Кто что может сказать по этому поводу?
– Китайцы точно не могут быть заказчиками. Там нет ни одного китайца, за исключением нескольких уборщиков, а во-вторых, информация-то пришла из Европы, при чем здесь Китай?
– Логично. Дальше – Советы?
– Из бывших советских там только один Филлипи, он же Пилипенко Олег. Никогда не скрывал своего российского происхождения.
– Вообще-то он украинец. И именно из-за несогласия с властями бежал из СССР.
– Какая разница?
– Его пыталась вербовать Организация украинских националистов. Если бы он был советским шпионом, а внедрение в эту организацию – мечта ГРУ, то он уже сейчас стал бы её председателем, или как там у них называется главарь?
– А что говорит про него ОУН?
– Труслив, мелочен, туп. Никакого интереса не представляет.
– Эту характеристику они с себя списали?
– Давайте не будем отвлекаться. Следовательно – ни Филлипи, ни кто-либо другой там с Советами не связан. Остаётся, помимо всякой мелочи, либо Европа, либо Южная Америка.
– При чем здесь Южная Америка? Родригес?
– Что дала утечка информации Южной Америке? Я думаю, южноамериканцев тоже можно пропустить.
– Но Родригес! Мечта всякого разведчика! Такого приловить на чем-нибудь да вербануть – пальчики оближешь!
– Думаете, ЕРА его завербовало? Вряд ли! Он постоянно мелькает в странах, где произошли революции. Европейский союз непричастен к этим революциям, там шустрят Советы.
– Да это же типичный гриф-падальщик. Советы из идеологических соображений не станут с ним связываться.
– Ты в разведке много идеологов видел?
– Советская разведка забюрокрачена напрочь. Никто не возьмёт на себя ответственность за такого непредсказуемого субъекта. Тем более что он вхож во многие президентские кабинеты по всей Южной Америке, на чем его прихватишь? Да он плевать готов на всех, в том числе и на Советы.
– Хорошо, пропускаем Южную Америку. Все-таки остаётся Европейское разведывательное агентство.
– А вот тогда все складывается. Все они – европейские иммигранты. Все сплочены в группу, которая имеет доступ к новым разработкам.
– Кто имеет?
– Та же Эрика Фон.
– Да кто её куда пустит?!
– Но она же – один из крупнейших акционеров «Дженерал дайнэмикс»!
– Ну и что. И у меня тоже есть акции «Дженерал Дайнэмикс». Так я не знаю, кто сейчас там президент компании, не говоря уж о том, чем занимаются их лаборатории. А вот охрану осуществляет «Джи Эс», и уж они-то могут пошерстить в нерабочее время и ЭВМ, и чертёжные столы, и архивы.
– Точно. Нужно только ещё понять, кто именно из них. Я не верю, что все тысячи сотрудников – шпионы!
– Нет, конечно. Кандидата три, сам Алекс Шварц, затем Ол Филлипи, ну и Лео Рубинштейн.
– А этот-то жиденок при чем? Он только рекламные тексты писать умеет!
– Не скажи! Рубинштейн стоит у истоков основания фирмы. При этом не является акционером, и к тому же – довольствуется ролью вечно второго. Не является ли мотивом такой верности фирме какое-то другое вознаграждение, кроме зарплаты и щедрых премиальных?
– Я думаю – ерунда! Варианта два – или Шварц, причём втайне от всех, или Филлипи. Он ведь тоже стоит у истоков.
– Не стыкуется с характеристикой ОУН.
– Да они сами там придурки. Человек занимает третий пост в крупнейшей американской корпорации, а они его за какого-то злобного тролля держат.
– А почему он не пошёл на контакт с ними?
– А может, ему начальство не разрешило. Зачем человеку светиться в компании сумасшедших, если на него есть более амбициозные планы?
– Что ж, логично. Итого – Эрика Фон не при делах, Алекс Шварц не при делах…
– А чего он меня тогда вербовал?
– А ты бы на его месте упустил такого лоха?
– Нет, но…
– То-то! И он не упустил, что вовсе не доказывает его связей с иностранной разведкой.
– Как и не опровергает.
– Далее – разрабатывать будем мистера Филлипи. Очень перспективный субъект.
Пилипенко ехал на работу. Он почему-то только вчера вдруг ощутил себя по-настоящему счастливым человеком. Лишь после того как он решил, что в СССР он уже не сможет вернуться, и это открытие или решение, тут можно спорить, словно отрезав пути назад, дало возможность взглянуть на себя и окружающий мир по-новому, он вдруг увидел, какая у него красивая жена, и словно влюбился заново. Она и понять не смогла, откуда у её молчаливого и сурового супруга вдруг появилось столько нежности и силы в любовном поединке. Он никогда её так долго не целовал раньше, а в порыве страсти вдруг стал называть непонятным именем – Машенька. До этого Фил долго играл с детьми, потом просмотрел дневник дочери, чего никогда не делал ранее.
Утром, вместо газеты на завтрак, на столе стоял букет роз, а Олег, после душа, отправив детей в школу, вдруг «зажал» на кухне Мэри, и поесть времени не осталось. Когда он отъехал, Мэри ещё долго удивлённо смотрела вслед его машине.
Фил поставил машину на корпоративной стоянке, поднялся на лифте в офис и попросил Эллис, свою секретаршу, принести последние сводки его службы по долгосрочному прогнозу в стране. Эллис «продемонстрировала» ещё более короткую юбочку, чем вчера, и, склонившись над его столом, ещё и бюст, на что Олег хмыкнул, а когда она, уходя, дошла до дверей, пробурчал себе под нос: – Замуж тебе пора, девочка.
Потом ещё переговорил со Львом Рубином, тот хотел поехать в Сан-Франциско, проверить работу местных охранников. Какие-то претензии начали поступать с нефтеперерабатывающего завода «Би Пи», на что Олег решил не соглашаться и взял паузу, чтобы придумать отговорку.
– Босс, к тебе посетители, – раздался в селекторе голос Эллис.
– Пусть проходят.
– Это агенты ФБР.
– Тем более, пусть проходят. Мы всегда рады коллегам.
В кабинет вошли двое мужчин, один одет как хиппи, второй в более традиционной одежде для агента ФБР: тёмный костюм-тройка, шляпа, белоснежная рубашка. Фил поднялся из-за стола, раскинув руки, встретил их посреди кабинета.
– Проходите, коллеги. Чем обязан? – Он указал на два полукресла рядом со своим столом. – Проходите, садитесь. – Те присели, один из них, представившийся Майком Джонсоном, достал из кожаной папки, так не соответствующей его имиджу, объёмный пакет и положил его на стол.
– Рассказывайте, что привело вас ко мне? – Фил так и лучился, хотя внутреннее чутьё заставило его насторожиться. Среди этих двух агентов – один завербован Алексом. Обещал поставлять информацию о кадровых перемещениях в центральном офисе ФБР. Информация – так себе, ерунда, но кто может заранее сказать, что выйдет из этого несмышлёныша?
– Мы ненадолго, – сказал Майкл Джонсон. Фил вспомнил досье этого парня, копию которого ему на прошлой неделе принесли его ребята. Двадцать семь лет, выпивоха, игрок, с деньгами не дружит, постоянно нуждается.
– Да сидите, время есть.
– У нас его нет. Мы пришли арестовать тебя, Олег Пилипенко, советский агент. – У Олега оборвалось внутри, но он легко сумел взять себя в руки.
– А пояснить не можете? Это что ещё за бред?
– Можем. – Майкл достал из пакета несколько бумаг – Вот ордер на арест, вот разрешение прокурора штата на проведение документирования с использованием технических средств, вот…
– Ты это… подожди гнать лошадей-то. С чего вообще вы взяли, что я какой-то шпион?
– С данного момента вы можете сохранять молчание, любое сказанное вами слово может быть использовано против вас, вы имеете право на адвоката, если вам не позволяют средства иметь своего адвоката, правительство штата предоставит вам его, вы имеете право на один телефонный звонок длительностью до минуты…
– Ты что трындычишь? Погодь, я тебе говорю, с чего вы взяли, что я шпион? И мне горло не затыкай своими правами, не дождёшься. Я такую бучу подниму, что чертям тошно станет!..
– С чего мы взяли, что ты шпион, изволь. – Майкл достал из портфеля ещё один свёрток, развернул его, внутри упаковки лежал аппарат, с виду похожий на транзисторный приёмник. Он нажал кнопку на передней панели и после этого продолжил: – Это – самая современная на сегодня глушилка радиосигналов. Сейчас никому ничего за пределами кабинета не слышно, о чем мы говорим. Так тебе рассказать, на чем мы тебя прихватили? А зачем тебе это? Опровержение придумать?
– Но ордер на арест должен основываться на каких-то обвинениях. С чего ради, я пойду с вами, вдруг вы хотите похитить третье лицо корпорации, обладающее секретами фирмы.
– Не юли. Ты прекрасно видел наши документы.
– При сегодняшнем уровне развития полиграфии я могу соорудить вам какие угодно документы, хоть удостоверение Папы Римского. Что мне ваши ксивы. Поэтому – обвинения, пожалуйста. – Олег уже не зная, что делать, начал тянуть время, авось что-нибудь да произойдёт. Но агенты попались не из новичков, сразу же раскусили его тактику.
– Хорошо. Во время выставки авиатехники в Ле-Бурже наши специалисты обратили внимание на двухконтурный реактивно-вентиляторный авиационный двигатель фирмы «БМВ». Они узнали в нем новейшую разработку концерна «Дженерал дайнэмикс», двигатель, который ещё не показывался публике, только построенный с учётом перевода из дюймовой системы в метрическую. Сразу стало понятно, что на флагмане нашей индустрии – утечка информации. Мы перепроверили всех, и единственные, кто остался под подозрением – ваша фирма. Когда мы поподробнее присмотрелись к действующим лицам, то обалдели. Три высших лица фирмы – бывший нацист, еврей и русский. Согласись, более абсурдное сочетание найти трудно.
– Не русский, а украинец.
– Какая разница? Причём если с евреем все понятно, родился, учился, все на наших глазах, то с нацистом и русским – не так все просто. Фирму организовал немец. Он же и нанял на работу еврея, понятно, зачем, откуда у немца связи и знание бизнеса в Америке? А вот русский пришёл сам, причём намного позже. Мы просеяли немца. У него все чисто, за исключением периода его наёмничества в Латинской Америке. А вот с русским – проблема. Русского опознали, и опознали именно как начальника диверсионной группы на Восточном фронте. Этот русский захватывал, в частности, мост в Руане, Франция, руководил там обороной моста до подхода основных сил. Последнюю точку в наших сомнениях поставил твой вчерашний бурный секс, когда ты по-русски называл нашу женщину.
– Она моя жена.
– Браки, заключённые между протестантами и схизматиками – незаконны. Твои дети – ублюдки, и я сам займусь их передачей в самый ужасный детский дом, а твоя женщина – грязная шлюха, и я через свои знакомства с мафией загоню её в самый грязный бордель с мексиканцами и неграми в качестве постоянных клиентов. Я приклею ей прозвище – «грязная русская шлюха», и она кончит на помойке, сгнивая заживо от сифилиса. Самому тебе грозит «горячее кресло», и я доведу дело до того момента, как тебя поджарят. – Майкл Джонсон ещё много чего-то говорил, почти кричал, но Олег уже понял, что попал, причём попал основательно. Он вдруг понял по интонации, что этому агенту не двадцать семь лет, а под сорок, точно. И его догадку подтвердил грим, который он разглядел на переносице у Майкла. – Уж не пидор ли? – А цвет волос… точно – краска, закрашивает седые волосы и гримом скрывает морщины, молотит под молодого. И этого волка Эрика с Александром завербовали? А чьё досье принесли ему позавчера? Подстава! Они ведут игру давно, а мы её проглядели! Так, исходные данные: я – советский шпион. Я сам, по своей инициативе, провёл операцию по снятию информации из «Дженерал дайнэмикс». Когда это было, когда Саша мог провернуть такое дело? Без разницы! Это я беру на себя. Но как дать знать об опасности, нависшей над ними, Александру и Эрике? Выйти не дадут, одного не оставят, внутреннюю прослушку отрубили. Как предупредить? Итак, решение – брать все на себя, предупредить.
– Лихо вы меня вычислили. Только неувязочка одна есть. Я-то, с ваших слов, работаю на ГРУ, а мотор вышел в серию в Европе.
– Не пори ерунду. Европа давно выпускает то, что Советский Союз либо не может выпустить, либо не видит в том смысла. Поэтому они и передали чертежи «БМВ».
– Ну и когда это было?
– Тебе число нужно? Да легко, в твой последний приезд в Чикаго, на инспекцию филиала. Вот нам ещё неизвестен твой сообщник там, но у нас ты заговоришь, есть такое средство – героин. От него у любого развязывается язык. – «Он говорит не о героине, – подумал Олег, – а о пентотале, что ж, влип по полной программе. Вколют дурь, выспросят все и узнают, что Александр был моим командиром на войне. А потом и Эрику вычислят. И им тоже будет грозить электрический стул, и уже никто не позаботится о моей Мэри, о моих детях! Бля! Что делать? А если эти гады ничего не узнают от меня, то и им ничего грозить не будет, а вот если меня сейчас скрутят, то дело времени, всего пары часов, расколоть до жопы. Надо решаться!»
– Мне положен один телефонный звонок?
– Конечно, мистер шпион. Мы не такие дураки, чтобы упускать тебя из-за юридических крючочков.
– Ладно… влип так влип. – Олег протянул руку к телефону, затем отдёрнул её от него – телефон на прослушке, а как тогда дать знать Чернышкову? Он нажал кнопку селектора.
– Эллис, детка моя, принеси нам три чашки чая, я чувствую, разговор у нас затянется… и передай Мэри, Марии, Машеньке, что я ни в чем не виноват, ни в чем не виноват!!!
К. нему резко прыгнул второй агент, пытаясь сбить со стола селектор, но Олег жёстко встретил его слева в горло, потом через стол в атаку пошёл Майкл и тоже, получив в лицо, откинулся в кресло. В приёмной раздался грохот, женский визг, и вот уже через тамбур в кабинет, протискиваясь в дверях, врываются несколько фэбээровцев в штатском и в униформе. Пилипенко рывком перевернул на них свой тяжеленный рабочий стол и щучкой, сквозь стекло ушёл на улицу. Из окна двадцать второго этажа.
Олег пальцами вытянутых рук проломил двойное стекло, словно шоколад, и, проваливаясь в бездну, всеми фибрами души, как когда-то в юности, ждал, что вот-вот распахнётся белым крылом за спиной купол парашюта и весёлый весенний ветер подхватит его тёплыми руками. Но не было парашюта, забыл, не надел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33