К тому времени, как я проснусь, пусть будут готовы под седлом две лошади.
У Луиса был очень озадаченный вид. Он попытался сформулировать вопрос:
— Вы только что прибыли и опять уезжаете? Что случилось?
— Но меня не будет только сутки, Луис. Мне надо успеть кое-что сделать, и это отложить нельзя. А теперь иди, дай мне немного поспать, только одна просьба: сохрани в секрете от семьи мои планы, ладно?
Маленький человек, на которого свалились такие сложные проблемы, озадаченно пожал плечами:
— Сэр, я сделаю как вы прикажете! Рафаэль не мог не рассмеяться:
— Хорошо, я приказываю тебе вот что. Сейчас я напишу две записки. Одну из них надо будет передать Себастиану, причем сразу. А другую — дону Мигуэлю, но после полудня.
Эти записки были написаны уже через несколько минут, а Рафаэль тем временем нырнул под одеяло. В послании Себастиану, с которым он несмотря ни на что хотел сохранить добрые отношения, Рафаэль предложил съездить на восточную границу ранчо и осмотреть бесхозные земли, примыкавшие к владениям семьи. Конечно, это был только повод, но очень удобный, чтобы поговорить с глазу на глаз на любые, самые сложные темы. Рафаэль не мог поручиться, что его предложение — панацея от всех бед, но все же это был реальный шанс к примирению. На гасиенде поговорить откровенно возможности не было. Себастиан, если бы его слышал кто-то посторонний, был бы формально вежлив, и не более того.
Для Рафаэля было важно сейчас, чтобы его темпераментный кузен принял жест доброй воли и не разорвал его записку на мелкие клочки, чтобы потом бросить их в лицо автору.
О Бет Риджвей Рафаэль думал как о чем-то далеком и тревожащем. Для него был важен порядок вещей — сначала Себастиан, а потом Англичанка.
Себастиан не стал рвать записку Рафаэля, хотя первым порывом было именно это. Потом, прочитав мирные строки, написанные твердым размашистым почерком, он решил принять предложение. Себастиан слишком высоко ценил своего кузена, чтобы легко разрушить дружеские связи, давно укрепившиеся в их отношениях.
У Себастиана заболело сердце и не столько от неприятной ссоры с Рафаэлем, сколько от осознания бессмысленности его любви к Бет. Ему, как и Рафаэлю, не хотелось доводить дело до полного разрыва. В данный момент ему было не до поездки с Рафаэлем, хотя еще несколько часов назад он от такого предложения пришел бы в восторг, но все же Себастиан предпочел не отталкивать оливковую ветвь, протянутую кузеном.
Когда первый шок, охвативший его от того, что он увидел, и от рассказа Рафаэля о его связи с Бет, прошел, наступило какое-то странное отупение. В состоянии душевного оцепенения и разочарования в Бет, хотя против последнего его внутреннее "я" восставало, Себастиан все же понимал, что в рассказе Рафаэля много противоречивого. Да и ответы на вопросы Себастиана вызывали подозрение, хотя он не смог бы толком объяснить почему.
В какой-то момент ему захотелось последовать совету Рафаэля и попросить Бет изложить свою версию событий. Но несмотря на то, что Себастиан отнюдь не был застенчивым молодым человеком, у нее потребовать объяснений он не решился. Он и сам не знал толком почему, может быть, инстинктивно боялся услышать правду?
Он устало попытался изгнать эти мысли из головы. Поменять что-нибудь в ходе событий он был не в силах и, не зная возможного ответа Бет на свои вопросы, чувствовал себя как-то лучше.
Если бы Бет знала, что Себастиан стал свидетелем ее позорной встречи с Рафаэлем или ту полуправду, которую тот выплеснул с воспитательными целями на Себастиана, она наверняка стала бы разрываться между двумя желаниями — добиться от Рафаэля полной правды или всадить ему пулю в лоб. Но она не знала ни того, ни другого и сейчас, лежа в постели, полная чувства вины и ярости, растравляла себя воспоминаниями о том, как легко Рафаэль преодолел ее сопротивление. Она с ужасом думала, что при дневном свете ей придется смотреть в глаза… Натану и что еще хуже — Рафаэлю Сантане.
Гордость не позволила бы ей прятаться в своей комнате, что бы ни было там за ее стенами, да и здравый смысл подсказывал, что не стоит ломать привычное расписание жизни. Она жалела себя ровно до девяти утра, то есть до того момента, как появилась Черити, сверкающая веселыми глазами, с чашкой крепкого дымящегося кофе. Скоро с кофе было покончено, Бет уже была одета, а Черити заканчивала заботы о ее прическе. Настроение Бет становилось все более боевым, и она строила планы, как нанести поражение Рафаэлю на его территории.
Приложив задумчиво палец к губам, с головой, занятой мыслями о предстоящей войне, она тихо сидела в одном из кресел в своей гостиной. Никакие ночные распоряжения Рафаэля для нее больше не существовали. Сейчас она обдумывала, как дать ему понять, что повторения прошлой ночи не будет. Она догадывалась, что полную гарантию ее безопасности может обеспечить только присутствие в ее спальне кого-то еще.
А может, ей перейти ночевать к Натану? О нет. Для этого понадобилось бы слишком много объяснений, которые ей не хотелось давать ни при каких условиях. Это неминуемо привело бы к дуэли, а она хотела видеть своего мужа живым.
Бет задумчиво смотрела, как Мануэла помогает Черити развешивать ее одежду в большие шкафы. Ей это было видно сквозь раскрытые двери спальни. Когда Мануэла хотела уже уйти, Бет позвала ее.
Лицо Мануэлы отразило удивление, которое еще больше возросло, когда Бет отослала Черити на кухню за новой чашкой кофе. Как только девушка ушла, Бет посмотрела прямо в глаза Мануэлы и сказала:
— Прошлой ночью возвратился Рафаэль. И с этого момента до самого отъезда отсюда я хочу, чтобы моя служанка ночевала в моей комнате. Распорядитесь, пожалуйста, о второй кровати.
Сразу же поняв, о чем идет речь, Мануэла кивнула головой:
— Я все сделаю. Довольно часто гости предпочитают, чтобы слуги ночевали вместе с ними. Никто этому не удивится, да, собственно, никому об этом и говорить не надо.
Бет шумно вздохнула.
— Нет, как раз у меня просьба об обратном. Пусть все знают, что Черити спит в моей комнате…
— Понятно, — произнесла Мануэла медленно. — Очень хорошо, я посплетничаю, что сеньора боится спать в одиночестве в этом странном доме и поэтому в той же комнате спит ее служанка. И кому уж я точно расскажу об этом, так это Луису, слуге сеньора Рафаэля.
Бет одарила ее теплой благодарной улыбкой.
— О, Мануэла! Спасибо вам!
Глава 13
Присутствие Черити в спальне Бет, с одной стороны, было мощным барьером на пути темных чар Рафаэля, а с другой, давало ей ощущение безопасности.
Конечно, ей надо было бы поговорить с мужем, но по вполне понятным причинам она оттягивала такой разговор.
Встречу с Натаном, которая произошла перед ланчем, Бет пережила гораздо проще, чем себе представляла. Невинно улыбаясь ему, она все же почувствовала, как болезненно сжалось ее сердце. В эту минуту она ненавидела себя за ту игру, которую была вынуждена вести. Она самокритично подумала, что, может быть, такова ее подлинная натура — ветреной кокетки и лгуньи. Как раз этих черт она была лишена полностью, но, продолжая самокопание, она не могла трезво мыслить, терзаемая гневом, стыдом и чувством вины.
Вину она чувствовала перед Натаном, а гневалась па Рафаэля за то, что он так легко сломал ее оборону. Гнев наполнял ее всю и усиливался от сознания того, что она сама себя загнала в западню. «Но я должна вырваться из этого порочного круга, — говорила она сама себе, — должна!»
К счастью, сегодня ей не предстояло встретиться лицом к лицу с Рафаэлем. Садясь за стол, дон Мигуэль мельком упомянул, что его сын прибыл сегодня рано утром, но тут же, прихватив Себастиана, уехал на целый день осматривать земли на границе поместья.
— Они должны возвратиться сегодня к ужину, но на всякий случай примите мои извинения, если они задержатся.
Бет более чем приятно было принять его извинения, а про себя она выразила надежду, что, может быть, он сломает себе дурацкую шею, упав с коня. Это избавило бы ее от многих хлопот.
Мануэла постаралась на славу, и тут же за столом дон Мигуэль заверил Бет, что бояться внутри гасиенды нечего. Команчи никогда не смогут преодолеть толстые стены, окружающие ранчо. Она вежливо слушала заверения хозяина, и ей очень хотелось пояснить ему, что ее враг находится не снаружи гасиенды, а как раз наоборот — внутри толстых стен.
Натан не проронил ни слова, пока говорил дон Мигуэль, никак не выразил своего отношения к сказанному им. Но Бет была уверена, что он пристально следит за ней, стараясь отгадать подлинную причину ее страха. Он заговорил только тогда, когда они остались вдвоем, гуляя по внутреннему саду гасиенды.
— Ты чего-нибудь боишься, Бет? — Нет, конечно, нет! — слишком поспешно заверила она.
Натан опять ничего не сказал, но вид у него был очень задумчивый.
В конце концов он произнес небольшую речь:
— Хорошо, дорогая. Я, конечно, удивился присутствию Черити в твоей комнате. Ты никогда не казалась мне особенно пугливой и, согласись, если ты не боялась спать в повозке вдалеке от цивилизации с болтающимися рядом индейцами, то странно выглядят твои страхи здесь, за двумя рядами толстых стен — ведь на этой гасиенде предпринято все, что только можно, для безопасности. Согласись, это наталкивает на размышления.
Бет постаралась отвести глаза от его пытливого взгляда. Она сделала вид, что смотрит на возвышающийся неподалеку холм. Ее голос звучал немного сдавленно, когда она стала объяснять:
— Может быть, со стороны это выглядит действительно странно, но мне так спокойнее. Наверное, я не такая смелая, как ты думаешь.
— Возможно, — пробормотал он. При этом его серые глаза внимательно изучали ее лицо. И в них можно было прочесть догадку, что она что-то скрывает от него. Но поскольку они должны были через несколько дней покинуть это место и, наверное, навсегда, он не стал вдаваться в подробности. Он верил, что в надлежащий момент Бет все ему расскажет, поэтому у него не было намерений принуждать ее сделать какие-то признания. Придав своему голосу максимальную сердечность, он предложил:
— Ну ладно, поскольку обсуждение данного вопроса иссякло при осмотре замечательного сада, не пойти ли нам на сиесту? Наверное, будет здорово отдохнуть и восстановить силы.
Бет сразу же согласилась. Ей очень хотелось остаться одной, чтобы накопить сил к предстоящей борьбе с Рафаэлем, которая должна была начаться уже сегодня вечером. Но прилечь ей не удалось. Она сидела в своей гостиной, погруженная в размышления. И понимала, что самый простой выход из положения — рассказать всю правду Натану, но если она сделает это… Перед ее мысленным взором опять возникла картинка — Натан и Рафаэль стоят на площадке, выбранной для дуэли, у каждого в руке револьвер, и один из них должен через несколько секунд погибнуть! Нет, этого она не допустит.
К тому времени, как ей надлежало присоединиться к обществу, расположившемуся в саду, она уже довела себя до взвинченного состояния, и раздражение ее нарастало. Но внешне это не было заметно — лицо ее было безмятежно, глаза прозрачны, нежно очерченный рот был мягким и розовым, правда, улыбка была немного блуждающей.
Собрались уже все, за исключением Рафаэля и Себастиана. Она с облегчением вздохнула. В отсутствие этих двоих ей было гораздо проще присоединиться к обществу.
Донья Маделина сидела на одном из железных стульев около фонтана, и Натан, стоя рядом, внимательно слушал болтовню испанки, пока дон Мигуэль обсуждал что-то со слугой. Рядом на накрытом столе стоял поднос с освежающими напитками и соответствующая закуска.
Аппетит покинул Бет, но она, расположившись рядом с доньей Маделиной, попросила слугу в белых перчатках и полосатых панталонах дать ей высокий стакан с охлажденной сангрией, что тот незамедлительно и сделал.
К ним подошел дон Мигуэль, по его лицу было видно, что он чем-то раздосадован и даже раздражен. С явным неудовольствием он сказал:
— Похоже, мне еще раз придется извиниться за отсутствие Рафаэля и Себастиана. Мне только что доставили записку от моего сына, в которой он уведомляет, что они не вернутся по крайней мере до завтра.
Раздражение его усиливалось прямо на глазах, он пробормотал:
— Честное слово, я не могу понять, как Себастиан решился покинуть своих гостей. Мне остается только попросить вас о снисхождении к нему, делая скидку на то влияние, которое на него оказывает Рафаэль. Что касается моего сына, то о снисхождении к нему я не прошу.
Отсутствие Себастиана устраивало Натана и, почти не скрывая этого, он сказал дону Мигуэлю:
— Вам не за что извиняться, в компании с вами и вашей очаровательной женой мы не ощущаем какой-то потери.
Услышав, что ей не придется увидеть Рафаэля сегодня вечером, Бет не знала, то ли ей рассмеяться с облегчением, то ли топнуть ногой во гневе. Не требовалось большого ума, чтобы понять, почему по распоряжению Рафаэля записка, уведомляющая отца о его отъезде, была передана с такой задержкой. Если бы все стало известно рано утром, то Бет не только могла бы, но просто была бы обязана немедленно покинуть гасиенду. Она была бы освобождена от каких-либо притеснений со стороны Рафаэля, который по возвращении с «удивлением» обнаружил бы ее отсутствие. Расчетливый дьявол, подумала она, дьявол, дьявол!
Примерно в это же время Рафаэль, расположившийся небольшим лагерем с Себастианом, думал о том, как Бет отреагировала на его поступок и на трюк с запиской.
За час до захода солнца Рафаэль, натянув поводья, осадил своего коня и указал на небольшой каменный карниз:
— Вот здесь мы и устроим ночлег. Это хорошее место с точки зрения безопасности, а уж если придется обороняться от индейцев или мексиканских бандитос, то лучшей позиции просто не найти.
Себастиан согласно кивнул и подумал, что сам он не проявил необходимой осмотрительности, забыв о реальной угрозе их безопасности, а то и самой жизни. Злясь на себя, он спросил:
— Неужели ты думаешь, что опасность так реальна?
Рафаэль послал ему красноречивый взгляд из-под низко нахлобученного сомбреро:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51