установка гидромассажа в акриловую ванну 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Пользуясь неверным светом молний, на подгибающихся ногах она обошла свое новое владение.
Оно оказалось небольшим: всего две маленькие комнатки. Одна, в которую она сразу вошла, и за ней вторая. Были еще очаг, сложенный из необработанного камня, и какие-то старые прутья около него, но Нелл им не обрадовалась, потому что разжечь огонь ей было нечем.
Закончив осмотр, она с трудом дотащилась до грязного окошка и поглядела наружу. Сквозь сетку дождя при блеске молний она увидела широкую раскисшую дорогу и поняла, что наткнулась на заброшенную сторожку сборщика пошлины за проезд.
Нелл забралась с ногами на лежанку, закуталась в плащ, прислонилась спиной к стене и, поджав под себя ноющие ноги, стала смотреть в окно на всполохи молний. Израненные и расшибленные ступни горели, но глубокая усталость притупляла все чувства. Постепенно гроза стала ослабевать, ее грохотанье перешло в отдаленные раскаты, молнии перестали сверкать, и Нелл стала успокаиваться.
Она зевнула и сонно заморгала... Тиндейл оставался опасностью, но она была в полном изнеможении и нервничать не могла. Дальше убегать не было сил, кроме того, вполне возможно, ей удалось от него ускользнуть. Губы ее искривились в усталой усмешке. Ведь столь же вероятным было и то, что дорога, проходившая перед коттеджем, была Большой Северной, по которой Тиндейл вез ее из Лондона, так что в любой момент он мог подъехать к порогу. Она снова зевнула. Ну и черт с ним! На сегодня она отбегалась и дальше бежать не могла. Голова ее опустилась, тело расслабилось, и она провалилась в сон. Распростертая на тростнике, почти скрытая складками тяжелого широкого плаща.
Проклиная грозу, мачеху и особенно сводную сестричку, Джулиан подгонял своего коня. Из всех дьявольски нелепых, дурацких историй, какие только могли случиться, эта самая нелепая! Он все еще не мог поверить, что это происходит с ним, что это он темной ночью скачет прочь от Лондона под проливным дождем, под грохот грома и вспышки молний, то есть в одну из самых страшных гроз, какие он когда-либо видел. Будь проклята Элизабет! Если уж ей захотелось сбежать из дому, чтобы выйти за Карвера, почему, черт ее побери, не выбрала она более мягкую погоду?
Ветер рвал плащ с его плеч, дождь хлестал по лицу, а гром и молнии пугали коня, заставляя бедное животное метаться по дороге из стороны в сторону. Винить коня он не мог: ему самому тоже было несладко. Он промок и устал. Яростные зигзаги молний, с треском рассекавшие черное небо, тоже радости не прибавляли. Поездка оказалась на редкость неприятной.
В такой час, подумалось Джулиану, надо спать в собственной теплой постели, что он и делал бы, если б Диана не бросилась ему на шею, едва он вошел в дом. Стараясь высвободиться из цепких объятий мачехи, которые просто душили его, Джулиан вдруг заметил, что просторный холл особняка буквально запружен народом. Встретив взгляд хозяина, дворецкий Диббль фыркнул и объявил, что ничего не знал об этой истории. Служанка Элизабет вдруг перестала ломать руки и, рыдая, прокричала, что всего лишь подчинялась приказу мисс Элизабет не передавать ее записку леди Уиндем раньше назначенного срока. Продолжая цепляться за него, Диана сунула Джулиану под нос мокрую от слез записку и, захлебываясь рыданиями, молила спасти ее бедное дитя. Сейчас же!
Проигнорировав записку, которую Диана настойчиво совала ему в лицо, Джулиан оторвал от себя мачеху, взял ее под руку и повел в утреннюю гостиную, где смог наконец выяснить, что произошло. Получалось, что мисс Форест, сопровождаемая леди Милфорд, двоюродной бабушкой Джулиана, еще не вернулась с бала у Эллингсонов. Час был не поздний, и леди Уиндем, посещавшая какой-то свой вечер, только недавно успела вернуться домой. Отсутствие Элизабет ее не встревожило, пока служанка дочери не передала ей десять минут назад записку, в которой сообщалось, что она убегает с капитаном Карвером.
Джулиану не хотелось пускаться в погоню. Поездка домой в портшезе, нанятом по выходе из клуба «Будлс», уже познакомила его с отвратительной бурей, разразившейся над Лондоном. В конце концов, если Элизабет решила бросить блестящее будущее ради Карвера, пусть так и будет! Но рыдания Дианы и ее мольбы одолели его здравый смысл и убедили, что его долг – помешать этому неразумному браку.
Перемежая приказы мрачным ворчанием, он велел оседлать коня, переоделся в дорожное платье, надвинул на лоб широкополую шляпу, закутался в плащ и во весь дух поскакал из Лондона. Хотя погода делала все возможное, чтобы превратить его поездку в кошмар, он настойчиво продвигался вперед, но мысли его о сводной сестрице становились все более желчными. По правде говоря, больше всего он мечтал, как хорошенько поколотит Элизабет и придушит молодого Карвера, когда догонит их.
Погода продолжала ухудшаться, и он готов был поискать какое-то убежище, пока пик бури не пройдет, но чтобы догнать Элизабет и ее рыцаря, следовало торопиться. Однако погода и состояние дороги, постепенно превращавшейся в вязкую слякоть, делали скачку просто опасной, и Джулиан вновь и вновь проклинал судьбу, выгнавшую его из дома в такую ночь. Единственным утешением было то, что Элизабет со своим капитаном тоже были в пути, где-то впереди него, среди той же бури, и он страстно надеялся, что им точно так же плохо, как и ему.
Джулиан увидел экипаж, полусъехавший в канаву на обочине дороги, и пульс его участился. Неужели ему повезло? Неужели буря в буквальном смысле опрокинула планы беглых любовников?
Натянув поводья, он остановил коня и с отвращением вперил взгляд в двуколку. Только полный идиот, и притом идиот влюбленный, выбрал бы для похищения невесты, подобный экипаж. Да еще в такую ночь! В отблесках молний Джулиан попытался осмотреться. Пара лошадей, которая должна была бы тянуть двуколку, куда-то делась, как и ее пассажиры.
Очередная вспышка молнии позволила ему оценить состояние дороги, и он усмехнулся. Теперь он их поймает. Зная Элизабет, он сомневался, что она поскачет верхом без седла в такую грозу. Вероятнее всего, эта парочка укрылась в ближайшем доме или таверне... и это, заключил Джулиан, было бы самым разумным решением, которое они могли сегодня принять.
Перед ним расстилался самый пустынный участок дороги с начала скачки, и, проехав затем еще несколько миль, он засомневался в своих предположениях. Вроде бы он не пропустил ни одного признака людского обитания, хотя в темноте и под дождем такое нельзя было исключить.
Очередная вспышка молнии заставила коня встать на дыбы. Животное заскользило на дорожной грязи и стало падать на землю. Джулиан, тщетно пытавшийся удержать коня, повалился навзничь вместе с ним.
Во время падения Джулиан инстинктивно высвободил ноги из стремян и прыгнул вправо. Меньше всего ему хотелось, чтобы огромный жеребец придавил его. Оба они сильно ударились, но почти одновременно и Джулиан, и конь поднялись на ноги. Джулиан, не обращая внимания на боль в плече, рванулся к свободно повисшим поводьям. Однако жеребец нервно попятился, круто повернулся, и Джулиану осталось лишь с яростной досадой наблюдать, как он уносится в темноту.
Джулиан громко выругался. Ад и все его дьяволы! Только этого ему не хватало!
Все мысли об Элизабет ушли на второй план. Первоочередной задачей стало найти какое-нибудь укрытие и оценить, насколько сильно он повредил плечо. Джулиан решил не преследовать коня. В этом не было смысла. Вздохнув, он заковылял по дороге в направлении, противоположном бегству жеребца.
Грязь облепила его сапоги, и он с трудом делал каждый шаг, ветер нещадно продувал одежду, а дождь лил не переставая, не говоря уже о том, что в любую минуту в него могла ударить молния. С трудом осилив две мили от места расставания с конем, Джулиан почти мечтал об этом.
Он стал было обдумывать, не поискать ли укрытия где-нибудь в лесу, как вдруг до него дошло, что он узнает окружающую местность... Этот искривленный полузасохший дуб на обочине... Если он не ошибся, неподалеку стояла заброшенная сторожка сборщика пошлины за проезд. Упрямо наклонив против ветра голову и плечи, Джулиан зашагал вперед. Наконец за поворотом дороги его настойчивость была вознаграждена: сквозь сетку дождя он увидел строение, к которому стремился.
Последние несколько ярдов он пробежал бегом и тяжело дыша прислонился к двери. Толчком отворив ее, он вошел в темный, пахнущий затхлостью коттедж. Какое блаженство! Джулиан закрыл за собой дверь и осторожно пробрался по захламленному полу к холодному очагу и уселся на стул перед ним. Несколько минут он сидел неподвижно, позволяя тишине коттеджа успокоить себя после рева бури.
Затем, дрожа от холода, он заставил себя двигаться. Сначала нужно было разжечь огонь. Старые прутья были сухими, и поскольку он носил с собой в кармане плаща коробочку с кремнем и огнивом и пару пистолетов, вскоре перед ним в закопченном камине мерцал слабый огонек. Прутьев надолго хватить не могло, так что Джулиан беспощадно пожертвовал на поддержание огня один из стульев.
Позаботившись о самой насущной потребности, он окинул комнату пристальным взглядом, отметив для будущей постели кучу тростника и какое-то скомканное тряпье на ней – он подумал, что тростник можно еще использовать как топливо для поддержания огня в камине, а вот стол и другие стулья, угрюмо размышлял он, были бесполезны.
Впрочем, сняв мокрый плащ, он использовал один из стульев как вешалку, расправив тяжелое одеяние и поставив поближе к огню. Опершись спиной на стол, он стащил сапоги и чулки, понимая, что они погибли. Пожав плечами, Джулиан проверил, не потерялся ли спрятанный за голенищем нож. Обнаружив нож, он небрежно засунул его за пояс, поставил сапоги перед огнем и развесил на них чулки.
Затем он уселся на один из оставшихся стульев, вытянул к огню ноги и, с наслаждением пошевеливая пальцами, стал греться.
«Все, что мне теперь нужно, – сонно подумал он – это пирог с бараниной, бутылка портвейна и податливая девчонка». Он улыбнулся, уронил голову на грудь и провалился в сон.
Отцу Нелл и ее братьям спать не пришлось. Покинув Лондон задолго до Джулиана, они раньше него наткнулись на опрокинувшуюся двуколку и после беглого осмотра брошенного экипажа помчались вперед. Они не обнаружили никаких признаков того, что двуколка принадлежала Тиндейлу. Вполне возможно, что у нее был какой-то иной злосчастный владелец. Однако, не исключая того, что именно на ней увезли Нелл, они затем внимательно присматривались ко всем пешим путникам. Пустовавшую сторожку сборщика пошлин они в темноте и сквозь пелену дождя просто не заметили.
Подгоняемые яростью и тревогой, сэр Эдвард и его сыновья ехали быстро. Сам он думал только о том, чтобы вернуть дочь целой и невредимой, мысли ее братьев были куда более свирепыми. Как только они догонят Тиндейла – а в том, что так и будет, они не сомневались, – этому поганцу повезет, если он доживет до утра.
В каждой таверне и в каждой гостинице, даже в нескольких домах, расположенных близ дороги, они задерживались, дабы удостовериться, что в них не скрывается Тиндейл. Часы летели, они вымотались до изнеможения, и надежды их начали таять. Даже самоуверенность близнецов стала увядать. Поскольку они ехали верхом, на их долю выпало переживать самую сильную ярость бури, и когда наконец на рассвете на пути оказалась жалкая маленькая таверна, они были более чем готовы остановиться.
Таверна была расположена несколько поодаль от дороги, почти скрытая деревьями, так что если б не мигавший в одном из окон тусклый огонек, они проехали бы мимо.
Оставив экипаж и лошадей на попечение кучера Энслоу и чумазого гостиничного конюха, четверо мужчин вошли внутрь. Таверна явно не привыкла принимать у себя благородных гостей, но они так устали, что им уже было все равно. Ну и пусть, что она больше была похожа на пристанище разбойников с большой дороги, им хотелось лишь убежища, где можно было бы согреться у огня, хлебнуть горячего пунша и, может быть, проглотить что-нибудь съедобное.
Прибытие четверых джентльменов вызвало легкий переполох, и, осторожно понаблюдав за ними, некоторые посетители незаметно скрылись через заднюю дверь. Остальные принялись с любопытством их рассматривать.
Сэр Эдвард принялся было стаскивать с себя дорожный плащ, когда вдруг заметил мужчину, сидевшего около огня за изрезанным дубовым столом.
– Тиндейл! – взревел он и широкими шагами пересек комнату. Три его сына, заметившие свою добычу почти одновременно с ним, последовали за отцом с угрожающим видом.
При звуке своего имени Тиндейл поднял глаза от стоявшей перед ним кружки, которую сосредоточенно рассматривал. Побледнев, он вскочил со стула. Взгляд его заметался в поисках путей отхода, но таковых не было.
Роберт схватила Тиндейла за горло. Лицо его потемнело от ярости.
– Где она? – прорычал он, тряся Тиндейла, как собака крысу. – Говори! Если хочешь прожить еще секунду, говори, что ты с ней сделал.
Тиндейл попытался что-то произнести, но издал лишь какой-то булькающий звук. Сэр Эдвард с ледяным лицом мягко заметил сыну:
– Мальчик мой, может быть, ты немножко отпустишь его горло... Чуть-чуть.
Роберт с неохотой подчинился.
Тиндейл сделал несколько судорожных вдохов и, глядя куда угодно, только не в глаза стоявшим перед ним мужчинам, пробормотал:
– Вы с ума сошли? Почему вы на меня напали?
Обнажив зубы в зверском оскале, Роберт прорычал:
– Ты отлично знаешь, почему мы здесь! Будь ты проклят! Где она?
Тиндейл, слегка оправившись от неожиданности, отвечал:
– Я вижу, что вы очень взволнованы, и поэтому не стану призывать вас к ответу за подобные ваши действия. – Он вздернул подбородок и продолжал: – Боюсь, что понятия не имею, о чем вы говорите. А что касается какой-то женщины... Я путешествую один... Вы, наверное, видели в нескольких милях отсюда в канаве мой перевернутый экипаж. – Он мотнул головой в сторону хозяина таверны, мощного коренастого мужчины, который стоял за длинной дубовой стойкой и прислушивался к их разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я