Какая же она трусиха! Поскольку муж отталкивал ее всякий раз, когда она заговаривала о Кэтрин, она перестала пытаться заставить Джулиана рассказать о покойной жене и сразу отступала. Она дошла до того, что ей было не важно – ну, не очень важно, – что Джулиан ее не любит. Она всего лишь хотела, чтобы он перестал любить Кэтрин!
Как всегда, в тот момент как мысли ее обращались к Кэтрин, Нелл вышла из своих комнат и направилась в галерею. Там она мрачно уставилась на очередной букет душистых полураспустившихся алых роз, подняла глаза на прелестное личико изображенной на портрете женщины и, вздохнув, поплелась назад.
Несколько раз невольным свидетелем этих посещений был Маркус. Он поставил себе задачей понять, были ли визиты Нелл к портрету Кэтрин случайностью или чем-то, что она делала постоянно. Тайно проследив за ней и в этот раз, Маркус обнаружил, что это вошло у нее в привычку, которую он счел определенно нездоровой. Первым его поползновением было рассказать Джулиану о странной одержимости его жены портретом Кэтрин. Однако он колебался, не зная, как это воспримет кузен. Вообще, вмешиваться в отношения мужа и жены, сплетничать о них друг другу было для любого здравомыслящего человека весьма неприятным. Не в силах понять одержимость Нелл первой женой Джулиана, Маркус решил все-таки поговорить с Джулианом.
Было в этой ситуации что-то нездоровое. Маркус задумался, почему Джулиан не положил ей конец. А вдруг он ничего не знает о завороженности Нелл его первой женой? И вообще, какого дьявола Джулиан преподносил цветы женщине, давно мертвой и похороненной? Женщине, превратившей его жизнь в сущий ад?
Поздним вечером после того, как дамы покинули столовую, оставив Джулиана и Маркуса за портвейном, Маркус не смог долее держать язык за зубами. Они с Джулианом удобно откинулись на стульях у стола со стаканами портвейна, и тут Маркус осмелился и сказал без обиняков:
– Я не хочу лезть не в свое дело, но почему ты велишь каждый день ставить огромный букет свежесрезанных цветов у портрета Кэтрин?
Джулиан дернулся, как от удара кинжалом.
– О чем ты, черт возьми?
Маркус удивленно выгнул бровь.
– Ты не приказывал ставить там цветы?
– Впервые об этом слышу, – нахмурясь, рявкнул Джулиан. – Господи Боже! Она умерла давным-давно... почему я должен делать такую чертову глупость?
– Возможно, из чувства вины? Или потому, что ты все еще любишь ее? Чтишь ее память?
Никогда раньше Маркус не испытывал страха перед Джулианом, но в эту минуту он напрягся в ожидании удара, потому что Джулиан вскочил с кресла и с яростным видом буквально навис над ним.
С трудом цедя слова сквозь стиснутые зубы, Джулиан произнес:
– Как ты прекрасно знаешь, к тому времени как она умерла, между мной и Кэтрин не осталось ничего, что стоило бы чтить.
Бросив растерянного Маркуса в столовой, Джулиан выбежал в коридор. Маркус, опомнившись, следовал за ним по пятам. Джулиан, перешагивая через две ступеньки, мчался в галерею.
В галерее было темно, но Джулиан зажег канделябр и направился к портрету Кэтрин. Там он потрясенно уставился на розы. Бутоны распускались, наполняя воздух божественным ароматом.
Еле сдержав проклятие, Джулиан нащупал шнур звонка и дернул его так сильно, что Маркус испугался, не вырвет ли он его из стены. Бросив на кузена свирепый взгляд, Джулиан произнес:
– Я никогда не приказывал ставить здесь эти проклятые цветы и сейчас намерен разобраться, кто это сделал!
Диббль явился две минуты спустя с видом озадаченным и тревожным. Звон призвавшего его колокольчика был, мягко говоря, нервным.
– Милорд, что-нибудь не так?
– Объясни, что это такое? – Джулиан резко ткнул пальцем в букет.
Диббль посмотрел на цветы, потом на напряженное лицо Джулиана.
– Э-э... это букет роз под портретом леди Кэтрин.
– Вижу, – перебил его Джулиан, – по чьему приказу они здесь стоят?
– По вашему, милорд, – недоуменно отвечал Диббль. – Уверяю вас, что я каждый день велю оранжерее доставлять сюда свежий букет.
– Странно, но я не помню, чтобы когда-либо просил ставить сюда цветы.
Диббль явно совсем растерялся, но потом лоб его прояснился.
– Прошу прощения, милорд, первоначально распорядился о букетах ваш отец. – Он с нежностью улыбнулся. – Он подошел ко мне на другой день после похорон леди Кэтрин и сказал, что вы хотели бы, чтобы у нее каждый день были свежие цветы. – Однако когда Джулиан непонимающе уставился на него, улыбка дворецкого погасла. – Я поступил неправильно, милорд? Наверное, после смерти вашего отца мне нужно было посоветоваться с вами, но я полагал... – Он нервно откашлялся, явно расстроенный. – Я полагал, что если вы захотите отменить свое распоряжение о ежедневном свежем букете, вы скажете мне об этом. Я как-то неверно поступил?
Понимая, что вины дворецкого здесь нет, Джулиан постарался смирить свой гнев.
– Нет, дело не в этом... ошибку совершил я. – Он с усилием взял себя в руки. – Я должен был давно отменить этот приказ... мне не пришло в голову, что вы продолжаете его исполнять.
– Вы желаете, милорд, чтобы я прекратил это делать?
– Да, – кивнул Джулиан, – Больше никаких цветов для леди Кэтрин. Уберите этот букет сейчас же и деньте куда-нибудь.
Диббль поднял огромный букет и тихо удалился, оставив кузенов наедине.
– Ты знал, что твой отец распорядился насчет цветов? – поинтересовался Маркус.
– А ты как думаешь? – все еще не остыл Джулиан. – Разумеется, нет... Если бы знал, я тут же все отменил бы. – Он покачал головой: – Отец в упор не видел ее недостатков и категорически не хотел знать, что в нашем браке есть проблемы. Он хотел, чтобы я был счастлив, и просто игнорировал то, что противоречило этим его представлениям. – Джулиан поморщился. – Я, разумеется, не стал его разочаровывать, позволил ему думать, что я обожал ее, а она – меня. Не сомневаюсь, что он сошел в могилу, уверенный, что часть меня умерла вместе с Кэтрин.
Маркус уставился на Джулиана: понимание наконец озарило его.
– А ты не думаешь, что он мог сказать что-то в этом роде леди Диане?
– Возможно, – беспечно отозвался Джулиан. – Уверен, что он прожужжал ей все уши рассказом о моей неувядающей любви к Кэтрин. А в чем дело?
– Потому что я уверен, что твоя жена думает именно так, – медленно проговорил Маркус.
Джулиан резко свел брови.
– Не говори чепухи! Я сомневаюсь, что жена моя была в галерее дольше краткого тура. Она наверняка не знает даже, где висит портрет Кэтрин. А что до остального... не будь смешным!
– О, здесь ты ошибаешься, – пожал плечами Маркус. – Твоя жена знает точно, где висит этот портрет. Я видел не раз, как внимательно она его изучала.
– Зачем ей это делать?
– Потому что... могу себе представить, как леди Диана и Элизабет показывали ей галерею... и как восхищались портретом незабвенной леди Кэтрин, говорили о ее трагической смерти...
Джулиан побледнел. Севшим голосом он медленно проговорил:
– И леди Диана, несомненно, повторила ей волшебную сказку, которую рассказал ей мой отец... – Он судорожно глотнул и сжал кулаки. – Цветы... эти проклятые цветы... они подтвердили эту историю.
– Пойдем, – мягко приказал Маркус. – Давай вернемся в библиотеку.
Нелл лежала на кровати и просматривала новейшие модные картинки, пришедшие с последней почтой от ее лондонской модистки. Когда дверь в ее комнату распахнулась с такой силой, что удар ее об стену напоминал удар грома, она быстро села на постели и уставилась на бледного и расстроенного Джулиана. Он буквально ворвался в комнату, пересек ее широкими шагами, схватил Нелл за обе руки и рывком привлек к себе.
– Ты, маленькая глупышка! – пробормотал он. – Как можешь ты верить, что я все еще люблю Кэтрин?! Один звук твоего голоса заставляет меня замирать от блаженства, задыхаться от восторга! – Он сильно потряс ее. – Неужели ты не понимаешь? До тех пор пока ты не вошла в мой мир, я считал свою жизнь полной, она меня удовлетворяла, но, Бог мой, как же я был не прав, как ошибался! – Его губы нежно коснулись ее лба. – Нелл, дорогая, я люблю тебя. Ты – мое счастье!
Нелл ошеломленно уставилась на мужа.
– Ты не любишь Кэтрин? – настойчиво спросила она. Пальцы ее впились в атласные отвороты его малиновой домашней куртки. – Но все говорят, что любишь.
Джулиан нежно улыбнулся ей.
– Не знаю, кто эти все, дорогая, но поверь мне, они ошибаются. Я не люблю Кэтрин. Я никогда ее не любил.
– Но цветы... красивый свежий букет каждый день!
– Недоразумение. Больше ни одной вазы с цветами не поставят в галерее:
Нелл едва могла осознать его слова, но прелестные глаза ее засияли любовью.
– Ты меня любишь?
– Я тебя обожаю! Не помню точной минуты, когда влюбился в тебя, но ты оказалась в моем сердце почти сразу, едва я тебя увидел. – Он снова встряхнул ее, не слишком бережно. – Как ты могла подумать, что я все еще люблю Кэтрин? Неужели мои ласки, мое удовольствие от общения с тобой ни о чем тебе не говорили?
Она уперлась лбом в его грудь.
– Я думала, что ты всего лишь стараешься примириться с нашим браком... и просто добр ко мне...
Опустившись на кровать рядом с ней, Джулиан притянул Нелл к себе:
– Стараюсь примириться?! Какая же ты глупышка! Ты самое лучшее, самое замечательное, что когда-либо со мной случалось.
– Но может быть, ты испытываешь просто вожделение, – продолжала спорить Нелл, хотя лукавая улыбка уже изогнула ее губы и по всему телу разошлась волна головокружительной радости, потому что она ему поверила. Он ее любил! А вовсе не Кэтрин. По крайней мере, так она надеялась.
– Вожделение к вам, мадам жена, я испытываю сверх мерь. Но, Боже, Нелл, как же я тебя обожаю! – Он притянул ее к груди и поцеловал. Он целовал ее, не сдерживаясь, не тая ничего, раскрывая всю силу и глубину своего чувства.
Когда наконец Джулиан ее отпустил, Нелл ничего не соображала. Его глаза, лаская, прошлись по ее чертам, и проказливый огонек зажегся в них.
– А ты ничего мне не хочешь сказать? Я только что сложил свое сердце к твоим ногам... надеюсь, ты его не растопчешь?
Нелл кокетливо рассмеялась и покрыла его лицо поцелуями.
– Я люблю тебя! – повторяла она. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я много месяцев больна любовью к тебе.
Что он мог после этого сделать, кроме как крепко ее расцеловать?
Долгое время они лежали обнявшись, отделенные от мира, и разговаривали о таких вещах, которые знают только любовники. Это было волшебно. Между сладостными поцелуями постепенно ушли куда-то все тревоги, сомнения и страхи, которые их мучили. Все было объяснено и расставлено по местам.
Спустя какое-то время Джулиан промолвил:
– Мне все же странно, что ты поверила, будто я по-прежнему люблю Кэтрин.
– А что еще я должна была подумать? – ворчливо откликнулась Нелл. – Каждый раз, когда я упоминала ее имя, ты леденел и отказывался о ней говорить. А леди Диана рассказала мне, как сильно ты ее любил и что сердце твое похоронено в могиле вместе с Кэтрин.
Джулиан презрительно фыркнул, ясно показывая, как он относится к мнению леди Дианы. Нелл ущипнула его.
– А как насчет цветов? Я каждый день видела новый букет у ее портрета, любая могла так подумать!
Джулиан повернул голову и лениво улыбнулся Нелл.
– Только такой глупый гусенок, как ты. Неужели ты еще не поняла, что я без ума от тебя.
У Нелл перехватило дыхание, сердце часто забилось.
– Ты правда меня любишь? – робко переспросила она.
– Абсолютно, – выдохнул он. – Я тобой околдован и покорен. – Он поцеловал ее. – Я буду любить тебя до самой смерти... и за ее порогом. – И снова ее поцеловал. – Никогда не сомневайся в этом, Нелл, никогда.
* * *
То, что за ночь произошло нечто необыкновенное, было очевидно всем обитателям дома. Собственно говоря, открытой перемены в отношениях Нелл и Джулиана не наблюдалось, но разница с предыдущими днями была. Что-то изменилось в воздухе вокруг них, появилась какая-то легкость духа, тихая радость, сопровождавшая их, наполняла дом, как аромат сирени в весенний день.
Маркус обратил на это внимание тем же вечером. Дамы находились в гостиной, а он и Джулиан наслаждались портвейном, перед тем как к ним присоединиться.
Ухмыльнувшись кузену, он сказал:
– Запах апреля и мая сегодня царит в доме. Как я понимаю, между тобой и женой все уладилось?
Джулиан улыбнулся в ответ таинственной улыбкой.
– Можно сказать и так. – Он открыто посмотрел на Маркуса и просто сказал: – Она меня любит. А я люблю ее.
– А вот это, друг мой, определенно требует тоста. – И, подняв бокал, Маркус провозгласил: – За твое счастье.
Серая дождливая погода простояла почти весь март. Не было подряд двух дней без дождя. В промежутках солнце показывало свое золотое лицо, но они были краткими и редкими.
Запертый со всеми в доме, без каких-либо занятий, кроме бесплодных размышлений о Человеке-Тени и наблюдений за беспросветным небом и дождем, Маркус стал всерьез подумывать о возвращении в собственный дом.
– Пожалуй, я могу и уехать, – однажды вечером объявил он Джулиану. – Здесь мне нечего делать.
– Ты оставляешь меня на произвол женщин? – упрекнул его Джулиан.
– Эти женщины тебя обожают и создают у тебя ложное представление, что мир вращается вокруг тебя!
– Именно поэтому ты должен остаться. Подумай, каким невыносимым я стану без твоих напоминаний, что я всего лишь человек.
Маркус рассмеялся и больше об отъезде не заговаривал.
* * *
Пришел апрель с его обещанием настоящей цветущей весны, и все вокруг понадеялись, что зима ушла окончательно Действительно, небо прояснилось и, за исключением редких дождиков, настали дни, полные яркого солнца. В конце второй недели апреля, когда стало очевидно, что зима распрощалась на год, обитатели поместья, как птицы, выпущенные из золотой клетки, заспешили во всех направлениях, чтобы заняться отложенными делами. Леди Диана и Элизабет немедленно отправились во Вдовий домик, а Джулиан и Маркус решили удостовериться, что старый монастырь можно вычеркнуть из их списка подозрительных зданий. Не предвидя никаких неприятностей, Джулиан пригласил Нелл их сопровождать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41