— Да.— Мне бы очень этого хотелось, — сказал Фей Янг. — Это трудно?— Вообще-то трудно, но мы начнем с песни, которую показал мне когда-то мой учитель. Она простая. И красивая.И Данло, сидя на медвежьей шкуре у костра посреди сайнийской деревни, стал учить свирепого старца играть на флейте. Вид Фей Янга, старейшего из старейших, дующего в бамбуковую палочку, изумил сайни. Вопреки всем правилам этикета, они столпились вокруг и стали глядеть, как Фей Янг зажимает пальцами дырочки, следуя указаниям Данло. Фей Янг играл недолго и неискусно, но красиво, то есть вкладывая в это занятие все свое дыхание, сердце и душу. Закончив, он вытер мундштук и вернул флейту Данло, а затем вытер глаза и взял свою чашу с пивом.— Мы пьем музыку мира, — сказал он. — Да будут красивыми все наши песни.Сайни только и ждали повода, чтобы снова приложиться к своему любимому напитку. Разом подняв свои чаши, они пропели:— Мы пьем музыку мира. Да будут красивыми все наши песни.— Я думаю, что в Ясе поистине есть эти слова, — сказал Фей Янг. — Мы должны поблагодарить Данло Звездного за то, что он принес их нам.И Фей Янг пообещал, что он, когда закончится сезон дождей, передаст слова Данло старейшинам всех сайнийских племен, даже самых дальних. Весной они вместе решат, вносить эти слова в Ясу или нет.— Ты останешься с нами? — Фей Янг обернулся за поддержкой к Рейне, Ки Лин Шангу и Чжоу Миню, а затем обвел взглядом всех сайни. — Мы устроили этот пир в твою честь.Данло старался не смотреть на Николоса Дару Эде. Беззвучно играя на флейте в гостевом доме, он предвидел, что именно так все и будет. Он, как шахматист (или воин, идущий на битву), тщательно обдумал свою стратегию и поступал согласно требованиям момента. Теперь он победил и выиграл на время свою жизнь — но не стал задерживаться, чтобы отпраздновать или поздравить себя. Скоро настанет другой момент, возникнут новые возможности и начнется новая битва.— Я хотел бы остаться, — сказал он, — но мой путь еще не завершен.Фей Янг услышав эту дурную весть, опечалился и чуть ли не прогневался снова.— Ты мог бы научить наших детей играть твою священную музыку. У них это получилось бы куда красивее, чем у глупого старика.— Я могу остаться ненадолго, чтобы показать вам, как делать новые флейты. И научить детей нотам.— Но ты мог бы научить их множеству разных песен.— Будет лучше, если они сложат свои песни сами.— Я надеялся, что ты пойдешь со мной в мою деревню. Ты мог бы жениться на моей внучке Сунлиан — она красивая девушка.— Мне жаль, но я не могу, — сказал Данло.Фей Янг вздохнул и заставил себя улыбнуться.— Понимаю. Ты должен найти лекарство для своего народа.— Да.— Ты будешь искать его среди звезд?— Да — среди звезд. — Данло подышал глубоко и сказал: — По правде сказать, я ищу звезду Архитекторов. Это они создали болезнь, убивающую мой народ. Говорят, будто они и средство от нее знают.Фей Янг нахмурился, потеребил в раздумье жилы у себя на шее и сказал:— Я не знал, что болезни могут создаваться людьми.— К несчастью, могут.— Единственное верное средство от всех болезней — это красота. Если ты останешься с нами, то поймешь это.— Мне жаль, но я не могу.— Архитекторы — дурные люди. Они не знают, что такое красота.Еще бы — ведь они уничтожают звезды, подумал Данло. Шайда это шайда.— Не нужно тебе отправляться к таким людям.— Я должен. — Данло выждал момент и спросил: — Ты знаешь, где их звезда?— Нет, — покачал головой Фей Янг.— Я знаю, — сказала Рейна Ан, и ее костлявый палец устремился в небо поверх высоких елей. — Вон она, их звезда.Данло стал рядом с ней, чувствуя запах рыбьего жира от ее волос и аромат дикой розы, которой она надушилась. Палец Рейны, устремленный в бесконечность, обвел дугу, образующую хребет Рыбы, и перешел к трем звездам у Рыбы в хвосте.Та, что светила ярче двух других, и была, по словам Рейны, звездой Архитекторов. По розовому, цвета свежей лососины, свету Данло решил, что это, должно быть, красный гигант. Он запечатлел эту звезду у себя в уме. Скоро он посмотрит на нее через корабельные телескопы, прибегнет к теоремам вероятностной топологии и, если повезет, определит ее координаты.А еще через несколько дней поведет к ней свой корабль.— Видишь ее, Данло Звездный? Видишь?— Вижу, — сказал он.С самого своего прихода в деревню Данло думал, рассказывать сайни о звездах Экстра или нет. Их грозный бог, Эде, все равно что умер, но угроза внезапной гибели по-прежнему висит над ними, ибо они живут под звездами Экстра, которые Архитекторы уничтожают одну за другой. Гибель грозит не только сайни, но и жителям всех прочих планет, и эта правда вселенной слишком ужасна, чтобы смотреть ей в глаза. Даже если миссия Данло к Архитекторам увенчается успехом и они увидят наконец свет разума, свет уже убитых ими звезд может испепелить сайни в любой момент. Данло смотрел на заветную звезду и думал, что даже она может внезапно взорваться, как любая другая. Орден снарядил свою миссию в Экстр именно для того, чтобы остановить эту бойню, напомнил он себе. Это и привело его на Землю народа сайни. Поэтому он должен проститься с ними и предоставить сайни их трагической судьбе.— Звезды — это дети Бога, заблудившиеся в ночи, — сказал Данло, а Рейна и Фей Янг воздали должное красоте этих слов. Данло про себя помолился о том, чтобы над этой Землей когда-нибудь раскрылось Золотое Кольцо, защитив сайни от ярости Экстра. Ночь шла своим чередом. Сайни пили черничное пиво и просили у Данло новых слов и новых песен, а он читал им из Песни Жизни и играл на флейте под дикими и прекрасными звездами. Глава 11НОВЫЙ АЛЮМИТ Компьютер — это мост, ведущий человека от животного к богу. Николос Дару Эде, “Путь человека”
У каждого путешествия есть конец. Даже самые великие пилоты, чья жизнь заключается в блестящих переходах от момента к моменту и от звезды к звезде, мечтают о возвращении домой. С этой мечтой они уходят в звездные просторы вселенной, чтобы обрести там сокровища тайных знаний и блистательно завершить свой путь и свою жизнь. Их жажда осуществить свой замысел бывает порой столь глубока и ужасна, что они простирают руки к желанной цели преждевременно и остаются ни с чем. Это момент рухнувших надежд, момент сомнений, крушения иллюзий и даже отчаяния. Для Данло этот момент настал, когда он вышел из мультиплекса у звезды, указанной ему Рейной.Там он обнаружил изумрудно-фиолетовую планету с совершенно незнакомой ему флорой. Он надеялся, что этот красивый мир окажется Таннахиллом — ведь Таннахилл отмечал если не конец его пути, то хотя бы этап на пути к осуществлению его целей. Он проведет с Архитекторами переговоры, расскажет им об Ордене и Цивилизованных Мирах, попросит у них средство от болезни, убивающей алалоев; а под конец, если судьба предоставит ему такой случай, он сдержит обещание, данное призраку Николоса Дару Эде, и вернет ему замороженное, трехтысячелетней давности тело. Он сделает все это и еще больше, если мужество и удача не изменят ему. Данло понимал, что в реальности его шансы на успех не так уж велики, но после пира у сайни он охмелел от оптимизма, как чайка от забродившей черники, и невозможного для него не существовало. Поэтому, узнав что этот желанный мир — не Таннахилл, а Новый Алюмит, он рухнул в такую безнадежность, что все краски планеты померкли для него и дыхание стеснилось в груди.— Пилот, что с тобой?Без светящейся голограммы Эде кабина была бы черна, как ящик цефика. Для Данло, плавающего в ней голым, как младенец в материнском чреве, во вселенной вообще не осталось света. На миг он и думать забыл о компьютере с его голограммой.— Пилот, пилот!— Я устал, — ответил наконец Данло. — Слишком давно не был дома.— Возможно, ты неверно определил координаты этой звезды.Данло, несмотря на свое мрачное настроение, улыбнулся. Даже кадет, если бы ему показали эту яркую звезду, не затруднился бы определить ее координаты.— Или ты ошибся и это не та звезда, которую показала тебе женщина.— Нет, та самая.— Значит, звезду перепутали сайни — еще до того, как убили Архитекторов у себя на пиру.— Возможно.— И то, что у этой звезды имеется такая благоприятная для жизни планета, всего лишь совпадение.— Совпадение, — повторил Данло.— И то, что этот мир заселен людьми, тоже совпадение.У Данло в голове царила тьма, как в заброшенной пещере, но при этих словах Эде он кое-что вспомнил, и в нем словно факел зажгли.— Слишком много совпадений, — сказал он.— Значит, в случай ты не веришь? — В бытность свою человеком, программистом и кибер-архитектором, Эде всегда выступал против тихизма — философского учения, утверждающего, что вся реальность абсолютно случайна. Теперь, в качестве призрака галактического бога, он стал придерживаться менее строгих взглядов.— Я не верю, что Бог играет в кости со вселенной, — сказал Данло, цитируя Эйнштейна. — Совпадения всегда интригуют, правда?— Возможно, но стоит ли искать в них какой-то смысл?— Смысл есть во всем.Эде испустил механический, запрограммированный вздох и спросил:— Какой же смысл в том, что ты нашел мир под названием Новый Алюмит там, где надеялся найти Таннахилл?Сразу же после выхода на орбиту Данло, следуя правилам своего Ордена, связался с планетой по радио и почти незамедлительно получил ответ. Язык обитателей планеты происходил, очевидно, от древнего иштвана. Эде переводил с него без затруднений и сразу выяснил, что эти люди, называющие себя нараинами, ничего не знают о Таннахилле.— Ты правда не знаешь? — отзываясь на вопрос Эде, спросил Данло.— Нет, не знаю.— Ты забыл, что Николос Дару Эде родился на планете Алюмит?Эде умолк, обрабатывая информацию. Его лицо приобрело выражение глубокой задумчивости, а электронные глаза компьютера стали расплывчатыми, как у младенца.— Должно быть, я случайно сократил из памяти информацию о своей родной планете, — сказал он наконец. — Но странно, что я забыл факт этого сокращения.— Память вообще странная штука. Я сам вспомнил про Алюмит, только когда ты заговорил о совпадениях.— Думаю, ты заметил еще одно совпадение, — сказал Эде, глядя Данло в глаза. — Нараины говорят на производном от иштвана диалекте.Данло кивнул.— Иштван — это язык Старой Церкви, да?— Верно. Однако через двести лет после Великого Раскола 1749 года, к концу Войны Контактов, у Архитекторов насчитывалось около пятидесяти сект, и все они считали иштван своим священным языком. Архитекторы-миссионеры разнесли его по всей галактике.— Но именно Старая Церковь обосновалась в Экстре.— Возможно, другие церкви последовали ее примеру.— Да, возможно.— Или миссионеры Старой Церкви обучили предков этих нараинов иштвану.— Мы можем подобрать с тысячу разных гипотез по поводу того, почему Таннахилл этим нараинам якобы неизвестен, — улыбнулся Данло.— Твое “якобы” не укрылось от моего внимания. Думаешь, эти люди нам лгут?— Не знаю, но тут есть что-то странное. Почему, например, их мир называется Новый Алюмит?— Кто его знает. Может быть, в галактике полно таких “новых” миров.— Я хотел бы это исследовать, — сказал Данло.— Мы могли бы поговорить с ними еще раз.— Мне хотелось бы встретиться с ними лично.— Ты имеешь в виду видеосвязь?Данло медленно покачал головой. В ответ программа Эде генерировала нечто вроде тревоги.— Ты подразумеваешь, что хочешь совершить посадку на этой планете?— Да.— Но это очень опасно, — тут же заявил Эде, который после сайнийского пира относился к потенциально опасным ситуациям очень настороженно. — Незнакомый мир, незнакомый народ…— Пилотам приходится рисковать везде и всегда.— Пусть так. Но разве риск не должен быть пропорционален ожидаемому результату?— Ты торгуешься, как купец, — сказал Данло, но тут же устыдился своей грубости, — даже по отношению к компьютеру. — Извини. Но нараины все-таки могут что-то знать о Таннахилле — чем не результат?Эде пораздумал над этим, и его светящийся лик сделался почти непроницаемым.— Но в Экстре, возможно, есть еще сотня планет, где люди знают о Таннахилле — и не делают из этого тайны.— Как сайни, например?— Хотя бы. Если бы мы нашли в этом секторе похожий на них народ, мы могли бы подготовиться заранее.— Понятно.— Сайни и подобные им дикари не знают техники, и от них будет легко защититься в случае чего.— Сайни не дикари.— Но у них нет…— Я все равно не стану вооружаться, если ты это имеешь в виду.— Но как же ты намерен защищать себя здесь, на этой планете? Нараины — народ цивилизованный.По техническому развитию Новый Алюмит, очевидно, действительно не уступал любому из Цивилизованных Миров. Его континенты были густо усеяны городами — крупными аркологиями, поднимающимися высоко в небо. Нараины пользовались радио и голографией, а система их внутрипланетной связи была весьма сложна, как успел понять Данло из своего разговора с неким кибернетическим сообществом под названием Абраксас. В некоторых городах имелись летные поля, способные принимать реактивные воздушные машины, а то и космические челноки, курсирующие между планетой и более крупными кораблями на ее орбите. На такой планете и оружие должно быть соответствующим: лазеры, тлольты, сновидельники, не говоря уже о всевозможных ядах и генотоксинах. Эде полагал, что совершать там посадку, не приняв меры самозащиты, было бы безумием.Данло думал над этим, пока одевался. Он мог бы показать тысячам компьютерных глаз свою флейту, как бы говоря, что иной защиты ему не понадобится, но это значило бы проявить самомнение, даже высокомерие. Данло сам не верил, что флейта сможет уберечь его от чего-то, когда его время придет. Он понимал, что тогда его ничто не спасет, — и то, что он принимал свою судьбу вот так, с открытыми глазами, раздражало Эде больше всего.— Ты пренебрегаешь собой, — сказал Эде, глядя, как Данло натягивает свои черные пилотские сапоги. — Пренебрегаешь своей жизнью. — По мнению Эде, самосохранение было фундаментальной программой каждого человека, но у Данло эта программа работала почему-то недостаточно надежно.— Вовсе нет, — ответил Данло, застегивая “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76