Нелл не могла не чувствовать себя польщенной. Но самой большой драгоценностью стало письмо от отца. Она знала, что сэр Эдвард будет счастлив. Искренние гордость и удовольствие сквозили в каждом слове его послания. Он упомянул, что собирается ранней весной навестить ее, и сердце Нелл пело в груди от мысли, что она скоро снова увидит отца.
Леди Диану эта новость тоже привела в восторг. Когда Нелл сообщила ей о своей беременности, та воскликнула:
– О, моя дорогая! Как я счастлива за вас, за вас обоих! – Тень промелькнула на ее хорошеньком личике. – Мой покойный супруг и я надеялись завести собственного ребенка, но судьба распорядилась иначе. – Впрочем, она тут же отбросила меланхолию и лучезарно улыбнулась Нелл: – Я знаю, что Джулиан будет бесконечно счастлив стать отцом. Я же помню, в каком экстазе он пребывал, узнав о беременности Кэтрин, как много говорил о ней и ребенке, которого она носила... как грустил по ней и неродившемуся ребенку. – Сообразив, что слишком распустила язык, леди Диана вспыхнула: – Простите меня! Я не хотела бередить прошлое. – Помолчав, она серьезно добавила: – Он будет в восторге, говорю вам, просто в восторге от вашей беременности.
Стараясь сгладить неловкость от болтовни матери, Элизабет сердечно обняла Нелл и с сияющими глазами промолвила:
– Моему брату повезло с тобой, а теперь еще у тебя будет ребенок... Это так волнует. И подумать только, что мы с мамой будем всего в нескольких шагах, во Вдовьем домике. – Она заулыбалась. – Предупреждаю: мы забалуем твоего малыша.
Обед с Чарлзом, как его называла Нелл, прошел без сучка без задоринки. Чтобы округлить число гостей и потому, что они ей просто нравились, Нелл пригласила нескольких представителей местного дворянства: сквайра Чадборна и его жизнерадостную толстушку жену Бланш, а также их наследника, высокого тридцатилетнего красавца Пирса. Это оказался очень приятный вечер, Нелл и Джулиан вновь были осыпаны множеством поздравлений и добрых пожеланий, за их здоровье и здоровье еще не рожденного ребенка было поднято несколько тостов.
К окончанию трапезы, когда дамы удалились в золотой салон, предоставив джентльменам наслаждаться портвейном и другими винами, Нелл была вполне удовлетворена своим первым обедом в роли графини Уиндем. Все прошло должным образом, и кушанья – от грибных оладий, жареной трески, индейки с каштанами, телятины под галантином и запеченной говядины до тающего во рту крыжовенного крема, засахаренных апельсинов и яблок и великолепного камберлендского пудинга – были выше всяческих похвал.
Хотя Нелл не могла поставить это себе в заслугу, примирение Джулиана с кузенами, возможно кажущееся, очень ее порадовало. Никто из наблюдавших за ними в этот вечер не смог бы догадаться, что еще недавно их разделяла пропасть отчуждения.
Естественно, пока дамы пили чай и наслаждались сластями, которые подал им Диббль перед тем, как оставить гостиную, разговор зашел сначала о беременности Нелл, а потом о ремонте Вдовьего домика.
Нелл слушала дам вполуха. Ее мысли были заняты миссис Уэстон. Она очень старалась полюбить родственников Джулиана, но что-то во француженке было ей неприятно.
Когда леди Диана пересела на стул рядом с креслом миссис Уэстон, чтобы подробнее объяснить той какие-то свои новшества, осуществляемые во Вдовьем домике, миссис Чадборн заняла освободившееся место.
– Вы давно знаете Софи? – спросила Нелл у миссис Чадборн.
– О Господи, разумеется! С тех пор, как она вышла замуж за дядю его сиятельства, более тридцати лет, – вздохнула та. – Хотя, признаюсь, бывали случаи, когда я желала, чтобы он женился на ком-нибудь чуточку... поприятнее! Но тут ничего не поделаешь: у нее было большое состояние, а Уэстон очень нуждался в нем. – Миссис Чадборн задумалась. – Но, по-моему, это оказался удачный брак. Никогда ведь не предполагалось, что они женятся по любви. Харлан обожал Джона и мать Чарлза, Летти. Когда она умерла... – Грустное облачко пробежало по ее лицу. – Это было ужасное время для всех нас. Мы ведь росли все вместе, и когда Летти умерла... Что ж, когда она умерла, что-то умерло в самом Харлане. – Она потрясла головой и продолжала более кратко: – Софи была тем, что нужно Стоунгейту, и Уэстон понимал это. Полагаю, он был доволен своей сделкой. – Она улыбнулась. – Он был очень рад снова стать отцом и наверняка счастлив тем, сколько денег она щедро вкладывала в Стоунгейт. Поверьте, если бы не деньги Софи, Харлан оказался бы в весьма затруднительном положении. Она спасла его от разорения. Спасла Стоунгейт. Благодаря состоянию Софи ее сын очень благополучно устроен, и надо отдать должное Чарлзу, он никогда не завидовал младшему брату в том, что именно тот унаследует большое состояние, а не он. Несмотря на всю свою бесшабашность и буйство, Чарлз всегда присматривал за Раулем. – Миссис Чадборн покачала головой: – Господи, из каких только передряг он его не вытаскивал! Софи невыносимо избаловала сына. Чего стоят одни только рассказы о его женщинах... – Она замолчала, явно смутившись, и неловко осведомилась: – Э-э... вы ведь наслышаны о старом графе?
И когда Нелл кивнула, она добавила:
– В общем, некоторые говорят, что Рауль – это возродившийся старый граф... но гораздо менее щедрый. Скольким девушкам этот юноша испортил жизнь!.. – Миссис Чадборн бросила взгляд на миссис Уэстон. – В этом я виню только Софи... она обожает своего сына и не хочет слышать ни единого словечка против него. Она боготворит землю, по которой он ступает. Хотя полагаю, что это вполне естественно: Харлан женился на ней из-за денег, кого же еще ей любить? Но, как я уже говорила, Софи и Харлан жили хорошо. Пусть их союз не был браком по любви, они испытывали взаимное уважение, привязанность, даже нежность друг к другу.
– Понимаю, – медленно промолвила Нелл, нежданно проникаясь сочувствием к Софи, отождествляя себя с ней. Ее собственный муж тоже ее не любил... Возможно, у холодности и черствости миссис Уэстон была уважительная причина.
В комнату вошли джентльмены, и дружеская беседа с женой сквайра прекратилась. Остаток вечера прошел приятно, так что Нелл даже почти пожалела, когда гости разъехались.
Однако день был длинным и утомительным, так что, после того как они с Джулианом помахали вслед Чадборнам и Уэстонам, Нелл была рада отправиться в спальню.
Слова миссис Чадборн дали Нелл богатую пищу для раздумий, так что, забравшись в постель и задув свечу, она погрузилась в размышления. Хотя Джулиан женился на ней не ради ее состояния, как Харлан Уэстон на Софи, но их брак тоже был не по любви. Она вздохнула. Глядя на миссис Уэстон, она представляла себя тридцать лет спустя. Нет уж! Не дай Бог! Она снова вздохнула. Получалось, что мужчины Уэстоны способны были любить только раз в жизни. И эта их первая любовь навсегда стояла на пути других женщин. Харлан и его Летти, Джулиан и Кэтрин...
Грустные размышления прервало появление в спальне Джулиана. Он сбросил с плеч черный шелковый халат и скользнул к жене в постель. Он привлек Нелл к своему теплому обнаженному телу, и сердце ее бешено забилось.
Отведя локоны, он поцеловал ее в ухо.
– Ну что, мадам жена, довольна ты своим первым обеденным приемом в Уиндем-Мэноре?
Стараясь не замечать, как все ее непослушное тело откликнулось на его близость, Нелл прильнула к мужу. Играя с густыми темными волосами, которыми поросла его грудь, она сказала:
– Все прошло хорошо. Ты как считаешь?
– Несомненно. Особенно если вспомнить, каким рискованным предприятием это было. Нельзя было исключить того, что мы с Чарлзом могли вцепиться друг другу в горло... понукаемые Раулем и восторгами тети Софи, – пробормотал Джулиан с улыбкой в голосе.
– Мне нравится твой кузен Чарлз, – призналась Нелл. – Он вовсе не такой холодный и безразличный к другим, каким хочет казаться. Как ты думаешь?
Джулиан нахмурился. Он предпочел бы заняться любовью со своей очаровательной женушкой, но ей, кажется, хотелось сначала поговорить.
– Это и есть проблема Чарлза, – вздохнул он – Он принимает все слишком близко к сердцу, однако скрывает это под маской невозмутимости.
– Но почему?
– Я думаю... Возможно, потому, что тетушка Софи не всегда была добра к своим пасынкам, и когда на свет появился ее собственный сын... Она все сделает для своего Рауля, а вот Джона, Чарлза, а потом сына Джона Дэниела почти не замечала. – Он снова вздохнул. – Временами выносить тетю Софи очень нелегко, но в целом... я благодарен ей за спасение Стоунгейта и за то, что она придала устойчивости этой ветви семейства Уэстонов. Я, правда, не знаю, что случилось бы с дядей Харланом, если бы не было Софи. И с Чарлзом... Между ними нет особой приязни, но в прошлом она смогла несколько сдержать его буйства... пусть ее методы были не самыми милыми.
– Своим состоянием?
– О да, – с резким смешком отозвался Джулиан. – Она не раз била его этим по голове. Я иногда удивлялся, как это он не свернет ей шею. – Он погрузил нос в ее душистые пышные волосы. – Но хватит, давай поговорим о других вещах, кроме моих беспутных родичей.
– О чем, например? – беспечно спросила Нелл, ощущая, как твердеет, упираясь в ее бедро, его мужская плоть.
– О том, какой красивой ты была сегодня... – Его рука прошлась по ее животу. – И как чудесно растет у тебя внутри мой сын.
– Твой сын? – хмыкнула Нелл. – Откуда ты знаешь? А если я ношу дочь?
Джулиан потыкался носом в ее ухо.
– Ладно, пусть будет дочка. Я не возражаю против того, чтобы заполнить дом прелестными амазонками. Я буду ждать этого, но верю, что со временем ты подаришь мне наследника. – Его губы нашли ее рот, и он поцеловал ее страстно, крепко. Его руки скользнули под ее ночную сорочку и плотно легли на тугие груди. – И прямо скажем, – выдохнул Джулиан, – делать детей – занятие увлекательное. – Сорвав с Нелл сорочку, он отшвырнул легкую ткань в сторону и пробормотал: – По правде говоря, я не знаю ничего приятнее.
Склонив голову, он поймал губами один соблазнительный сосок и слегка его прикусил.
– М-м-м, сладкий, – промычал он, обводя языком напрягшийся бутон. – Слаще весенней клубники. – Он сильно втянул его в себя, и стрелы наслаждения пронзили все тело Нелл.
Позже они лежали рядом, сытые и ленивые, наслаждаясь сладостью отдыха после соития. Голова Нелл покоилась на плече Джулиана. Она упивалась этим моментом. Они так подходят друг другу, подумалось ей, но все же между ними пропасть. Пропасть, имя которой – Кэтрин.
Нелл не была трусихой, но ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы спросить:
– Ты ее очень любил?
– Кого? – растерянно спросил Джулиан, не понимая вопроса.
– Кэтрин, – храбро уточнила Нелл.
Джулиан напрягся. С трудом сдержав рвущееся наружу проклятие, он резко сел на постели и, взволнованно проведя рукой по волосам, сухо осведомился:
– Какого черта! Какое отношение она имеет к нам? Она мертва, Нелл, мертва и похоронена. Забудь о ней!
– А ты можешь ее забыть? – с отчаянием спросила Нелл.
Одно лишь упоминание о Кэтрин вызвало в его душе бурю гнева и раскаяния. То, что было между ним и Нелл, было драгоценным, честным и чистым. Он не хотел ничем омрачить или загрязнить это чувство. Внести память о Кэтрин, о его браке с ней в их жизнь значит всколыхнуть всю связанную с этим грязь... Он безжалостно усмехнулся, вспоминая все уродство прошлого, всю ложь, всех любовников, которых она открыто демонстрировала ему... Он сомневался, что сможет объяснить Нелл, какой была в самом деле Кэтрин, и не показаться жалким и слабым рогоносцем... каким он, в сущности, был. И не мог он заставить себя рассказать ей о самом мрачном своем страхе, о том, что ребенок которого носила Кэтрин и о котором он горевал по сей день, возможно, не имел к нему никакого отношения, Как мог он высказать вслух все свое отвращение к женщине, которой дал обет уважать и защищать ее всю жизнь... обет, который он не выполнил... провалил полностью самым злосчастным образом? Если было на свете что-то, чего не хотелось ему обсуждать со своей второй женой, так это именно первую жену. Однако Нелл задала вопрос и заслуживала ответа. Сможет ли он когда-нибудь забыть Кэтрин? Нет, устало подумал он, Кэтрин он не забудет никогда.
– Нет, я не могу ее забыть. До конца дней своих я буду помнить о ней и ребенке, которого она носила, когда погибла. Но к нам это не имеет никакого отношения, – угрюмо произнес он, вставая и натягивая халат. – Это наш брак... и наше дитя. Я умоляю тебя, оставь мое прошлое в прошлом, где ему полагается быть. Пойми меня. Прими, как принял я, тот факт, что она мертва и похоронена... и этого ничто не изменит.
«Что ж, – безнадежно подумала Нелл. – Вот он и признался: он никогда не забудет божественную Кэтрин. На что мне надеяться? Не на что». Горечь поражения сжала ее сердце, и Нелл отвернулась от мужа.
– О, я прекрасно все понимаю, – пробормотала она, желая, чтобы он оказался за тысячу миль от нее, и с усилием притворно зевнула. – Простите меня, милорд, я очень устала.
Джулиан заколебался, но тон ее был явно прощальным и не поощрял к дальнейшей беседе. Он не хотел расставаться с Нелл на такой ноте. Более того, он вдруг понял, что вообще не хочет с ней расставаться. Он хотел от нее того, чего никогда не хотел ни от одной женщины: он хотел лежать рядом с Нелл всю ночь, ощущать тепло ее тела, слушать ее легкое дыхание и знать, что все долгие и тоскливые темные ночные часы она будет у него под боком.
Всего лишь простое упоминание имени Кэтрин, с гневом подумал Джулиан, погубило всякую возможность того, чтобы Нелл пригласила его остаться в ее постели. Господи, он же не собирается позволить этой ведьме достать его из могилы и разрушить его единственный шанс на счастье. Будь проклята ее черная душа! «Нет, Кэтрин, – мысленно поклялся он, – пускай в ход все свои ухищрения, но эту битву тебе не выиграть».
Джулиан сбросил с плеч халат и снова забрался в постель к Нелл. Притянув ее к себе, так чтоб они лежали, как ложки в коробке, он поцеловал ее в макушку.
– Я тоже устал и не могу придумать никакого более приятного места для сна, как под боком у моей жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41