в состоянии клинической депрессии. Мы беседовали трижды.Только трижды, подумал Мюррей. Кларис — настоящая волшебница при беседах с пациентами, умная, сдержанная и проницательная. Господи, с её мягкой улыбкой и материнским добрым голосом из неё получился бы превосходный следователь, мастерски ведущий допросы.— Когда это произошло? — спросил Мюррей. С именами можно и подождать. Самое главное сейчас — выяснить факты.— Три года назад.Агент ФБР — Мюррей все ещё считал себя «специальным агентом», предпочитая это должности помощника заместителя директора ФБР, — нахмурился.— Прошло много времени, Кларис. Полагаю, не осталось никаких вещественных доказательств.— Никаких, лишь её слово против его слова. За исключением вот этого. — Гоулден открыла сумочку и достала ксерокопию письма Лайзы Берринджер, несколько увеличенную при копировании. Мюррей медленно прочитал письмо, страницу за страницей. Доктор Гоулден не сводила взгляда с его лица, ожидая реакции.— Боже милостивый, — еле слышно выдохнул Дэн, глядя на официанта, стоящего в двадцати футах, который явно полагал, что обслуживает репортёра и человека, снабжающего его информацией, — самая обычная ситуация в Вашингтоне. — Где оригинал?— У меня в кабинете. Я обращалась с письмом очень осторожно, — ответила доктор Гоулден.Когда Мюррей услышал это, на лице его появилась улыбка. Хорошо было уже то, что письмо написано на бумаге с именем сенатора и его капитолийским адресом. Кроме того, на такой бумаге надолго сохранялись отпечатки пальцев, особенно если она находилась в прохладном сухом месте, а письма обычно и держат в таких местах. Сотрудница аппарата сенатора — Лайза Берринджер — при оформлении допуска к секретным документам наверняка подвергалась процедуре снятия отпечатков пальцев, а это означало, что будет нетрудно установить авторство письма.На листах бумаги указывались время, место и обстоятельства изнасилования, а также ясно и чётко выражалось желание покончить с собой. Как бы печально все это ни было, такой документ превращался в предсмертное заявление, и потому он будет безусловно считаться вещественном доказательством при рассмотрении уголовного дела в федеральном окружном суде. Адвокаты, защищающие интересы обвиняемого, будут возражать — они всегда возражают, — но судья отклонит возражение — оно всегда отклоняется, — и тогда присяжные услышат каждое слово мёртвой женщины, как всегда подавшись вперёд, чтобы не упустить ни единого звука, доносящегося из могилы. Вот только в этом случае дело не будет рассматриваться судом присяжных, по крайней мере не сразу.Мюррей ненавидел преступления, связанные с изнасилованием. Как мужчина и как полицейский, он относился к этому типу преступников с глубоким отвращением. Его мужское достоинство страдало от того, что кто-то мог вести себя так трусливо и отвратительно. С профессиональной точки зрения его беспокоило то, обстоятельство, что рассмотрение в суде дел, связанных с изнасилованием, почти всегда сводилось к версии одного человека, противопоставленной версии другого. Подобно большинству детективов, Мюррей с недоверием относился к заявлениям свидетелей. Ему было известно, что люди вообще не наблюдательны, а жертвы изнасилования, потрясённые случившемся, часто рассказывают об обстоятельствах преступления бессвязно и неубедительно, причём адвокаты, защищающие обвиняемых, ещё более запутывают их. А вот вещественные доказательства здесь неоспоримы. Мюррей предпочитал полагаться именно на вещественные доказательства.— Этого достаточно для начала уголовного расследования?Мюррей поднял голову и тихо произнёс:— Да, мэм.— А то, кем он является…— Сейчас я занимаю должность — ну, вроде исполнительного помощника Билла Шоу. Вы не знакомы с Биллом?— Мне известна только его репутация.— Она полностью соответствует действительности, — заверил её Мюррей. — Мы вместе учились в Академии ФБР в Куантико, после выпуска вместе служили, занимались одним и тем же. Преступление есть преступление, кто бы его ни совершил, а мы — полицейские и обязаны следить за торжеством правосудия, Кларис.Но даже в тот момент, когда Мюррей произносил слова, составляющие кредо ФБР, он не мог забыть первую фразу, которую произнёс, прочитав письмо: «Боже милостивый!». В том, что совершено преступление, не приходилось сомневаться, но слишком огромен будет его политический резонанс. Президент, и без того находящийся в затруднительном положении, столкнётся с новыми неприятностями. Ну и что? Кому вообще нужны подобные неприятности? Уж конечно, не Барбаре Линдерс и Лайзе Берринджер, изнасилованным человеком, которого они уважали и которому верили. Однако решающим было то, что тридцать лет назад Дэниел Э. Мюррей, закончив Академию ФБР в Куантико, штат Виргиния, поднял к небу правую руку и произнёс клятву. Да, не все законы следует выполнять буквально, хороший агент ФБР должен прибегать к здравому смыслу, понимать, какие законы можно обойти и насколько. Но только не этот закон, который нуждается в безусловном выполнении. Билл Шоу придерживается такой же точки зрения. Ему повезло, судьба оказалась благосклонна к нему, и он занял должность, не имеющую ни малейшего отношения к политике — большая редкость в Вашингтоне, округ Колумбия. Вокруг него возник ореол честного и неподкупного человека, а теперь, в его возрасте, меняться слишком поздно. Начинать такое дело, как то, о котором рассказала доктор Гоулден, следовало в кабинете Билла Шоу, на седьмом этаже штаб-квартиры ФБР.— Я должен задать вам вопрос, Кларис, — вы уверены в том, что рассказали мне? — Мюррей внимательно посмотрел на собеседницу.— Как у психиатра, у меня нет ни малейших сомнений, что моя пациентка говорила правду во всех подробностях.— Она согласится выступить на суде?— Да.— Ваше мнение о письме?— Оно подлинное — с психологической точки зрения.Мюррей и сам знал это, основываясь на собственном опыте, но в процессе расследования понадобится выслушать мнение профессионала — сначала ему, потом другим следователям и, наконец, присяжным.— Что будет дальше? — спросила доктор Гоулден.К удивлённому недовольству официанта, Мюррей встал.— Сейчас мы поедем в штаб-квартиру ФБР и поговорим с Биллом Шоу. Там он поручит своим агентам открыть дело. Затем мы с Биллом — и с агентом, который будет вести расследование, — перейдём на другую сторону улицы, в Министерство юстиции, и поговорим с министром. Что последует дальше, я не знаю. У нас никогда не случалось подобного — по крайней мере с начала семидесятых годов, — и я не уверен в порядке дальнейших действий. Следователи будут подробно беседовать с вашей пациенткой. Мы встретимся с семьёй мисс Берринджер, с её знакомыми и друзьями, разыщем записи, письма, дневники. Но это техническая сторона дела. А есть ещё и политическая. — Дэн знал, что по этой причине следствие будет поручено именно ему. Боже милостивый! — снова подумал он, вспомнив статью Конституции, в соответствии с которой будет вестись дело. Доктор Гоулден заметила неуверенность в его взгляде и, что было для неё редким, неправильно истолковала сомнения Мюррея.— Моя пациентка нуждается…Мюррей недоуменно посмотрел на психиатра. Что из того? — подумал он. Преступление остаётся преступлением, кто бы ни совершил его.— Я знаю, Кларис. Она нуждается в правосудии. Лайза Берринджер тоже. Знаете, кто ещё заинтересован в торжестве правосудия? Правительство Соединённых Штатов Америки. * * * Он вовсе не походил на системного программиста, которым обычно наплевать на собственную внешность и потому они вечно ходят неопрятными и нечёсаными. На нём был строгий костюм в тонкую полоску, в руке — кейс. Конечно, он мог бы оправдаться, что опрятного вида требовала солидная клиентура и профессиональная атмосфера в той среде, где ему приходилось работать, но, если уж говорить начистоту, ему попросту нравилось быть хорошо одетым.В самой процедуре не было ничего сложного. Клиент пользовался универсальными ЭВМ «Стратус» — компактными и мощными машинами, легко объединяемыми в вычислительные сети. На самом деле благодаря относительной дешевизне и высокой надёжности на них падал выбор множества служб, занятых обработкой различных сводок. В помещении находилось три машины. «Альфа» и «Бета» — так значилось белыми буквами на синих пластмассовых панелях — являлись основными и действовали через день, причём одна всегда дублировала другую. Третья ЭВМ — «Зулу» — дублировала две первые машины при аварийных ситуациях, и, когда она действовала, можно было не сомневаться, что группа обслуживания либо уже прибыла, либо находится в пути. Второй вычислительный центр, ничем не отличающийся от первого, разве что количеством обслуживающего персонала, находился на противоположном берегу Ист-Ривер, в совершенно ином месте, с другими источниками энергоснабжения, другими телефонными линиями и другими каналами спутниковой связи. Каждый центр размещался в высотном здании; построенном с использованием негорючих материалов, причём в помещениях вокруг компьютерного зала была установлена автоматическая спринклерная система пожаротушения, а сам зал был оборудован установкой «Дюпон 1301», способной ликвидировать возгорание в считанные секунды. Каждый вычислительный центр имел резервное аккумуляторное энергоснабжение, способное обеспечить бесперебойную работу всех трех компьютеров в течение двенадцати часов. К сожалению, правила безопасности и охраны окружающей среды, существующие в Нью-Йорке, запрещали размещение в зданиях резервных генераторов. Это изрядно раздражало инженеров, которым как раз и платили за то, чтобы они беспокоились о подобных вещах. И они беспокоились, ещё как беспокоились, несмотря на дублирование, батарейную поддержку и все, что называлось военным термином «эшелонированная оборона» и было способно защитить компьютеры от всякого рода мыслимых и немыслимых неожиданностей. Или почти всякого. На передней панели каждой ЭВМ находился интерфейс фирмы «Компьютер сайенс корпорейшн» — усовершенствование, появившееся в новых поколениях электронно-вычислительных машин как признание того, что совершенные настольные компьютеры приобрели способность загружать важную информацию в оперативную память намного быстрее, чем прежние машины, в которых использовались бобины с магнитной лентой.В данном случае загрузочный терминал являлся постоянной частью системы. К общей контрольной панели управления «Альфы», «Беты» и «Зулу» был подключён персональный компьютер третьего поколения «Пауэр», а к нему, в свою очередь, подключён съёмный дисковод «Бернулли». Эта машина, прозванная «тостером» из-за того, что её диск походил размерами на ломтик хлеба, обладала мощным накопителем с памятью в целый гигабайт — намного больше, чем требовалось для этой программы.— Приступаем? — спросил программист.Оператор переместил «мышь» и из вариантов, появившихся на экране, выбрал «Зулу». Стоящий за его спиной старший оператор подтвердил правильность выбора. «Альфа» и «Бета» занимались своей обычной работой, и привлекать их было нельзя.— Чак, ты работаешь с «Зулу».— Вас понял, — улыбнувшись, отрапортовал тот, вставил картридж в гнездо и подождал, пока на экране не появился соответствующий графический символ. Увидев его, он тут же щёлкнул клавишей «мыши» и открыл новое окно, чтобы развернуть содержание PORTA-1 — записанной на его дискете Программы.В новом окне было всего две директории: INSTALLER и ELECTRA-CLERK-2.4.0. Автоматическая антивирусная программа немедленно пронеслась по новым файлам и через пять секунд сообщила, что те чисты.— Похоже, все в порядке, Чак, — произнёс оператор вычислительных систем. Старший оператор согласно кивнул.— Ну что, Рик, можно браться за работу?— Валяй.Чак Серлз выбрал курсором графический символ INSTALL и дважды щёлкнул клавишей.ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО ХОТИТЕ ЗАМЕНИТЬ ПРОГРАММУ ELECTRA-CLERK 2.3.1 НОВОЙ ПРОГРАММОЙ ELECTRA-CLERK 2.4.0? — появилась надпись на экране. Серлз сдвинул стрелку курсора в окошечко «Да» и снова щёлкнул клавишей.ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УВЕРЕНЫ В ЭТОМ??? — немедленно появилась другая надпись.— Кто ввёл в программу этот вопрос? — недоуменно спросил системщик.— Я, — ухмыльнулся оператор.— Шутник, — недовольно проворчал Серлз и снова нажал «Да».Дисковод едва слышно зажужжал. Серлзу нравились устройства, у которых слышна работа механизмов — пощёлкивание перемещающихся головок, жужжание вращающегося диска. Объём программы составлял всего пятьдесят мегабайтов, и перенос информации закончился раньше, чем системный программист успел открыть бутылку и сделать глоток минеральной воды.— Вот и все, — произнёс Серлз, отодвигая кресло от консоли. — Хотите проверить?Он повернулся и посмотрел через стеклянную стену компьютерного зала на гавань Нью-Йорка. Белый круизный лайнер средних размеров выходил из порта. Интересно, куда он направляется? — подумал системщик. Наверно, в тёплые края, где песчаные пляжи, голубое небо и каждый день сияет яркое солнце. Туда, где, как он считал, все так чертовски непохоже на Нью-Йорк.Никто не совершает круизы в города, похожие на Большое Яблоко. Как было бы приятно находиться на этом лайнере, плыть прочь от пронизывающих осенних ветров. А ещё приятнее никогда не возвращаться обратно, подумал Серлз с задумчивой улыбкой. Ну что ж, самолёты летают намного быстрее, и на них тоже не обязательно возвращаться.Системный оператор, который сидел у консоли управления, привёл «Зулу» в режим реального масштаба времени. В 16.10.00 по восточному поясному времени «Зулу» начала дублировать работу, осуществляемую «Альфой» и поддерживаемую «Бетой». Впрочем, была заметна разница. Монитор производительности показывал, что. «Зулу» действовала чуть быстрее. Обычно при такой ситуации дублирующая третья машина немного отставала, однако теперь она действовала настолько быстро, что ей приходилось «отдыхать» несколько секунд в течение каждой минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167