А при необходимости и прервать какие-то из них. Очень скоро стала выстраиваться картина коррупционных связей дона Фиоре. Дон, предполагая, что его телефонные переговоры могут подслушать, кое-что шифровал, но по американскому законодательству такие улики не могут быть представлены в суде, поэтому он и не особенно скрывался. Чернышкову в суд идти было без надобности, а вот списочек людей, среди которых были и сенатор, и конгрессмены, и пара министров, пригодится.
За день до «появления» на сцене мистера Шварца Чернышков прокатал операцию. На исходные позиции выдвинулась группа Пилипенко. Они расположились с краю леса, который тянется от ограды усадьбы Дона до самых Аппалачских гор. На свои боевые позиции вышли три пикапа с установленными в кузовах крупнокалиберными пулемётами. Их задачей в предстоящей операции станет огневая поддержка штурмовой группы. На перекрёстке дороги на Вашингтон в засаде встал ещё один расчёт крупнокалиберного пулемёта. Этот должен отсечь подмогу, если таковая будет. На опушке леса сгрузили из тяжёлого «Мака» три 122-миллиметровых миномёта. Их задача – разнести в пух и прах всю усадьбу. Естественно, снайпер бьёт по окнам, не допуская для противника возможности ведения огня из них. На все огневые позиции протянуты полевые телефонные линии, которые сходятся в одном месте, на наблюдательном пункте Чернышкова, расположенном на чердаке заброшенной кирхи в километре от места событий. Александр хотел сначала нанести удар под утро, подсветив место боя зенитными прожекторами, но, во-первых, не нашли самих прожекторов, а во-вторых, для протяжки силового электрического кабеля понадобилась бы такая куча согласований, что Чернышков счёл за благо отказаться от этой заманчивой идеи. Атаку назначили на десять часов, за полчаса до заката. В этом случае солнце будет бить в глаза обороняющимся, а наступившие сумерки помогут подготовленным бойцам довершить разгром. Чтобы обыватели из расположенных рядом домов не позвонили в полицию, перед усадьбой Дона установили несколько серий красочных фейерверков. Районная телефонная станция, вместе с началом атаки, также отключится.
И вот все готово. Дон собрал в доме почти половину своих сил, порядка пятидесяти человек. Ещё столько же ждут его приказаний в городе. У Чернышкова – двадцать два человека в основной группе, пять, не считая самого Александра, в резерве.
В половине десятого сверили часы, и Пилипенко, и Юшков, командир засады, выехали к своим бойцам. Без пяти минут десять специалист по телефонам группы Чернышкова переключил телефонную линию Дона на «свой» коммутатор. Эрика надела наушник телефонистки, все приготовились.
Ровно в десять часов вечера первая мина со свистом разорвалась на территории усадьбы.
Чернышков, помимо общего руководства боем, взял на себя ещё и обязанности арткорректировщика.
– Есть накрытие! Всем! Залпом – огонь!
Мины начали рваться часто, одна за одной. Сразу же в воздух пошли первые ракеты фейерверка.
– Что с телефонной станцией?
– Отключена.
– Понял. «Тачанки»! Вперёд!
На огневые позиции перед фасадом усадьбы выехали три пикапа, развернулись. Из кабин синхронно выскочили бойцы в серо-коричневом камуфляже и, скинув брезентовые пологи с кузовов, обнажили воронёные тела мощных пулемётов. Задние части пикапов были укрыты броневыми щитами, так же как сами пулемёты. Несколько секунд понадобилось расчётам, чтобы привести в действие свои смертоносные машины, и сразу же округа оглохла от их яростного лая.
На НП зазвонил телефон.
– Станция, вторая – бодро ответила Эрика.
– Полицию, срочно! – это, конечно же, был голос испуганного Дона.
– Минуту, сэр.
– Давай быстрей, сучка!
– Зачем так нервничать, сэр.
Эрика немного попереключала тумблеры, как её и учили, потом микрофон взял Штольц.
– Полиция, слушаю, – гундося южным акцентом, произнёс тот.
– Полиция, это усадьба дона Фиоре. На нас напали, взрывают тут все, стреляют из пулемётов. Срочно на помощь, вызывайте всех, кого можно!
– Конечно, сэр, сейчас едем, – произнёс Штольц в микрофон, и в сторону, якобы для коллег сказал: – Какой-то сумасшедший звонит, что-то лепечет про взрывы, про пулемёты. Насмотрелся фильмов про войну, вот башня и поехала.
– Я не шучу, слышите! Вот, послушайте, – из трубки стали слышны взрывы, – вот, слышите? Быстрее на помощь.
– Джек, отправь машину узнать, что там, пошли старого Фрэнка.
– Одной машины мало, здесь взвод полиции нужен!
– Вы, молодой человек, не кричите на меня, а то закрою на месяц, будете уважать полицию.
– Я тебе не молодой человек, болван! Я дон Фиоре! Позови к телефону лейтенанта Палермиане, он тебе быстро объяснит, кто я такой!
– А, итальянская мафия! И кто до тебя на этот раз добрался?
Штольц делал все, чтобы как можно дольше удержать командира противника на телефоне и парализовать этим организованное сопротивление. А тот и не торопился руководить обороной. Не было у него такого опыта. Это вам не киллеров отправлять на дело и не пачки денежные пихать депутатам. Здесь нужен не только опыт, но и знания специфические, а их ни у кого из итальянцев не было.
В это время один из миномётов перешёл на стрельбу дымовыми минами и поставил дымовую завесу между лесом и усадьбой. Крупнокалиберные пулемёты разносили стены поместья, не давая голову поднять залёгшим в коридорах дома мафиозникам. Под прикрытием дымовой завесы группа Пилипенко по сигналу Чернышкова пошла на штурм. Атаковали они с правого фланга, поэтому не боялись пока попасть под огонь своих пулемётов. Как только они достигли ограды, миномётчики прекратили стрельбу и занялись погрузкой тяжёлого оружия обратно на грузовик. Пикапы, по одному, не прекращая стрельбу, начали подтягиваться к дому. Бойцы штурмовой группы, вооружённые винтовками Шмайссера-Калашникова, автоматическими пистолетам Стечкина и немецкими гранатами-«толкушками», прикрываясь дымом, уже проникли на территорию усадьбы и заняли исходные позиции под окнами дома.
Пилипенко поднял руку с растопыренными пальцами, по одному согнул свои пальчики и махнул рукой вниз. Пулемётный огонь прекратился, и в ту же секунду в разбитые окна полетели гранаты. Следом за ними, подсаживая друг друга, в окна ворвались спецназовцы.
Технология зачистки жилых помещений от врага проста: сначала пинок в дверь, потом – граната, а за ней – спецназовец. Очередь из угла в угол, и следующая дверь. Не могли вооружённые «перьями» и короткоствольными «бульдогами» бандиты противостоять тренированным и опытным в подобных делах специалистам. Зачистка продолжалась не более пяти минут. После этого – контрольные выстрелы и поджог всего, что можно, в первую очередь всех бумаг в кабинете. Часть бандитов пыталась бежать с заднего двора в сторону леса. Там они и легли под пулемётными очередями с пикапов. Группа Пилипенко сразу же погрузилась в грузовик, подошедший из леса, и он понёсся к перекрёстку дорог.
После этого включили телефонную станцию и соединили Штольца с полицейским управлением, на которое тут же был направлен шквал телефонных звонков о взрывах и выстрелах в усадьбе дона Фиоре.
Когда кортеж полицейских машин приблизился к перекрёстку, на них с трех сторон обрушился сосредоточенный огонь четырех крупнокалиберных пулемётов и двадцати автоматических скорострельных винтовок. Четыре экипажа, восемь стражей закона приняли смерть, влипнув в дела, совсем их не касающиеся.
В течение пятнадцати минут спецназовцы полностью проверили территорию, сняли телефонные кабели и, оставив тела двух привезённых из Нью-Йорка членов одной еврейской банды, покинули место боя. На видном месте, в километре от перекрёстка, оставили машину со сломанным бензонасосом и с томом Торы на заднем сиденье, в общем, немного «наследили». Чернышков с Пилипенко и Юшковым, прихватив Штольца и Эрику, поехали к ней домой. Остальные разными путями рванули на юго-запад, в Западную Вирджинию. Там, в одном маленьком городишке, на заброшенном складе, примыкающем к свалке, и расположилась база отряда Чернышкова.
Шок, охвативший американское общество, продолжался недолго. В САСШ самым страшным преступлением, после покушения на частную собственность, конечно, является убийство полицейского. А здесь и данные полицейских осведомителей о конфликте гражданина Фиоре с еврейской мафией, и улики в виде трупов нью-йоркских бандитов-евреев, и машина, принадлежащая одному из них, все говорило о том, что это дело рук евреев.
Напрасно начали некоторые профессора и уважаемые журналисты рассуждать о том, что нет плохих народов, есть плохие люди. Их голоса потонули в возмущённом крике публики. Журналистов-евреев погнали с работы. Средства массовой информации, подконтрольные еврейскому капиталу, моментально были оккупированы разными представителями контрольных органов, которые и парализовали их деятельность надолго.
С банками и торговыми конторами все их прежние партнёры прекратили всякие отношения. Сразу же перестали отвечать на звонки своих бывших спонсоров сенаторы и конгрессмены.
ФБР, на которое обрушилась волна обвинений в некомпетентности со стороны представителей демократической партии, начало свою игру, постепенно находя «свидетельства» антиамериканской деятельности как сионистов, так и просто граждан-евреев.
А копы и не думали ни минуты. Им с самого начала было все ясно. Сразу же прокатилась волна арестов. Многих, даже не то что сопротивлявшихся, просто не поторопившихся сдаться, застрелили за попытку сопротивления.
По Нью-Йорку прокатилась волна погромов, которую, пользуясь случаем, организовали нью-йоркские итальянцы-мафиози. И жители еврейских кварталов вынуждены были ответить на насилие, защищая свои дома и свои рестораны-магазины. Это ещё больше подогрело всеобщее ожесточение, и война разгорелась с новой силой, вынуждая правительство бросать на жилые кварталы уже армию. А в армии слишком мало евреев, зато итальянцев, ирландцев, да и прочих – полно, и козлом отпущения вновь стали евреи, и вновь, раз за разом, на них обрушились удары, вынуждая их бросать, в который раз за свою историю, нажитое имущество и искать спасения в порту на пароходах, идущих в Хайфу.
Гораздо позже сионисты назовут это вторым Исходом и предъявят Америке счёт, когда она, одряхлевшая и разваливающаяся, будет биться в агонии, а сейчас им хватало работы. Десятки пароходов, тысячи беженцев, всех надо принять, накормить, разместить. Израиль получил второе дыхание, в него вливались все новые и новые граждане, у которых не было ничего, кроме решимости строить своё государство и отстоять его от любой внешней угрозы.
Чернышков, переждав два дня, исчез из города. А вот и Эрике, и Судостроеву – Родригесу времени уже не хватало. Слишком много появилось «бесхозных» парламентариев, чтобы сидеть на месте. Хорхе, вербуя, заводя дружбу, просто знакомясь, раздавал деньги пачками. Эрика вела себя по-другому, и это было обговорено заранее. Нет, она не жадничала, просто, в отличие от Судостроева, с его латиноамериканской внешностью и темпераментом, она изображала типично немецкую пунктуальность, и демонстративно заносила в свою записную книжечку суммы розданных денег, и достаточно чётко оговаривала стоимость услуг, время их оказания и пределы полномочий подкупленного лица.
Так за пару дней в её книжечке появились телефоны политиков, в прошлом работавших как с евреями, так и с доном Фиоре. Теперь Эрика контролировала людей в комитете по промышленности, и во внешнеполитическом ведомстве, и во внешнеторговом. Но самым её дорогим и перспективным приобретением было близкое, с барбекю, знакомство с семейством Бушей, техасских скотоводов и нефтяников, рвущихся к власти. Эти ребята, как решила она про себя, многого достигнут. И вскоре сама жизнь подтвердила её правоту.
В связи с антисемитской истерией, охватившей американское общество, калейдоскопически изменилась расстановка в его элите. В верха прорывались такие люди, которым раньше и руки бы никто не подал. Повторилась история «маккартизма», когда в середине сороковых, по подозрению в симпатиях к коммунистам, многие достойные люди были либо убиты, либо лишились своих постов и бизнеса. Зато такое дерьмо всплыло! То же происходило и сейчас.
Но Судостроев не был бы собой, если бы не нашёл в кризисе, устроенном им для неудачливых рэкетиров, и третью выгоду. Предвидеть массовые волнения не составляло особого труда, как и спрогнозировать последствия этих волнений для курса акций на американских биржах.
За несколько дней до начала акции Эрика аккуратно, а потом все бесцеремоннее стала скупать через знакомых брокеров акции Форда, старого антисемита, а также явно недооценённые облигации госзаймов, пенсионных и прочих государственных фондов. Бухнула туда все свободные средства, в том числе и принесённые Чернышковым миллионы. При этом аккуратненько слила все активы, которые хоть каким-нибудь боком соприкасались с еврейским капиталом. Когда прогремели первые репортажи о «бойне» в поместье Фиоре, биржевики первыми отреагировали на «еврейский след», и котировки многих компаний обвалились. Для того чтобы разместить средства в других бумагах, брокеры начали скупку акций Форда и госбумаг. Сразу же цена на них поползла вверх, а потом, когда в дело вступили биржевые «Быки», она начала расти как на дрожжах. В тот момент, когда цены на её бумаги удвоились и не думали останавливаться, а цены на бывшие еврейские капиталы упали ниже всякого здравого смысла, Эрика совершила «переворот», так на языке биржевых игроков называется сброс одних бумаг на высшей точке их курса и покупка бумаг-аутсайдеров на низшей точке. В итоге она стала единоличной владелицей контрольного пакета «Дженерал дайнемикс», одного из флагманов американской индустрии. И любые попытки обвинить её в использовании инсайдерской информации можно было отметать со смехом, ведь не могла же она, в самом деле, знать, что какая-то нью-йоркская шпана решит расстрелять целый полицейский кортеж, да ещё и в самой столице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33